Из-под опущенных ресниц

Талая вода,

В небе застыла стая птиц…

(Винтаж, «Интуиция»)

Как по незримой команде, оба сотрудника полиции резко отпрыгнули друг от друга в стороны. Воспользовавшись заминкой со стороны парня, у которого в руках был дробовик, Макс дёрнул того на себя. Сквозь страшно скорченную маску послышался громкий возглас и стон от того, что рука с оружием едва не сломалась от напора.

Взяв дробовик за дуло, майор таким же резким точным движением ударил парня прикладом в плечо, тут же пригибаясь и прячась за прилавок в надежде, что его не заденут пули, начавшие свистеть вокруг в воздухе. Зачем с таким большим количеством оружия было грабить такое захолустье, как местный маркет, оставалось загадкой.

Одна из пуль упала рядом с его коленом. Присмотревшись, Макс усмехнулся. Обычный ПМ, ничего особенного. За одну из стоек, на которой располагалось молоко, нырнула девушка, молниеносно взводя курок. Проследив краем глаза за этим отточенным, уверенным движением, следователь усмехнулся и начал считать в голове выстрелы.

Раз, два, три. Макс закидывает руку с дробовиком за голову, наугад стреляя примерно в то место, откуда раздался звук пальбы. Парень, до этого вычищавший дальнюю кассу в маске обезьяны, паникует ещё больше. Серые глаза сбоку едва заметно усмехаются, теперь им остаётся только ждать. Четыре, пять. Пока с той стороны старательно прицеливаются и надеются попасть прямо ему в голову, майор забирает купленные Катей пакеты с чипсами и открывает один из них.

Хрусть. Обёртка под пальцами рвётся. Нашарив рукой пару больших картошин, голубоглазый с совершенно счастливой улыбкой закидывает их себе в рот, кидая уже открытый пакет Васильевой. Та возмущённо фыркает и бубнит себе под нос что-то про вред частной собственности, но это лишь подзадоривает мужчину. Последний раз он дрался где-то год назад, руки за это время уже обчесались. Шесть, семь, восемь и…

— Девять! — с самодовольной ухмылкой вскакивает Максимов на ноги, разворачиваясь корпусом к преступнику. Тот щёлкает курком, но магазин у пистолета вдруг оказывается пустым.

Разведя руки в стороны, Макс хватает со стеллажа бутылку дешёвого шампанского. Замах и та попадает аккурат в голову. Со стороны улицы раздаётся смех. Те, кто остался в лимонном джипе снимают драку на видео, явно не соображая, что первыми посадят их же. Максимов уже хочет ломануться к ним, но третий, кто складывал переданные деньги в сумку, хватает его за живот, затаскивая обратно.

Удар, поставленный и сильный, несмотря на то, что его выполняет хрупкая девушка, оказывается для водителя джипа катастрофой. Некогда фотогеничное лицо сейчас украшает сломанный нос. Наставив на сидящих внутри девушку и парня «Беретту», Васильева качает им головой в сторону выхода. Те тут же ретируются, решая послушаться инстинкта самосохранения.

Парень с битой на перевес тем временем крушит в магазинчике всё, но в следователя так и не попадает. Не найдя решение лучше, Макс хватает его за шиворот куртки и со всей дури прикладывает об капот. «Обезьяна» стекает по облупившейся от удара лимонной краске на пол.

— Тихо, всё закончилось, — подойдя к испуганной продавщице, что всё это время сидела ни жива, ни мертва от страха, Екатерина ласково поглаживает её по плечам и параллельно ищет глазами напарника. Максимов склонился над лежащим под ним телом, сдёрнув с того мохнатую маску. — Что у тебя там?

— Обезьяна даже на преступника не похож, — отвечает он, по-мальчишески закусывая губу и осматривая подростка в небытие. Сложив руку лодочкой у носа, он сейчас невероятно напоминает Шерлока. Пусть в протёртых джинсах, в видавшей виды куртке, но Катя отчего-то улыбается.

Тихие шаги она слышит быстрее, чем мужчина, отвыкший за время безработицы от понятия «всегда на взводе». Стоит увидеть в руке последнего, почему-то оставшегося в сознании, преступника бутылку, взятую со стойки с коньяком, как девушка бросается тому наперерез.

— Макс, назад! — её крик эхом разлетается по цоколю. Следователь поворачивается в её сторону, ещё не видя, что происходит, но уже чувствуя, что ситуация вдруг вышла из-под их контроля.

Как в замедленной съёмке, самой тягучей и долгой из всех лент дурацкого детективного кинематографа, он чувствует на своём теле женские руки, отталкивающие его в сторону с просто невероятной силой. Не каждый мужчина сможет сдвинуть майора с места, а уж девушка… Все мысли вылетают из головы прочь, когда в опасной близости от его лица появляются серые глаза.

Звук разбившегося стекла оглушает так, словно взрыв снаряда, взорвавшегося под ногами. В ушах стоит звон, но Максимов даже не думает обращать на него внимание. Всё что важно для него сейчас — в девушке на против. В каждой её мимической морщинке, в бездонных чёрных зрачках, сузившихся до маленьких точек от разогнавшегося в крови адреналина. Катя замирает, не выдавая ни единой эмоции. А потом серые глаза вдруг закатываются.

