Вероятность того, что нашу юную мисс застали бы за подобными выходками, коими являлись еженедельные побеги из дома в город, была бы минимальна, однако, в поместье Стюарт заботились о наследнице, и потому охранять девушку было поручено лучшему из лучших, но, как ты, мой драгоценный друг, понимаешь, ей это отнюдь не нравилось. Ведь, Алан Майер — рыцарь нашей мисс — прекрасно знал её, так как знакомы они были с самого детства и даже дружили, от чего шатен знал свою леди как свои пять пальцев. И он прекрасно понимал, что, когда мисс грустит, она тайком сбегает из поместья в город, а он, как самый преданный друг, должен молчать и о выходках мисс за каждым поворотом не трещать, идти следом и пытаться поддержать её. Так было всегда, до сегодняшнего дня.

     — Алан? Что ты здесь делаешь?! — начала возмущаться наша мисс, — опять следил за мной, да?

     — Отнюдь. Если Вы помните, то у меня сегодня выходной, должен был быть, — упрекает парень, зарываясь пальцами в волосы, и немного жалобно стонет. Эту мисс невозможно оставить даже на минуту. — А Вы?

    — Юлиан, — девушке не нравилось врать, но делиться своими переживаниями сейчас вовсе не хотелось.

     — Вы слишком добры, миледи. — Алан — слишком добрый и невероятно понимающий человек, если его леди не хочет говорить честно, он легко сделает вид, что поверил ей. — Но, как я понимаю, Вы уже пообщались? Будете возвращаться домой?

     Хочу сделать небольшое отступление, и заявить тебе, мой дражайший друг, что Алан Майер — прекрасный человек, которого я имел счастье знать лично, пусть и весьма-весьма поверхностно, было в нём что-то такое, что заставляло окружающих людей полностью довериться ему, и без доли сарказма и презрения, что по обычаю своему я использую в других своих работах по отношению к солдатским душам, заявляю, что нет людей праведных и святых, но этот парень, своим отношением к людям, стал для меня их подобием. Именно поэтому, боюсь, я не смогу передать всю точность его поступков и, возможно, буду приукрашать, показывая лишь свет его действий.

     Голубоглазый парень в военной форме дома Стюарт подал своей леди руку, намекая на необходимость движения — на плече его военного жакета всегда красовалась эмблема герба старинного рода Стюарт. На квадратной форме герба, что сужается в низу плавными линиями, точно волнами перетекая в точку — маленький и аккуратный крест нежного медного оттенка, — было разделение на две стороны: на правой — сине-фиолетовая птица парила в нежно голубом небе, а на левой — на тёмно зелёном фоне изображалось серебренное лезвие ножа — а объединяли их красно-коричневыми корнями деревьев. (от автора: псс, пояснительная бригада в моих примечаниях после части)

     Девушка приняла протянутую руку, плавно переплетая пальцы, чувствуя родное тепло. Вот он, единственный мужчина, который никогда и не при каких обстоятельствах не придаст её, всегда готовый подставить своё плечо, рядом с ним нашей мисс хочется улыбаться и просто быть счастливой, позабыв всё то, что произошло в доме.

     — Итак, куда мы? — тянет девушка, совершенно не стараясь соответствовать своему статусу — рядом с ним она может быть собой.

     — А разве мы не возвращаемся? — смеётся голубоглазый широко покачивая вперёд — назад переплетенными вместе руками, тем самым придавая нашей мисс чувство лёгкости на душе.

     — Точно не сейчас, — улыбается мисс и лишь сильнее сжимает руку своего друга.

     Они идут по главной улице, так же медленно и плавно, как и текущая мимо река, их переплетённые руки точно качели поднимаются и, замерев на долю секунды на своём пике, нежным движением отпускается вниз, чтобы вновь подняться. Солнце шаг за шагом, никуда не спеша, точно как по нотам движется за горизонт, окрашивая ближайшие облака в мягкий малиновый оттенок. Сквозь гул толпы, успевшей уже вернуться к своим обыденным делам, слышится щебет птиц, переливающийся в красивом звучании с шумом реки, и на их фоне яркие и звонкие голоса бегущих мимо детей звучали невероятно красочно и прекрасно.

