Это же всё провокация!

Всё — провокация…

(Винтаж, «Интуиция»)

Из жаркого, удушающего количеством народа зала, где кругом правили бал сплетни, распространяемые придворными, они попали в тихое место, где никого не было вовсе. Пройдя по коридору и завернув на один из многочисленных балконов, где на белоснежном мраморе красовались растения, что излучали приятный аромат, и граф, и графиня выдохнули. Свидетелем их разговора здесь могла быть разве что полная луна, окутывающая своим светом залив и порт, прокладывая по ним искристую дорожку.

— Значит, Луиза? — раздалось за спиной насмешливо. Девушка лишь усмехнулась и прошла вперёд, вдруг совсем не по-королевски облокачиваясь на балюстраду.

— Я вынуждена быть осторожной, граф, — тихо отозвалась она, наконец выдыхая. Боги! Селина и представить себе не могла, как устаёт от подобных торжеств. Стоять в одной позе и кланяться каждому, кого ей представляют, оказалось тем ещё способом скрасить досуг.

— Верю на слово, сударыня, — Рошфор оценивающе посмотрел на неё, а затем подошёл ближе, становясь сбоку на почтительном расстоянии. Поняв, что их никто не услышит, он резко сбросил маску холодности и в замешательстве провёл рукой по лицу. — И всё-таки кто Вы такая, чёрт возьми?

Брюнетка окинула голову назад и бесшумно рассмеялась. Сама того не подозревая позволяя графу рассмотреть красивые лунные блики в её глазах, она вдруг очень ловко для хрупкой дамы в платье подпрыгнула и уселась на перила, возводя руки к небу и театрально глубоко склоняясь.

— Селина л’Амори, фрейлина её Величества, — откинув копну чёрных волос обратно за плечи, графиня поджала под себя ноги, совершенно безбоязненно посмотрев вниз, где на расстоянии около десяти этажей всё подъезжали и подъезжали кареты.

— И каким же ветром Вас в Испанию затянуло? — в голове правой руки кардинала Ришелье картина всё не желала укладываться.

Девушка с ветром в волосах и оружием на поясе, продающая коней на рынке, сейчас бесстрашно сидела перед ним на перилах на высоте птичьего полёта в роскошном рубиновом платье и с короной на голове. Как? Вот как такое могло случиться? А что ещё интереснее: что ей с этого будет? Для чего весь маскарад? Для него или для рыбы покрупнее? Ни на один из вопросов ответов не было и Рошфор понял, что от фрейлины её Величества признания не дождётся. Не такой она человек, чтобы чужие тайны выдавать.

 — Неужели при французском дворе ухажёры перевелись? — озвучил он догадку, скептично поджимая губы и изгибая бровь. Селина только улыбнулась в ответ и заговорщицки ему подмигнула.

— Никому об этом не рассказывайте, — откинувшись на одну из мраморных колонн, она сложила руки на колене и оглядела с высоты прилегающие к замку земли с садами, полями и высоким частым лесом вдалеке, через который недавно проезжала. — Красиво здесь.

— Вам виднее, я не ценитель прекрасного.

— Да, наслышана. Убийца, насильник, шантажист… — начала перечислять девушка, вызывая у мужчины очередную усмешку. Что только не придумает испуганное людское сознание! Слегка склонившись к нему со своего места сидения, Селина хитро прищурилась, слегка склоняя голову вбок. — Некоторые говорят, что Вы дьявол, граф.

— О нет, я ему только служу, — отозвался Сезар, вдруг рассмеявшись над таким сравнением кардинала Ришелье со злым духом.

Следом за ним улыбнулась и синеглазая, радуясь, что хоть этому человеку не чуждо чувство сарказма и юмора. А то все вокруг такие правильные, аж бесит. Даже поговорить не с кем. Заинтересованно повернув в сторону собеседницы голову, Рошфор поймал себя на мысли, что уже который раз любуется этим её спокойствием и безмятежностью на лице. Либо она хорошая актриса, либо… Да нет, это невозможно, никто не может рядом с ним чувствовать себя в своей тарелке!

— Что такое? — спросила девушка, заметившая на себе её пристальный взгляд.

— Вы не такая, как все вокруг, — граф склонил голову на бок и окинул ей изучающим взглядом. Селина устало откинула голову назад, отчего копна её непослушных угольных прядей вновь скользнула за спину, открывая тонкие ключицы прохладному вечернему воздуху. — Общаетесь, не боитесь меня, это просто удивительно.

— А должна? — она перевела взгляд с огромной луны, которая будто касалась горизонта, на него, скептически выгибая бровь. Утвердительный кивок и неуверенное пожимание плечами было ей ответом.

Брюнетка закатила глаза, вспоминая, сколько раз она уже это слышала, и ловко спрыгнула обратно на балкон, тут же поправляя красиво расшитую переливающуюся юбку. Сложив руки на груди, она задумчиво развернулась к горизонту, тяжело вздыхая.

— Вы не виноваты, что лишь половина Франции любит его Преосвященство, а остальная — его Величество. Здесь… каждый выживает по-своему, Рошфор, — она на секунду кинула на него взгляд и вдруг улыбнулась чему-то своему. — Вас одного за это упрекать просто бессмысленно.

