Как слаб и хрупок человек,

Венец высокого творения!

Себе во вред соотношения,

Несёт внутри который век.

(«Противоречие». Александр Коваленко)

[Иллюзия]

      Эта ночь показалась Сакуре мучительно долгой, она постоянно просыпалась в холодном поту, невидящим взглядом различая груды осколков на каменном полу. Тело сводило судорогой, а нервы были натянуты до предела. На нежных ладонях точными полумесяцами вырисовывались следы от ногтей, бледно-красные, болезненные, словно предвестники нового кошмара. Она сбилась со счета, сколько раз навещал ее мутный силуэт, шептал что-то своим змеиным языком, иногда раздаваясь эхом где-то в углу комнаты. Бледное лицо с алым взглядом преследовало ее, забиралось в самые сокровенные и потаенные участки израненного сердца. Бесчисленные капельки холодного пота стекали по вискам и щекам, теряясь где-то в копне розовых волос. Ее слабые, надорванные хрипы и стоны отражались от безжизненных стен и продолжали свой путь по витиеватым коридорам убежища, добираясь даже до глухих рептилий, обитающих здесь.

      Саске было не легче. Его точно так же одолевали кошмары, в которых фигурировали озлобленные красные глаза. Принадлежали ли они Итачи? Или кому другому? Каждый раз он беспечно тонул в море крови, солоноватой и раскаленной, словно жерло вулкана. Учиха продолжал вариться в этом котле из агонии и желчи, пока легкие не лопались от кислоты и яда, пока в висках нещадно стучал пульс, а горло не надрывалось от крика. Он постоянно терялся между сном и явью, слыша, как за стеной раненой птицей бьется еще одна душа, искалеченная им же.

— Саске…

      Почему она настойчиво продолжала звать его? Возможно, только в его жестоких руках видела спасение и скорую гибель. Образ Учихи теперь настойчиво ассоциировался со смертью, безжалостной и холодной, отрешенной и бескомпромиссной. Ей было все равно на то, что ты за человек, что собой представляешь и как живешь — бесчестно или нет. За каждую жизнь существует плата. Сколько золота отдаст Смерть за черноволосую голову? А за невинную, с прелестными розовыми локонами?

      Это утро встретило их сыростью и туманом. Саске чувствовал себя еще более раздавленным, чем вчера или неделю назад. Спутница никак не облегчала его ношу и не разделяла с ним ответственность. Сейчас у него был на руках беспомощный ребенок, который точно не сможет выжить в этом глухом и забытом месте. Она даже не сможет самостоятельно выбраться из ущелья, обязательно рассечет себе все свое мягкое, хрупкое тельце, искалечится и станет ждать, пока ее плоть начнут обгладывать плотоядные, хищные птицы. Завывающий ветер, гуляющий между скал, встретил Саске привычной прохладой. Запечатав вход, он отправился в ближайшую деревню. Как он и ожидал, жители были крайне неприветливы, как только на улице слышались шаги, женщины и дети тут же прятались по домам, изредка выглядывая из едва приоткрытых окон и дверей. Промысел здесь был крайне скудный и примитивный, о качественном снаряжении или оружии и речи не шло, все, что здесь имелось — жалкая груда металла, с неправильно обработанными краями и заточенное хуже, чем самый простой кухонный нож. Благо, здесь все же нашлась обветшалая лавка с более-менее приличными боеприпасами. Однако Саске больше интересовали пищевые пилюли, которые он часто предпочитал обычной, человеческой еде. Попахивало это его увлечение каким-нибудь гастритом и язвой желудка, но отказываться от него Саске не спешил, потому что в тех условиях, в которых он обычно находился, редкой удачей являлась лишь абсолютно безвкусная рыбешка, либо парнокопытные. Вот только гнаться за каким-нибудь оленем или лосем для обеда — себе делать хуже, Саске бы больше вымотался, а мясо еще нужно правильно обработать и хорошенько прожарить.