     Так всё и должно быть. Несмотря на потери, на горечь и обиду, в нашу жизнь всегда вливается что-то хорошее, что-то по истине важное и светлое. Как-то раз, я слышал фразу, что надолго оставила меня стоять в ступоре, заставляя полностью осознать её, что такая простая она всё же является истиной: наш мир чёрно — белый, и оттого, какие усилия мы захотим приложить, и зависит, какие цвета он обретёт.

     — Изабель, а ну стой! — кричит молодой мужской голос за спинами нашей мисс и её спутника.

     — Не догонишь! Не догонишь! — весело, почти что, напевая отзывается голос девушки.

     Легкий топот быстро приближается к аристократке. И, если честно, я не помню, что именно тогда случилось — толи девушку окликнули, толи ещё как-то отвлекли, — но в итоге она оступилась рядом с нашими героями, не успевая удержаться на ногах она упала на нашу мисс, а та, в свою очередь, потянула за собой и Алана, так как руки своей госпожи тот не отпускал. В общем, все трое оказались на земле и, если падение девушки умудрились смягчить друг другу, то рыцарь достаточно больно ударился боком, кажется, там, куда он по несчастью приземлился торчало что-то острое.

      — Вы в порядке? — задаёт вопрос подошедший парень. Ранее он с нескрываемой улыбкой на лице бежал следом за девушкой, но в один миг, стал серьёзнее.

      — Кажется, да. — неуверенно кивает Катерина, — А вы? — она внимательно вглядывается в большие зелёные глаза на против.

      И мне достаточно неловко даже сейчас описывать позу, в которой сидели эти две девушки — Катерина сидела на земле, широко расставив ноги, слегка сгибая их в коленных суставах, а между ними на коленях сидела та самая Изабель, её руки прижимались к земле, при этом касаясь бёдер нашей мисс и не позволяя той пошевелиться, их лица находились настолько близко, что каждая из девушек могла чувствовать еле слышный запах волос леди напротив.

      — Кхм-кхм! — нарочито громко прокашлялся парень со взъерошенными волосами, тем самым приводя свою спутницу в движение.

     — Ой, да! Я в порядке, неловко вышло, прости! — она тут же с лёгкостью вскакивает на ноги, при этом не забыв протянуть руку помощи и нашей мисс.

    — А вот ваш друг, кажется, не очень.

    — Алан! О, Господи! — леди дома Стюарт, точно ошпарившись подпрыгивает на месте, ловко вставая на ноги, она стремиться поскорее оказаться рядом с другом.

     Тот некоторое время лежал на земле, приводя мысли в порядок, медленно закрывал и открывал глаза, прощупывая свой уже окровавленный бок оценивая масштаб трагедии. Он был достаточно спокоен так как с его леди всё хорошо.

     Подавив нервный смешок, что так и стремился слететь с уст парня, слегка покачиваясь, он всё-таки встал на ноги и слегка вымученно улыбнулся своей мисс.

     — Всё в порядке, — заверяет он, а наша леди может лишь качать головой и вскоре с её стороны слышится раздражённое «мужчины!»

      — Тут недалеко есть военный лагерь разведки, там и медикаменты есть. — пытается предложить хоть что-то парень пока на фоне слышаться охи удивлённых кровью зевак.

     — Но в медпункте никого нет! — в то время как друзья спорят между собой, наша юная мисс осматривает ранение своего рыцаря, и на его слова «ерунда» утвердительно кивает — бывало и хуже, и всегда Алан, поправлялся и чувствовал себя прекрасно, иногда мисс отшучивалась, что на нём всё заживает, как на собаке, но на душе всегда становилось тяжело. Радость, которую приносил Алан, он же и забирал, заставляя волноваться и сильно нервничать, и это выдавалось во всех действиях Катерины: то руки начнут трястись, то из глаз польются слёзы.