— Если бы хоть сотня человек думали так, как Вы, то цены бы нашему миру не было, — граф подошёл к ней чуть ближе, замечая тень усмешки, скользнувшей по её губам после сказанных им слов. Вспомнив, как Жан был против его присутствия и как он всем своим видом показал, что готов защищать подставную королеву, сероглазый потёр подбородок. — Скажите, а де Тревиль входит в число Ваших друзей?

 — Смотря, с какой целью Вы интересуетесь.

— Мне думается, что мы тоже можем стать друзьями, Селина, — девушка с сомнением взглянула на него, а затем согласно кивнула. И этот кивок головы был таким аристократически благородным, что мигом выдал её. Граф понял, что перед ним стоит далеко не простая девушка ещё в начале разговора, но сейчас в этом окончательно убедился.

— Почту за честь, Сезар. Однако не думаю, что это возможно в сложившейся ситуации.

— Отнюдь, — недоверчиво покосился на её искусно переплетённые на затылке локоны он, облокачиваясь на белые мраморные перила. — Пока Вы лично не встанете у меня на пути, мы вполне можем общаться.

— Ого, даже так, — со смешком отозвалась собеседница и, хотя не подала виду, уже начала просчитывать в голове сотый вариант такого развития событий, всё не находя вопрос, зачем ему понадобилось набиваться к ней в друзья. Но так или иначе, Рошфор сам дал ей все карты в руки. Можно воспользоваться шансом, если правильно всё разыграть. — Могу я тогда попросить Вас, как друга, не говорить о подмене королевы кардиналу?

— Он же всё равно догадается, сударыня, — граф скептически хмыкнул, вдруг поднимая глаза к небу, отчего луна почти обесцветила его и без того серые глаза.

— Да, однозначно, — девушка кивнула со знанием дела и в ожидании развернулась к нему, протягивая тонкую ладонь, — но Вы выиграете мне время на безопасное возвращение домой.

Подумав и взвесив в голове все шансы, Рошфор задумался. Услуга маленькая, кардинал всё узнает не от него, так от доносителей. Но эта мизерная услуга позволила бы ему придержать фрейлину возле себя, что было неоценимым плюсом. Потому граф с готовностью протянул руку в ответ, заключая торговую сделку, а не соглашаясь исполнить дружескую просьбу.

— Договорились, — подняв голову, он встретился взглядом с Селиной.

Хитрый прищур, насмешливо поднятый уголок губ. Она прекрасно поняла ход его мыслей и пока что, временно, её это устраивало. Сейчас, как бы ему не хотелось это признавать, ситуацией владела именно девушка, а не он. И кардиналист чувствовал, что стоит возникнуть хоть малейшей угрозе с его стороны, она без зазрения совести первая разорвёт их договор.

Заметив, что брюнетка вновь появилась в зале, причём в целости и сохранности, Тревиль выдохнул и заметно расслабился. Волноваться за Селину и то, что она может сказать, поддавшись своему очередному припадку безрассудства, стало для будущего капитана мушкетёров уже привычкой. Но ликованию в его душе в этот раз было суждено задержаться ненадолго.

Стоило подставной королеве вновь занять своё место рядом с ним у колонны на небольшом возвышении и сделать пару глотков прохладного вина, как позади неё тёмным силуэтом мелькнул Рошфор. Встав по другую руку от Селины, явно не собираясь пока что никуда от неё отходить, он также, как и она, спокойно осматривал зал и танцующие в нём ряды, людей в которых всё прибавлялось.

— Надеюсь, Вы не думаете так скоро избавиться от меня? — его тягучий шёпот обжёг её ухо, заставляя синеглазую улыбнуться, мастерски маскируя своё смущение. Вторжение этого человека в её личное пространство вызывало приятную дрожь.

— Как можно, граф, — деланно возмутилась она так же шёпотом, продолжая смотря в зал и делая их беседу тайной.

— Тогда окажите мне честь, Ваше Величество, — попросил он с лёгкой улыбкой, приглашающе подставляя той локоть, на который был кинут весьма скептичный взгляд графа де Тревиля.

— Не танцую, — к радости последнего ответила девушка, вновь пригубив свой бокал. Глаза Рошфора зажглись огнём, стоило ему проследить боковым зрением, как брюнетка быстрым движением слизнула с губы рубиновую каплю.

— А как же доверие к друзьям? — развернулся он, наблюдая, как из-под густых ресниц две сапфировых радужки заинтересованно сверкнули в его сторону.

Взявшись за ножку бокала и коснувшись пальцев Селины, граф самодовольно улыбнулся. Кинув взгляд на их руки, он прекрасно заметил, как голубая жилка на тонком женском запястье рвано и неровно бьётся. Пальцем в небо, но угадал.

— Один танец, — стальным голосом выдала она и поставила ёмкость на рядом стоящий столик, спрятав под этим движением довольную улыбку и не менее горящие глаза. Что было в напитке? Она не знала, но была уверенна, что сердце сейчас бешено стучится исключительно из-за этого.