Мир снова переключается из паузы в режим бешеной жизни, от количества звуков начинает болеть голова. Женское тело обмякает, кренится на бок, слегка проезжаясь по стеклу, и падает прямиком ему в руки. Чёрная кожа на брюках и куртке Васильевой рвётся, в мелких порезах начинает скапливаться сукровица. Краем глаза Макс замечает фигуру, скрывающуюся с места преступления, но сейчас на это даже как-то... плевать. Намного важнее его подопечная, с которой у них взаимная неприязнь и которая только что закрыла его собой от удара.

Ручка проезжается по листу, полностью исписанному с двух сторон. Порой щёлкая колпачком и невероятно раздражая одним своим присутствием почти всех коллег, Макс записывает показания. Его голова напряжённо работает, не упуская ни единой детали. Одежда, модели оружия, поведение подростков, возможные мотивы, детализация некоторых моментов, которые наверняка не видны на единственной старенькой камере в углу. Именно поэтому он был лучшим.

В полицию его взяли не за КМС по греко-римской, приобретённому много позже, и не за то, что он проходил практику у Николая Жарова. Изначально следователь привлёк внимание именно своей поистине феноменальной памятью и умением подмечать самые мелкие детали. И именно за это его невзлюбил Гнездилов, не умеющий подмечать почти ничего.

Его шаги, громкие и пафосные, вкупе с хрустом стекла под ногами резанули слух, стоило ему лишь появиться в поле зрения вернувшегося в отдел майора. Взгляды встретились. Игорь с привычной дурацкой ухмылкой направился именно к нему. Скрипнув зубами, Макс склонился к листочку, сжимая тонкую шариковую ручку почти до треска пластмассы.

— Что, пишешь, Максимов? — тот в ответ лишь утвердительно промычал, применяя уже излюбленную им тактику общения с этой… пародией на человека, а заключалась она в игнорировании. — Пиши, писатель. Ты, как напишешь, в рулончик это сверни, мне дашь, я у нас в отделе возле толчка повешу.

Не обращая ни малейшего внимания на слащавый насмешливый тон капитана, майор дописал про обезьяну-подростка и теперь перед ним стояло самое сложное — рассказать то, почему его подопечная сейчас сидит в машине Леонова с окровавленным затылком. Разумеется, он напишет правду, вот только воскрешать в памяти, как серые глаза безжизненно закатываются, не хотелось до тошнотворного рефлекса. На её месте сейчас мог быть он.

— А ты заодно и в прокуратуру копию напиши, только прокурору лично в руки, — Игорь облокотился на капот рядом с голубоглазым, заглядывая тому через плечо в бумагу и явно не собираясь уходить. — И походу напиши, что ты его сыночка чуть не угробил.

Вновь лишь утвердительное мычания.

— Максимов, ты меня не слышишь. Я повторяю, в их компании был прокурорский сынок. Так что давай, рви своё сочинение, тебе же хуже будет, — шариковая ручка громко щёлкнула, привлекая внимание стоящего рядом Вахтанга. Медленно повернув голову к Гнездилову, он вопросительно поднял брови. — Макс, ну их просто не найдут.

— Автомобиль, — как для умственно отсталых постучал он по капоту пальцем, указывая на самую заметную улику, с въезда которой всё и началось.

— Вот ты смешной! — хохотнул лысый, поправляя шляпу и приставляя к уху кулак с двумя раскрытыми в сторону пальцами, изображая телефонную трубку. — «Ало, папа, у меня угнали машину». Всё, его отмажут. Так что считай инцидент исчерпанным, состава преступления нет.

— Ну, а оружие? — усмехнулся Максимов, вспоминая про ПМ, дробовик и биту, с которыми ему лично пришлось столкнуться в бою. И не факт, что это был полный список.

— Секундочку, когда мы приехали, оружие как раз было у тебя, — предупреждающе выставил палец перед своим лицом капитан. Заметив стоящую в проходе девушку, облокачивающуюся на дверь, он лишь шире усмехнулся. — У Вас.

Пауза и мёртвая тишина. Сотрудники полиции ретировались от греха подальше, оставляя беседующих в молчании. Макс вопросительно посмотрел на Катю, потом на не менее шокированного Леонова, держащего в руках фотоаппарат. Шариковая ручка слишком громко стукнулась о жёлтый капот, а потом скатилась вниз, так же громко шмякаясь на пол.

— Я не понял, — майор развернулся, в миг становясь опаснее всех присутствующих вместе взятых. — Ты что, сука, отпустил что ли его?

— Да, сука, отпустил, — передразнил его леденяще спокойный голос Игорь, совершенно не чувствуя, как в помещении стало на пару градусов прохладнее. — Даже то, что они здесь были, ещё доказать надо. А у нас есть ты, удобный такой! Бывший мент, завалился в магазин, начал шмалять направо-налево! Тебя из органов за что попёрли?

— За пьянство, — хмуро отзывается Максимов, резко потерявший всякое желание возвращаться к прежней жизни.

Выдернув лист из папки, он отдал ему в руки Вахтангу. Тот с благодарным кивком скрылся, ведь находиться в обществе Игоря было тем ещё испытанием даже для его крепкой нервной системы.

