Несколькими днями ранее...

      Голова болела адски. Так сильно, словно её зажали в стальные тиски и сжимали до тех пор, пока череп не лопнул, а из перемолотых костей не вытекла серообразная субстанция, что когда-то была его мозгом. А затем это всё вновь склеили и связали между собой. Больно было даже думать, не то, что открыть глаза. Но пересилив невыносимую боль, он всё же разомкнул веки, встретившись с огромным и размытым серым пятном.

Постепенно возвращалось полное восприятие мира: онемевшее тело поддавалось, дышать становилось легче, но зато заныли синяки по всему телу.

      Какие синяки?

      «Стоп».

      Рин медленно, с усилием принял сидячее положение. Боль в голове удвоилась, но теперь он мог осмотреть помещение, в котором находился: широкая комната с облезлыми выцветшими голубыми обоями, справа стояла огромная, до самого потолка мебельная секция, а так же окно, слева дверь по обе стороны которой находились две тумбочки. Сам же Рин лежал в кровати, стоявшей посередине комнаты.

      «Отлично, хорошо напился, — фыркнул про себя юноша, — даже не знаешь, где находишься. Куда тебя понесло посреди ночи за приключениями?»

      А действительно, куда?

      Рин попытался напрячь мозг и вспомнить, что произошло прошлой ночью. Это вызвало новый удар пульсирующей боли, парень схватился за голову и вдруг обнаружил на ней бинты. Окровавленные бинты. Да и вся подушка, на которой он до этого спал, была тоже в его собственной крови. Вспомнил. Он вспомнил, как шёл домой с Анникой. Она предложила срезать через парк, а потом они увидели человека, который… напал на них. Затем тьма — неизвестный сильно ударил его по голове. Его похитили? Скорее всего. И причину похищения узнавать совсем не хотелось

      «Нужно скорее отсюда выбираться!» — нервно про себя сказал Рин и свесил ноги с кровати, попытавшись встать.

      И едва не упал обратно на жёсткий матрас, застеленный трухлявым пледом. После сильного удара удержаться на ногах — настоящая проблема. Но, пересилив себя и ноющую боль во всём теле, Рин встал с кровати, оперившись о её резное, но потресканное изголовье, и удержался. Напротив находилось окно, к нему юноша направился в первую очередь.

      Рано обрадовался быстрому способу побега — на окне стояла решётка, железная и хорошо приваренная. Открыв окно, Рин попытался пролезть через неё. Но сквозь узко поставленные прутья пролезала только его рука.

      — Чёрт… — вслух выругался он и опустил глаза вниз. На подоконнике лежала записка.

«Здравствуй, дорогой гость, я хочу сыграть с тобой в одну интересную игру! Суть её проста: ты должен сбежать из комнаты до того момента, пока я не вернусь. Если у тебя это получится, то ты победил, и сможешь беспрепятственно выйти, а я гарантирую свободный путь отступления»

      — Это что, шутка какая-то? — внутри всё задрожало от того, насколько в абсурдной и ужасной ситуации он оказался.

«Итак, дверь заперта на три замка. Чтобы её открыть, тебе придётся найти три ключа разного цвета, спрятанные в этой комнате. Так же здесь спрятаны три подсказки, где должен находиться каждый из ключей, но чтобы получить подсказку, ты должен чем-то пожертвовать. Или же проявить всю свою смекалку.

Удачи!

P.S. надеюсь, ты испробуешь всё, что я для тебя приготовил, ведь я правда старался сделать это времяпрепровождение увлекательным и интересным!»

      — Этот больной ублюдок ведь шутит, правда? — повторил Рин, дрожащими руками отложил записку и поковылял на ватных ногах к двери. К сожалению, всё было так, как описал садист: дверь, а на ней три замка с отметинами разных цветов: жёлтый, синий и красный. Отлично, придётся играть в игру этого мерзкого психопата, но это единственный способ выбраться из этой комнаты живым, а не по частям.

      Рин развернулся спиной к двери и осмотрелся снова: в ней было окно, секция почти на всю стену напротив двери, справа двуспальная кровать, на которой Рин и проснулся, а по обе стороны от двери стояли две небольшие тумбочки. На стенах висело несколько картин, что смотрелись очень контрастно с пожелтевшими от времени, в некоторых местах обгорелыми обоями с цветами. Найти в одной комнате три ключа — что может быть проще?