     — Что же ты, дурак, делаешь? — обиженно надувает щечки наша милая миледи, на что Алан смеясь вопросительно вскидывает бровь, — Ты слишком невезучий, это не нормально! — рыцарь лишь сильнее заходиться в смехе, чем, несомненно, обижает девушку и, в итоге, получает по заслугам — Катерина пальцами оттягивает кончик носа своего друга — это запретный приём, которым леди пользовалась слишком часто ещё с раннего детства, — Если нас туда пустят, то мы идём. Я заштопаю его, — смело заявляет она.

     — Вау, тогда решено — медпункт! — шатенка плавно обходит своего друга и Алана, пристраиваясь рядом с леди дома Стюарт, — Фарлан, помоги Алану идти, — просит она, — итак, давай знакомиться, меня зовут Изабель, — девушка подхватывает зеленоглазую под руку, — а ты?

     — Я Катерина, рада знакомству, — добродушно отвечает аристократка.

     Изабель я, к несчастью, знал весьма и весьма плохо, но я знаю, что девушка была невероятно мила и весела, а в сумме с её несползающей с лица улыбкой и двумя забавными короткими хвостиками выглядела точно ребёнок, а потому, сразу вызывала к себе доверие, Фарлан же был спокойным, сосредоточенным, уравновешенным и прекрасно понимал, когда можно веселиться, а когда нужно быть серьёзным — я и по сей день вспоминаю его доброту.

     Они уходят с главной улицы, минуют несколько перекрестков с однотипными двухэтажными зданиями и, несмотря на достаточно быстрое их движение, и буквально уже повисшую на руке девушку, Катерина успевает смотреть по сторонам. Вот женщина подзывает к себе маленького мальчика, прося у него помощь и, в ту же минуту, тот выхватывает из её рук пару пакетов, пристраиваясь рядом. Открываются ставни, оттуда на секунду показывается макушка девочки, она вдыхает воздух, повисши на подоконнике, а потом ныряет обратно в комнату, напевая «перерыв — перерыв». А там, наверху стучит молоток — мужчина лет сорока чинит крышу здания. Девушки мило щебечут о чём-то, а парни плетутся позади, изредка что-то говоря друг другу, и, не могу не отметить, что это напоминает мне реалии наших дней.

     — Вот оно! — шатенка мило раскидывает руки в стороны, демонстрируя всё величие штаба. И, как некогда житель подземного мира, хочу заявить, что когда-то это здание и меня подвергло в шок и смятение, но для нашей мисс наблюдение подобное было обычным делом. Однако видя искреннюю радость своей новой знакомой, та поддалась искушению и с неподдельным удивлением изучающе смотрела на него.

      Высокое, тёмно-синее здание, окруженное длинным каменным ограждением примерного того же цвета, имело тучу просторных окон, частично зашторенных светлой почти что прозрачной тканью. Было заметно, что камень — ресурс, благодаря которому и был построен штаб — не нов, а значит, здание стоит здесь уже десятилетия. К этой башне так же были пристроены миниатюрные (по сравнению с главным зданием) домики. Где-то сбоку доносилось фырчанье лошадей, видимо, в том направлении находилась конюшня. Туда — сюда сновали люди в военной форме разведки — стандартных светло коричневых жакетов, укороченных на туловище, чем-то своим видом напоминающие болеро, только из плотной ткани с длинными рукавами, гордо на обоих плечах, на кармане, что был на груди и на спине красовался символ разведотряда — крылья свободы. Кто-то помахал Изабель и Фарлану рукой, при этом с небольшим подозрением и даже удивлением смотря на гостей.

      — Сюда, — кивком головы, парень указывает за маленькую пристройку рядом с зданием, напротив конюшни.

      — Братишка Леви! — радостно зовёт Изабель, широко размахивая руками и привлекая внимание к своей персоне.

