Вскоре Спортакус появился в логове Робби, слегка запыхавшийся, с полной сумкой еды.
Робби, внимательно изучавший машину, с подозрением покосился на него.
— Ты ограбил магазин, Спортафлоп?
Спортакус покачал головой и усмехнулся.
— Я просто подумал, что тебе понадобится немного продуктов!
Робби застонал.
— Я боюсь увидеть, что ты понимаешь под словом «продукты».
— Давай, Робби! Все не так плохо. Взгляни!
Робби неохотно покинул свое место и присоединился к Спортакусу, стоящему возле холодильника.
— Видишь? Я знаю, что тебе не нравятся овощи и фрукты, так что принес много сока и фруктовые коктейли. Это так же полезно для тебя, но на вкус не как овощи! А вот немного макарон, сделанных в разных цветах. Те, что оранжевые — из моркови, зеленые из шпината — на вкус нормально, не волнуйся! А это…
Наблюдая за Спортакусом, бубнившим о пользе для здоровья от всего, что он принес, и заверявшим, что это вкусно, Робби начинал чувствовать себя странно.
Он думал, что Спортакус принес бы просто кучу сырых продуктов, но эльф действительно хорошо подготовился. В сумке, так раздражавшей его на первый взгляд, оказалось не так много всего. Он был немного удивлен тем, что Спортакус пошел на все эти усилия, чтобы накормить Робби должным образом, и при этом совершенно его не обидеть.
Робби презрительно посмеялся над собой. Спортакус старался не для него. Он просто беспокоился о собственном теле. Робби мысленно пнул себя просто за мысль о том, что Спортакус действительно пытался помочь.
— Ну? Что ты сам будешь есть? Ты знаешь, что мое тело не переваривает фрукты и овощи? — сказал Робби, пытаясь подражать подколкам Спортакуса по поводу пирогов.
Спортакус улыбнулся.
— Я просто подумал, что мы можем есть одно и то же. Ты голоден? Что хочешь попробовать в первую очередь?
Желудок Робби громко заурчал, и Спортакус рассмеялся.
— Только не начинай снова, — пробормотал Робби, но взял предложенный напиток.
Он попробовал… на самом деле, довольно неплохо, и он унял грызущий его голод, но Робби не собирался признавать это перед Спортакусом.
— Когда ты закончишь оценивать мою кухню, можешь очистить стол там, — огрызнулся Робби, указывая на огромную груду металла и деталей. Спортакус только улыбнулся и сказал:
— Ясное дело, Робби, я уберу их в первую очередь.
Куда он клонит? Робби покачал головой и заставил себя сосредоточиться. Эта ситуация выходила из-под контроля. Если оглядываться назад, то идея сделать вид, что машина исправлена, выглядела недальновидной. Тем более, когда это действительно понадобилось, починить не удалось. Он глубоко вздохнул и снова стал перебирать детали машины, учитывая каждую, одну за другой.
Спортакус начал подбирать обломки на полу и складывать их, хоть и не знал, для чего они предназначены, так что просто без особой уверенности группировал их по внешнему сходству. Наверное, сойдет?
Оба работали в тишине в течение нескольких минут, пока Спортакус не набрался мужества, чтобы заговорить.
— Робби…
— Я ищу примерно такой кусок, — перебил Робби, показывая жестами и не сводя глаз с машины. — L-образной формы. Думаешь, сможешь?
— Ой! Эм… Вряд ли я видел что-то такое. Но буду продолжать искать!
Робби заворчал, и Спортакус выждал момент, чтобы попытаться снова.
— Робби, я…
— Ты не мог бы? Я пытаюсь сосредоточиться. Или ты хочешь застрять так навсегда?
— Я просто подумал, ты хочешь поговорить…
— О чем? — Робби разобрал смех. — О том, как это отстойно? Я знаю, как это должно быть для тебя ужасно. Я стараюсь изо всех сил, чтобы вернуть нас к нормальной жизни, окей? Теперь ты можешь заткнуться?
