Кабинет Елены Николаевны имел две ипостаси как пять лет назад, так и до сих пор. Основное пространство занимал широкий со множеством пробирок стол, под стеклом которого располагались различные распечатанные таблицы и формулы, другую же часть женщина приспособила под личное рабочее пространство. Там располагался шкаф, куда она обычно вешала верхнюю одежду, полки с многочисленными папками и небольшой рабочий стол, на котором неизменно находился ноутбук, блокнот с вырывающимися листами, ручка и блюдце с печеньем. Днём это была хорошо освещённая солнцем большая комната, где царила строгость. Ночью же в лаборатории царил полумрак и располагающая к размышлениям обстановка.

Придя к Лене в кабинет, Макс прищурился, стараясь привыкнуть к отсутствию освещения. Потолочными лампами женщина не пользовалась. Яркими пятнами выделялись доска и стол с теми самыми оксидами и кислотами, за которые следователь так любил хвататься руками. Его любопытство и практический подход ко всему вокруг частенько мотивировал нюхать содержимое колб в лаборатории, стекло которых сейчас переливалось за счёт подсветки ровными белыми всполохами.

— Привет, — он вошёл внутрь и тихо прикрыл за собой дверь, стараясь не мешать патологоанатому работать.

После произошедшей в морге ситуации и искренне принесённых Леной извинений Макс наконец изредка стал захаживать к ней в поисках результатов той же баллистической экспертизы или адреса одного из предполагаемых мест задержания. Леонидова сама была не рада, что тогда всё так обернулось и, хоть Софу по-прежнему недолюбливала, поняла, что действовать надо более тонко. Теперь в сторону внештатных сотрудников из её уст лились лишь колкости, которые те с успехом игнорировали.

— Удалось что-нибудь узнать? — Максимов отпустил Пса бродить по кабинету, а сам замер на другом конце стола. Лена неопределённо помотала головой, всё вглядываясь внутрь окуляров микроскопа.

— Не могу тебе сказать, — бывшая жена кинула на следователя короткий взгляд и вдруг поманила его пальчиком ближе к себе, указывая на аппарат. — Надо, чтобы ты ближе подошёл. Смотри.

— Раскрытие тайны, покрытой мраком, — Макс придал своему голосу загадочности и послушно посмотрел через окуляры на стеклянную поверхность, где что-то шевелилось, совершенно не замечая заскользившего по его лицу и одежде внимательно взгляда серо-синих глаз.

Биология никогда не была его любимым предметом в школе, поэтому даже определить вид обнаруженной Леной бактерии не представлялось возможным. Хотя Макс был точно уверен, что в школе они это проходили, названия в голове всё не всплывало. Что-то жёлтое, кусочек чего-то такого же непознанного зелёного.

— И? И чего?

— Пусти, — попросила Леонидова, чьё лицо вдруг омрачилось и стало в крайней степени недовольным. Встав на место Максимов, в очередной раз всмотрелась в структуру совершенно не относящейся к делу бактерии. — Значит так, она блондинка, носит белые кроссовки, не пользуется косметикой. Рост у неё метр шестьдесят семь, объём груди семьдесят девять, талии шестьдесят один, а бёдер…

— Стоп, стоп, стоп, уймись, — Макс перебил женщину, понимая, кому его напомнило сие описание. И ладно у него из головы образ Александровой не шёл по вполне понятным и объяснимы причинами, но Лена-то с чего вдруг ей заинтересовалась? Шатенка выжидающе уставилась на него, будто и не сказала ничего необычного. — Умерла она из-за чего?

— А она не умерла, — Леонидова хитро прищурилась и её губы подёрнулись знакомой, как день, язвительной насмешкой. — Она работает на полицию, внештатной сотрудницей, сегодня Вы с ней были в тесном контакте.

Последние слова она буквально выплюнула, и Максимов с большим сожалением понял, что разговор этим не закончится. Поэтому привычно облокотился на стол и улыбнулся бывшей ревнивой жене, ожидая окончания её монолога и возможности вернуться к обсуждению дела.

— Ну, меня сейчас больше интересует погибшая, — он кивнул на микроскоп, про себя жалея, что не взял Софу с собой. Поржали бы вместе.

— Интересует тебя твоя блондинка, — не отступала Лена, поглядывая из-под ресниц на бывшего мужа. Во мгновение ока она подошла ближе и взяла что-то с его плеча, а потом провела рукой по его скуле. — Вот волос, а тут у тебя след от блеска для губ. Где это вы с ней сегодня обнимались?