      Рин начал поиск. Сперва он попытался открыть обе тумбочки, стоявшие ближе всего, но одна из них была заперта, а вторая оказалась такой размокшей от влаги, что если он попробует до неё дотронуться — она тут же развалится.

      «Здесь не настолько большая влажность, чтобы дерево ТАК размякло, — подумал Рин, понимая, что этот предмет не из интерьера комнаты, в которой он оказался. — Он притащил его сюда совсем недавно?»

      Но выбора не было, и он попытался её открыть. Медленно выдвинул сначала ящик сверху. Из него выбежало несколько тараканов, те бросились врассыпную по полу. Рин вздрогнул, но протянул руку и сунул её внутрь. Мокрое, замшелое от многих лет дерево на ощупь было очень неприятным. К сожалению, кроме мха в этом ящике больше ничего не было и, убедившись в этом, он поспешил закрыть его.

      Дверца снизу была открыта. Ну, вернее, замок настолько сильно проржавел, что когда Рин попытался применить силу и открыть, он оторвал вместе с собой и кусок дряхлого дерева, к которому был прикреплён. Он снова протянул рук и — бинго! Внутри была одна монета достоинством в пять пенни.

      — Отлично. Куплю себе жвачку, когда выберусь отсюда, — саркастично проговорил       Рин, но монетку положил в карман своей вишнёвой куртки.

      Порывшись снова, он обнаружил в самом дальнем углу тумбочки смятый кусок бумаги. Он достал и развернул его:

«Галия завоёвана!»

Г.Ю. Цезарь»

      — Если это одна из подсказок, то он ничерта не умеет их писать. И как я могу найти ключ, имея такую дурацкую подсказку? — проворчал Рин. На мгновение он удивился, что не заметил момента, когда начал озвучивать свои мысли вслух.

      Решив разобраться с подсказкой попозже, Рин отложил листок на другую, менее пострадавшую от влаги и времени тумбочку, и перешёл к секции. Открыл самый левый шкаф и не нашёл ничего путного — только кучу старого шмотья. Женские платья, два фрака, грязно-коричневого цвета пальто, чья-то съеденная молью шуба… судя по вещам, здесь раньше были люди из высокого слоя общества. Скорее всего, задолго до войны. Но почему тогда люди из округи не облюбовали это место? Мародёры не растаскали все вещи? Сейчас это волновало Рина в последнюю очередь, но если задуматься… где он вообще находится? Он точно не знает, нужно только выбраться отсюда.

Перейти на сайт

Вернуться к просмотру

      С этими мыслями юноша начал осматривать карманы. Но ничего кроме старых заколок для волос, истлевших и уже не пригодных денежных купюр, да выцветших списков покупок не смог найти. Здесь ничего не было.

      Рин оставил шкаф в покое и двинулся дальше. Три верхних антресоли, один длинный нижний ящик и огромное пространство между ними — было решено начать с последнего.       Здесь стояли разные статуэтки: армия из оловянных солдатиков, несколько нефритовых слоников и целая труппа из прекрасных фарфоровых балерин. Но первое, что бросалось в глаза, и что никак не соответствовало маленьким жителям мебельной секции — это автомат по продаже жевательной резинки. Погнутый сбоку, покрытый толстым слоем ржавчины, но прокрутив ручку, Рин убедился, что он рабочий. Через грязное и потресканное стекло сферы, в которой обычно хранятся разноцветные сладкие шарики жвачки, Рин разглядел покрытые плесенью, но чудом не слипшиеся друг с другом шарики жевательной резинки. Их было не много, среди них поблёскивало что-то, что очень напоминало…

      Ключ!

      Ключ с окрашенной в синий цвет головкой. Интересно, как ему удалось засунуть его в это устройство? В любом случае, теперь Рин знал, что делать. Он достал из кармана монетку, что нашёл раньше, вставил в специальный паз и прокрутил ручку механизма, издавшего жуткий скрип. Ключ находился совсем рядом с дырой, куда проваливаются жвачки, так что вероятность того, что выпадет именно ключ…

      Была никакой.