Голос у него был уставший.
— Я понимаю, Робби! Я не расстроен. Я только имел в виду…
Робби с треском бросил на стол кусок, который держал.
— Я прекрасно знаю, что означает этот снисходительный тон! И я говорю тебе, что мне неинтересно. Пойми намек и займись своим…
Его прервал скрежет металла, и он услышал вскрик Спортакуса. Робби обернулся, чтобы увидеть, что несколько крупных обломков на вершине мусорной кучи скользили, падая прямо…
Кристалл ожил, назойливо моргая, и Робби стиснул зубы, изгоняя наваждение из своей головы.
— Да знаю я, глупый булыжник!
Робби бросился к нему, легко перепрыгивая через обломки на своем пути. Спортакус пытался бежать, но тело Робби было слишком медленным, слишком неуклюжим, он споткнулся и упал, и металл накрыл его.
«Спортакус!» Робби полез к завалу и принялся раскапывать его. К счастью, это было легко: какими бы тяжелыми ни были детали, у тела Спортакуса не было проблем с тем, чтобы убрать их с пути.
— Спортакус… Боже, ты…
В конце концов, он нашел его. Тот выглядел ошеломленным и слегка морщился.
— Я… Я в порядке, Робби.
— Боже. Ты тупой идиот, — он вздохнул с облегчением. — Тебе в самом деле следует быть более…
Он осекся, увидев кровь.
— Что…
Спортакус проследил за его взглядом и побледнел. На его икре был глубокий порез, оставленный острой металлической пластиной, лежавшей рядом.
— Робби… Я…
— Заткнись. Ты вообще можешь двигать ногой? — сердце колотилось, Робби помчался к шкафу, где держал аптечку. Спирт, марля, бинты, пластырь… все должно быть на месте.
Он схватил ее и побежал обратно к Спортакусу, выглядевшему подавленно.
— Я… да, я могу двигаться… но…
— Возможно, недостаточно глубоко, чтобы порвать сухожилие. Ладно, закатай штанину и держи ее.
Спортакус подчинился, и Робби налил дезинфицирующее средство на рану. Спортакус даже не дрогнул, что было странно, учитывая, каким напуганным он казался.
Трясущимися руками Робби разорвал марлю, плотно обматывая ее вокруг ноги Спортакуса.
— Хорошо. Так сойдет, пока мы не доставим тебя к врачу.
— Робби… — Спортакус был готов расплакаться. — Я… Мне так жаль…
Робби посмотрел на него как на умалишенного.
— Что? Почему?
Спортакус думал, что Робби очень зол на него? Да, он кричал на него и назвал идиотом. А что еще ему было делать в такой ситуации?
— Я… — Спортакус посмотрел вниз. — Я хотел заботиться о твоем теле… пока нахожусь в нем… А потом я…
Робби глубоко вздохнул.
— Ты такой глупый. Я просто… — испугался. — Я просто подумал, что ты умер. Получилось бы реально неудобно.
Спортакус все еще выглядел расстроенным.
— Посмотри. Все нормально. Это не твоя вина, и еще один шрам не убьет меня.
Вот. Он сказал это. Невысказанная мысль между ними раскрылась, и Робби тут же пожалел о своем выборе слов.
Он снова вздохнул и опустил голову. На смену адреналину приходило оцепенение.
Спортакус осторожно положил руку на затылок Робби, заставляя лечь на его плечо.
Робби не отдернулся сразу. Надо признаться, Спортакус был… умиротворяющим. Бесит, да и глупо, но стук сердца Спортакуса так близко от себя немного расслаблял. И Робби был избавлен от того, что эльф скажет что-нибудь еще про шрамы — или корочки на его кулаках, которые он наверняка заметил, но ничего про них не сказал.
Через какое-то время он со вздохом отстранился.
— Хорошо. Давай доставим тебя в город.
Это будет утомительная попытка протащить через туннель Спортакуса с его травмой. Отлично. Роли поменялись.
