–О, привет сосед. – Дружелюбно улыбнулся Саша, вешая свою курту на крючок. 

Не смотря на похолодания он продолжал ходить в тонких кедах и относительно легкой куртке. 

–Чего не спим? Учишься что ли? – Парень устало потянулся и хорошенько похрустел плечами и позвоночником. Сегодня он был в прекрасном настроении, ибо на этот раз в баре какие-то женщины праздновали развод подруги, и парень пришёлся им по вкусу. Еще в раздевалке парень старательно обыскал всю свою рабочую форму и свежие чаевые уже покоились в кармане спортивной сумки. Сегодня он вытащил аж две купюры по пять тысяч и был просто окрылен от счастья. Эти пьяные курицы были богаты и слепы. Сегодня он заработал чаевых больше, чем за последние две недели разом. 

–Привет-привет. Доброе утро. – Марк слегка поморщился, слушая как хрустит его друг, и даже усмехнулся. – Разваливаешься как дед. 

Его немного волновало здоровье Саши, не возможно было не заметить его болезненный кашель, не здоровую худобу, которая сошла, на нормальной еде, совсем немного, и, конечно, серые круги под глазами. Но спрашивать Марк не решался, искренне считая, что это не его дело.

–Ага, я тот еще дед. - согласился Саша, – пятый курс как-никак.

–Опять порнографию свою рисуешь? – Поставив спортивную сумку на свой стул, Саша заглянул через плечо соседа, рассматривая старательный рисунок бедра, – ну рисуй-рисуй. Яичницу будешь? Я бекона себе по пути домой купил, но, думаю, тебе тоже хватит.

–Да, надо закончить уже. Отстаю от программы. – Измученно выдохнул, возвращаясь к рисованию, вновь укладывая, тяжёлую от недосыпа, голову на руку, и почти засыпая, но вдруг сосед наклонился, заглядывая в тетрадь, и оказываясь достаточно близко, чтобы Марк смог почувствовать его личный запах, а не запах вишнёвых сигарет. От осознания, что ему нравится, он вспыхнул в смущении, утыкаясь носом в тетрадь и уже более активно рисуя, лишь бы не поднимать лица на друга. А шутка о порнографии вообще унесла его мысли в дебри сознания, но он старался их отбрасывать в сторону, лишь бы не думать об этом. 

–Да, буду, – выдохнул Марк с облегчением, отвлекаясь от форсирования собственного напряжения. – Я не приготовил ничего, извини. Днём что-нибудь сделаю, надеюсь. В магазин надо сходить, тебе пива взять?

–Все, никогда тебя не прощу, – хохотнул Журавлев, – запру на кухне, прикую к батарее и буду заставлять тебя мне готовить беспрерывно.

Саша принялся за готовку, а Маркус, наконец-то успокоившись, вернулся в учебу, перед этим, конечно же, с десяток секунд попялившись на задницу соседа, которая из тощей и несчастной, на постоянном питании стала милой и кругленькой. Усмехнувшись, возникнувшей в голове аналогии, он перевел взгляд на затылок парня, нежно улыбаясь, а после, все же, вернулся к записям, хотя сразу же понял, что больше не способен адекватно заниматься. Поэтому, помучавшись с пол минуты, отложил все, складывая тетради и ноутбук в одну стопочку, освобождая место на столе.

–А что там насчёт той тусовки-то? – Спросил, широко зевая, и потягиваясь с дрожью. Тело приятно ныло после тренировки, а мышцы, от потягиваний, тут же проснулись, наполняясь силой и тонусом, от ощущения этого Марк слегка застонал от удовольствия. – Ты так и не сказал сколько денег надо. 

Поднявшись со своего места, Маркус подошёл к раковине, умывая в ней лицо прохладной водой и окончательно смывая этим сон. Потянувшись ещё раз, высоко вытягиваясь вверх, натягивая тело как струну, он развернулся на месте, и привалился задом к столешнице, упираясь в нее руками, и заглядывая в готовку Саши, слегка улыбаясь и думая о том, что тот о нем заботится. Ну, или Марку хотелось так думать, по крайней мере.