      И, если ты, мой милый друг, всё это время думал, что я буду описывать любовь замечательного и преданного Алана к прекрасной Катерине и то, как парень пытается скрыть свои чувства, но они, точно бурлящим фонтаном льются из него наружу, их путь друг к дружке, понимание девушки, что это тот самый человек, то, выходит — ты ошибался. Между Катериной и Аланом и быть не могло подобных чувств, да, они любили друг друга и сделали бы всё, для счастья другого, только вот это не то. Это скорее любовь брата к сестре и наоборот, их связывало и роднило столько всего, что даже глупо было бы предполагать, что эти два человека смогут влюбиться вновь, но уже по другому.

     Также, мне не приятно говорить подобное, но именно благодаря неудачному падению парня и его ранению, продолжает своё развитие наша история…

     — Что у вас случилось? — к группе пришедших подходит тот самый парень, которого Изабель назвала братишкой Леви.

       Как сейчас помню тот день, когда и я впервые познакомился с этим парнем. Его звали Леви Аккерман, и, несмотря на то, что Изабель называла его братишкой, родственниками они не были, да и разные совсем: как внешне так и характером — оттого многим и не понятно становилось — почему же они дружат? Девушка была невероятна общительна, в то время как парень — молчалив, временами та даже раздражала его. И всё же — они друзья, те, кто за друг дружку стоят горой, точно как и Алан с нашей мисс.

     Так вот, вернёмся к Леви. Ростом он был невелик и в больших кругах слыл коротышкой… Хладнокровным, необщительным, брезгливым и грубым в общении коротышкой. Но близкие к нему люди знали его чуть лучше остальных и прекрасно понимали, что за его красивой внешностью — не стану отрицать того, что этот парень имел привлекательное, обманчиво юное лицо, на его серо-голубые, смотрящие в самую душу глаза падала тень коротких чёрных волос, и всё бы ничего, да ростом не вышел (от автора: это непросто тавтология, это специально задуманная тавтология, так что всё так, как надо) — не скрывался жуткий, тёмный мир его души, напротив, несмотря на мрачность хозяина, душа его была прекрасна и чиста.

     Парень скрестил руки на груди, выжидающе смотря на группу, слегка вскинув бровь в немом вопросе.

     — Хотя, разумнее было бы спросить — что вы натворили? — он обреченно вздыхает, всем видом показывая своё недовольство, но, если смотрящий на него в тот момент обладал глазами и умел ими пользоваться, то он точно мог заметить, беглую и тёплую улыбку на этом обманчиво-юном лице, когда он смотрел на Изабель и Фарлана.

     Изабель хаотично изгибает и покручивает руками, пытаясь тем самым объяснить хоть что-то, то и дело косясь на Алана, говоря, мол, это моя вина, простите-извините. Леви бегло переводит взгляд на парня, а потом и на нашу мисс.

       — В медпункте никого нет, — прижимаясь к стене пристройки заверяет он. — и ответственных за это сейчас в штабе тоже нет.

     — Без них нам не позволят пройти в медпункт? — задав этот вопрос Катерина ожидает что угодно, но никак не то, что парень будет неопределённо пожимать плечами. — Я не по…

     — Если никто не увидит, то никто и не узнает! — смеётся Изабель. Наша леди переводит непонимающий взгляд, с одного участника беседы на другого.

     — Чисто формально никому постороннему сюда нельзя, — приходит на помощь растрёпанный Фарлан, — но… Не пойман — не вор.

     — Вы ведь разведчики, так почему вы… — Катерину нагло перебивают, подхватывая её под руку.

     — Брось, Катерина, нужно как можно скорее обработать его рану, чтобы никакое там заражение не пошло… Ну или что похуже, — было видно, что Изабель, так сказать, «чайник» в медицине, но, несмотря на это, она уверенно потянула девушку за собой, при этом трое парней двинулись следом за лидерами этого похода до медпункта.