      Хозяйкой лавки оказалась пожилая женщина, не внушающая никакого доверия. Хотя с виду — обычная сварливая бабка, одетая в лохмотья и смотрящая на каждого исподлобья. Ее пугающие, бледные глаза с блеклым зрачком вызывали отвращение, поэтому Учиха зрительного контакта не задерживал, стаскивая с прилавка нужный мешочек с пилюлями.

— Сколько за него? — голос был полон стали, как обычно. Но вот излишне бледное лицо выдавало жуткую усталость и недосып.

— За тобой… — кашель у старухи был ужасающий: лающий, с прокаженными легкими, которые явно начинали гнить от сырости и пронзающего ветра, — Я вижу смерть.

      Ее страшные глаза сверлили в нем дыру, вызвав волну непонятной дрожи.

— Ты сам к ней идешь, — раздался тихий смешок, — Будь внимательнее, — почти беззубый рот искривился в подобии усмешки, — Пять…

      Бросив на стойку пять монет и забрав товар, Саске как можно быстрее покинул старуху, больше не желая слушать ее бредни. В мире шиноби уродства не были новостью. Обезображенные тела были и живые, и мертвые. Но почти прозрачные седые волосы, синеватые тонкие губы и вызывающие ужас глаза еще долго будут преследовать его.

      Вернувшись в убежище, Саске медленным шагом передвигался по темным коридорам, желая навестить свою подопечную. Остановившись у нужной двери, он прислушался и насторожился. Звуки, доносящиеся из комнаты, были похожи на шипение, а еще девушка дышала слишком громко. Рывком распахнув дверь, он уставился в то место, где предполагал, должна была быть Сакура, однако она в данный момент медленно отползала к стене, широко распахнув глаза, потому что прямо на нее надвигалась крупных размеров змея. Ее матовые черные чешуйки переливались мягким отливом в полумраке, создаваемом догорающим факелом. Янтарные глаза внимательно следили за своей жертвой, выжидая подходящий момент для смертоносного броска. К несчастью розоволосой, змея была ядовитой, даже очень. Плюс ко всему, ее огромные, острые резцы, сверкающие в темноте, обильно сочились ядом, но опасность больше представляло то, что она могла запросто разорвать плоть, содрав приличный шмоток и тут же проглотив. Учитывая размеры змеи, Сакура бы влезла в нее целиком.

      Выставив ладонь вперед в призывающем жесте, Саске с укором посмотрел на ползучую тварь, а после все-таки перевел взгляд на змею. Она была слишком красивой, чтобы так просто ее убивать, поэтому лучшим вариантом было прогнать. Да, Учиха тоже умел видеть прекрасное и ценить это.

— Поэтому я позволил Дейдаре подорвать Манду… Конечно.

      На самом деле, она просто слишком сильно напоминала парню об учителе. Это вызывало некий диссонанс внутри, являя наружу неприятные воспоминания. Если уж Орочимару мертв, то и вещи, которые о нем напоминают, хранить не стоит.

      Высовывая извивающийся язык, змея взглянула на протянутую вперед конечность, понимая, что ей стоит сделать. Девушка потеряла для нее всякий интерес, гораздо больше ее привлекало теплое тело напротив, которое внушало доверие. Хотя девушка была куда горячее, и змея могла бы с легкостью погреться сначала об нее, а уж потом съесть. Извиваясь, змея обхватила телом ногу, затем перешла на туловище, а после достигла руки, вытягивая шею. Короткими движениями Саске погладил тупой нос змеи. Шаринган был прекрасным способом введения живого организма в фазу гипноза. Янтарные глаза стали такими же красными с характерным черным узором из томоэ. Отлично, теперь она отправится прочесывать окрестности на предмет чего-нибудь подозрительного. Молния была любимым пристанищем остатков Акацуки, поэтому меры предосторожности точно не помешают.

— Испугалась? — в голосе Сакура уловила усмешку и каплю презрения. Конечно, ведь она и правда тряслась от страха перед этой огромной пастью.

      Отвечать она не спешила. Ей было достаточно того, что ночью он чуть ее не пришиб, после у нее была маленькая истерика. Взглянув на парня исподлобья, Сакура тут же опустила голову, сжимая кулаки. Сейчас ей понадобится вся ее выдержка, чтобы сохранить спокойствие, которое постепенно от нее ускользало по мере того, как Учиха делал шаги по направлению к ней. В комнате, в которой после некоторых событий практически не осталось целой мебели, все звуки отдавались эхом, становясь расплывчатыми и излишне громкими.