Внезапный стон Маркуса заставил Журавлева вздрогнуть от неожиданности, и он чуть полоснул себе ножом по пальцам. Во рту мгновенно пересохло, и парень нервно затянулся, успокаивая нервы. Марк либо издевается, либо тупит, ей богу. Знает же ориентацию соседа, нахуя тогда все эти соблазнения, а?

–Тысяч пять. Плюс ещё деньги на костюм. – Как-то сухо ответил парень, полностью погруженный в свои мысли. 

Просто для издевательств? Ну, у него прекрасно это получается. Марк даже начал появляться во снах Саши, но возбудиться от зрелищ там было просто невозможно. А вот испугаться запросто. За годы жизни Журавлев часто видел то, чего не должен был. Никогда.

Помахав рукой перед носом, отгоняя невидимый дым, так, жест ради жеста, Марк кивнул, слегка удивлённо приподняв брови.

–Тысяч десять выйдет, наверное? Не хило так. – За время самостоятельной жизни юноша научился хоть как-то считать деньги, но по-прежнему бессовестно ими соря, и он не понимал, чего такого можно закупить, чтобы собирать дань в пять рублей. Но сама идея затусить где-то с Сашей и его друзьями Марку очень нравилась, возможно, он наконец-то найдет хоть какой-то круг общения. В чем, конечно же, привычно сомневался.

–Сегодня к Ленке пойдем, она тебе костюм сделает. – Саша выдохнул дым в вытяжку и скинул нарезанные помидоры с луком в сковородку, где уже подрумянился бекон. Длинные ловкие пальцы отлично управлялись с готовкой и руки делали абсолютно все на автомате, давая парню спокойно дымить сигаретой и отвлекаться на соседа. – Будешь священником.

–Священником? Пастор поцеловал, лазал под сарафан? Не сопротивляйся, дитя, все дела во славу творца. – С шутливой улыбкой повторил строчку одного известного в России репера, весело покачав головой из стороны в сторону. В силу отношения отца к православию, и вытекающему из этого отношения к собственному сыну, он не упускал возможности подшутить или обесценить все теологические направления, а иногда и откровенно насмехаться над ними.

Саша улыбнулся, оценив юмор соседа, и снял сковородку с огня. Разделив ошеломительно пахнущую яичницу на две неравные части, парень положил большую часть на тарелку и поставил ее перед Марком.

Довольно милый жест с неравным разделением еды Марк, конечно же, заметил, и улыбнулся своим мыслям. Саша умел поднять ему настроение — вот так просто и легко, казалось, играючи. Поэтому вопрос о том, что же в нем бракованного, он оставил без ответа, делая вид что вдруг перенял от соседа манеру есть быстро и не так аккуратно. Дома он моментально получил бы за это по рукам, с какой-нибудь оговоркой, в стиле «мы не в хлеву», но с Сашей он мог, наконец-то, расслабиться и вести себя так, как чувствует, а не так, как сказано.

–Очень вкусно, спасибо. – Юноша улыбнулся соседу, довольно смакуя завтрак, над которым даже не пришлось потеть.

–Мне все еще интересно, что ты тут забыл. – Саша резко сменил тему. – Почему не мог взять домашнее обучение? 

Парень искренне не понимал, как можно добровольно свалить из родительского дома если тебя там любили и позволяли абсолютно все. Зачем приезжать в Москву и бесстыже щеголять перед ним полураздетым, издавать такие звуки и иметь такое лицо? В чем, сука, скрытый смысл?

На вопрос о том, что Марк тут забыл, юноша закатил глаза, отталкиваясь от столешницы и возвращаясь за стол, бесшумно опускаясь на стул.

–Ну, в семье все не так просто. Когда твои родители думали, что ты по ГОСТу, а ты бракованный… – Он осекся, думая, что сказать дальше, но решил вообще закрыть эту тему. – Впрочем, я не буду тебе об этом рассказывать, и, надеюсь, что ты сам ничего никогда не узнаешь.

Марк вздохнул, отводя взгляд от спины соседа в окно, и добавил:

–Хочу свободно пожить хоть немного, пока моей невесте не исполнится хотя бы восемнадцать. – Сначала брякнул, а потом подумал, сразу же хлопая себя по лбу рукой. Признаваться в подобном было совсем стыдно. Когда твой отец считает себя, и своих отпрысков, «породистыми», начинаешь невольно сомневаться в его адекватном восприятии времени, в котором он живёт. Но, по сути, Марку и выбора не дали, иначе, оказался бы он с голой жопой на улице, совершенно не умеющий зарабатывать деньги.