Он наклонился и подхватил Спортакуса на руки, удивляясь, как легко это получилось. Спортакус тоже был удивлен.
— Что…
— Я не собираюсь волочить тебя или ждать три часа, пока ты дохромаешь самостоятельно. Просто… — «дай мне побыть сильным на этот раз», подумал он, и Спортакус, похоже, понял это.
— Хорошо, — он улыбнулся Робби. — Ты… — он чуть не сказал «герой», но вспомнил необъяснимую антипатию Робби к этому термину, и закончил: — Ты главный.
Он удовлетворенно заметил, как Робби немного приосанился.
— Просто постарайся не истекать на меня кровью, Спортафлоп.
Визит к врачу не потребовал много времени: тот просто тщательнее вычистил рану и дал Спортакусу чистые бинты, успокаивая Робби, паникующего по поводу кровотечения:
— Не думаю, что тут понадобятся швы, рана должна зажить в кратчайшие сроки! — пообещал он, сияя улыбкой.
После того, как они ушли, им потребовалось какое-то время, чтобы посидеть на лавочке и прийти в себя. Спортакус смотрел, как Робби, задумчиво хмурясь, глядит на звезды.
— Робби… — заговорил он снова, вновь ожидая быть прерванным.
— Что?
Он казался усталым, зато больше не сердился. Это немного обнадеживало Спортакуса. Может быть, Робби наконец-то поговорит с ним.
Но если он упомянет шрамы, Робби, скорее всего, снова замкнется. И что бы он сказал, в конце концов? Почему он сделал это с собой? Что случилось? Это звучало слишком обвинительно, слишком неодобрительно.
— … Что ты имел в виду, когда сказал, что всегда должен быть единственным, кто все исправляет?
Робби мгновение смотрел на него, а затем покачал головой.
— Ха. Я не думаю, что ты… Неважно. — он глубоко вздохнул, переводя взгляд обратно на звезды. — Ничего. Это ничего не значит. Я просто нервничал.
— Это звучало так… совершенно серьезно, — сказал Спортакус, молча умоляя, чтобы Робби открылся. Пожалуйста. Просто поговори со мной. — Я сожалею, что заставил тебя нервничать.
Робби застонал.
— Перестань говорить такие вещи.
— Какие?
— Как будто извиняешься за то, в чем не виноват. Это реально начинает действовать на нервы.
— Ой. Хорошо. Прости. — аргх!
Но Робби просто усмехнулся, и, убедившись, что вокруг никого нет, снял шапку и рассеянно почесал голову.
— Почему ты притворяешься, что не сердишься на меня, Спортакус?
— Что?.. Потому что я не сержусь на тебя.
— Ты должно быть, еще глупее, чем кажешься, если думаешь, что я поверю. Конечно же. Я сотворил это с тобой. Я не хотел, но… Это не самое худшее, что я собирался сделать.
Робби говорил устало. Смирившись. Как будто стоял под прицелом, ожидая выстрела.
— Робби, я не сержусь, потому что не считаю тебя плохим. Мне кажется, ты слишком многого ожидаешь от себя, и… может быть, за что-то злишься на себя. Я не знаю. Но все в Лентяево считают тебя своим другом.
Робби никогда не позволял ему говорить так много, и Спортакус понимал, что это звучит неловко, но надеялся, что донес до него смысл.
— Тебе понадобятся какие-нибудь новые штаны, — произнес Робби через минуту. — Ты залил все кровью. Давай.
— Ой! Но…
— И будет лучше, если сегодня ты останешься со мной. Уверен, остальные уже спят, и я не собираюсь таскать тебя туда-сюда второй раз за день. Кроме того, ты должен забрать всю эту еду с собой.
Спортакус решил «забыть» все продукты в доме Робби. Может, с нормальной пищей тот будет время от времени правильно питаться.
— Хорошо… Как скажешь.
***
Робби оставил Спортакуса на пушистом кресле и вернулся в свою комнату, чтобы принести чистую одежду. Закрыв за собой дверь, он застонал и хлопнул себя по лбу так сильно, что, наверное, останется след.