     Некоторые разведчики неопределённо посматривали в их сторону, но, видимо, решив, что это свои тут же отворачивались, возвращаясь к своим делам. Алан, слегка прихрамывая, отказывался от любой помощи, говоря о том, что так они будут идти ещё дольше, а Катерина неуверенно покусывала нижнюю губу — страх лицезреть окровавленный бок или же сделать другу больно, если что-то вдруг пойдёт не так… Хотя, Алану и так больно, он просто скрывает всё это за улыбкой раз за разом, говоря, что всё в порядке, а на деле…

     Они достаточно быстро проскальзывают в одну из многочисленных пристроек, коей и является медпункт — чистое, светлое и просторное помещение внутри, с большим количеством коек для больных, столом и стеллажами для книг, лекарств и различными приборами. Алана аккуратно укладывают на ближайшую кушетку, а нервозность нашей мисс нарастает с новой силой — с каждой секундой, с каждым новым вздохом, она всё меньше становиться уверена в своих силах.

     — Солнышко, ты* справишься, — еле слышно шепчет Майер, — уж я то знаю, — его губы расплываются в мягкой улыбке, и Катерина верит — всё будет хорошо. Одной улыбкой этот парень может успокоить её… Только лишь он один.

     — Да. — девушка утвердительно кивает и сжимает дрожащие пальцы, а когда разжимает их, они полностью находятся под контролем, — Изабель поможешь мне? — шатенка широко улыбается, обнажая все тридцать два зуба, и быстро кивает головой.

     Пока девушка помогает парню снять куртку, задрать светлую водолазку и явить белому свету всю картину целиком — кровь продолжает выбегать из раны длинными, жирными струйками, мешая рассмотреть причину таких кровопотерь, — Катерина осматривает многочисленные полки в поисках нужного, а парни просто стоят и смотрят. И дело вовсе не в том, что они не хотят помочь, а в том, что, чем больше людей будет окружать Алана, тем будет лишь хуже, и напротив — чем меньше людей, тем работа продуктивнее. Леви поудобнее опирается на косяк двери не спуская взгляда с девушки, которая уже надевала перчатки.

     — Чтобы не занести инфекцию в рану, — повторяет она себе под нос, вспоминая все инструкции своего маленького друга, — антисептик и марлевая салфетка, — девушка бегло смачивает кусочек марли, и поворачивается к Алану, затылком ощущая на себе пристальный взгляд серо-голубых глаз, от которого хочется сжаться, точно от страха, — Будет сильно шипать — предупреждает она, а голос немного дрожит, и уже не понятно — от страха за Алана или же из-за обладателя этих глаз.

     Её рука нежно, почти не касаясь, пробегает по коже рядом с раной, убирая засохшую и свежую кровь вместе с грязью, которая могла бы проникнуть в рану при обработке той. Когда кожа была отчищена от лишней крови, рана и её причина — осколок — стала более заметна, девушка шумно выдохнула, придерживая рукой пинцет, осколок нужно достать, при этом не причинить Алану ещё больше боли. Катерина слегка отодвигает кожный покров одним пинцетом, а вторым вытягивает осколок, благодаря появившемуся промежутку. Парень шумно дышит, а Изабель неуверенно придерживает его за плечи, заставляя продолжать лежать на кушетке.

     Катерина вновь наносит антисептик на чистую марлю и собирает свежую кровь. Затем её рука тянется за шприцем, лежавшем на тумбе, но тот выскальзывает из рук девушки, царапая острой иглой палец. Всё это из-за того, что этот парень не сводит с неё глаз, в другой ситуации девушка ни за что бы не уронила…

     — Теперь его нужно промыть, — холодно подмечает Леви. И, такой эту девушку ещё не видел никто, светло-зелёные глаза гневно впились в парня так и крича — и без тебя знаю, придурок, это ж, блин, твоя вина. Казалось, Катерина сейчас выскажет парню всё, что успела о нём подумать за столь короткое время прошедшее с их знакомства.

