Спортакус остановился, собираясь вернуться, но тут же передумал. Но так он останется полуслепым. И что с того?

Ему нужно было заняться чем-то… Устроить пробежку. Очистить голову.

Это оказалось неудачной идеей: всего через несколько минут он стал хрипеть и задыхаться. Спортакус свалился возле дерева, достаточно далеко от города, где, как он надеялся, никто на него не наткнется.

Он прислонился к стволу, закрыл глаза и глубоко дышал, пытаясь понять, что случилось.

Он спал на Робби. Хорошо. И, по-видимому, обнимал его ночью. Тоже замечательно. По крайней мере, это должно было помочь Робби спать.

Но то, что ему снилось…

Он почувствовал, как на лицо возвращается румянец, и похлопал себя по щекам, пытаясь успокоиться.

Это ничего не значит. Это просто сон.

Но у него никогда раньше не было подобных снов о… Робби. Он даже не рассматривал его в таком ключе.

-Робби… Робби…

Робби усмехается, он находится в своем теле — в этом красивом, белокожем, стройном теле.

 — Да, Спортакус?

 — Пожалуйста… Сделай так еще…

Коварная усмешка Робби. Его длинные ловкие пальцы вплетаются в волосы Спортакуса, побуждая того двинуться вниз по груди.

Спортакус слышит, как мурлычет от удовольствия, но его прерывают губы Робби, касающиеся его собственных. Язык Робби проникает в его рот, Робби покусывает его губу сильно, до боли…

Рука Спортакуса сама скользнула вниз по дорожке волос внизу живота, наслаждаясь ощущением обнаженной кожи Робби на кончиках пальцев….

Робби ахает.

— Отметь меня, Спортакус. Я твой.

Спортакус вынужден жадно прижаться губами к шее Робби, всасывая кожу достаточно сильно, чтобы оставить след.

Робби стонет, и все тело Спортакуса горит отчаянным желанием, болезненной потребностью почувствовать Робби на нем, вокруг него, внутри него, требует сделать Робби по-настоящему своим…

 — Спортакус… — шепчет Робби, целуя веснушки на лице, шее, груди, и Спортакус теряет способность ясно мыслить. Не под этим понимающим взглядом серых глаз.

 — Я знаю, чего ты хочешь, Спортакус… Я тоже хочу… Я так долго этого хотел…

И пальцы Робби скользнули в…

Спортакус отчаянно затряс головой, чувствуя, как по телу снова разливается тепло, а в паху растет напряжение.

Раньше он даже не рассматривал Робби в таком ключе.. Но было ли это правдой?

Он заставил себя успокоиться и мыслить критически. В последние дни они много времени проводили вместе — по понятным причинам. И в данный момент он находился в теле Робби. Было бы странно, если бы Робби не снился ему вообще.

А Робби был… красивым. Вот. Он признал это. Робби был странно, непривычно привлекательным. И этот глубокий, хрипловатый баритон…

Окей. Это не помогает.

Он заботился о Робби. Он заботился обо всех. Это было его «работой», как грубо выразился Робби.

Но что с ним произошло на самом деле? Расстроится ли Спортакус так же, если это будет кто-то другой, кто так же закрылся от него, заперся от всего мира, кто сам хотел страдать, как Робби? Будет ли у него так же…

(разбито сердце…)

Осознание этого заставило сердце уйти в пятки. Закружилась голова.

Я люблю Робби.

На глаза навернулись слезы. А что ему еще было делать? Робби ненавидел его! Робби не желал иметь с ним ничего общего. Больше всего Робби хотел, чтобы Спортакус ушел и никогда не возвращался.

Робби с его жестокими словами, серыми глазами, шрамами, всепоглощающей ненавистью к самому себе, никому не оставил места в своем сердце…

Это был тот, кого любил Спортакус, ради кого — Спортакус сейчас осознал — будет стараться до последнего вздоха, чтобы сделать его счастливым. Чтобы заставить его искренне улыбаться, чтобы заставить понять, что независимо от того, как он ненавидит сам себя, Спортакус не ненавидит его.

Спортакус провел пальцами по шрамам на запястьях, глядя на них затуманенными от слез глазами, желая… чего? Чтобы Робби чувствовал к нему то же самое? Чтобы Робби смог смотреть на него как-то иначе, кроме как с омерзением?

Все попытки Спортакуса не увенчались успехом. Робби не любил его, что было прекрасно — Робби уверял себя, что это прекрасно, но сам был несчастен. Как Спортакус мог жить с этим, когда это было так?

Он обнял колени, ненавидя этот жестокий поворот судьбы, заперший его в теле Робби, ненавидя, что Робби был так близко к нему — являлся им — и все же он был очень, очень далеко.

***

 — ЭЙ!

Стефани подскочила, роняя бейсбольный мяч.

 — Какого черта это было? — спросил Стинги, потрясенно озираясь по сторонам.

 — Я… Я не знаю, — сказала она. — Это звучало как…

 — ЭЙ! ДЕТИ!

Она повернулась, чтобы увидеть два огромных выпуклых голубых глаза в перископе, разглядывавшем ее из-за стены.

 — Одну секунду, ребята, — она подошла к нему. — Робби?! Чего ты хочешь?

- ЭЙ!… ой… — голос прочистил горло. — Спортакус оставил здесь свои очки. Мне нужен кто-нибудь из вас, чтобы забрать очки и отдать ему. Иначе он упадет со скалы или что-то в этом духе.