      Рин вытащил из отверстия каменный жёлтый шар, который когда-то был съедобным. А теперь его можно использовать разве что в качестве самого маленького пушечного ядра в мире.

      — У меня нет времени на то, чтобы искать другую монету! — злостно выкрикнул Окумура и вдруг взял в руки тяжёлый аппарат. Подняв его над головой, он как следует размахнулся и кинул штуковину в стену. Не выдержав, и без того травмированное стекло разлетелось вдребезги, вместе с ним по всему полу разлетелись и разноцветные шарики.

      Поверженный противник лежал на полу, куски его израненного тела хрустели под шнурованными ботинками Рина, когда он подошёл ближе. Разобрал стекло, остатки каменных жвачек, что не пережили падение, и достал ключ с синей головкой. Первый был найден.

      Вдруг краем глаза Рин заметил что-то ещё, что было прикреплено ко дну аппарата. Это была бумажка. Он отодрал и развернул её:

«Во тьме люди умирают. Свет — ключ жизнь»

      Новая подсказка не дала ничего. И чтобы не тратить драгоценное время на её разгадку, он отложил бумажку на тумбочку и продолжил обыскивать секцию.

      Следом Рин открыл ящик снизу. В нём оказалась целая куча сложенных, но ещё никем нетронутых махровых полотенец. Некоторые из них были ещё мягкими, почти новыми, другие — выцвели от постоянного использования. Рин вытащил их всех, рассмотрел каждое на наличие какой-нибудь нужной вещицы, но вновь ничего. Верхние полки тоже не несли в себе ничего интересного. Там хранились сложенные брюки, постельное бельё, чьи-то рубашки… доставая одну из них, Рин случайно опрокинул всю стопку одежды и она плюхнулась на пол с не характерно противным звуком. Заинтересовавшись, юноша принялся копаться в куче тряпья, пока не наткнулся на что-то мокрое.

      — Это что, кровь?.. — парень слегка задрожал, когда его пальца прошлись по чему-то склизкому и тёплому. Засунув руку поглубже, он обнаружил…

      Отрубленную человеческую руку.

      Рин не отскочил, но руки отдёрнул от окровавленной части тела. Рука была завёрнута в одну из мужских рубашек и до сих пор была слегка тёплая, а из раны маленькими капельками сочилась кровь. Ногти у неё были длинные, аккуратные, а на запястье выбита татуировка в виде бабочки.

      — Анника… — испуганно произнёс Рин и закрыл рот рукой, чтобы не оставить на полу всё, чем они ночью закусывали. По комнате начинал расползаться этот отвратительный аромат запёкшейся крови.

      Так же к ладони отрубленной руки было примотано что-то. Кажется, снова ключ, но этот не был окрашен ни в какой цвет. Скорее всего, он от второй тумбочки — подумал Рин и попытался вытащить его из ладони, но ключ был слишком крепко примотан бечёвкой. Но это не беда! Рин осмотрел пол, нашёл кусок стекла побольше, которым можно без проблем орудовать, обмотал его одной из рубашек и спокойно перерезал бечёвку На секунду он остановился и извинился перед рукой подруги, которая, скорее всего, была уже мертва. Этот ключ был немного больше того, который он нашёл, и больше похож на дверной, но ни к одному замку он не подошёл. Рин смог отпереть тумбочку и достать оттуда стеклянную бутылку с этикеткой.

      — Растворитель? — удивился парень. Этой смесью он не сможет убрать ни один из замков, ведь она больше подходит для удаления клея, разведения краски… ну или в качестве самообороны, если не удастся сбежать в назначенное время.

      Эту баночку он оставил на тумбочке рядом с ключами и записками. Оставался всего один шкафчик во всей секции, который он не осмотрел

      И он оказался пустым. Высокий, но узкий шкаф был пустым, за исключением очередной записки, прикреплённой к стенке шкафчика чуть выше головы Рина:

«5 монеток ты найди, ручку право поверни, приз заслуженно возьми!»

      — Наверное, это была подсказка к автомату с жвачкой, — скептично пробубнел Рин и осмотрел шкафчик ещё раз. Но, к сожалению, он был пуст.