— Большего я не прошу, — дождавшись, пока она в очередной раз вложит свою ладонь в его, Рошфор повёл её в самый центр залы, уверенно лавируя между испанскими подданными.

Тревиль, от внимательного взгляда которого широкая улыбка подопечной не ускользнула, тяжело посмотрел им вслед. Не в силах остановить их без должного предлога, ему оставалось лишь бессильно сжимать пальцы на эфесе и чутко следить, чтобы главная танцующая пара теперь не скрылась из поля его зрения. Чувствовало его сердце, что эта встреча многое изменит. Очень многое.

Возможно, она уже это сделала, подумалось ему, стоило увидеть, как рука Рошфора нежным, даже аккуратным, движением ложится девушке на талию. Подумать только, а ведь это был первый раз, когда Жану на всего на мгновение, но показалось, что приспешник кардинала — не бесчувственная холодная скала. Что-то поменялось в нём. Рядом с принцессой. И эти два факта не давали де Тревилю покоя.

Её любимая музыка, её любимая песня, которая невероятным образом оказалась известна музыкантам семнадцатого века, сейчас обволакивала своими столь знакомыми нотами. Люди расступались перед ними, давая пространство для движений. А девушка плыла, напевая себе строчки про цыганку и сына луны, даже не замечая восхищённых серых глаз совсем рядом, буквально на против. У венского вальса был простой ритм, этот танец шёл от сердца, в нём люди делились нежностью, и у Селины это получилось с великолепной филигранностью.

Пусть она была роялисткой, а Сезар — кардиналистом, пусть они были совершенно разные, с кардинально противоположными взглядами на жизнь и её устои, и принадлежали к противоборствующим уже много лет лагерям. Абсолютно непохожие, сейчас они идеально попадали в ритм.

Повернувшись через плечо, брюнетка расправила руки, своей грацией напоминая свободную птицей. Через секунду руки графа взлетели вверх следом за ней, едва ощутимо прижимая партнёршу к себе. И тепло, где только что были его руки, кружило голову лучше любого алкоголя. Снова поворот, его руки обжигают нежную кожу своим жаром сквозь ткань платья, приподнимая над полом и медленно кружа. Взгляды встречаются, и Селина понимает, что… ей нравится. Поначалу эта мысль не внушила такого ужаса, но потом… Чёрт! Да что она творит?!

Селина, которая является главной Странствущей, которую охраняет сам Сурваретур и что отшивала всех парней, крутящихся хоть немного рядом, сейчас краснела от… простого вальса! Вальса с тем, кто будет помогать Ришелье и Миледи в будущем устраивать покушения на Шарля. Нет-нет-нет! Нет!

— Что-то не так? — не почувствовав от партнёрши ответной реакции на своё прикосновение, Рошфор чуть наклонился, вглядываясь в её сосредоточенное лицо, позволяя себе коснуться кожи на её лице.

— Это всё неправильно, — подняв голову, тихо ответила она ему. Остановившись и тем самым нарушив весь рисунок танцующих рядов, Селина с сожалением посмотрела графу в глаза.

Где-то сбоку в замешательстве встал с трона хозяин сего торжества, начиная интересоваться происходящим рядом с гостьей. Тревиль, стоящий поодаль, точно так же встрепенулся, пытаясь понять, что же нужно правой руке кардинала от брюнетки. Но Рошфору было глубоко плевать на них всех. Его словно подменили.

Всё вокруг перестало существовать: музыка, звуки голосов, перешёптывания тех, кто обходил их и танцевал дальше. Важны были только сапфировые глаза, поражающие своей глубиной и тайной и мягкая бархатистая кожа на её щеке. Рука девушки выскользнула из его ладони, заставляя Сезара непонимающе нахмуриться.

— Простите.

Всё тот же тихий шёпот, проникающий в сознание. Всё те же невероятные глаза. Поклонившись, она быстрым шагом направляется к выходу, почти сразу же смешавшись с толпой. Бесшумная походка окончательно скрывает свою хозяйку в шумном гаме, царящим вокруг. Граф остаётся стоять в центре залы с поднятой рукой, как в замедленной съёмке прокручивая ту резкую смену улыбки на испуг.

Да, она явно испугалась и запаниковала. Вот только не из-за него, её предыдущее поведение это доказывало. Тут было что-то посерьёзнее. Но что? Тряхнув головой и отогнав все посторонние мысли, Сезар умышленно направился в противоположную сторону, но затем начал обходить зал по кругу, приближаясь к королевскому столу. Чтобы понять, что брюнетки и след простыл. Рядом с королём были кто угодно: герцоги, представители посольства, слуги, камердинеры, но не Селина.

Поискав ту взглядом среди толпы, что, казалось бы, должно было быть весьма просто, ведь на девушке корона, граф окончательно испортил себе настроение. Её, как и де Тревиля, который цепным псом постоянно крутился под ногами, не было в помещении и в помине. Разочарованно скрипнув зубами, Рошфор выпрямился, готовясь к продолжению вечера в уже скучной и серой компании. Печально. Он надеялся на более приятное времяпрепровождение в Испании.