— Ой, не надо! У нас за пьянство из органов не выгоняют, уж я-то знаю, — с видом знатока искривляет губы Гнездилов, даже не подозревая, насколько отвратительно это смотрится со стороны. — У нас выгоняют, за то, что не с тем пьёшь и не умеешь договариваться. Так что рви, Макс, рви.

Переглянувшись с Катей, следователь наклоняется к Игорю вплотную и точно так же, как и она, вглядывается в маленькие глазёнки, вдруг начавшие напоминать ему свинячьи. Хотя, это было не так уж и далеко от правды.

— Обломишься.

Васильева улыбается и отлипает от косяка, забирая с полки ещё несколько пакетов с чипсами в качестве компенсации за сегодняшний моральный и физический ущерб. Магазин не обеднеет, а продавщица смотрит на неё с таким сочувствием, что отказываться — просто грех.

— Во дурак, ну, дурак, — Игорь мотает головой из стороны в сторону и уходит через разбитое окно на улицу, покручивая на пальце кольцо с ключами. Коллеги провожают его тяжёлыми взглядами. — Смотри, я предупредил.

— Мать, я заберу? — последовав примеру девушки, Максимов подошёл к кассе за ранее оплаченной прозрачной бутылкой с синей этикеткой. Женщина тут же вскочила с места, будто заново загораясь жизнью.

— Да, бери. Хочешь, я тебе ещё дам? — её рука потянулась к полке ещё раньше, чем она начала озвучивать вопросы. — Хочешь, я тебе бутылку коньяка дам?

— Не пью коньяк, я водку люблю, — с усталой улыбкой отзывается Макс, наблюдая за ней. Васильева рядом слегка покачивается и чересчур резко ухватывается рукой за бортик, за которым находится выпотрошенная касса.

— Подождите, сейчас холодненького дам, — женщина тут же кидается к морозилке, доставая оттуда пачку замороженного супа.

— Да ну, — девушка бледнеет, но упрямо показывает рукой, что не надо.

Продавщица, чей магазин благодаря этим двоим ещё можно было спасти, остаётся непреклонна. Только отрицательно мотает головой из стороны в сторону, отчего светлые короткие кудряшки в милом беспорядке обрамляют её круглое лучистое лицо.

— Всё равно дам, — отзывается она и протягивает найденное следовательнице, которая начинает жмуриться от её шагов, вдруг ставших слишком громкими. — Приложи, легче станет.

— Спасибо, — тихо отзывается она и идёт на выход, ближе к свежему воздуху в надежде, что он прочистит разум от наплывающего волнами тумана, мешающего думать и путающего мысли.

— Это вам спасибо, — со вздохом провожает блондинка её фигуру, а потом переводит взгляд на двинувшегося за коллегой Максимова. — Батон заберёте?

Тот лишь повторяет жест Васильевой, взмахивая рукой. Не до этого. И следователь даже не догадывается, на сколько они с Катей в тот момент были похожи.

— Здорово, — знакомый мужской баритон раздался у его машины прямо из-за плеча. Максимов удивлённо обернулся, смотря на тень, выходящую в свет единственного фонаря во всём дворе-колодце.

Вот кого-кого, но Краснова он был даже рад увидеть после всей суматохи, царившей вокруг весь этот день. Мужчина, коротко стриженный и с накаченными руками, был образцом таких парней, которые обычно стоят на входе в элитные клубы или которых нанимают в качестве телохранителей.

— Да, брат, плохо выглядишь, — произнёс он, усмехаясь лишь правой стороной лица и протягивая руку для пожатия. Смотрелось жутко, но Макс привык, его железная хватка была красноречива. За время самоизоляции наедине с бутылкой его единственным собеседником являлся именно Краснов, от которого тоже в своё время ушла жена.

— А я всегда так выгляжу, — буркнул он в ответ, открывая бардачок и убирая в него бутылку с водкой.

— Что, бухаешь? — усмешка Краснова стала шире, но Максимов лишь помотал головой из стороны в сторону и поджал губы, облокачиваясь на любимую иномарку.

— Нет, вот только собирался, тут… — кнопочная «Нокиа», которую не мог убить ни один апокалипсис в виде падения с десятого этажа или заплыва в воде, вдруг ожила, оповещая хозяина писком о пришедшем сообщении.

— Старенький телефон у тебя, — собеседник сложил руки на груди, отчего его фигура стала казаться ещё более устрашающей для спрятавшейся за одной из машин на парковке Екатерине.

— Подарок, — Макс не отрываясь смотрел в экран, и в этом жесте было столько привычного пофигизма, что сразу стало понятно, кто был ведущим в этом полицейском дуэте. Брюнет, пусть и был крупнее телосложением, наверняка даже уступал Максимову, чью технику боя Васильева сегодня успела увидеть краем глаза. — Слышь, Краснов, не знаешь, что это за «Роза»? Номер странный какой-то.

Зацепившись за знакомое слово, Екатерина вся сжалась. Шрам на предплечье, удачно замаскированный под татуировкой в виде феникса, неожиданно напомнил о себе неприятным зудом. Показав пришедшую СМС, которую Васильева увидеть не смогла в силу расстояния, Макс замер в ожидании ответа, наблюдая за резкой сменой эмоций на лице своего знакомого.