      В кровати что-то прятать было бы бессмысленно, поэтому Рин принялся осматривать картины на стенах. Заглядывал сначала за них, затем на них, пытаясь найти ещё подсказок, где бы мог быть спрятан ключ. И удача сегодня благоволила нашему пленному — на раме одной из картин Рин нашёл намертво приклеенный ключ. Вот для чего нужен был растворитель!

      Ради утоления собственного интереса он посмотрел на название картины: «Галия»

      — Кто бы мог подумать, — сказал Рин, понимая, что на самом деле подсказки имели смысл.

      Рин вернулся к подсказке. Раз все они имеют буквальный смысл, то может и эта, про свет, тоже имеет прямолинейны характер? Рин попытался вчитаться снова, но на этот раз обдуманно. «Во тьме люди умирают. Свет — ключ жизнь» — что бы это могло означать? Было бы глупо, если бы разгадка открылась только к ночи, ведь тогда маньяк бы точно выиграл. Или он этого и хотел? Заставить Рина искать ответы на эти глупые загадки и тем самым тянул время, чтобы точно выиграть? Это было бы жульничество… хотя разве мы говорим не о сумасшедшем садисте, который, скорее всего, убил его хорошую знакомую. Который запер его здесь и заставил искать грёбанные ключи. Ну разве нет другого выхода из этой глупой ситуации?!

      Голова начала ходить кругом и вновь заболела. Рин прилёг на кровать, уставившись задумчивым взглядом в потолок. Всё болело. Ему не хотелось ничего решать, только лежать здесь, в этой кровати, рядом с отрубленной рукой и ничего не решать. Но так же он понимал, что если останется или заснёт, то потом может оказаться на этой кровати уже мёртвым.

      — Если бы я тогда послушал Юкио… — со вздохом простонал Рин, рассматривая маленькую люстру в форме шара.

      Минуточку. Свет, говорите? А чем вам электричество — не свет!

      Рин поднялся с кровати и подошёл к стене возле двери. Нашёл выключатель, включил свет и — бинго! Ключ просвечивался сквозь стекло абажура лампочки. Не зря последний, жёлтый ключ, оказался «на свету»!

      К сожалению, Рин не мог достать до люстры — не хватало роста. Тогда он смёл всё, что стояло на тумбочке и, навалившись всеми оставшимися силами, подвинул её поближе к тому месту, где свисала люстра. Через кровать взобрался на неё и схватил абажур руками, вытащив оттуда ключ. А это было не так уж и сложно.

ХРУСТЬ!

      Вдруг ножка тумбочки треснула под весом Окумуры, и он с громким хлопком упал на пол. Сначала болела только голова, которая пострадала больше всего после падения и звенела так, словно в неё засунули гонг и ударили по нему несколько десятков раз. Затем Рин попытался встать, но не смог опереться на правую руку и застонал. Он упал на крупное стекло, и один из осколков глубоко впился ему в ладонь. Вторая, что держала ключ, получила только царапины на пальцах.

      Отложив ключ, Рин присел. Осколок был крупнее остальных, он почти на половину пошёл в ладонь. Нужно было его достать. Рин попытался, но тут же сам отдёрнул руку — больно! Вторая попытка и вот дрожащие пальцы медленно вытащили кусок стекла, несколько капель крови упало на пол. Рану Окумура перевязал куском чистой рубашки.

      К этому времени растворитель уже подействовал, и красный ключ можно было легко достать из застывшего клея. Каждый из ключей Рин вставил в свой замок и тем самым отпер дверь. Свобода! Он успел даже раньше, чем сядет солнце! Но прежде, чем выйти, Рин взял с собой банку с оставшимся растворителем.

      Снаружи его встретила гробовая тишина. Окна были закрыты и завешаны плотными шторами, создавая полумрак в пару этой давящей тишине. Не было слышно ни звука, как в вакууме. Юноша огляделся по сторонам и вышел в коридор. Слева поворот, справа проход в зал, а впереди — просторная кухня. Осматривать больше нечего, так что Рин повернул налево, где по идее должен находиться выход.

