Робби спал на полу в общей сложности несколько часов, то просыпаясь, то снова засыпая. По крайней мере, не видел сны. Эльф, проснувшись, исчез, оставив записку на кресле.

Спасибо, что позволил мне остаться на ночь, Робби. Твое кресло очень удобное, я понял, почему оно тебе так нравится! Я буду у мэра, если понадоблюсь.

Спортакус

Если понадоблюсь? С чего я должен искать его? Записка была короткой, но большая часть страницы зачиркана, будто первоначальный вариант был немного длиннее.

Какая разница. Его желудок бурчал. Самое время попробовать пищу, которую Спортакус наверняка не забрал с собой, когда ушел.

Почти по наитию он проверил морозильник и недоуменно нахмурился. Мороженое без сахара?

Спортакус бы не приблизился к этому и на десять шагов, с сахаром оно или без. Должно быть, взял его только для Робби.

Неприятное чувство поселилось в его животе. Почему Спортакус был таким? Почему он притворяется, что заботится о нем? Это усложняло все.

Ладно, завтрак так завтрак.

Это было неплохо — далеко не так хорошо, как настоящее мороженое, конечно же, но Робби хотел сладкого так сильно, что сгодилось и это.

Он съел половину коробки, дополнил хорошей порцией смузи, наслаждаясь только сладостью, которую он был в состоянии переварить. Было бы здорово наконец вернуться в собственное тело, к тортам, о которых он пока мог только мечтать…

Его мечтания были прерваны настойчивым писком на груди и внезапным осознанием того, что кто-то попал в беду.

Ой, да ладно!

Карабкаясь по туннелю, он пытался отогнать беспокойство, что станет героем снова.

***

Робби стоял под деревом, уперев руку в бедро, сжимая двумя пальцами переносицу.

 — Робби! — Спортакус подбежал к нему, слегка запыхавшись. — Ты пришел!

Робби растерянно посмотрел на него.

 — Конечно, я пришел. Я не собирался вечно слушать это бибиканье. Я до сих пор не знаю, как отключить его, — вздохнув, он посмотрел на дерево. — Почему всегда этот проклятый кот?

Черно-белый котенок впивался когтями в ветку дерева, дрожа и жалобно мяукая.

 — Я пытался влезть на дерево, — печально сказал Спортакус, показывая ему свои грязные ладони. — Я не мог забраться выше, хотя…

Робби бросил на него уничижающий взгляд.

 — Так ты все-таки не доверяешь мне.

Глаза Спортакуса расширились.

 — Нет, я…

 — Двинься.

Отпихнув Спортакуса в сторону, Робби присел, а потом прыгнул, чтобы схватиться за ветку. Он чуть не соскользнул, но смог захватить котенка, прежде чем оба приземлились обратно на землю.

 — Дикий зверь на свободе, — пробормотал он. Котенок заурчал и лизнул его руку.

Спортакус улыбался им, положив руки на пояс.

— Думаю, ты ему нравишься.

 — Наверное, он думает, что я — это ты.

Тем не менее, котенок выглядел очень счастливым, и когда Робби отпустил его, он приковылял назад и улегся на его ногу.

 — Что мне с этим делать? — Робби поднял его снова, осторожно держа, будто был не уверен, как это делать.

— Держи его под лапы, он снова начинает бояться, — объяснил Спортакус, показывая жестами, как надо. Робби быстро подставил другую руку под задние лапы котенка, тот мяукнул и потянулся лизнуть его в нос.

 — В любом случае, чей это кот? Почему хозяева всегда позволяют ему убегать? — Робби с подозрением нахмурился. — Это опасно. Очень безответственно.

Спортакус спрятал улыбку.

 — Я не уверен. Наверное, стоит отнести на прием к ветеринару и посмотреть, что они решат. Может быть, мы сможем вернуть его хозяину.

 — Да. Да, ты, наверное, прав, — прижав котенка к груди, более мягко, чем это было необходимо, он отошел от дерева и последовал за Спортакусом.

***

Ветеринар, строгая на вид женщина за пятьдесят, забрала котенка на быстрый осмотр.