— Знаешь, чей это номер? — очередная ухмылка исказила лицо капитана, и майор фыркнул.

— Удиви.

— Жарова.

Васильева вдруг забыла, как дышать. Было чувство, что ударили под дых, вот только боли после удара не последовало. Что-то не то, что-то сейчас, конкретно в данную минуту, шло не так. И подсознание вопило об этом, мечась и неприятно ударяя по вискам. Девушка закрыла глаза и приложила пальцы к голове, массируя. Интуиция, натренированная за годы службы, дала о себе знать с математической точностью.

В голове начали в бешеном темпе крутиться мысли, догадки и вопросы, сменяя друг друга и перепутываясь между собой. Откуда Макс знал Жарова? Откуда её наставника знал Краснов? Какого хрена вообще вокруг творится?

Вытащив из-под кожанки «надкусанное яблоко», Васильева открыла поле с сообщениями и уставилась в экран. Значит, и Максу что-то пришло про таинственную «голубую Розу». Интересное совпадение. Губы, аккуратно накрашенные яркой красной помадой, растянулись в предвкушающей улыбке. Возможно свет на ситуацию прольёт сам Жаров. Надо бы к нему заглянуть.

С такими мыслями Катя проводила севшего в свою машину Макса, которую, как оказалось, подогнал «по дружбе» Вахтанг, и вылезла из-за своего импровизированного укрытия. Положив руки в карманы и чутко вертя головой на каждый резкий звук, она быстрым шагом направилась обратно, в сторону нового места своей работы.

Стук в дверь, а в ответ тишина.

Макс доехал до дачи своего наставника уже ближе к полуночи, когда вокруг царила лишь темнота и на дороге не было ни единой души. Следователя всегда удивляло желание Жарова абстрагироваться от мира, но сейчас он был этому даже рад. Получить сообщение было на столько же странно, на сколько и обнаружить вдруг вновь заговорившее желание бороться с преступностью.

Подёргав пару раз ручку двери, мужчина недовольно цыкнул. Николай наверняка знал, что ученик примчится тут же, так что вряд ли он стал бы запирать перед его носом дверь. Может он ошибся? Может, сообщение вообще предназначалось кому-то другому? Николай Георгиевич не любил печатать от слова совсем.

На подъездной дороге послышалось тихое урчание мотора, и Максимов резко обернулся, уже протягивая руку к кобуре под курткой. Он здесь никого не ждал. Стоило «дальним» фарам выключиться вместе с остальными, как следователь выдохнул. Это всего лишь была знакомая итальянская иномарка чёрного матового цвета. Вспомнив, кто ею владеет, Макс закатил глаза. Вот что ей могло понадобиться в чаще под Наро-Фоминском в первом часу ночи?!

— Привет, Шерлок! — Васильева, заблокировав машину, лёгкой поступью влетела к нему на крыльцо, останавливаясь в паре сантиметров. Понятие личного пространства для этих двоих было просто пустым звуком. Фанерой, пролетевшей над Парижем.

— Ты что здесь забыла? — устало спросил он, складывая руки на груди и осматривая её. Помятая после магазина, в своей теперь уже рваной кожанке, девушка на мгновение даже показалась ему родной. Но это ощущение прошло так же быстро, как и возникло.

— По делу приехала, — было ему ответом. Обняв себя руками, Васильева поёжилась. По телу прошла дрожь, но не столько от декабрьского холода, сколько от мрачности места. Странно, обычная дача, чего так трясёт-то? — Не нравится мне всё это.

— В смысле? — Максимов кинул на неё скептический взгляд.

— Жаров сова, он не ложится спать рано, — нахмурилась она и прикусила и так шелушащиеся от мороза губы. Стоило посмотреть на закрытую дверь, как в голове включилась «лампочка», означающая идею. Они с Жаровым были похожи, он сам это говорил, так? А она всегда открывает на ночь… — Окна.

— Что, прости?

— Ты через окна пробовал? — переспросила она в свою очередь и, не дожидаясь ответа, пошла вокруг дома. Голубые пряди на спине окончательно спутались, стоило следовательнице начать вертеть головой из стороны в сторону. Где же, ну, где оно? Ага, вот! Она была права! Со стороны огорода, огороженного покосившимся от времени забором, была открыта оконная рама.

Макс подбежал к ней, тоже глядя снизу в верх на находку, и вдруг на его губах расцвела улыбка. Когда-то, много лет назад, чтобы подарить Лене букет собранных на соседских огородах роз, он тайком проник в её комнату именно этим ходом. Сильные руки ухватились за выступы и вдруг вспомнили, как уже проделывали это много-много раз. Девушка моргнула, удивляясь лёгкости движений. Макс знал это окно, знал этот дом, а значит и Жарова.

— Хватайся, — донеслось насмешливое сверху, и Катя, фыркнув, протянула ладонь, цепляясь за сильную руку в чёрной перчатке. От прикосновения на те пару секунд, что она забиралась, паника отступила, позволяя спокойно вдохнуть.

А потом из комнаты донёсся протяжный рык. Не тот, который теоретически мог принадлежать человеку, а именно животный. Громкий и отчаянный. Взяв с полки одну из книг, чтобы если что кинуть её в кого-нибудь и тем самым отвлечь, Максимов схватил уже поспешившую в гостиную девушку и задвинул себе за спину. У Николая отродясь не водились животные.