Селина задыхалась. Взявшаяся из ниоткуда паника захлёстывала её с головой. Скорее всего потому, что в академии из сознания всех её «учеников» страх вытесняли всеми возможными способами и она отвыкла от него. Не найдя решения лучше, кроме как схватить де Тревиля под руку и увести в один из длинных коридоров, она плотно закрыла за ними дверь в одной из комнат для гостей. Откуда девушка знала, что та пустая можно было лишь гадать. Или объяснить простым предчувствием.

— Не танцуете значит, да? — ядовито усмехнулся Жан, в котором говорил херес и крайнее беспокойство. Увидев, как брюнетка без устали мечется по комнате, заламывая руки, заместитель капитана насторожился и сменил гнев на милость. Такой он её ещё никогда не видел.

— Что-то в этом роде, — рвано ответила л’Амори, с благодарным кивком принимая стакан воды, заботливо налитый другом, и делая из него несколько больших глотков.

— Он — не тот человек, для которого следует делать исключения, Селина и, тем более, дружить, — упрёк скользил в каждом слове мужчины, но синеглазая в ответ на это только провела рукой по лбу, стирая испарину. Прервать танец было её ошибкой, теперь нужно начинать всё сначала. — Надеюсь, что Вы это поняли.

— Тревиль, Вы видимо путаете меня с кем-то, — девушка беззлобно усмехнулась, ставя хрустальный стакан на один из длинных комодов у стены. Синие глаза предупредительно сверкнули. — Я не настолько глупа и наивна, чтобы делать что-то, не имея на то причины.

Задумавшись над её словами, заместитель капитана пару мгновений молчал. От осенившей догадки его лицо вдруг посветлело, и мужчина посмотрел на девушку, как на нечто неземное, предчувствуя, что перед ним сейчас стоит не иначе, как будущий гений дворцовых интриг.

— Держи друзей близко, а врагов ещё ближе?

— Именно, — подтвердила она его слова. Откинув голову на деревянную поверхность двери, поставная королева обречённо закрыла глаза. Задача была легче лёгкого — немного увлечь Рошфора, чтобы войти в круг его доверенных лиц, но она даже с этим не справилась. О каком вообще спасении мира толковал ей Сурваретур?!

— На месте Рошфора я бы Вас остерегался, — хмыкнул Тревиль, многозначительно играя бровями, чтобы разрядить атмосферу, что у него всегда получалось мастерски.

— Я настолько опасна? — рассмеялась Селина в ответ. Жан энергично закивал, начиная смеяться вместе с ней.

— О да, несомненно!

Две недели. Прошло ровно два недели с тех пор, как она приехала в Мадрид. Час в час, минута в минуту. И сегодня вечером ей предстояло эту гостеприимную страну покинуть. Селина не могла пожаловаться на скуку, она многое успела сделать. Посольства, гости и многие знакомые, пришедшие засвидетельствовать своё почтение Анне Австрийской, были лишь одним из многих пунктов в программе. Изнуряющие балы, скучные прогулки со слишком болтливыми служанками по саду, занятия прикладными искусствами, танцами, пением, языками и философией — вот какой была реальная жизнь инфанты.

По душе девушке пришлась разве что соколиная охота, на которую ту взял его Величество. Селина и до этого не жаловала досуг во дворце, но Испания помогла ей понять, что подобная жизнь точно не для неё. И в данный момент, когда она стояла перед высокими дверями в королевский кабинет, брюнетка нисколько не жалела о том, что уезжает. Хотя следует отметить, что атмосфера яркой, солнечной страны всё же согревала ей сердце и радовала глаз. Тонкие пальцы теребили цилиндрический ларец, внутри которого лежало благодарственное письмо от Филиппа.

— Как говорят в Испании «услуга за услугу», — проговорила графиня себе под нос и, привычно гордо вскинув подбородок, пошла в сторону конюшни. Пара часов, максимум — день, и она вновь будет на территории Франции. А там приедет Адели и начнётся спокойная жизнь до момента, пока не приедет Шарль. По крайней мере, подобные мысли внушали надежду.

— Что Вы здесь забыли, Рошфор? — вопрос был обращён к сидящему на лавке возле входа в конюшню со стороны левады графу. — Помнится, Ваш отряд уехал ещё вчера.

— Я ожидал Вас, — просто и спокойно ответил он, как само собой разумеющееся, продолжая начищать лезвие лежащей у него на колене шпаги до блеска.

И это было более, чем странно. Как минимум дворянин должен был обидеться из-за того несостоявшегося танца, и чутьё подсказывало, что так и было в действительности. С того вечера они не виделись, хотя девушка была абсолютно уверена, что Сезар часто наведывался во дворец. Она видела его людей, даже не удосужившихся снять свои излюбленные красные плащи, а это значило одно — он намеренно избегал с ней встречи.

— Вздумали меня сопровождать? — не удержалась и съязвила она, собираясь пройти внутрь и более не обращать на его внимания. Вот только Рошфор этого сделать не дал.

Вытянув руку в сторону и придержав графиню за локоть, он встал. С обнажённой шпагой, без шляпы и плаща он показался ей намного более симпатичным. Высокий, молодой, даже красивый. Конечно, Селина ни за что бы себе не призналась, что в какой-то степени скучала по этому человеку. Но после того, как уехал Тревиль, и она лишилась радости беседовать с кем-то знакомым, брюнетка была согласна хоть на десять танцев с ним, лишь бы просто поговорить с кем-то, кроме служанок.

