Где-то в лесу. Провинция Барстен. 17 октября 1023 года.

Налет на кортеж столичного чиновника был назначен на следующий день. И, поначалу, этот осенний вечер ничем не отличался от других. Они сидели на поляне перед старой охотничьей хижиной у разведенного костра и каждый спокойно занимался тем, что считал нужным. Тацуми небрежно привалился спиной к раскидистой ели и вырезал что-то ножом на деревянной дощечке. Борс сидел на ошкуренном бревне рядом с костром, поджаривая молодого кабанчика, которого сам же принес из леса, ближе к вечеру. Космина, устроившись на широкой сосновой чурке, глядела в огонь с мечтательным выражением на лице. Мэйн, вооружившись целым набором разномастных тряпочек, щеточек и баночек со смазкой, разложила Калландор, придирчиво протирая, полируя и смазывая каждую деталь артефакта. И при этом, её совершенно не смущал тот факт, что она занимает большую часть свободного места за столом.

— Я тут вот что подумал: нашей банде нужно название. — неожиданно сказал Раббак, привлекая внимание товарищей. Идея пришла к нему спонтанно, пока он сосредоточенно корпел над картой региона, отмечая на ней пути для бегства и места, где можно укрыться от облавы. — Судите сами — клички у нас уже есть, гончие листы с объявлением о награде тоже. Все, что осталось, так это название…

— Ну и зачем оно нам? — спросила Мэйн, протирая льняной тряпочкой цевье Калландора. — Мы ведь можем действовать независимо друг от друга и не подвергая риску остальных. Какой смысл оповещать всю Империю, что мы работаем вместе?

— Видишь ли, если мы собираемся всерьез заявить о себе, — пояснил Раббак, кивнув в сторону Тацуми, — то без названия нам не обойтись. Так уж сложилось, что в преступном мире у любой мало-мальски влиятельной группировки есть название. Оно может быть со смыслом, указывая на какую-нибудь особенность банды: так, «Джокеры» заведуют игорными домами, а «Аристократы» — сплошь выходцы из знатных семей. А может не значить ровным счетом ничего, как у «Любимцев Судьбы», или «Пятерки Баклажан». Но если уж «Большая Восьмерка», самый могущественный синдикат в Империи, зовется в миру «Гадючье гнездо» — то чем, спрашивается, мы хуже?

Он глянул по сторонам, не без удовольствия отметив, что полностью завладел вниманием товарищей. Мэйн призадумалась, в глазах Космины зажегся огонек энтузиазма, и даже Борс выглядел заинтересованным. На поляне ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в костре, но Раббак не торопил, понимая, что сходу придумать название для банды не так-то просто.

— Ну, если так подумать… Живем мы, значит, в лесу. — сказал Борс, глянув в сторону заросшей мхом и плющом хижины. — Людей от худа оберегаем, всякую нелюдь укокошиваем… Может быть, «Егери»?

— Ага, а ты знаешь, сколько по стране таких «Егерей»? — не сдержавшись фыркнул Раббак. Предложение Борса хоть и не было лишено смысла, но на его вкус отдавало деревенской простотой, так себя назвать могла любая шайка бандитов. — Да и не звучит совсем. Нам нужно что-то такое, что будет вселять трепет в сердца наших врагов, например… — Он задумался, подыскивая подходящее сочетание, а затем щёлкнул пальцами. — «Ночной Рейд»!

— Ну уж нет! — вмешалась в разговор Мэйн. — Я отказываюсь работать в банде с таким названием.

— Эм… А почему? — осторожно спросил Раббак, старая говорить максимально нейтральным тоном. За последние несколько месяцев он успел убедиться в том, что спорить с Мэйн не только бесполезно, но ещё и себе дороже, учитывая её крайне вспыльчивый характер.

— Потому что оно звучит так, как будто мы группа «ночных бабочек». — проворчала Мэйн, немного покраснев.