— За мной иди, — приказал он, чувствуя, как резко напряжение в схваченной им руке спадает на нет. Неожиданно. Впервые за день Васильева послушалась того, что он сказал. Аккуратно толкнув дверь ногой, Макс потянулся к кобуре с табельным, что он так и не сдал за пять лет, но тут же замер на месте. — Ого.

Мужчина почувствовал, как сердце в груди останавливается. Не зря их мучило предчувствие, ох, не зря. А следом в горле сразу почувствовалась горечь. Они могли прийти раньше. Они смогли бы успеть. Сбитая с толку такой резкой переменой в его поведении, Васильева поднырнула под его руку и встала рядом так, чтобы мужская широкая спина не загораживала ей обзор. Максимов всё не двигался, пребывая в прострации, так что даже не заметил её. Его приоткрытый рот и бешено вытаращившиеся на неподвижное тело глаза свидетельствовали о глубоком шоке.

Екатерина остановилась тут же, чувствуя, как в глазах собираются слёзы, а нос начинает неприятно пощипывать. Прижав руки к губам, чтобы вцепиться зубами в кулак и не выпустить рвущийся крик наружу, девушка стекла по стенке на пол. Бесцветные глаза не отрываясь смотрели на паркет за диваном, где в крови с простреленной грудной клеткой лежал единственный по-настоящему близкий ей человек после погибших родителей.

— Господи, — её тихий шёпот разнёсся эхом по пустому дому Жарова, на чьём теле сейчас скулила в отчаянии немецкая овчарка. И скулёж этот отзывался в груди каждого из двух следователей болью, которую нельзя было даже сравнить с чем-то, существующем в мире.

Рассвет. Что обычно ассоциируется у нормальных людей с этим словом? Надежда? Начало нового дня? Может быть, тёплое солнце и его свет, заливающий красивый ландшафт? Возможно, у кого-то оно означает начало рабочего дня или продолжение сна с любимым человеком?

Катя смотрела в светлеющее небо, которое из полночно чёрного сейчас превращалось в сизо-голубое. Изумрудный оттенок и красивый оранжево-золотой диск, режущий глаза, сейчас казался следовательнице убойного отдела ужасным и уродливым. Слёзы, которые за ночь были выплаканы полностью, снова появились на её глазах, превращая весь мир в пляшущую разноцветную дымку.

Максимов, облокотившись на деревянные перила, стоял на веранде, не смея пошевелиться и нарушить поселившуюся в этом месте мёртвую тишину. Пару раз он бросал взгляды на голубую макушку, хозяйка которой сидела на одной из ступенек лестницы. Один раз даже порывался подойти, но увидел безжизненный взгляд в ответ и отошёл обратно. СМС с просьбой выслать наряд полиции и скорой на место преступления, а в этом мужчина даже не думал сомневаться, наконец была прочитана, потому он молча спустился и сел рядом с напарницей.

Васильева даже не моргнула, всё смотря в какую-то одну ей ведомую точку перед собой. Губы мужчины неожиданно тронула печальная улыбка. А ведь Жаров не только ему был дорог. Будто очнувшись, Катя уставилась на дорогу, по которой уже вовсю спешили если не весь отдел, то половина его сотрудников точно. Макс вопросительно поднял брови, но та лишь отрицательно покачала головой и встала.

— Разберись с ними сам… пожалуйста.

Хриплый, натруженный голос, словно коллега через силу выдавливала из себя слова, заставил майора затаить дыхание. Будто она кричала все эти пять с половиной часов, будто разучилась говорить и с трудом вспоминала о реальности и словах, в ней существующих. И лучше бы это было так, лучше бы она закатила истерику, кричала, ломала мебель. Но этот отсутствующий, совершенно разбитый вид вкупе с драной кожанкой был страшнее и печальнее во много тысяч раз. Макс вдруг понял, что его глаза от одного её вида горько заслезились, вызывая тошноту.

— Кать, — начал он, легонько придержав её за плечо. Не так, как делал пару раз до этого, а заботливо, даже с небольшой опаской, но следовательница всё равно дёрнулась от него, как от открытого огня.

— Не надо, — еле слышно прошептала она. Слова тут же потерялись в шуме замёрзших травинок под их ногами, настолько тихо это было сказано.

Максимов сразу же отпустил её, даже ненадолго забывая о существовании уже подъехавших к дому следователей. Всё его внимание было приковано исключительно к хрупкой спине, уходящей вглубь когда-то ухоженного сада Жарова. Словно завороженный, майор проследил, как она села на резную лавку аккурат напротив того места, где так любил отдыхать владелец дома. И вдруг уронила голову на колени, сжимая небесно-голубые пряди на голове руками. Рот девушки открылся, но из него, как несколько часов назад, не вылетело ни звука. Сделав шаг в её сторону, Макс уже хотел подойти, как сзади послышался голос Гнездилова.

— Ну-с, что, всё понятно. Обычное самоубийство.

— Он тебя сейчас порвёт за такую версию, — сказал Вахтанг, указывая капитану глазами на спину замершего у дороги Максимова. Игорь от сказанных слов отмахнулся, а зря. Ой, как же Леонов был прав, знал бы он! Сбитые костяшки на кулаках сжались, и майор повернулся к ним лицом.