— Скажем так, мне будет спокойнее, если Вы будете под защитой, — снизошёл граф до объяснений мотива своего поступка. Селина резким движением вырвала руку из его хватки и бесстрашно подошла ближе, поправляя сказанное.

— Под Вашей защитой.

— Это не так важно, поверьте, — граф жестом подозвал слуг, которые, как оказалось, уже заседлали Оствинда и приторочили к луке седла дорожные сумки принцессы. Впрочем, фризский конь Рошфора, которого тот мимоходом назвал Вельоном, тоже был готов рвануть в любую секунду прочь из Испании в сторону Парижа.

Помня об опасности на местных дорогах в виде разбойников и животных, девушка согласилась. Пусть это потешит его мужское самолюбие, пусть она сыграет даму в беде, пусть Сезар почувствует себя рыцарем, не страшно. Ей же это только на руку. К чести Селины следует отметить, что действовала она отнюдь не из своих меркантильных интересов. Она, хоть и старательно не показывала этого, запуталась в том, как себя вести с сим представителем общества людей, приближённых к Ришелье.

С одной стороны, да, его следовало опасаться, слухи об опасности дворянина вряд ли ходили просто так, однако и на балконе она была честна и искренна с ним. Как личность Рошфор был ей очень даже интересен. Более того, отрицать, что граф симпатичен ей как мужчина было бы просто глупо, она бы обманула такими рассуждениями лишь саму себя. Не заметив, как задумалась, девушка едва не пропустила обращённые к ней слова.

— На Париж в ту сторону, мадемуазель.

Селина огляделась, приостановив коня у указателя. Да, действительно, поворот в сторону границы находился по левую руку, а вот справа… Подняв голову в сторону огней не такой уж далёкой деревушки, брюнетка широко улыбнулась. Знакомые звуки весёлой толпы. Именно такие раздавались у её дома на рынке.

Вот только в Испании был не обычный день, а праздник. Следовательно, там были не просто торговые места, а целая…

— Там ярмарка! — воскликнула она и указала своему спутнику в сторону деревни отрывистым кивком головы. Синие глаза зажглись такими искрами, что, казалось, сейчас спалят всё вокруг дотла. — Предлагаю заглянуть.

— Я против, — хмуро возразил граф, искривляя губы. Места, где ошивалось простонародье, он никогда не любил и посещал разве что по долгу службы. Но ни интонация его голоса, ни тяжёлый взгляд не избавили графиню от резко появившегося энтузиазма.

— Рошфор, я мечтала об этом всю жизнь, — проникновенно начала она, слегка склоняясь со своего седла в его сторону, а затем хмыкнула и так же резко отстранилась. — Хоть сто раз не согласитесь, я поеду.

И, пришпорив фриза, чья шерсть в темноте ночи отливала синевой, Селина помчалась вниз по склону. Её тёмные волосы, не убранные ни в какую причёску, растрепались на ветру, превращая весь образ графини во что-то божественное, неземное. Мужчина зажмурился, возвращая себе самообладание, а затем резким движением повернул Вельона на каменистую дорогу.

— Чертовка, — выдавил он сквозь зубы и неожиданно улыбнулся.

Ярмарка была в самом разгаре. То тут, то там сновали актёры, показывая представление с огнём и диковинными животными. В широких лавках, задрапированных тканью изнутри, торговали абсолютно всем: от экзотических специй и пряностей до одежды и обуви, но большинство были, как и Селина. Они пришли поглядеть на этот гам и окунуться в ритм биения сердца Испании.

Не смотря на всё то, что с ней приключилось, девушка с детства мечтала побывать в этой стране. Поначалу она даже не понимала, отчего её сюда так тянет, но потом всё изменилось. Детская наивная мечта о путешествиях сбылась, стоило услышать доносившиеся с площади звуки гитары. Пусть и таким необычным способом.

Деревянная невысокая сцена, танцующие люди в разноцветной одежде. Это был точно не один из тех скучных балов, на которых царил строгий этикет и не менее строгий дресс код. Здесь было свободно, душа рвалась наружу с каждой сменой мотива, с каждой новой мелодией. Отвинд, отправленный гулять возле входа на ярмарку, уже спокойно дощипывал траву, когда Рошфор спешился и отправил Вельона гулять рядом с ним.

Вертя головой из стороны в сторону, граф продвигался вглубь палаток и прилавков, то и дело сталкиваясь с проходящими мимо людьми плечами. Толпа была большая, слишком большая, чтобы разглядеть в пестроте местных платьев то самое. Музыканты у сцены наигрывали незамысловатую мелодию, и Рошфор вдруг поймал себя на мысли, что действительно окунается в эту чувственность, в эту кипящую страсть, что царила кругом в каждой мелочи.

Незаметно сорвав лепесток с одной из роз, которые продавала цветочница за слишком завышенную цену, он провёл подушечкой пальца по его нежной бархатистой поверхности. А затем поднёс зачем-то частичку цветка к лицу, вдыхая сладкий аромат, на мгновение напомнивший о где-то бродившей здесь девушке.