      Рин невольно сосредоточился на деталях дома. Здесь были слишком высокие потолки, коридор шире, чем в его малюсенькой квартирке, в которой они живут с Юкио. Тёмные обои, снова картины и зеркало впереди, почти во весь рост. На мгновение Рин остановился возле него и осмотрел себя: побитый, помятый, с перевязанными головой и рукой, а в некоторых местах даже порвана одежда. На шее ярче всего выделялись яркие синяки.

      «Меня пытались задушить?»

      Рин и не заметил, как быстро за его спиной раздались быстрые шаги.

      Из-за вялого состояния парень не смог среагировать быстро и попался в чужие руки. Некто одной рукой неожиданно обхватил его поперёк груди, блокировав руки, а второй закрыл глаза и резко развернул на сто восемьдесят градусов. Ноги неизвестного послужили подножкой и, не удержав равновесие, Рин упал на пол. Некто повалил парня на пол, а уже тут обхватил его тело ногами очень крепко. Опешивший Окумура даже не успел ничего понять.

      — Если ты тот самый садист, то это не честно — я выиграл! Я прошёл твой тупой квест до того, как ты явился! — Рин попытался освободить руки, но его лишь сильнее сжали чужие ноги. Он вырывался, старался задеть похитителя головой, но всё это не приносило никаких результатов.

      — А с чего ты взял, что победил? — прохрипел мужской голос.

      Голову Рина зафиксировали так, чтобы у жертвы не было возможности дёргаться, и теперь он мог рассмотреть лицо садиста. Но в тьме глубокого капюшона он не смог рассмотреть ничего, кроме искрящихся холодным и расчётливым безумием глаз. Они пленили сознание, словно гипнотизировали его, приказывая застыть в испуге перед его огромным преимуществом.

      — У меня нет другого выхода, прости, — почти жалобно проговорил садист и взял выпавшую из рук парня бутылку с растворителем. Он открыл её и вылил содержимое на глаза Рина.

      В этот же миг Рин очнулся от транса, почувствовав настолько сильную боль, которую никогда ещё не ощущал — будто лицо обожгло адским пламенем из недр самого ада. Он закричал во всю глотку, старался вырваться из крепкой хватки, но у него попросту не хватило сил. Новая порция растворителя и новый крик в неистовых конвульсиях. Садист лил небольшими порциями до тех пор, пока Рин не потерял сознание из-за боли…

Позже

      Это было похоже на де жав ю. Сегодня он уже просыпался от того, насколько же сильно болело его тело. Или не сегодня? Сколько он пролежал в отключке и почему ещё жив? А может мёртв? Но тогда бы он не чувствовал этой вязкой и мучительной боли, от которой у него дрожало буквально всё тело.

      Рин вновь попытался открыть глаза и удостовериться, что до сих пор жив. Но помимо острой и ноющей боли, ему помешала повязка. Его глаза обработали? Но кто? Его спасли из лап этого проклятого садиста?

      Рин попытался прислушаться к своим ощущениям. Это выходило плохо, он всё ещё чувствовал неимоверную слабость и желание поскорее сдохнуть, лишь бы не чувствовать всего этого. Но затем пришло осознание, что его кто-то трогает за руку. За ту руку, которую он поранил, когда упал с тумбочки. Кто-то пытается обрабатывать эту рану. На фоне глазной боли, эта казалась незначительным укусом маленького и безобидного комара.

      — Я знаю, что ты не спишь. У тебя пальцы дёргаются.

      И снова этот мужской голос. Так его не спасли? Это ведь тот сумасшедший, который решил, что растворитель — лучше воды для промывания глаз? Рин попытался дёрнуться, но его руку сжали крепче.

      — Если ты не хочешь иметь рваные раны или гангрену, потому что я не смог вытащить куски стекла у тебя из раны — дважды подумай, прежде чем снова попытаться выдернуть руку, — зло прорычал садист, но хватку не ослабил. Рин почувствовал его ногти, как они впились в его кожу. — И я не советую тебе вставать какое-то время.

      Руки Окумуры заметно подрагивали. Не только из-за боли, но и из-за страха. Он не знал личность того человека, что сидел перед ним и обрабатывать рану на его руке, но внутри бурлила паника. Это был тот самый человек, что какое-то время назад запер его в треклятой комнате. Тот самый, что вылил ему растворитель в глаза. И тот самый, что сейчас так грубо, но всё-таки обрабатывает его раны. Противоречивость всей этой ситуации сжирала изнутри.