— Поучать меня будешь? — высокомерно искривил губы племянник генерала.

— Испаряюсь, — эксперт-криминалист лишь примирительно поднял руки вверх, с опаской поглядывая на двинувшегося конкретно к ним Макса. Одним его взглядом сейчас можно было бы убить сотню человек.

— Смотри у меня, — всё тем же тоном кинул Игорь Вахтангу вслед, а затем фальшиво улыбнулся и подошёл к причине его пробуждения в пять часов утра. — Давно не виделись.

— Типа того, — кивнул следователь, отвечая таким же радушным тоном.

— Ну и какого хрена ты здесь делаешь на месте самоубийства?

— Что, прости? — голубые глаза опасно прищурились, и Игорь скукожился в лице и отступил на пару шагов назад.

— С-с-самоубийства, — запинаясь, повторил он, а майор, будто специально демонстрируя своё превосходство, всё продолжал спокойно наступать. Шаг, ещё шаг, на лице Гнездилова с каждым метром всё больше растёт ужас.

— В пистолете не хватает трех пуль, а гильза только одна, — ледяной голос без единой эмоции озвучивает то, что Макс успел увидеть в доме за пару часов индивидуального осмотра.

— Что, по вещдокам лазал? — Игорь тут же потерял всё своё замешательство, начиная раздуваться от злости как воздушный шар. Его щёки раскраснелись, предсказывая возмущение. — Да кто тебе разрешил?

— Я лазала, — раздалось тихо сбоку, и оба полицейских повернули головы в сторону.

Васильева высокомерно подняла подбородок, со снисходительной усмешкой поглядывая на потерявшегося капитана. И только Макс знал, каких трудов ей стоило просто стоять сейчас здесь, не то что держать лицо. Не давая мужчинам опомниться, коллега подошла ближе и начала активно жестикулировать, стараясь скрыть за этим дрожь в руках.

— Жаров не мог держать наполовину заряженный пистолет, понимаешь?

— Значит, держал, — отозвался Игорь, плотоядно усмехаясь. Видеть девчонку, которая с первого дня работы выбрала сторону Максимова, разбитой и такой потерянной, не смотря на всю её браваду, было упоением для его гнилой душонки. — Может, он до этого по банкам стрелял.

— Развлекался перед самоубийством, правильно? — майор вырос рядом с женским плечом сразу же, как заметил, что сероглазую нехило шатает.

Невзначай, будто случайно, он чуть сжал её руку, позволяя слегка откинуться на его плечо. В тех местах, где до него дотронулась дрожащая, как осиновый лист следовательница, почувствовалась чесотка и вызванные ею мурашки, разогнавшие кровь в предвкушении… чего-то. Драки с Гнездиловым, как вариант. Пусть только повод даст.

— Правильно.

— А ещё на полке второго тома Толстого не хватает, — снова перевела внимание Игоря на себя Екатерина, и тот гаденько усмехнулся.

— И что?

— В доме его тоже нет.

— Какое несчастье! — лысый театрально всплеснул руками и в ужасе схватился за шляпу на своей голове, как за величайшее сокровище. — Кто-то украл «Анну Каренину»!

— В ней пуля застряла, преступнику пришлось забрать, — ледяным, как у Максимова голосом, закончила девушка свою мысль, совершенно равнодушно наблюдая за пантомимой собеседника.

— Там пёс не пускает медиков к телу, что с ним делать будем? — Вахтанг, в белых перчатках, привычно взъерошенный внешне потоком мыслей внутри своих «чертогов разума», вышел на крыльцо, громко хлопнув дверью и предотвращая уже готовившийся разразиться конфликт. — Он хоть и ранен, но вполне здоровый.

— Пса тоже Жаров ранил? — Макс показал рукой на дом, про себя усмехаясь. Как же он соскучился по разбиванию версий капитана в пух и прах! — По баночке не попал, да?

— Точно, действительно, ты прав, — Гнездилов всё равно пытался стоять на своём. Блокнот для записей моментально возник в его руках. — Заведу-ка я дело по статье «жесточайшее обращение с животными».

— Забей! — Васильева, уставшая от бессмысленных споров, выступила вперёд и направилась к дому. Голова и без них раскалывалась. — Не хочешь заниматься этим делом? Отлично, мы займёмся.

— Слышишь ты, Шерлок Холмс хренов, — неожиданно проворно для своей туши Игорь схватил девушку за руку и вернул обратно в поле своего зрения. От сильной хватки на предплечье, которому и так досталось, Катя зашипела и зажмурилась.

А потом та вдруг пропала, оставляя ушибленное место нежиться в прохладе, проникающей из-под прорезей в куртке. Открыв глаза, Васильева не сразу поверила тому, что увидела. Макс держал ладонь капитана, еле удерживаясь от того, чтобы не сломать Гнезду кисть. Это что получается? Он сейчас защитил её? С чего вдруг?

— Что с собакой делать будем? — Леонов встал рядом с ними, и Максимов, наградив капитана уничтожающим взглядом, отпустил пухлую руку, отходя чуть в сторону.