–Долгая история. – Пояснил свои слова о женитьбе, надеясь, что сосед не станет спрашивать, хотя ему и хотелось излить душу уже очень давно и хоть кому-нибудь, потому что психологу, которого нанимал отец, он не мог доверить абсолютно ничего из своих переживаний, зная, что ни о какой врачебной тайне там и речи быть не может. У денег всегда были обратные стороны, но та сторона, которой они повернулись к Марку, была слишком болезненной, чтобы просто молча потакать хотелкам отца, совершенно разнившимися с его личными. В конце концов, отец и из его ветеринарной деятельности придумал как построить ещё один бизнес, даже проект уже есть, Марку оставалось только хорошо выучиться, чтобы не позорить говорящую фамилию «Волк». Отец был хищником и по прозвищу, и по своей натуре, и чем больше было состояние, тем сильнее рос его аппетит. Марк же, хоть и воспитан был по высоким стандартам всего что его окружает, мог обходиться малым, как казалось всей семье, но даже это малое, не всегда можно было покрыть сотней тысяч рублей в месяц.

–Бракованный? - вечно хмурые брови в удивлении поползли вверх, и Саша уселся напротив парня, – в смысле, блять, не узнаю? Че за тайны? 

Саша терпеть не мог, когда от него скрывали что то, по его мнению, важное. Маркусу очень повезло, что он успел переключить внимание соседа нечто более интересное: свою женитьбу. Парень на долю секунды потускнел, понимая, что шансов у него больше нет, но потом засмеялся, разряжая атмосферу. 

–Лол, серьёзно? У тебя невеста уже есть? – Марк попытался закрыть тему, но Саша уже очень заинтересовался, а потому у парня ничегошеньки не получилось. – Пять утра, чувак. Самое время для длинных историй.

Молодой человек прогулялся до холодильника за пивом и, увидев только последнюю банку балтики, поставил ее на стол, мол, выпьем вдвоем. Пока Марк собирался с мыслями, Саня решил развлечь себя пересчетом денег за смену. Обычно он не особо любил это дело, но сейчас он знал, что их много и не мог отказать себе в удовольствии. Купюры пахли женскими духами, на некоторых были прилеплены бумажки с номерами, но Саша бессердечно сорвал их, даже не читая, и выкинул в пепельницу. Деньги были мятыми или же аккуратно сложенными в трубочки, в любом случае их надо будет положить под какую-нибудь тяжелую и плоскую вещь, чтобы хоть как-то разгладить. После каждой смены Саша делал такое и это даже его умиротворяло. 

–А ты как от родителей отщепился? – Спросил Маркус, стараясь переместить внимание Саши на себя самого. Хотя он подозревал, что сосед, не любящий рассказывать о семье, скорее всего, как всегда, отмолчится.

–Ну, это как-то само получилось. – Парень нахмурился, открывая банку пива и стараясь игнорировать испытывающий взгляд, – так, давай вот как сделаем: ты честно отвечаешь на мой вопрос о твоей невесте, я честно отвечаю на вопрос о своей семье. Уговор? 

Журавлев очень не любил разговаривать об этом. Иногда хотел, но сам себя одергивал. Саму причину он отлично знал: он не оправдал ожиданий, еще родившись мальчиком, а когда родилась его младшая сестра на него просто не хватило бюджета. Даже не это так угнетало парня, а то, что происходило после его отделения от семьи. Он столько дерьма повидал, столько законов нарушил, что сейчас ему нереально повезло быть живым, да еще и на свободе. Все это держать в себе было очень больно, парню до сих пор снились кошмары о произошедшем, до сих пор мучали угнетающие мысли о неизбежном наказании. Только Ленка, его лучшая подруга еще со школьной скамьи, знала большую часть истории, а не всю. Саша прикинул в голове, как бы лаконично увильнуть от продолжения расспросов о выживании на улице и кивнул своим мыслям, вновь уставившись на соседа. 

–Давай, Марик, рожай уже.