Ох, зря она это спросила! Макс прогнал у себя перед глазами сегодняшний день, который, не смотря на ранний подъём, прошёл очень даже интересно. Уже в красках представил реакцию Лены на то, как они с Александровой целовались утром в кровати или днём в гостинице. Однако, как и Софа, Максимов жил по своим принципам. И он ненавидел выносить личную жизнь на люди. Это его семья, его крепость, и Лена уже как половину десятилетия вмешиваться в эту личную жизнь права не имела.

— Я спас ей жизнь, закрыв телом, — сказал он самодовольно и сложил руки на груди, наблюдая за сложной смесью раздражения, злости, ревности и отвращения на лице шатенки.

— Батюшки-светы, да ты герой! — воскликнула Лена, не жалея яда, и Макс лишь довольно промычал, кивая. — Надо тебе медаль вручить за спасение зеленоглазой блондинки своим телом!

Не на шутку разозлившись, она хотела склониться к окулярам микроскопа и перестать столь яро показывать своё возмущение, но ей помешала ладонь следователя, что легла поверх них. Уставившись на Макса, брюнетка немного отступила от стола. Тот склонился ещё ближе, полностью закрывая собой аппарат, и улыбнулся, склонив голову набок, будто рассматривал интересную для него картинку.

— А это что? Ревность? — его мягкий, вкрадчивый голос эхом разнёсся по лаборатории и позади, возле стола с опустевшим блюдцем, печенье с которого только что съели, послышался утвердительный лай.

— Пошёл-ка ты ассистенток спасать, — прошипела Лена и сверкнула глазами, а потом, грубо оттолкнув руку Максимова, вновь посмотрела внутрь микроскопа, наблюдая за «туфелькой».

— А нам, между прочим, роль в кино с Псом дали, — сказал следователь более буднично и, широко улыбнувшись, пошёл к выходу из комнаты, как бы невзначай роняя. — Будем сегодня с Софой отмечать.

— Зараза, — пробубнила себе под нос Лена, смотря вслед довольно усмехающемуся бывшему мужу.

То, что Максимов впервые за много лет был снова счастлив: улыбался, смеялся, шутил и радовался жизни, заставляло испытывать смешанные чувства. Факт, что Макс с поистине космической скоростью сблизился с девушкой, про которую она ничего не знала, выводил из себя невероятно. Но самое обидное заключалось в том, что рядом с ней, Леной, он таким никогда не был. Ни разу его глаза так не блестели. Ни тогда, ни сейчас.

Аудиенция у Лены закончилась. И, пусть майор не понимал, почему бывшая жена до сих пор так себя ведёт, после их разговора ему на ум пришла просто гениальная по своей простоте идея, которую они почему-то сразу не проверили и, тем самым, упустили из виду. А если бы они сразу посмотрели на ситуацию под другим углом, то сейчас они возможно уже имели бы и подозреваемого, и мотив.

— Проснись и пой! — Максимов ворвался ураганом в кабинет и почти бегом приблизился к доске за спиной Лёши, срывая оттуда несколько фото с камер наблюдения, сделанных в разное время и раскладывая перед ним.

— Что? — недовольно буркнул старший оперуполномоченный и поднял голову с рук, на которых до этого спал. Проследив затуманенными глазами за другом, он нахмурил лоб. — Макс, ты что делаешь?

— Тихо, просто смотри сюда, — полностью погружённый в дедуктивный процесс, Максимов с воодушевлением тыкнул по очереди на каждую из фотокарточек. — Раз, два, три.

— Ну, я вижу, что они похожи, — сонно пробурчал Алексей, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Возле его уха только громко фыркнули. Ох, была бы здесь Софа, Макс бы догадался ещё раньше.

— Гениально, Лёш, а если подумать? — насмешка в голосе друга заставила Леонидова окончательно проснуться и размести руками, мол, давай поясняй.

Фотографии, сделанные несколько недель назад в других локациях, были на первый взгляд совершенно не похожи. Общими на них было лишь расположение горизонта и примерно одинаковое освещение. На первой был сфотографирован режиссёр, вторая взята из архива, на ней отображалось расположение вспышек, а третья вообще была сделана полгода назад в горах, где проходили съёмки первых двух серий.

— Это один и тот же человек, — Макс указал на задний план, который был чуть размыт. На всех фотографиях позади находились вагончики и палатки, где жили и работали съёмочная команда и актёры. И одинаковая мужская фигура в неизменной чёрной куртке. — Замаскированный с помощью грима, что ему сделали в вагончике вот тут. Что самое интересное, этот отдельно стоящий вагончик принадлежал нашей погибшей.