Со стороны импровизированной сцены раздалось улюлюканье и одобрительные возгласы. Наверняка Селина там, среди толпы, смотрела на местные танцы. Дорогие побрякушки и одежду такую, как она, вряд ли заинтересуют. И действительно, стоило слегка поработать локтями и расчистить себе дорогу, как Рошфор её увидел. Вот только она не была среди всех. Она была той самой танцовщицей, которой шёпотом восхищались стоящие рядом. Действительно, как ему только в голову могло прийти равнять графиню с остальными.

Сезар замер, наблюдая за ней. Поначалу ритм мелодии был рваным, непонятным, состоящим лишь из барабана и хлопков музыкантов в ладоши, но даже в эти непонятные две четверти* девушка попадала с филигранной точностью. Её руки, словно змеи, извивались с невероятной пластичностью, а пальцы, будто наигрывая на каком-то невидимом музыкальном инструменте, то дрожали, то снова замирали, представляя собой произведение искусства.

Пауза. Трещоткой резко раскрывается веер, и Селина проходит прямо по краю импровизированной сцены, подзывая всех зрителей свободной рукой ещё ближе. Зазвучала основная тема со стороны старого, местами лысеющего гитариста, что аккуратно перебирал струны, тоже любуясь танцовщицей. Ножка в красной туфельке обводит окружность вокруг себя, воздушные складки платья красным солнцем раскрываются, заставляя всех затаить дыхание, в том числе и наблюдающего за ней из первых рядов графа.

Движения рук, изгибы тела и ритмичный стук каблучков, дополняющих мелодию новыми оттенками, сплетаются в единое целое. Танец нежный, неторопливый, но стоит прозвучать сильной доле, как тонкие кисти женских рук резко рассекают воздух вместе с сердцами смотрящих. Сезар тяжело сглатывает, не в силах оторвать от неё взгляд. Подмигивая кому-то в толпе, брюнетка бросает веер, вызывая целый гул восхищённых голосов.

Реприза* получается особенно невероятной. Девушка танцует от сердца, не ориентируясь ни на какую хореографию, и в каждом её движении чувствуется страсть. Волшебная, туманящая разум. Селина будто заколдовывает толпу, передавая в каждом медленном движении целую бурю эмоций. Сердце Рошфора сделало кульбит и ушло в пятки, стоило увидеть прищуренные синие глаза, чей взгляд был направлен прямо на него.

К танцу прибавляются щелчки пальцами и ещё более активный стук каблучков по слегка прогнившему дереву и движения брюнетки становятся более отрывистыми. Юбка-солнце всё чаще взлетает вверх, опадая красивыми воланами. Парни и маленькие дети, стоящие прямо у подножия сцены, тянут к ней свои руки. Неожиданно танец заканчивается, и Селина, закружившись бешеным вихрем, резко садится на колени, царственно поднимая руки над головой. Её грудь тяжело поднимается, а слегка покрывшееся испариной тело выглядит таким соблазнительным, словно это демон поднялся из недр ада. Широко улыбаясь, девушка пожимает руки музыкантам и низко кланяется зрителям.

Толпа самозабвенно хлопает, взрываясь криками, но стоит понять, что представление окончено, как люди тут же теряют к графине всякий интерес и расходятся кто куда. Рошфор поднимается по ступенькам к ней, совершенно забыв про лепесток, выпавший из его рук, чувствуя, как вместе с восхищением этой невероятной девушкой приходит и раздражение от того, какими голодными взглядами её провожали. Мысли, что это может быть ревность, он прогнал из головы тут же.

— Потрясающе, но не лучшая идея, — отзывается он, становясь за её плечом, на что Селина лишь фыркает и растягивает губы в довольной содеянном ухмылке.

— Идите к чёрту со своими принципами, Сезар.

— Вот как? — мужчина опасно прищуривается и встаёт вплотную. Так, что брюнетка чувствует на своей щеке его дыхание и задерживает в лёгких воздух.

Между ними что-то вспыхивает, атмосфера накаляется во мгновение ока. Музыканты, всё ещё хотевшие заработать побольше денег, вновь начинают играть. Сцена заполняется парочками, плавно покачивающимися в такт музыке. Решив взять реванш, Рошфор вдруг хитро улыбается и поднимает руку раскрытой ладонью к девушке, приглашая ту на танец. Сапфировые глаза уже в который раз оценивающе пробегаются взглядом по его лицу, желая убедиться в серьёзности намерений.

Немного медля, Селина гордо вскидывает подбородок и протягивает ладонь в ответ. Пальцы графа смыкаются и, пусть он едва касается её кожи, но брюнетка уже начинает чувствовать себя мышкой в мышеловке. Поймал. И теперь хотел играть. И л’Амори не была бы собой, если бы не ответила на этот вызов.

— И что Вы задумали? — спрашивает она, чувствуя, как обнажённой в вырезе платья спины коснулась шершавая мужская ладонь. От прикосновения по всему телу прокатился жар, который прохлада летней ночи превратила в табун мурашек.