Марк смутился расспросов, и едва сдержал себя от того чтобы вывалить на Сашу все свои переживания, и, с присущей ему лёгкостью и аристократическим равнодушием, хотя слова давались так тяжело, будто он тащит наковальню под гору, ответил:

–В силу некоторых событий, мы с отцом договорились, что я, скажем так, не совершаю глупостей и женюсь на дочери его друга, а он меня содержит, пока я не доучусь, и пока не разрастется моя ветеринарная клиника. – Натянуто вежливо улыбнулся, нехотя, но вынужденно закрываясь от Саши. – Брак по расчету с обеих сторон. Я видел-то ее всего пару раз, вроде симпатичная.

Марк вздохнул, старательно делая вид что ему всё равно, а внутри сердце готово было разорваться на части, это не та жизнь, которую он себе хотел, но его, к сожалению, никто не спрашивал. Отец был непреклонен, а мать, хоть и была единственной, кто имел на него рычаги влияния, но была с ним полностью согласна, пусть, и не так категорична.

–Так что… Все довольно скучно, у нас такое почти повсеместно. – Вздохнул, расслабляясь, считая, что выкрутился, и расстроенно заковырял остатки еды, уже без аппетита закидывая их в рот и, помыв за собой посуду, и сковороду, поставил греться чайник. Повернувшись спиной с столешнице, он вновь оперся на нее задом, и поежился от холода. В квартире вдруг стало прохладно, а под пристальным взглядом соседа и того хуже, хотелось провалиться под старенький пол, и не существовать вообще.

–Я совсем этого не хочу. – Признался, в конце концов, давая эмоциям проступить на лице, и поджимая губы, не пуская ком выдавливать из него слезы, которые, как на зло, так непрошено подступили. Ему было неловко проявлять такую слабость вообще перед кем либо, а уж тем более перед парнем, который был едва ли не первым человеком в его жизни, который отнёсся к нему по-человечески, а не как к возможности пожить красиво за чужой счёт.

Саша ел молча, внимательно слушая своего соседа. М-да, богатая жизнь тоже полна минусов. Парень скептически относился к институту брака, а если он еще и по расчету, то совсем презирал. В чем смысл сливать дорогие годы своей жизни в унитаз, просто отдавая человеку, который тебе даже не нравится? Глубоко в душе взыграла ревность, когда эта невестка еще и оказалась «симпатичненькой». Саша задумчиво поковырял свою яичницу и отправил в рот последний кусок. 

–Пиздец. – Лаконично заметил он, собирая с тарелки остатки желтка. 

Смотреть на то, как новый друг чуть не плачет от обиды, уже не было забавно, парню было искренне его жаль. Пиздец, быть зависимым от кого-то это просто ужасно! Как же он хотел обнять Марка и хоть как-то успокоить, но, блять, в России гомиков нет, и он должен вести себя подобающе. Парень встал из-за стола и, убрав тарелку в раковину, участливо потрепал соседа по плечу и попытался одобряюще улыбнуться.

–Не расстраивайся, Марик, – Саше приятно было касаться соседа даже в таком ключе, – сколько у тебя лет свободы еще есть? Хоть потусишь по нормальному. 

Журавлев продолжал держать руку на плече у Маркуса и гладить его большим пальцем.

На лаконичное подведение итогов юноша коротко кивнул, повторяя это слово в своей голове раз за разом. И из-за своей жизни, и из-за сложившейся ситуации, что он, полуголый, в шесть утра, сидит тут перед соседом и сопли на кулак наматывает. 

–Пять лет, пока не закончу универ, если у отца будет хорошее настроение. Но он может и раньше, так как восемнадцать этой девочке будет через полтора года. – Выдохнул, едва удержавшись от того, чтобы не прижаться щекой к успокаивающей его руке. Марку отчаянно хотелось, чтобы его обняли, но позволить он себе этого не мог. Оставалось только проглатывать и давить подступающий ком как можно глубже, но он становился только больше.