«Боги свидетели, я этого не хотел… — подумал Раббак, изо всех сил пытаясь сдержать рвущийся наружу ехидный смех. — Нет, это сильнее меня. Я об этом точно пожалею, но чёрт возьми — эта миниатюрная стерва в розовом сама напрашивается»…

— Тебе-то откуда знать? — спросил он, с многозначительной усмешкой. — Или ты у нас.?

— Дурак!

Раббак едва успел уклониться — метательный нож, выхваченный неведомо когда, просвистел в опасной близости от его виска и, срезав прядь зеленых волос, вонзился в стену хижины. Тацуми удивленно присвистнул, Космина ахнула, Борс укоризненно покачал головой, а Раббак, стряхнув секундное оцепенение, вскочил из-за стола:

— Ты нормальная вообще! — рявкнул он, прожигая Мэйн яростным взглядом. — Шуток, что ли, не понимаешь?!

— Ещё раз так пошутишь и останешься без уха. — отрезала та ледяным тоном. Теперь она сидела к Раббаку вполоборота, держа наготове второй нож. — Я тебя предупредила. В следующий раз не промахнусь.

На едва уловимое мгновение все замерли — «Счетчик» и «Прима Театра» сошлись в безмолвном противостоянии, скрестив взгляды, будто мечи. В этом поединке каждый стремился подавить соперника, одновременно испытывая нрав друг друга… И всё же, Раббак первым отвел глаза и сел. Феноменальная меткость Мэйн распространялась не только на тейгу, и некий внутренний голос подсказывал ему, что если продолжать конфликт, она наверняка осуществит свою угрозу.

— Ладно, твою позицию я понял. — сказал он сухо. — Но, от своего варианта я тоже отказываться не собираюсь. Ещё предложения будут?

— Я хотела предложить «Дикую Охоту»… — раздался мягкий голос у него над ухом, и в тот же миг шею и плечи Раббака оплели тонкие, но, вместе с тем, сильные руки — Космина с чисто женской хитростью воспользовалась моментом, чтобы подобраться к нему сзади. Он рванулся было, но куда там — хватка у «Примы Оперы» была поистине железная. — Но, раз уж Мэйн у нас за «Егерей», то я голосую за вариант Раббака. Он милашка.

Мэйн на это ничего не ответила, лишь презрительно фыркнула и демонстративно отвернулась. Впрочем, Космине уже было не до того — заключив Раббака в объятия, она прижималась к нему всем телом, целиком отдавшись этому занятию.

— Эй, полегче! — всполошился Раббак, тщетно пытаясь вырваться из ее цепкой хватки и чувствуя при этом спиной нечто округлое и мягкое. — У меня так-то невеста есть…

— Она ни о чем не узнает… — томно протянула Космина, но именно в этот момент Раббак, извернувшись змеей, всё-таки выскользнул, оставив у неё в руках своё зелёное пальто.

— Это не аргумент! — выпалил он, предварительно позаботившись, чтобы их с Косминой разделял хотя бы стол, исключая возможность повторного захвата. Флирт — флиртом, но у Раббака всё же была определенная граница, переступить через которую он не мог. Да, подобные заигрывания ему в какой-то мере льстили, но Надженда все равно была для него на первом месте, и ради неё он должен был во что бы то ни стало противостоять любым соблазнам. Другое дело, что с Косминой это, иногда, бывало действительно непросто.

— Ну дети и дети. — вздохнул Борс, поворачивая вертел. — Давайте уже решим, как назвать банду и будем ужинать. А то как бы мясо не пережарить…

— В точку. Тацу! — позвал Раббак, радуясь возможности сменить тему. — Твой голос решающий, что скажешь?!

— Ну, а что тут можно сказать? — пожал плечами Тацуми и, критически осмотрев плод своей работы, развернул дощечку. — Мне нравятся оба варианта.

Борс пересел поближе, Раббак, Мэйн и Космина встали и подошли, чтобы получше разглядеть изображение. В свете костра проступил тщательно вырезанный знак в виде чёрной совы — грозного хищника девятой категории, хозяина северо-западной тайги, а под ним резкие, угловатые буквы:

«НОЧНЫЕ ЕГЕРЯ»