      — Зачем я тебе нужен? — Рин удивился, насколько хриплым и жалким оказался его собственный голос. Горло болело. Похоже, он сорвал голос, когда кричал.

      — Так-то тебе всё и расскажи, — хохотнул мужчина.

      — Ты мог меня просто убить.

      — Но не убил же, — он затянул узел на повязке и отложил аптечку в сторону. — А теперь ты должен поесть. Мы ведь не хотим, чтобы ты умер с голоду, правда? — его голос слегка повеселел, но не перестал быть угрожающим и пугающим.

      — Я не хочу…

      — А кто тебя будет спрашивать?

      Мужчина встал с кровати, прошёлся по комнате до стола и вернулся с тарелкой еды в руках. Он хорошо перемешал её, ложкой взял немного и поднёс ко рту Рина. В нос ударил пряный запах перца, почти перебивающий запах мяса. Но Он не врал, и в горло после такого издевательства над его телом ничего не лезло, скажу больше — парня воротило даже от такого ароматного запаха еды. Рин стискивал зубы, сжимал губы, когда ему пытались пропихнуть в рот ложку, отворачивал голову, отрицательно стонал, когда похититель приторно-ласковым тоном просил открыть рот. В конце концов, садисту это надоело, он взял Окумуру за щёки, резко их сжал, тем самым открыл рот и пропихнул ложку с едой внутрь.

      Но вместо того, чтобы проглотить, Рин резко выплюнул на пол всё, что успело попасть к нему в рот. Мало того, что оно было горячим, так в отличии от запаха, омерзительный вкус мяса даже перец перебить не смог. Привкус отвратительной пищи вызвал тошноту и Рин не смог сдержаться — его вырвало прямо там же.

      — Твоя стряпня — самое отвратительное, что я когда-либо пробовал, — зло прохрипел юноша.

      В следующую секунду Рин получил сильную пощёчину и упал обратно на кровать. Боль отозвалась в голове и глазах. Его сильно потряхивало.

      — Значит, я сжалился над тобой, лечу, пытаюсь кормить тебя, чтобы не сдох как ненужная муха… а ты решил вот так мне отплатить? — последовал новый удар, но Рин успел закрыться рукой. — Я бы пустил тебя на расход, не будь ты так важен. В таком состоянии ты ни на что не сгодишься, бесполезный полутруп. Хотя…

      Похититель вдруг влез на кровать. Он перекинул ногу через тело, резко перевернул парня на живот и вжал в кровать. Всё внутри охватила паника, и Рин принялся вырываться из тех последних сил, что у него оставались. Он кричал, просил не делать этого, даже если плакать было неимоверно больно. Садист с лёгкостью сжимал его ослабшие руки, пока свободной стягивал одежду с бледного тела своей жертвы. Он упивался истерикой, страхом того, кто лежал под ним, ему нравилось чувствовать, как жертва елозит под его телом, тщетно пытается выбраться.

      Вдруг садист наклонился, чмокнув Рина в висок.

      — На твоё счастье, ты пока ещё слишком слаб. И если я тебя трахну, то боюсь испортить столь ценный товар, — он провёл свободной рукой по оголённым ягодицам парня.       — Но мы к этому ещё вернёмся, я обещаю.

      И он отпустил юношу. Хотя нет, он бросил его, как игрушку — полуголым, испуганным, униженным. Рин, тихо всхлипывая, из последних сил натянул штаны обратно на себя, не в силах даже перевернуться с живота на спину. Ужасно хотелось плакать, но тогда глазам станет ещё хуже. И он стерпел, надрывно и глубоко вздыхая, прислушиваясь к шагам своего садиста в комнате.

      — Ты должен съесть всё, когда я вернусь, если не хочешь, чтобы я запихнул тебе это в глотку, — сказал он. — Знаешь, я мог бы обращаться к тебе получше. Но пока ты ведёшь себя как тварь, я буду обращаться к тебе как к твари.

      И ушёл, хлопнув дверью, оставив Рина наедине со своими мыслями и эмоциями. Может, ему просто подавиться этой едой и умереть?..