— И? — Лёша оторвался от созерцания карточек, согласно кивая. Да, пусть лица человека и не видно, но то, что это была одна и та же персона — сомнений не было.

— Он в массовке. Судя по фото, Мария его красила ежедневно. Последний, кто видел её живой, наверняка был он! И вот странное совпадение, на площадке его не было, хотя Софа опрашивала всех, и команда сказала, что сегодня была обязательная явка, — Максимов взял из-под своего стола стул и подвинул тот ближе к Алексею, садясь рядом. — Я считаю, что это убийство.

— Но улик никаких нет, — уже в который раз повторил Лёша устало. Подперев голову рукой, он почувствовал, как глаза снова слипаются. — Напилась, накурилась, нанюхалась, свалилась — всё! Очень похоже на несчастный случай.

— Гнездилов? Я тебя не узнаю, — разочарованно посмотрел Макс на Лёшу.

— Я понимаю, — Леонидов вдруг усмехнулся и закатил глаза, — актрисочки, блондиночки…

— Да, Лёшенька, не надо так завидовать, — Максимов уловил хорошо спрятанную завистливую насмешку своего коллеги и довольно откинулся на спинку стула, закрывая глаза. — Между прочим, мне и Псу дали отличный гонорар.

— На самом деле тебя твоя Александрова интересует, — Лена незаметно подкралась к двери и лёгкой поступью вошла в кабинет. Подойдя к столу мужа, она начала раскладывать поздний ужин, потому как прекрасно понимала, что такими темпами сидеть им в отделе ещё долго. — Блондинки же такие легкодоступные, только и ждут, когда их кто-нибудь прикроет своим телом.

— Ревность, — выдохнул тихо Макс, и когда Лёша возмущённо перевёл на него взгляд, просто показал рукой на Лену. Та одарила его одним из убивающих взглядов, но её бывший муж в ответ только мило улыбнулся. Сама невинность!

— Леночка, ну, правда, перестань, — попросил Лёша, слегка хмурясь. К другу он её больше не ревновал, не было повода, но само поведение жены его расстраивало. — Что-то выяснилось?

— Первые результаты экспертизы показали, — она начала рыться в пакете с едой, — что она не была под воздействием наркотических веществ.

— А порошок? — спросил Лёша, когда Лена села и начала раскладывать бутерброды и домашние булочки на столе в две тарелки, стараясь не крошить на деревянную поверхность.

— Это не кокаин, это обычная пудра, — разрушила она надежды обоих мужчин, а затем кивнула на бумаги и те самые фотографии, которые Максим и Алексей до этого рассматривали. — Убери документы.

— А на носу? — уточнил Максимов, надеясь, что это всё-таки окажется наркотик. Потому что если так, то он бы просто заглянул к Вене, нашёл через него поставщика, а через поставщика вышел бы на убийцу, как и в большинстве подобных случаев.

— И на носу, — Елена Николаевна с треском разрушила его теорию, с улыбкой наблюдая за мужем, который надел на ворот рубашки салфетку, чтобы не запачкать пиджак. Лёша всё ещё помнил, с каким трудом и любовью женщина подбирала ему одежду.

— Что же это значит? — спросил тот заинтересованно, переводя взгляд с жены на друга.

— А это значит, что кто-то пытается водить нас за нос. Я же сказал, что это убийство, — Максимов пожал плечами, тоже надевая себе платочек на шею. Одна из домашних булочек, которую он облюбовал ранее, уже была в его руке. — А отпечатки на втором бокале?

— Отпечатки смазанные, — призналась Лена, передовая Лёше бутылку с водой. — Но это отпечатки левой руки, соответственно убийца был левшой, а булочка — Леонидова.

Удивлённо посмотрев на Макса, Алексей увидел, как тот уже поднёс пирожок ко рту, и вопросительно уставился на него. Голубоглазый недовольно цыкнул и положил выпечку обратно в тарелку, вставая и отодвигая свой стул на место.

— Левшу найти гораздо проще, — он хлопнул себя по бедру и, дождавшись, пока полусонный Пёс вскочит с дивана и последует за ним, вышел из кабинета.