— Пойду пристрелю животину, чтобы не мучилась, — Гнездилов как обычно взял на себя главенствующую роль в отсутствие Алексея. Эффектным движением достав из-за пояса брюк пистолет, будто ковбой, он направился к крыльцу, на мгновение оборачиваясь к застывшим коллегам. — Когда я вернусь, лучше, чтобы Вас здесь не было.

— Он же запомнил убийцу, — Катя поморщилась от боли в голове. Бледность на её лице смотрелась на столько неуместно, на сколько это вообще было возможно, и Макс за её спиной насторожился ещё больше. С Васильевой явно что-то было не так.

— И что? Поможет фоторобот составить и фамилии назовёт? — Гнездилов, не обладающей проницательностью, не заметил изменений в девушке и лишь гадко усмехнулся.

— Для особо одарённых: он запах запомнил и сможет опознать, — раздалось из-за спины, и Макс быстрым шагом подошёл к капитану, в очередной раз угрожающе над ним нависнув. При этом голос его оставался таким же спокойным, будто он обсуждал погоду. — Я собаку заберу, да?

— Не, ты собаку не заберёшь, — было ему жёстким ответом. Полный похоти и недвусмысленного намёка взгляд был кинут на следовательницу, отчего у Макс кровь буквально вскипела в жилах. Она человек, в конце концов, а не кусок мяса, чтобы такие, как он на неё облизывались! — Был бы на твоём месте кто-то другой, я бы подумал… Может быть, а так… Теперь точно пристрелю.

Развернувшись, Гнездилов пошёл в сторону крыльца, поправляя шляпу и считая разговор оконченным. Вот только Макс и Катя так не считали. Овчарка принадлежала Жарову, она — единственная живая память после него. Они её так просто не отдадут.

Переглянувшись, следователи догнали капитана в пару широких шагов. Майор вырвал у того из руки пистолет и тут же перекинул огнестрел Кате, которая ловко схватила его и одним точным движением разобрала на запчасти, что тут же потерялись в промёрзшей траве. Игорь, как собачка, подбежал сначала к Максимову, потом к девушке и, заметив своё табельное в непригодном состоянии, рассвирепел во мгновение ока. Пухлая ручонка потянулась к следовательнице, у которой взгляд вдруг стал настолько расфокусированным, что она не смогла бы ответить, даже если бы очень захотела.

Ухватив Гнездо за чёрный галстук и обмотав тот пару раз вокруг кулака, Максимов толкнул нерадивого коллегу в сторону кресла, на которое тот благополучно упал. Кресло-качалка не выдержало столь резкого вмешательства, и одна из его ножек надломилась. Игорь полетел на землю, злясь на самого себя и всех вокруг ещё больше.

— В сторону, — показал Кате на дом Макс и сжал кулаки, готовясь отражать удары. Сам бы он нападать не стал и, видит Бог, он старался из последних сил не провоцировать открытый конфликт, но овчарку Жарова он не отдал бы никому ни за какие коврижки.

Сероглазая уже хотела было возмутиться по поводу того, что она опять в стороне, но замерла. По взгляду Макса было понятно, что у них с капитаном давние счёты. Вмешаться сейчас означало оскорбить мужчину до глубины души. И пусть Максимов ей не нравился и порой даже бесил, сейчас Катя отошла чуть в сторону, начиная наблюдать за разворачивающимся действием.

Раз, два, три. Игорь бездумно машет кулаками. Майор, даже не вытаскивая рук из карманов, отходит на пару шагов назад, а затем, когда противник нарушает определённую дистанцию между ними, точным ударом бьёт его в живот и в голову. Не так чтобы сильно, но достаточно для того, чтобы его предупреждение дошло. Игорь хватает откуда-то взявшуюся старую ржавую лопату, и только теперь Вахтанг и следователи отмирают и бегут к ним, становясь живой стеной между противниками.

— Разошлись! — командует Леонов, не решаясь приблизиться к Максу с его КМС по греко-римской, но при этом чутко следя за тем, чтобы Игорь не подходил к ним ближе, чем на пять метров. — Пускай забирает собаку и валит, всё!

 — Я бы на твоём месте о собственной безопасности побеспокоился, — орёт не своим голосом Гнездилов. Максимов высовывается из-за плеча Вахатнга и изображает на своём лице полный скептицизм.

— От тебя?

— От меня, да! — отвечает тот в ответ, хрипя от натуги. — Я вооружен и очень опасен!

Замах, и лопата ломает деревянные перила на крыльце. Игорь рубит и рубит дерево, наверняка стоившее Николаю Георгиевичу довольно дорого для не такой уж большой пенсии, но все на площадке выдыхают. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не повесилось и не убило окружающих.

— Ух, страшно, — поджимая губы, протягивает Леонов и провожает лёгкой улыбкой тихо зашедших в дом следователей. Удивительно, как они спелись! А ведь ещё в начале вчерашнего рабочего дня оба были готовы убить друг друга на месте.

За дверью пару минут раздавался шум, будто там дрались между собой демоны за дьявольский трон: крики, стоны, отборная ругань и звуки переворачиваемой и разрываемой в клочья мебели. Прислонившись спиной к двери, Вахтанг уже хотел закурить, как вдруг деревянную преграду сильно толкнули изнутри. От неожиданности эксперт-криминалист чуть не слетел с крыльца.