–Не все еще потеряно, так? В любом случае... – Саша хотел продолжить и сказать, что он может помочь Марку найти работу, что он может помочь ему прятаться от разъяренных родителей, что он может, а главное очень хочет помочь ему вообще во всем, но потом заткнул себя: это абсолютно не его дело. – Ладно, не важно, это твое дело. – Парень пожевал губами, думая о чем то, случайно залипнув взглядом на поджатых губах соседа. Интересно, какой он на вкус? Смутившись собственных мыслей, Саша рассеянно моргнул пару раз, приходя в себя.

–Это уж точно чье угодно дело, но не мое. – Недобро, даже со злостью, иронично усмехнулся Марк, отводя взгляд в сторону. Быть разменной монетой было привычно, но все так же обидно, и каждый раз как первый. Каждый раз, вспоминая о том, что его ждет, Маркус невольно прокручивал в голове воспоминания, что, будто рубцом от ожога, остались в памяти. И все ссоры с отцом, и проблемы с принятием себя, не самые приятные разговоры с психологом, презрение от большей части семьи и этот уговор с отцом, стоивший ему самоуважения и целой жизни.

–Слушай, потакать своим желаниям и эмоциями абсолютно нормально, уж я-то точно не буду как-то осуждать тебя за это, слышишь? – Признаться честно, сейчас парень цитировал слова своей подруги, которые очень помогли ему самому в очень трудную минуту. – Расслабься хотя бы сейчас и делай всё что хочешь, ок? Ничего твои родители не узнают. 

Вскипевший чайник громко щелкнул, слова Саши заставили Маркуса зажмуриться и еле слышно всхлипнуть. Сил сдерживать слезы уже не было, но с каждой секундой дышать ему становилось все легче. 

Журавлев любил наблюдать за плачущими людьми, на своем веку он повидал их немало: некоторые плакали картинно и в открытую, некоторые картинно прятали их, а Маркус делал это абсолютно бесшумно, что очень завораживало.

Марк редко плакал, считая это недостойным мужчины, так ему говорили все детство, и поэтому сейчас он одинаково сильно хотел и сгореть со стыда, и уткнуться в шею соседа, чтобы у того не осталось выхода, кроме как обнять его. И сейчас не хотелось даже отворачиваться или уходить к себе. Впервые, за долгое время, Марк дал выход эмоциям таким, какие они есть, не срываясь на злую иронию по отношению к самому себе, или на неуместные шутки, высмеивающие себя самого же.

–Вся эта аристократичная закрытость — херня полная, Марк, понимаешь? Плакать это абсолютно нормально, нельзя все дерьмо держать в себе. – Загнав свою жизнь в полный пиздец, Саша умудрялся давать хорошие советы. Конечно, ведь гораздо легче посоветовать что-то полезное другому, чем сделать это самому. Саша мог уже говорить, где не ошибиться, ведь он ошибся абсолютно везде. Парень хотел было обнять его, но сдержал этот порыв, решив, что лучше заварить кофе. 

- Давай сейчас ты выпьешь кофе, и мы сходим в дальний магаз, чтобы немного развеяться? В шесть утра на улице никого, никто твою заплаканную моську не увидит.

Марку показалось что его вот-вот и должны были обнять, и он не понял, выдал он желаемое за существующее, или Саша и правда так ему сопереживает. В любом случае и та и другая мысль грели, пусть первая и была просто плодом его мечтательности. 

Саша отвернулся чтобы заварить кофе и Марк, поддаваясь эмоциям, утыкается лбом между его лопаток. Вроде ничего не значащий жест, но это было той малой частью близости, о которой он уже практически бредил. Почему не признается Саше что сходит по нему с ума? Наверное, боится. И того, что он будет непрошенным в жизни соседа, и того, что отец каким-нибудь очередным чудесным образом узнает обо всем, или же боялся, что Саша ответит взаимностью. У Марка не было отношений с парнями, только с девушками, хотя он и желал этого всю сознательную жизнь, но, когда мечты оказываются на пороге реальности, ты невольно пасуешь, боясь выйти из своей зоны комфорта. 

Поэтому он не дает волю рукам, которые уже поднялись чтобы обвить худую талию соседа, безвольно опуская их обратно, не прижимается к его спине грудью, хотя ему до ломоты в зубах хотелось этого, и ничего не говорит, ожидая реакции самого Саши. Просто стоит, упершись лбом между острых лопаток и позволяет слезам стекать по лицу и срываться на пол.