     Но на деле девушка лишь нарочно шумно вздыхает, закрывает глаза и считает до трёх, чтобы успокоить себя и больше не допустить таких позорных ошибок — это была её вина, и парень тут почти не при чём. Просто взгляд того и вправду неприятно прожигал, заставляя нервничать, и, что можно было с этим поделать — не понятно.

     Леви лишь удивлённо вскидывает бровь, когда девушка, спокойно промывает шприц и заливает в него антисептик. Подносит к ране и промывает ту внутри. Затем вытирает лишнюю влагу сухой марлей и покрывает ранение и ближайшую кожу «цветным» кожным антисептиком, после чего используя марлю и бинты накладывает повязку.

     — Алану нужно время, чтобы отдохнуть, а затем мы уйдём, — произносит девушка, потирая переносицу и веки — такая мини операция утомила её, всё же слушать болезненные стоны своего друга, весьма не приятно, и болью отзывается где-то внутри неё.

     — Надеюсь это будет не скоро, — тянет Изабель.

     — Значит правду мне сказали — у нас посторонние в штабе, — девушка вздрогнула, этот голос… Он был слишком уж хорошо ей знаком — друг семьи, командор разведотряда, — Не ожидал, что это будете Вы, леди Стюарт.

     — Эрвин Смит… — что-то больно сжалось внутри — он расскажет, он точно расскажет герцогу и герцогине дома Стюарт, о том, что видел в Орвуде их дочь, и тогда ей больше никогда не увидеть свободу, которой в поместье, как бы родители не старались, нет и никогда не будет.

     — Рад видеть Вас, Катерина, — кивает светловолосый, в то время как Изабель неуверенно переводит взгляд с командира на девушку, а парни хмуряться, — помогаете раненным? Похвально-похвально, — его голос звучит так, словно обращается хозяин уже ко всем присутствующим в комнате.

     Не пойман — не вор, — вспоминает наша мисс слова Фарлана и понимает, что их поймали… Всех. И теперь, если Катерину и Алана ждёт наказание дома, то остальных троих отчитают согласно военному уставу, в котором я к сожалению не разбираюсь, и понятия, какое наказание должны получить эти ребята — не имею.

***

     — Я хочу побыть одна, Марта, — бросает Катерина запираясь у себя в комнате, а в голове неприятно отдавался лишь один факт — он расскажет, он ни за что не промолчит — и осознание этого медленно, но верно убивает.

     Миледи дома Стюарт не находит себе места, и даже большая и уютная кровать, освещённая красивым, почти что алым, заходящим за горизонт солнцем из окон в пол, не способна подарить ей и долю спокойствия. Катерина то утыкалась носом в подушку и, как-то по-особенному, вздрагивали плечики юной и хрупкой девушки, то приподнимала головку, смотря из-под полуопушенных век и «кустиков» светло-русых, еле заметных из далека из-за светлости ресниц на массивные стеллажи с книгами, расставленными точно по цветовой гамме, неопределённо пробегаясь глазами по корешкам, отводила взгляд к окну.

     Девушка раз за разом повторяла действия точно игрушка, которую ей подарили на шестнадцатилетие, та, такая красивая, но неживая, кружила на подставке, двигаясь в такт музыке, что запускалась специальным ключиком. У нашей леди с детства было слишком бурное воображение, и посему, сейчас мысли так и шептали ей — а что если эта девочка, так же как и Катерина, заточена в клетку, что если она страдает и хочет на волю, но каждый раз лишь смиряется со своей участью и продолжает танцевать?

     Леди Стюарт быстро отворачивается от окна упираясь всем лицом в мягкую пуховую подушку, растирая о неё глаза, при этом утирая новые дорожки из слёз. Она делала так всякий раз, когда глаза цеплялись за окно, понимая, что мир за поместьем прекрасный и столь желанный ею, больше никогда не встретит девушку… Но несмотря на всё это, изумрудные глаза, наполненные влагой, каждый раз возвращались к прекрасному закату…