Почему я привел его сюда?
Конечно, он сказал то, что действительно имел в виду: Спортакусу нужна новая пара штанов, и тот должен избавить его от этого глупого здорового питания. Но было больше причин, в которых он не хотел признаваться даже самому себе.
Со Спортакусом его логово, казалось… больше походило на дом. Это звучало глупо, но эльф обладал какой-то аурой, рассеивавшей всю негативную энергию, все темные мысли, все бессонные ночи, которые смешались, чтобы, казалось, сделать сам воздух в разы тяжелее. Как кто-то может так расстраивать и в то же время утешать?
К тому же, учитывая, как неуклюж Спортакус в его теле, безопаснее держать его поблизости, чтобы следить за ним, иначе тот, наверное, где-нибудь убьется.
Он глубоко вздохнул и направился обратно в гостиную со свежей парой спортивных штанов.
Чтобы обнаружить в своем кресле спящего и громко храпящего эльфа.
О, ради всего святого…
Похоже, сегодня ему придется ночевать в постели. Или на полу. Или, скорее всего, нигде. Он бросил спортивные штаны на колени Спортакусу и отправился назад в спальню.
***
Спортакус несколько часов крепко спал, но проснулся, когда Робби на цыпочках прокрался на кухню, чтобы выпить кофе. Спортакус почти заснул снова, когда Робби прошептал:
— Спортакус. Ты проснулся?
Робби говорил так, будто надеялся на обратное. Что-то заставило Спортакуса промолчать в ответ.
Робби вздохнул и сел на соседний стул.
— Ладно. Хорошо.
Он несколько минут помолчал, прежде чем заговорить.
— Ты спросил меня, что я имел в виду… когда обычно исправляю что-то.
Голос Робби дрожал, будто он не был уверен в том, что делает.
— Я… Я знаю, что все выглядит так, будто все, чем я занимаюсь — порчу что-нибудь. И это моя вина, я…
Робби остановился, расстроенно вздыхая.
— Когда я был ребенком, все считали меня гением. У меня была репутация способного все починить и сделать любую вещь, какую хочется. Какое-то время мне нравилось это — я имею в виду, какой ребенок не хотел бы внимания? Я выигрывал всевозможные награды. Каждый хотел водиться со мной.
Но, в конце концов, я понял, что единственная причина, по которой со мной общаются — то, что я для них делаю. И я желал их одобрения так сильно, что готов был сделать что угодно. Выполнить домашние обязанности за них, взять вину на себя, когда у них будут проблемы, унижаться, чтобы развлечь их.
Они хотели себе и выполнения домашних заданий, я пытался, но… Кроме изобретений, для меня ничего не имело смысла. Когда они терпели неудачи, они… срывались на мне.
Робби сдвинулся.
— Когда я сказал учителям, они только ответили: «дети есть дети». Думаю, они даже отчасти считали, что я заслужил. За то, что я странный и неловкий. И когда другие дети узнали, что я пожаловался, стало еще хуже.
Так я узнал, что если обратиться за помощью, станет только больнее. Я научился держать все в себе. И я узнал, что, как бы я ни старался, я не в силах исправить положение, хотя всегда говорил, что мог. Все, что я делаю — разрушаю. Так…
Его голос понемногу становился громче.
— Вот что я делаю. Я порчу. Я разрушаю счастье других, потому что я знаю, что не могу стать его частью. Я не заслуживаю того, чтобы быть счастливым вместе с ними.
Он встал и начал возвращаться обратно в свою комнату, и остановился.
— Я не знаю, почему гораздо проще разговаривать с тобой, когда ты спишь, — он посмеялся. — Удобно, да? Я не хочу слушать, как ты лжешь и говоришь, что думаешь, будто я неправ.
Спортакус услышал шаги Робби, возвратившегося в спальню, и был рад, что еще достаточно темно, чтобы Робби не заметил, как слезы катятся по его щекам.