Пара шагов, партнёры отходят друг от друга, касаясь друг друга только пальцами вытянутых рук. А стоит основной мелодии прозвучать более громко, как кардиналист прокручивает графиню вокруг её оси и резким, властным движением прижимает к себе. Сквозь тонкую чёрную сорочку чувствуется, на сколько горяча загорелая мужская кожа.

— Наверное, фламенко меня тронуло, — равнодушно бросает Сезар, отвечая на её вопрос. Будто не замечая замешательства со стороны партнёрши, он уверенно ведёт её в самый центр деревенской сцены. В этот раз так просто не отпустит.

Гитара начинает играть быстрее, задавая ритм. Оба ускоряются, пританцовывая и отбивая чёткий ритм, прибавляющий танцу той самой неповторимой остроты, когда чувства находятся на грани. Вновь между ними расстояние, вновь граф и графиня соприкасаются лишь кончиками пальцев, но теперь обоим этого мало. Внутри — огонь, жажда, настоящее безумие, ураган эмоций. Уже готовая к тому, что сейчас будет, Селина немного меняет положение и, прокрутившись вокруг своей оси, оказывается прямо у лица Рошфора.

— Похоже, у нас нет языкового барьера, — шепчет она, обжигая его губы дыханием. Глаза смотрят в глаза, видя напротив такую же бездну. Там, в глубине, правят бал самые настоящие черти.

Сезар усмехается. Оба понимают, что играют, что им обоим что-то нужно друг от друга, что это всего лишь иллюзия. Сплошная провокация, как с его, так и с её стороны, но при этом никто не хочет заканчивать творящееся безумие. Пальцы впиваются в тела, сминая красную и чёрную ткань, взгляды не отрываются. Сердца, отказываясь биться от нахлынувших эмоций, замирают в эйфории. Эмоции накрывают обоих с головой, раскрепощая и помогая полностью поплыть по мелодии.

Поворот, переход, перестук ногами, снова поворот и переход. Одна и та же схема, но с миллионом возможных вариаций. Они останавливаются так близко, что можно почувствовать рваное сердцебиение друг друга. Руки взмывают вверх и словно играючи сплетаются там, на высоте, на фоне звёздного неба. Рошфор плавно разворачивает девушку, прижимая спиной к своей груди. Чёрная мягкая материя рубашки сквозь вырез чувствуется особенно остро.

— Прекрасно танцуете, — слышит она над ухом его шёпот, в котором начала присутствовать не замеченная ранее хрипотца. Селина медленно скользит вниз, расправляя плавным движением руки в стороны.

Музыка даёт недолгий перерыв, время на то, чтобы отдышаться. Ладонь графа, уже не стесняясь, ложится в зону подреберья, слегка поглаживая кожу под тонким платьем. Совсем нежное, едва ощущаемое прикосновение, но Селина уже готова потерять голову. Якорем, оставляющим связь с реальность, остаётся его ладонь, красивым медленным жестом обхватывающая её пальцы. Властная, хитрая — вот она, натура графа. Селина же более «тонкая», изысканная, соблазняющая своей невинностью.

Резкий разворот. Рошфор подставляет ей свою ногу, на которую та опирается и подпрыгивает, меняя направление танца. Оба ведут, оба хотят быть лидерами и не намерены уступать высоту. Взгляды скрещиваются заострёнными клинками, но непонятно чего там больше — борьбы или страсти. Музыка набирает максимальный темп, подходя к концу.

Вновь вращение и переход, мужские ладони скользят по тонкой талии, ощущая каждую частичку кожи под кроваво-красным шёлком. Чёрные длинны пряди ложатся на её плечи в совершенном беспорядке, синие глаза подёрнулись пеленой, уже не видя ничего вокруг. Одновременно, будто по щелчку пальцев, расстояние немилосердно сокращается, и граф подхватывает девушку на руки, прижимая к себе. Носа касается сладкий аромат цитрусов, исходящий от соблазнительной впадинки на её шее.

Руки, тела, разумы сплетаются воедино в последних барабанных ударах и ритмах кастаньет. Селина прогибается в спине, едва не касаясь руками деревянных досок, и мелодия замолкает. Кажется, что вместе с ними замирает и вся Испания.

Граница между странами была пересечена ими лишь в первом часу ночи, когда сонные служащие пограничной роты в сотый раз проверили все их документы и бумаги. Дорога была пуста, вокруг поля и глухие леса, стареющая луна на небосводе освещала пейзажи бледным золотым светом. И Селина, и Сезар ехали молча, каждый из них пребывал в своих мыслях. И оба были бы не против провести в этой спокойной тишине оставшийся путь, но у судьбы были совершенно иные планы. Резко, после очередного закончившегося виноградника, когда они въехали в перелесок, Оствинд захрипел и зафыркал. Вцепившись в седло, Селина чудом не упала, когда конь встал на дыбы.

Пытаясь его успокоить, девушка потеряла бдительность и перестала смотреть по сторонам. Схватив фризского коня под уздцы, Рошфор слегка встряхнул его голову. Грубо, но действенно, конь пришёл в себя. Сбоку послышался шорох и вдруг между стволов что-то мелькнуло, а мгновением спустя лунный свет попал на кусты возле дороги.