Стефани нахмурилась. Что-то здесь было неладно…

 — Почему Спортакус оставил их? Разве он не заметил, что не может видеть? И почему ты не можешь отдать сам?

 — Не твое дело, мелкая. Ты идешь или как?

Она глубоко вздохнула.

 — Ладно. Жди.

***

Робби определенно вел себя странно. Даже страннее, чем обычно, и это о чем-то говорило. Он отказывался объяснять, почему Спортакус оставил очки, продолжал грызть ногти и расхаживать по комнате. Стефани что-то подозревала, но позволила себе отвлечься на нового прелестного котенка, которого приобрел Робби. В конце концов, Спортакус сам ей объяснит.

Правда, он может быть не в городе… Стефани почесала в затылке. Это должно было быть простым быстрым поручением. Ребята звонили ей, ждали возвращения в игру, но она должна найти Спортакуса.

Она пожалела, что не выпытала все у Робби. Обычно он уступал довольно быстро, она могла бы получить необходимую информацию, если бы постаралась. Со Спортакусом что-то случилось?

Его не было в логове Робби, это очевидно. Его не было в дирижабле — он не мог туда войти, его не было в дядином доме, не было его и в парках, и на спортивных площадках.

Стефани задумала ввязаться в неприятность — всего лишь небольшую проблему, чтобы заманить его, но вспомнила, что у него не было кристалла.

 — Спортакус! — позвала она с надеждой, но ответа не получила. Никаких следов. Но она еще не искала вне обычных мест его пребывания.

Она обошла город по периметру, затем свернула в лес, пользуясь возможностью попробовать некоторые кульбиты, подражая прыжкам и кувыркам Спортакуса.

 — Оу! — ободрав колено, она мудро рассудила, что лучше просто идти.

Чем дальше она уходила, тем больше волновалась. Ее наполнило облегчение, когда она, наконец, нашла его, сжавшегося под деревом.

 — Спортакус?

Он удивленно посмотрел на Стефани, и она в шоке увидела слезы на его лице.

— Спортакус! Что случилось?

Он попытался улыбнуться, но улыбка не затронула его глаз.

 — Ничего, я в порядке, — он с беспокойством оглядел Стефани. — Что случилось с твоим коленом?

 — Что? О, это ничего. Я просто споткнулась. Почему ты здесь? — она уселась рядом с ним.

 — Я… Мне просто нужно немного свежего воздуха, — он снова попытался улыбнуться, в этот раз — чуть более убедительно. — Все в порядке? Ты меня искала?

 — Все в порядке. Просто Робби хотел, чтобы я отдала тебе это. Видимо, ты забыл в его доме?

Он посмотрел на протянутые ему очки и спрятал лицо в ладонях.

 — Спортакус?!

Он поднял голову и глубоко вздохнул.

 — Он был в порядке? Казался ли расстроенным?

Стефани в замешательстве наклонила голову.

 — Кажется, он был в порядке. Ну, нет, он был немного странным. Вроде как… нервным. Он просто сказал, чтобы я передала это тебе.

Спортакус улыбнулся ей, и Стефани поразилась, увидев грусть в его глазах.

 — Прости, что заставил побегать за мной, Стефани.

 — Спортакус, что происходит? — она волновалась все больше и больше, но старалась, чтобы голос звучал спокойно. Она хотела как-то повлиять на состояние Спортакуса, и ее злило понимание того, что что-то не так, и она ничем не может помочь.

— Ничего. Я просто осознал кое-что, вот и все. Что-то грустное. Это не то, о чем тебе стоит беспокоиться, правда.

— Это связано с Робби?

Он вздохнул, глядя вверх, на крону дерева.

 — Да.

 — А он… — отверг тебя, чуть не сказала она, но это звучало так… двусмысленно. Она попыталась тщательнее подобрать слова. — Вы, ребята…

Спортакус прищурился, с недоумением глядя на нее.

 — В смысле… проблема… романтического характера?

Он поднял брови и расхохотался.

 — Что смешного? — оскорбленно спросила она.

 — Ничего. Просто… ты намного умнее меня, — он потрепал ее волосы, прижимая к глазам тыльную сторону другой ладони.

 — Так что тогда?

 — Да… Я думаю, ты сама можешь сказать, что.

Стефани ободряюще прижалась к нему.

 — Ты его любишь?

Они действительно быстро взрослеют — с грустью подумал он.

 — Да. Но он не любит меня.

Стефани махнула рукой.

 — Пф, конечно же, любит.

Спортакус покосился на нее.

 — Нет, не любит. Он меня ненавидит…

 — Просто это единственный способ выразить чувства, которым он умеет пользоваться. Он всегда смотрел на тебя. Я повторяю — всегда. И Робби делается сварливее всякий раз, как ты оказываешься рядом, а это значит, что он любит тебя.

Спортакус слабо улыбнулся. Детская логика.

 — Спасибо тебе за них, Стефани, — он надел очки и заморгал, когда зрение обрело четкость. — Я не представляю, как бы смог вернуться назад без них.

 — Да уж, это не шутки, — кивнула Стефани. — Я примерила очки по пути сюда, и не смогла различать в них предметы. Робби совсем слепой.

Да, я догадался.

 — Что ж, давай вернемся, — Стефани взяла его за руку, и они направились обратно в город. Спортакус готовился встретиться с действительностью, ожидающей его там.