 — Я не узнаю его. Я не видела его здесь раньше. Однако он ранен, — она показала им одну из задних лап, и котенок протестующе мяукнул. — Смотрите, он где-то поранился, может, когда забирался на дерево.

Робби выглядел взбешенным.

 — Кто позволяет своему котенку бегать по городу без присмотра? Смотрите, что происходит, когда… — Робби сглотнул, увидев выражение лица Спортакуса, который выглядел так, будто очень доволен тем, что видит.

 — Так. Я полагаю, вы можете найти кого-то, кто возьмет его?

— Надеюсь, — женщина нахмурилась. — Я дам объявление, но если его никто не признает или не возьмет в течение определенного периода времени, возможно, придется усыпить.

Робби сдвинул брови, но промолчал.

Гнетущая тишина слишком давила на Спортакуса. Он схватил Робби за руку и сказал:

 — Спасибо, доктор! Пожалуйста, дайте нам знать, если кто-то придет за ним. Робби, мы должны работать.

Робби вынырнул из своих мыслей.

 — Правильно. Да. Э-э-э, спасибо.

***

Робби был странно тих, когда они вышли из кабинета, и Спортакус надеялся, что они оба думали об одном и том же.

— Он милый, не правда ли? — сказал Спортакус, пытаясь сдержать улыбку.

Робби хмыкнул.

 — Наверное. Если тебе такое нравится.

— Грустно, что он поранился, да? Ему должно быть так страшно одному… Если у него нет семьи…

 — Такое случается, Спортакус. Жестокая правда жизни, — несмотря на свои слова, Робби все еще выглядел сердитым. — Ты не можешь спасти всех.

Спортакус остановился.

 — Может быть, не могу, — сказал он тихо. — Но это не мешает попытаться.

Робби развернулся лицом к нему.

 — Конечно, не мешает попытаться. Уж кому, как не тебе об этом знать? Ты действительно будешь защищать или опять просто болтаешь бессмысленные банальности?

Спортакус почувствовал себя так, будто его ударили кулаком в грудь — ощущение, с которым он, на самом деле, был хорошо знаком. Но ни один удар не был таким сильным, как ненависть Робби к нему.

Иногда действительно стоит пытаться. Но прямо сейчас это очень больно.

***

Стефани не была глупой. Она знала, что Спортакус чувствует себя подавленным, даже если пытается по-прежнему находиться с детьми, принимая участие в их играх, насколько может. Она заставала его тоскливо вздыхающим или разглядывавшим свои руки, будто надеявшимся найти на них ответ на происходящее.

Она осторожно присела на скамейку рядом с ним.

 — Спортакус…

Он подскочил, а затем улыбнулся ей, как ни в чем не бывало.

 — Привет, Стефани! Как дела?

— Я в порядке, Спортакус. Я больше беспокоюсь о тебе.

Он нахмурился, делая вид, что не понимает, что она имеет в виду.

— Это заняло больше времени, чем вы думали, не так ли? Почему Робби еще не починил машину?

Он вздохнул.

 — Он… старается изо всех сил.

Стефани ободряюще положила руку ему на плечо, он улыбнулся и погладил ее своей.

 — Спасибо за беспокойство, Стефани. Но я буду в порядке.

Вдруг в голову Стефани пришла мысль, и девочка хитро улыбнулась.

 — Я точно знаю, что развеселит тебя, Спортакус.

***

 — Торт? — спросил Спортакус, в замешательстве глядя на нее. — Но, Стефани, я не могу…

 — Можешь! — Стефани чуть ли не подпрыгивала от волнения. — В этом теле ты можешь! В конце концов, Робби ест практически все. Давай, пожалуйста, попробуй! Мы с ребятами испекли его сегодня!

Спортакус все еще выглядел сомневающимся, но Стефани так надеялась, что у него не было выбора, кроме как сдаться.

 — Хорошо. Я попробую. Просто маленький кусочек, да!

Стефани отрезала средний кусок, и с усмешкой передала ему тарелку и вилку.

 — Я знаю, что тебе понравится, Спортакус! Я всегда грустила, что мы не могли разделить с тобой торты, которые делали вместе. Но теперь-то можем!