В квартире Максимов не обнаружил никого. Посмотрев на календарь, понял почему. Третье число. Он никогда не спрашивал, куда она уходила вечером в этот день каждый месяц. Потому что доверял, потому что считал, что она сама ему всё расскажет, когда будет готова. Но каждый раз она уходила и приходила с одинаково паршивым настроением. Возможно, это было связано с мамой, девушка ей очень любила. А возможно не связано с ней вообще. Всё, что повторялось из раза в раз в этот день — хлопок входной двери, зелёные глаза, смотрящие в одну точку и чуть более крепкие объятья по ночам, чем обычно, сопровождаемые едва заметным дрожанием плеч.

Помня о том, что они хотели сегодня отдохнуть, Макс решил устроить любимой небольшой сюрприз. Достав все свечи, какие только были в квартире, он застелил стол новой скатертью и поставил на него два высоких фужера. Компанию стеклянным сосудам составила только бутылка французского вина, потому как виноградный сок, обычно им употребляемый в подобных случаях, совсем недавно закончился, а магазин уже закрылся.

Отогнав Пса от холодильника, куда тот повадился заглядывать в поисках сосисок или колбаски, Макс удивлённо посмотрел на противень с запечённой курицей и картошкой. Сверху, прикреплённая к фольге, лежала записка с подмигивающим смайликом. Софа знала, что он придёт раньше и заранее озаботилась приготовлением ужина. Не девушка, а солнышко!

Как только последние свечи были зажжены, а тарелки с едой поставлены одна за другой в микроволновку, возле двери послышалась возня. Показав Псу рукой, чтобы тот ненадолго задержал блондинку, Макс подождал десять секунд до конца разогревания и вытащил вторую порцию на стол. Окинув довольным взглядом содеянное, он поспешил в прихожую.

Там, сидя возле комода на корточках, девушка почёсывала живот лежащей на спине собаки. Пёс, которому тоже порой не доставало внимания, пользовался каждой секундой, подставляясь и так, и эдак под её руки. Ключи от двери уже лежали на предназначенной для этого полке, толстовка висела на спинке стула. Незаметно подкравшись к блондинке со спины, Макс закрыл ей глаза.

— Угадай, кто?

— Бандит в пальто и бабка с пистолетом, — ответила ему Софа со смешком и, отстранив руку от своего лица, развернулась. Глаза мужчины полыхали. — Что ты так на меня смотришь?

— Любуюсь, — Макс скользнул по её плечу рукой, убирая копну волос за спину, а потом слегка щёлкнул по носу. Александрова смешно наморщилась и фыркнула, как самый настоящий ёжик.

В той части коридора, которая была приспособлена ещё отцом следователя под кабинет, мужчина снова закрыл ей глаза и взял за руку. Опираясь лишь на равновесие и звук его шагов впереди, Софа вошла в комнату. Пёс улёгся в коридоре, путая шнурки хозяина в один большой узел, пока тот ничего не видел. Отвлёкшись на приглушённые звуки клацанья зубов, девушка не услышала, как шаги её «проводника» затихли.

Врезавшись в грудь следователя, она потянулась убрать его ладонь, лежащую поверх её век, но мужчина только отрицательно промычал и, схватив её за запястье, опустил его обратно вниз. Рука скользнули по талии, разворачивая блондинку к нему спиной. И только тогда ладонь исчезла.

Софа застыла, с открытым ртом осматривая то, во что превратилась их гостиная. Хотелось что-то сказать, поблагодарить, но она вдруг поняла, что забыла все слова. Вокруг царила невероятная красота. Десятки зажжённых свеч наполняли комнату теплом и красивыми рыжими отблесками. Они были везде: на полках, на столе, на столешнице и даже на полу. От стола с курицей раздавались такие вкусные запахи, что живот сводило.

— Нравится? — почувствовав, как холодные пальцы коснулись его руки, Макс улыбнулся и прижал к себе любимую, радуясь искреннему восторгу в её изумрудных глазах.

— Очень красиво, — прошептала она и вдруг залилась тихим переливчатым смехом, словно множество маленьких колокольчиков. Выпорхнув из кольца сильных рук, она начала ходить от угла к углу, проводя рукой по каждой полке со свечой, словно изучала квартиру заново. — Для меня никто такого не делал.

— Привыкай, — со смешком ответил Максимов и сел на диван, хлопая рукой по своей ноге. Девушка подошла к нему и присела на его колени, поправляя ворот чёрной кофты.

— Спасибо, — сказала она тихо и коснулась кончиками пальцев его виска.

Подавшись вперёд, прислонилась губами к его широкому лбу, где уже давно залегли морщины, что становились глубже, когда он думал над очередным делом. Следователь закрыл глаза, упиваясь эйфорией, взорвавшейся в груди фейерверком. А потом почувствовал неожиданный лёгкий хлопок по своей груди.