Показалась голова немецкой овчарки, замотанная каким-то куском материи и закреплённая тугим узлом прямо возле носа, потом собачье тело, закутанное со всех сторон в одеяло, что сковывало движения, а после на крыльце показался Максимов, которой нёс на руках вырывающееся животное. Следом за ним на свежий воздух вышла девушка, ещё более лохматая, чем до этого. Женские руки держали алюминиевую миску и игрушку, которая до этого была использована следователями в качестве отвлекающего манёвра.

— Я там немного мебель передвинул, — виновато пробубнил Макс, но Леонов лишь махнул рукой, с улыбкой потрепав связанного по всем лапам кобелька по его спутавшейся шерсти.

— Да ничего, мы уже всё сфотографировали.

— Пойдём, ко мне посадишь, в клинике заштопают за две секунды, — выдавила из себя девушка, открывая дверь своего автомобиля перед мужчиной, у которого были заняты руки. Голова начала немилосердно раскалываться.

— А машина? — майор кивнул на стоящий чуть поодаль от остальных машин «Роллс-Ройс».

— Оставь здесь, закину тебя потом, — недовольно отозвалась она и обошла вокруг капота, садясь внутрь и удобнее устраивая недовольного таким поворотом дел мохнатого пассажира.

Пока девушка откинулась на пару минут на подголовник, к Максу подошёл Вахтанг, лицо которого выражало крайний интерес.

— Вы сюда как попали?

— Жаров СМС прислал, одно слово: «Роза», — сообщил майор, посмотрев сквозь лобовое стекло на хозяйку «Феррари». — А она… не знаю.

— Что думаешь? — Леонов явно хотел собрать как можно больше улик. Оно и понятно, в отделе Лена ещё наверняка ничего не знает о смерти отца. Но она узнает, следователи в этом не сомневались, и потребует полный отчёт, взвалив это дело на плечи Лёши, который ей с радостью поможет.

— Понятия не имею, что происходит, — сосредоточенно отозвался Максимов и недовольно поджал губы. Всё запутано и сложно, он сам уже начал потихоньку переставать понимать связь между всем происходящим. А та была, он это чувствовал.

— Ты ко всем приезжаешь, кто тебе СМС пишет? — усмехнулся Леонов, на что майор лишь отрицательно покачал головой.

— Нет, только к тем, с кем пять лет не общался.

— Получается, всё-таки есть мысли?

— Ну, — протянул мужчина, вдруг оглядываясь на Васильеву, положившую руки на руль и явно его ожидающую.

Собаку она одна не дотащит даже те пару жалких метров от машины до клиники. Но ещё больше напрягал тот факт, что он так и не узнал, с какого перепугу ей здесь понадобилось. Судя по её реакции, Николая Георгиевича она знала лично, а вот сам Жаров…

— Жаров к себе чужого бы не пустил, — медленно произнёс он, чувствуя, как в голову закрадываются смутные сомнения. Ещё ничем не доказанные, но уже начинающие терзать душу.

Они ехали молча, без музыки и даже элементарного разговора. Овчарка, поняв, что её так просто не отпустят, улеглась на мужских коленях и начала похрапывать от безысходности. А вот голубые глаза самого Макса внимательно смотрели на подчинённую, отмечая детали. Мертвенная бледность, подрагивающие то ли от холода, то ли от недосыпа, то ли от стресса руки, раз в пару секунд по-хозяйски царапающие кожу на руле.

Он видел её, всё такую же упрямую и несносную, бесившую одним своим видом, но при этом словно узнавал заново. Эта забота о продавщице, эта настойчивость, когда они хотели спасти пса, этот немой крик в заросшем саду, который, казалось, теперь будет преследовать его по ночам. Восстановленный в должности следователь не признал этого вслух, но про себя понял, что ошибся на её счёт. Катя была далеко не такой стервой, какой хотела казаться окружающим.

— Макс, — её тихий голос вырвал майора из мыслей, заставляя сосредоточиться. — Второй правый ряд, чёрная бэха. Это наши?

— Нет, — мужчина покосился в зеркало заднего вида и поджал губы, признаваясь, что ни разу не видел эту машину на их парковке в отделе. И если Макс пока ещё не понял, чем дорогая иномарка так привлекла внимание Васильевой, то та заметно напряглась.

Они ехали на её машине. О том, что она хотела по переезду в Москву купить «Берли» знали только трое: Иван Разумовский, Кирилл Ерёмин и… Олег Ведьмин. В мыслях всплыло сообщение от мёртвого наставника, и Катя вдруг почувствовала, как сердце разгоняется в груди вместе с километрами на спидометре. «Ведьма в действии», — так написал Жаров. А могло ли быть его убийство связано с Олегом? Теоретически, да, пока не доказано обратное.

Увидев, как чёрный автомобиль пристроился за ними, она будто невзначай повернула руль и ушла в самый левый ряд, позволяя себе чуть прибавить скорость, но бэха не отставала. Конкретно в данный момент все мысли об Олеге, Жарове и прочем улетучились. Было кое-что более важно. Её машину пасли уже десяток минут, если не больше.

— Твою налево, — сквозь зубы выругалась девушка. Помолившись, чтобы Ванин «Самсунг» сейчас не заряжался в кабинете в гордом одиночестве, она произнесла заветную команду. — Эй, Сири, позвони гению.