Глядя на ее взбудораженное лицо, Спортакус хмуро признал, что у него не было выбора. Даже если бы он мог есть сладости, он бы не стал — настолько они были нездоровыми, и он в любом случае не стал бы большим сладкоежкой. Но взял кусочек торта, стараясь выглядеть не слишком недовольным.

Это был простой ванильный торт с ванильной глазурью, но сладость была настолько сильной и приторной, что у него почти заболели зубы. Тем не менее, после еще нескольких укусов, когда первоначальный шок прошел, он с удивлением обнаружил, что… на самом деле это оказалось и в половину не так плохо. Торт был легким, нежным, и даже хруст кристаллов сахара в глазури был приятным, когда он привык.

Закончив с этим куском, он почувствовал, будто туман в голове немного рассеивается. Он осознал, насколько тело Робби зависело от сахара, и как оно протестовало против воздержания от него.

Теперь он чувствовал себя… энергичным! Готовым действовать! Не совсем как прежде, но в данном случае хоть какая-то энергия была лучше, чем ничего. Он знал, что это временно, но сейчас чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы быть в состоянии снова думать ясно.

Стефани в восторге захлопала в ладоши.

 — Я так рада, что тебе нравится! Я знала, что ты оценишь! Ты чувствуешь себя лучше?

Спортакус положил руки ей на плечи.

 — Стефани, я чувствую себя в тысячу раз лучше. Теперь я должен пойти и сделать кое-что!

Он умчался прочь.

***

 — Робби!

Робби в шоке подскочил и уронил на пол тарелку, которую держал. Спортакус в его логове? Когда он пришел сюда? Робби даже не слышал, как тот вошел.

 — Боже! Что???

 — Привет, Робби! Я просто хотел прийти и посмотреть, как ты! Тебе нужна помощь? Не волнуйся, сейчас я не буду ничем греметь! — Спортакус взглянул на тарелку на полу. — Печально! Позволь мне сделать это для тебя! — одним плавным движением он схватил ее и бросил в раковину, как фрисби.

Робби в замешательстве моргнул, затем его глаза сузились и улыбка стала шире.

 — Спортакус, ты… наелся сладкого?

 — Хм-м? Ой. Да, наверное. Стефани дала мне несколько кусков торта. Это было здорово! Во всяком случае, что ты делаешь? Ты правильно питаешься? Ты должен — сам знаешь!

Спортакус, деловитый от синтезированной из сахара энергии, пыхтевший как щенок, был забавным зрелищем. И Спортакус услышал, как Робби искренне смеется, впервые… за… возможно, все время.

 — Все в порядке, Робби?

 — Да. Все нормально. Хотя, ты же не остановишься… — ответил Робби, изумленно глядя на него.

Спортакус, впрочем, не слушал.

 — Робби, ты уверен, что все в порядке? Я думал… в смысле, мне было интересно… — он вдруг смутился, как будто потерял ход мысли или пытался вспомнить слова, которые хотел сказать.

 — Что?

Спортакус вдруг протянул руку и ухватил одну из рук Робби, заставив его вздрогнуть.

 — Что случилось с твоими костяшками? Ты же не ввязывался в драку?

Робби отдернул руку и нервно хрустнул пальцами.

 — Не волнуйся, Спортафлоп. Я так же хорошо забочусь о твоем теле, как ты — о моем.

Он пожалел о своих словах, когда они уже вылетели из его рта. Спортакус стал подавленным и сразу огорченно поник.

 — Ох…

 — Нет… Смотри, все хорошо. В самом деле. Я просто… эм… Я не знал о своей силе… Я… гм… просто тренировался, и я…. Ударил что-то слишком сильно. Все же нужно привыкнуть контролировать это.

Спортакус снова потянулся, нерешительно, и Робби, чувствуя вину, позволил взять свою руку. Спортакус нежно провел пальцем по корочкам на костяшках.

 — Ты уверен?

 — Да. Конечно, уверен. Это неважно.

— Робби, я волнуюсь не потому, что это мое тело, — мягко сказал Спортакус, пытаясь встретиться взглядом с Робби, но Робби не смотрел на него. — Раньше я бывал во многих передрягах. Просто я хочу, чтобы ты… был осторожен.