— А, кстати, захватила твой сценарий со съёмочной площадки! — Александрова вспорхнула с его колен и умчалась к сумке, оставленной в прихожей. Мужчина ухмыльнулся и воспользовался паузой, чтобы налить в фужеры вина. — Твой персонаж — Крекер.

— Что, прости? — Максимов, когда она вернулась, подсел ближе и вчитался в начальную страницу сценария. Его лицо было настолько озадаченным, что блондинка рассмеялась. — Мы, что, мультик снимаем?

— Нет, просто у твоего персонажа такая кличка, — пояснила Софа и начала листать увесистую папку с листами, не глядя принимая от Макса бокал с вином и делая большой глоток.

— Допустим, и?

— И у него здесь погони, драки и никакого текста. В общем, твоя стезя, — оповестила она его, радуясь, что смогла выбить подобную роль у режиссёра. — Правда сюжет меня не радует.

— Первое — прекрасно, — Максимов в очередной раз удивился, как хорошо зеленоглазая его знает, а потом начал водить пальцами по мелкому тексту. На первой странице сюжет был очень даже логичен. — А почему не радует?

— Ну, слушай, — Софья отложила в сторону половину бумаги и наугад вытащила страницу из оставшегося сценария. Поудобнее пересев, она приготовилась читать. Макс откинулся на спинку дивана, как во время их многочисленных «книжных» посиделок у камина. — Крекер: выходит за шторы, подкрадывается сзади и набрасывается на девушку.

— А мне нравится, — довольно протянул следователь и скользнул рукой по плоском животу, слегка сминая мягкую хлопковую ткань. Александрова медленно выдохнула и убрала его ладонь, скептически приподнимая бровь.

— Серьёзно?

— Да, — Максимов присел поближе и прижал её к себе, чувствуя, как дыхание у блондинки сбивается и опаляет его щёку. — Будем репетировать?

— Ты ещё не дал своего согласия на съёмки, — напомнила девушка, совсем чуточку отклоняясь назад в попытке восстановить безвозвратно утраченное личное пространство. Но Макс лишь плотоядно усмехнулся и подался вперёд, скользя рукой по линии её позвоночника.

— Ну, правильно, сначала нужно всё просмотреть, прощупать, обдумать… — он с каждым словом всё больше и больше склонялся к её губам, наблюдая из-под опущенных век, как Софа сама подалась навстречу. Сбоку послышалось громкое протестующее ревностное рычание. — Что такое?

Пёс, гордо выпятивший грудь в дверях, громко гавкнул, словно предупреждал Макса не распускать руки. Но тот в ответ на это специально прижал девушку к себе ещё ближе, не давая отстраниться ни на миллиметр.

— Может, он тоже хочет участвовать в чтении сценария? — предположила Александрова и повернулась к Максу, слегка пощекотав его подбородок вьющимися локонами.

— У собак текста нет, все претензии к авторам, — Максимов ткнул пальцем в строчки сценария, что по-прежнему лежал на коленях девушки, а потом демонстративно показал собаке лист с сюжетом, который они обсуждали. Пёс отправился на место, и мужчина услышал тихий смех блондинки, замаскированный в кашель. — На чём мы остановились?

— Мы остановились на том, что ты подкрадываешься и… — Софья положила папку на стол рядом с остывшими тарелками и повернулась к Максу, тут же замолкая. Его глаза, тёмные, как материя, из которой состоит космос, не отрываясь следили за её губами.

— Подкрадываюсь и… — повторил он хрипло и наклонился ближе. Рука легла на шею девушки, слегка сжимая её, будто Максимов действительно был маньяком. Вот только прикосновение вышло настолько нежным и невесомым, что Софья его даже не почувствовала.

Стоило губам на мгновение соприкоснуться, как на столе возле бутылки французского громко зазвонил телефон. Оба внештатных сотрудника дёрнулись и перевели на него взгляды, уже зная, куда швырнуть сей гаджет, чтобы его не было слышно до утра.

— Спорим, что это Лена с его телефона звонит, чтобы ты взял трубку? — Александрова ухмыльнулась, когда Макс с недовольным вздохом отстранился и потянулся рукой за причиной беспокойства, где высветилось фото Алексея.

— Даже не спорю, — прошипел он сквозь зубы и ответил на звонок, по привычке ставя его на громкую связь. От любимой у него секретов не было. — Слушаю.

— Есть новая информация, приезжай, — повелительно приказала Лена на той стороне трубки, и Александрова развела руками, мол, что и требовалось доказать.