— Вперёд! — крикнул Рошфор, и это подстегнуло всех. Пришпорив коней, всадники понеслись, что есть прыти. В мёртвой тишине, нарушаемой дыханием лошадей, громко грянул выстрел, но оба уже успели свернуть на повороте в сторону более длинного пути, где разбойников не предвиделось.

Через пару часов, когда лошади окончательно устали, путники спешились и зашли в лес, слегка углубившись в него для большей безопасности. Принеся хворост, разожгли костёр и уселись на рядом поваленное бурей бревно. Вдох, выдох, всё закончилось. Их никто больше не преследует. Но нервы всё ещё щекотали изнутри, а плащ, хоть и был тёплым, не согревал. Рошфор, почувствовав на своей щеке что-то горячее, липкое и влажное, удивлённо коснулся кожи рукой. В свете костра кровь на перчатке показалась чёрной.

Отбросив все свои неудобства и страхи, что из-за кустов сейчас выпрыгнет кто-то ещё, на потом, Селина опустилась на корточки возле кардиналиста и ахнула. От подбородка, по всей правой щеке, у Сезара тянулся длинный, кровоточащий порез. Дождавшись разрешающего кивка, брюнетка протянула руку и слегка раздвинула кожу, оценивая серьёзность ранение. Пуля прошла по касательной, а значит швы не нужны. Хотя в чаще леса она бы их и не смогла наложить.

— Рана не глубокая, — потрясённо прошептала она, вдруг улыбнувшись. Грудную клетку затопило облегчение.

— Вас это так удивляет? — саркастично скривил губы мужчина, а затем вновь стёр набежавшую кровь, недовольно отряхивая от неё перчатку и краем глаза наблюдая за девушкой, что рылась в своей седельной сумке. — Подумать только, простой разбойник, а застал меня врасплох.

Проигнорировав его насмешливый тон, графиня вернулась с бутылкой прохладной воды и чистой материей и присела рядом. Слегка повернув в бок голову Сезара, она начала тщательно обрабатывать его порез, обильно промывая его водой, пара капель которой скользнули мужчине под рубашку.

— У Вас такое лицо, — усмехнулся он здоровой половиной лица, наблюдая за крайней настороженностью в синих глазах, будто ставших ещё глубже с момента, когда он смотрел в них последний раз во время танца. — Мне уже готовиться к похоронам?

— Не смешно, — отрезала она, отрывая от большого полотна ещё небольшой кусочек ткани, принимаясь за нижнюю часть царапины. — Вы могли погибнуть, пройди пуля на два дюйма ниже.

— Не прошла же, — легкомысленно пожал Рошфор плечами. Заметив, как девушка скрипнула зубами, перехватил её запястье, вынуждая посмотреть в глаза. — Мадемуазель, я военный, это издержки моей профессии.

— Весьма опасной, следует заметить, — прошипела та возмущённо, вырывая руку и отходя подальше. Уложив всё обратно в сумку, она слегка склонила голову на бок. — У кардинала нет незаменимых, так ведь?

Не в бровь, а в глаз. Теперь настала очередь Рошфора злобно зыркнуть глазами на костёр и плотно сжать губы, потому что озвученное было правдой. Присев, девушка протянула руки к огню в надежде их согреть. Вздрагивающие плечи выдавали ей с головой.

— Замёрзли? — в голосе сероглазого скользнула тень беспокойства.

— Немного, — призналась Селина, а затем повернула голову в сторону раздавшегося шороха. Сняв с себя плащ, граф встал и накинул ей на плечи ткань, отороченную мехом. — А как же Вы?

— Не беспокойтесь, ничего со мной не сделается, — махнул он рукой, устраиваясь возле костра поудобнее. Что правда, то правда. Рошфор часто путешествовал таким образом и уже привык порой обходиться без некоторых вещей. А вот девушка, которую, по идее, нужно холить и лелеять, а не посылать в Испанию из-за своих амбиций, вполне могла заболеть.

— Спасибо, — благодарно шепнула она, посильнее закутавшись в материю так, чтобы видно было только голову. — Понимаю, что много прошу, но… могу я обратиться к Вам с просьбой?

— Попробуйте, — подкинув головешку в пламя, ответил граф и подпёр голову рукой.

— Поклянитесь, что мы никогда не скрестим шпаги.

Кардиналист уже хотел рассмеяться над такими глупыми мыслями, но, заметив тяжёлый взгляд, сдержал порыв, гадая, что же всё-таки творится у неё в голове? Она же даже сражаться не умеет, она ведь деву… Стоп! Рошфор осёкся, поправляя себя. Вот как раз она с её непокорным и дерзким характером очень даже может владеть оружием.

Просьба звучала серьёзно, серьёзнее любой другой клятвы, которую он давал ранее. Глаза Селины сверкали в свете пламени костра чистейшими самоцветами. Его сердце пропустило удар, стоило лишь кинуть на них один короткий взгляд. Мгновение показалось вечностью, будто сама природа боялась пошевелить травинку ветерком, ожидая от него, Рошфора, ответа.

— Всенепременно, — его бархатный шёпот разрезал тишину леса, отдаваясь в голове бесконечно гулким эхом.