 — Да. Я знаю. Я не собираюсь делать с твоим телом то же, что сделал со своим.

Спортакус повернулся к Робби, чтобы встретиться со своим лицом. Это было неудобно, так как Спортакус был намного выше.

 — Робби. Ты можешь рассказать мне что-нибудь. Обещаю. Я не буду осуждать.

Обычно Спортакус не был таким напористым, и настойчивость в его голосе удивила взглянувшего на него Робби.

 — Х-хорошо, Спортакус.

 — Правда?

 — Д… да, правда.

Спортакус вздохнул с облегчением, и, беспокойно переминаясь от долгого бездействия, метнулся к одному из столов, чтобы возобновить уборку беспорядка. Даже в своем нынешнем состоянии гиперактивности он помнил, что случилось в прошлый раз, и был гораздо осторожнее с тем, что двигал.

Робби облегченно вздохнул и рассеянно потер костяшки пальцев. Надо надеяться, эта работа отвлечет эльфа от дальнейших разговоров.

Но Спортакус не мог долго оставаться спокойным.

 — Робби.

Робби издал еще один резкий вздох в надежде, что это остановит его, но, конечно же, нет.

 — Робби… У меня было замечательное детство.

Робби уставился на него. Это было не то, что он ожидал.

Спортакус не смотрел на него. Он сдвинул очки на нос, его ладони легли на стол.

— Я вырос в маленькой деревушке с … другими эльфами. Моя семья. Там было хорошо. Мирно. Когда я был маленьким, мне хотелось поиграть с другими детьми, поговорить с цветами, чтобы помочь им расти, выйти на улицу ночью, чтобы посмотреть на звезды и подумать о своем месте в мире.

Я всегда знал, что вырасту и буду помогать людям. Когда я стал номером 10, я думал, что был готов. Думал, что мог бы помочь спасти мир.

Его кулаки сжались.

 — Я ошибался. Один человек не в силах спасти мир. Лентяево — мирный городок, и по большей части тихий. Их единственная проблема в том, что они застряли в колее… лени.

Голос Спортакуса стал мягче.

 — В других местах… не так хорошо. Я видел немало ужасных вещей, Робби. Вещи, которые я мог бы исправить, и другие… которые не мог. Независимо от того, что я делал, невзирая на мои старания, я не мог спасти всех.

Робби слегка поморщился, слушая его слова, высказываемые так открыто, но не перебивал.

— Так что я… не понаслышке знаю, что ты пережил. И я никогда не мог до конца понять, почему… ты такой, как есть. Но я знаю, каково чувствовать себя, когда тебя не слышат. Я знаю, каково чувствовать, что делаешь все возможное, чтобы помочь другим, и не получаешь взамен ничего, кроме боли.

Он провел по глазам дрожащей рукой.

 — Но я должен продолжать пытаться. Я не могу ничего сделать. Я не могу позволить истории повториться. Я надеюсь, что, даже если ты мне не веришь, даже если не доверяешь, по крайней мере верь мне, что я… я не причиню тебе боли.

 — Спортакус… — Робби не привык к таким неприкрытым проявлениям эмоций, и не был уверен, что знает, как поступить. Но ноги сами понесли его в сторону Спортакуса, прежде чем он понял, что делает.

Спортакус притянул его в крепкие объятия.

— Я сожалею, что не помог тебе, Робби… Сожалею, что я такой… неудачник.

Слова застряли у Робби в горле. Спортакус был героем. Он не знал слова «нет». Он был… Робби вспомнил недавние слова Спортакуса: «Герой чуть выше среднего уровня».

Как бы он ни хотел оторваться от Спортакуса, сказать что-то резкое и жестокое, он не мог. Спортакус плакал ему в плечо. Может, он и был злодеем, но не был монстром.

Робби неловко погладил его по спине.

 — Это… эй, это нормально. Ты делаешь все возможное, верно? И разве ты сам не говорил, что не можешь больше ничего сделать?

Спортакус издал смешок.

 — Робби, я и не знал, что ты меня когда-нибудь слушал.

 — Да ну, ты много говоришь. И громко. Давай. Помоги мне починить эту штуку.