— Это прямо так срочно? У меня… а… пф… деловая встреча, — ответил Макс спокойно. Но в его небрежном тоне, в том, как он это сказал, проскользнуло что-то еле уловимое, угрожающее.

— Встреча деловая? — переспросила Лена, впуская в свою речь ту самую язвительность и ничем не скрываемый сарказм. — С Александровой, угадала?

— Угадала, — кивнул Максимов и успокаивающе провёл рукой по непослушным светлым прядям девушки, вцепившейся ногтями в диван. Софья не любила, когда в их отношения лезли посторонние ещё больше, чем он сам. — А ты ревнуешь?

— Беспокоюсь, — поправила его бывшая жена категорично. — Не хочу, чтобы завтра тебя нашли под балконом или отравленным шампанским.

— А мы не пьём шампанское, — ответила ей Софья, сохраняя каменное выражение лица. Когда Леонидова поняла, что включена громкая связь, она немного стушевалась. — Что-то ещё?

— Ну, ты был прав, — Лена проигнорировала девушку, обращаясь исключительно к Максимову и сообщая ему выясненные сведения. — Гримёршу убили.

— Ну, вот так, а ещё что? — следователь в подобных случаях он всегда чувствовал, что и как, и оттого не удивился. Как и Александрова, наблюдающая за всей обстановкой на съёмочной площадке в целом.

— Её задушили, а потом выбросили из окна, может у неё была тоже деловая встреча? — женщина в последний раз попыталась тонко поддеть майора, но тот остался всё также непоколебим.

— Возможно, и?

— И ещё звонил Игорь, сказал, что номер сгорел, который мы в отеле осматривали. Скорее всего, убийца заметает следы.

— Значит, есть, что скрывать, — прокомментировал Макс и кинул посерьёзневший взгляд на блондинку, что сидела со сложенными на груди руками и о чём-то активно думала. — Спасибо, понял.

Сбросив звонок, он откинулся на кожаную спинку дивана, чей холод всегда отлично отрезвлял заплывший информацией мозг. Не в силах сидеть в одной позе, когда голова начала обрабатывать столь большой и новый для неё объём мыслей, Софья встала и начала ходить из стороны в сторону. Её губы зашевелились, что-то нашёптывая. Когда зеленоглазая в очередной раз прошлась мимо него, Максимов протянул ей заново наполненный фужер, который Александрова осушила одним глотком. Он задумчиво проследил за ней, когда она дошла до барной стойки, глотнул немного вина, щурясь от привкуса на языке, и встал, когда девушка скрылась в коридоре.

— Соф, — нагнал её мужчина и, чтобы занять руки, вытащил с одной из полок книгу, начиная её бездумно листать. — А с кем встречалась жертва?

— С Тимуром, — ответила она хмуро. Версия Лены с ревностью просто не желала укладываться голове, что-то всё ещё мешало. Но что? С шумом выдохнув из лёгких воздух, она прислонилась к холодной стене, откидывая голову на твёрдую шершавую поверхность, за которую зацепились пара волосков.

— Тогда твоя версия по-прежнему верна, — следователь не понимал её мысленных метаний. С точки зрения мужской ревности убийство Маши, не обделённой красотой, смотрелось очень даже логично. — Ты первая догадалась о том, что там произошло.

— Не Тимур её убил, Макс, — пояснила она таким голосом, будто рассказывала ребёнку детского сада, чем отличается круг от квадрата. — Не знаю, почему, но я готова спорить на что угодно, что там был не он.

— И это тоже возможно, пока мы не отыщем доки, — он подошёл и слегка потрепал её по плечу, словно старался одним этим движением избавить её от всех гнетущих мыслей. Увидев усталый взгляд в ответ, отвернулся. — Вот надо было им всю романтику испортить!

Софья вяло улыбнулась, глядя на него. Взгляд упал на гостиную, где всё ещё горели десятки свечей, превращая квартиру в сказочное место из какого-нибудь романа времён Пушкина. А ведь Макс старался… Вспомнив, что Лена звонила им с телефона своего мужа и поначалу предъявляла ревностные претензии, вдруг бесшумно рассмеялась. Своей основной цели бывшая жена Максимова добилась, романтика была испорчена. Вот же хитрая! Она знала, что последует за её словами. И сообщила она им это не в отделе с утра, как обычно, а именно сейчас.

Рыжие отблески свечей мерцали в голубых глазах хозяина квартиры всполохами ледяного огня. Он собрал пальцы в кулак и, прислонившись к одному из стеллажей, потирал их между собой, обдумывая сказанные Леной слова, натолкнувшие его на новые размышления. Именно поэтому он не сразу услышал тихие шаги. Когда расфокусированный взгляд собрался и встретился с изумрудными глазами, Макс понял, что в данный момент не хочет думать ни о чём, кроме девушки перед собой.

— Ещё можно всё исправить, — её голос красиво разлетелся в тишине квартиры.

Положив руку майору на грудь, Александрова слегка надавила, заставляя его отступить назад. Зелёные глаза показались мужчине бездонными. И тем опасней и притягательней была хитрость, светившаяся на их поверхности. Макс даже не заметил холода стены, когда прикоснулся к ней спиной. Ладонь, уже не казавшаяся холодной, потому что следователь привык, медленно скользнула от груди к плечу. И мужчина, поняв ход её мыслей, довольно улыбнулся и откинул голову на шершавую поверхность, следя за тем, как Александрова бесшумно приближается.

— Я смотрю, ты решительно настроена, — протянул он и вдруг резко дёрнул девушку на себя. Очертил пальцами контур её лица, замечая, как от одного этого касания она тяжело сглотнула. Приподняв подбородок, мягко коснулся её губ, с неописуемым восторгом понимая, что впереди у них целая ночь и больше их никто не потревожит.

Касание, просто соприкосновение кожи с кожей. Поцелуй можно было бы даже назвать целомудренным, если бы мужчина не задержался на её губах намного дольше положенного. Оба замерли, смакуя мгновение, отстраняться первым не хотел никто. Казалось, что вместе с ними во времени застыла вся вселенная.

Пауза, они отрываются и начинают тонуть в глазах друг друга. Снова возникает ощущение бесшумного монолога, они будто задают друг другу вопрос, а стоит ли продолжать дальше? Не пожалеют ли они о содеянном утром? Александрова первая тянется к нему, склоняя в пользу единственного верного решения. Макс видит её прикрытые веки, призывно приоткрытые губы, чей вкус он вспомнит даже на смертном одре, и понимает, что если сейчас они не продолжат, то он будет жалеть об этой всю свою оставшуюся жизнь.

Воздух вокруг электризуется, становится раскалённым, как в пустыне. Появляется ощущение, что они сейчас и вовсе задохнуться. С каждым поцелуем жар между ними разгорался всё сильнее, поднимаясь к животу и выше, обжигая позвоночник. Девушка чувствует, как ускользает контроль, как нечто животное, совершенно дикое берёт верх над разумом. Дыхание срывалось с губ короткими выдохами и только взгляд голубых глаз, словно якорь, не давал окончательно упасть в пропасть.

Она с глухим стоном выгнулась ему навстречу, когда руки мужчины скользнули по её спине, приподнимая за собой ткань футболки. Собственнические поцелуи в шею, а затем ещё более обжигающие за ухом. Софья довольно щурится в полумраке спальни, ощущая, как их совместные шумные вздохи ласкают слух. Максимов прикусывает её губу и мгновенно чувствует, что слегка перегнул палку по появившемуся металлическому привкусу на языке. Словно извиняясь, следователь провёл по прикушенной губе языком, собирая выступившую красную капельку, и это действие заставило хотеть его до невозможности.

Будто предчувствуя её порыв, Макс зарылся пальцами в её локоны и коварно улыбнулся, оттягивая те назад. По сравнению с этим нежный, почти детский поцелуй кажется пыткой. От контраста ощущений начинает нещадно кружиться голова. Кончик его языка скользнул по линии подбородка и вниз, к шее, оставляя на ней ещё один невесомый поцелуй. Блондинка хрипит в ответ и, когда его зубы на чуть-чуть прикусывают кожу, громко протяжно стонет.

В какой-то момент поплывшее сознание возвращается, и Александрова напрягается, всеми силами отталкивая следователя от себя. Макс поддаётся и отходит на пару шагов назад. Голубые глаза зачарованно отслеживают каждый её шаг вплоть до того момента, пока блондинка не опускается на кровать. Девушка опирается на локти и соблазнительно откидывает голову назад, наблюдая за действиями мужчины. Тот мучительно медленно, словно хищник, подходит ближе, на ходу стягивая через голову излюбленную чёрную кофту, она сейчас только мешает, отправляя ту валяться куда-то в угол, где минутами ранее оказалась её футболка.

Она видят друг друга такими, какие они на самом деле есть. С едва заметной в полумраке сеткой шрамов, оставленных на память жизнью, и с горящими влюблёнными глазами. Мужчина опирается коленом о край кровати и смотрит на неё сверху вниз, чувствуя, как мягкий матрас проминается и принимает форму его ноги. Софа подаётся вперёд и оглаживает холодными пальцами его пресс, отчего следователь шумно выдыхает сквозь плотно стиснутые зубы и закрывает глаза. Невыносимо приятные ощущения.

Руки скользят выше, хватаются за его плечи, не сильно царапая. Александрова наслаждается зрелищем — точёные скулы красиво играют на его напряжённом лице. И вдруг резко тянет его на себя. Путём нехитрых манипуляций оказывается сидящей на его коленях. Максимов прикусывает мочку её уха, с удовольствием оглаживая изгиб тонкой талии, и с неожиданным наслаждением впивается в бёдра, оставляя на них полукруглые следы ногтей. Блондинка тихо стонет ему в ответ, подставляя шею и ключицы под новые поцелуи, которые незамедлительно следуют.

В тишине, которую прерывает только их дыхание, неожиданно резко раздаётся шелест плёнки, отрывающейся от новой пачки контрацептивов. Мгновение, и небольшой пакетик в тонкой пластиковой упаковке скользит по её спине, очерчивая острым краем сведённые друг к другу лопатки. Холодный кончик оставляет за собой едва заметный белый след. По коже начинают бежать мурашки, а оставленные царапины чуть жжёт, но, чёрт, как же это приятно. Софа надавливает на его плечи, опрокидывая на холодные простыни.

Следователь тут же переворачивается, нависая над ней, и победно щурится. Побудет главной в другой раз. Замечая недовольство, он только ухмыляется и заводит ей руки над головой, без труда удерживая. Рука с контрацептивом скользит вниз, царапая кожу на рёбрах и плоском животе, отчего внутри разливается просто невыносимый жар. Достигнув края джинсов, Макс оглаживает под ними кружевную кромку ткани и выступающие бедренные косточки, специально дразня ещё больше. Софья закусывает губы и глухо стонет, умоляя о большем.

Пальцы, что с необычайной нежностью переплетаются посреди всего творящегося безумия, становятся последней каплей. Толчок, и звериный рык майора сливается с её стоном, постепенно переходящим в крик. Он накрывает её губы очередным поцелуем в целях максимально отвлечь и заглушить пульсирующую боль. Но стоит той уйти, как внутри разгорается настоящий пожар, выжигающий всё на своём пути.

Александрова слегка подаётся бёдрам вперёд, желая быть ещё ближе. И с каждым новым движением навстречу друг другу они оба будто воспламеняются, разбрасывая вокруг искры. Губы, дыхание, стоны, стук сердца и звон в ушах — всё слилось в единое целое. Скольжение жар чужая пульсация глубоко внутри — девушка растворяется в ощущениях, забыв обо всём.

— Максим… — тихо шепчет она, но в тишине комнаты её голос звучит полноценным отчаянным криком. Разум рассыпается на крохотные осколки, заставляя вдыхать воздух рваными глотками.

Мужчина до боли впивается зубами в её плечо, заглушая собственный стон удовольствия, чувствуя, как тело под ним напрягается, превращаясь в комок сплошь оголённых нервов. Софья вдруг ловит себя на совершенно отстранённой и не нужной в данный момент мысли. Завтра на плече будет если не чёрный, то фиолетовый синяк точно. Толчки замедляются окончательно, и Макс перекатывается на другую сторону кровати, пытаясь восстановить дыхание.

Они лежат так долго и совершенно не беспокоятся о том, что же будет завтра. Оба смотрят в окно, где в полуночном сумраке ветви деревьев образуют неизвестные художникам орнаменты. Максимов гладит её по золотистым волосам, наслаждаясь теплом её тела и тем, как тонкие пальцы скользят по его груди, неосознанно вырисовывая там узоры.

— Я люблю тебя, — после долгого молчания выдаёт она, и сердце в груди майора замирает. Казалось бы, три простых слова. Довольно логичных в данной ситуации. Но что-то в интонации, с которой девушка их произносит, заставляет Максима искренне улыбнуться.

— И я тебя люблю, — отвечает он глухо. Девушка привстаёт на локтях, опираясь на его грудную клетку, и её глаза с озорством маленького ребёнка начинают сверкать в темноте.

— Сильно-сильно любишь?

Макс приподнимается на локтях, чтобы взглянуть в их изумрудную глубину. Там, на самом дне в который раз мелькает что-то непознанное и невероятно знакомое. Та самая наивность и доверие.

— Ну прям очень-очень.