— Отвечай, когда я с тобой разговариваю, — и вот снова метод «кнута и пряника», где заместо пряника — кнут в два раза больше. Что ж, это было оправдано. Она снова его бесила. Например, своей неспособностью защитить саму себя, что было так важно. Не успей Саске вовремя, от девушки бы и волоска не осталось. Конечно, всегда есть вариант распороть змее брюхо, ведь целый человек не может перевариться так скоро, однако Сакура бы скорее задохнулась в склизкой, узкой утробе. Видимо, ему стоит позаботиться о том, чтобы у этой дурехи был за пазухой хотя бы самый обыкновенный кунай, которым она должна была уметь пользоваться хотя бы на мышечном уровне, ведь если не помнит мозг, то тело должно хоть что-то.

— Почему она тебя послушалась? — на ее лице читалось искреннее удивление и желание узнать.

— Потому что она умная, в отличие от тебя, Сакура, — его же выражение лица оставалось для нее нечитаемым, недоступным, слишком спокойным и отрешенным, даже если глубоко внутри его гнилой душонки уже вовсю плясали черти, желая покромсать розоволосую дуреху на несколько частей.

      Волна мурашек пробегала по спине, когда он называл ее по имени. Что-то в его интонации менялось, звуки казались текучими и приторными, он будто издевался над ней.

— Я тебе не собака, — закусив губу, девушка захотела сама себя ударить по лицу, причем со всей силы, чтобы впредь более не наступать на одни и те же грабли.

— И правда, — ее упорство вызвало у Саске приступ умиления. Ну надо же, даже после того, как он чуть не перерезал ей глотку, эта дура продолжает ему дерзить. Жаль, что она до конца не осознала своего жалкого и крайне шаткого положения, — Ты больше похожа на мышку. Маленькую и беззащитную. Кстати, змеи едят мышей, какое совпадение, — все слова были пропитаны иронией, сдобренной большим количеством презрения и снисходительности, что в данном случае было больше оскорбительно.

      Сакура едва приоткрыла рот от возмущения, но тут же задушила все потуги возразить, наблюдая, как черные томоэ опасно завертелись по оси. Она точно не могла знать, что именно это значит и значит ли что-то вообще, но явно ничего хорошего. Понуро опустив голову, она упрямо поджала губы, чтобы сдержаться и не издать ни звука. Мало ли, он позабудет о ее присутствии и пойдет дальше по своим делам. Саске медленно опустился на одно колено рядом с ней, поравнявшись. Почувствовав осторожное прикосновение к щеке, Сакура замерла, даже задержала дыхание, чтобы ненароком не спровоцировать какую-нибудь отрицательную реакцию со стороны парня. Хотя, если бы он все-таки хотел нанести ей вред, то сделал бы это как-нибудь порезче.

      Ее кожа оказалась безумно гладкой, а вместе с тем горячей. Теперь, когда ее лицо было так близко, Учиха смог разглядеть красноватые уши, которые выделялись на фоне розовых прядей. Они смотрелись слишком мило и невинно, а такой же чуть вздернутый порозовевший нос только усугублял положение. Прикосновения были невесомыми, самыми кончиками грубоватых подушечек пальцев, слишком холодных для ее температуры. Движения стали чуть настойчивее и грубее, когда он понял, что никакого сопротивления не ожидается. Хотя Саске и предполагал, что девушка как минимум дернется в сторону, в попытке отстраниться, однако ничего такого не произошло, она всего лишь покорно ждала его дальнейших действий, испуская шумные, прерывистые вздохи. Ей было страшно, определенно. Саске был значительно крупнее нее, в данной ситуации сильнее даже в аспектах тайдзюцу, в конце концов он был мужчиной, Сакура бы в любом случае уступала ему в шансах на победу в этом молчаливом сражении.

— Просто… — с щеки пальцы плавно двинулись прямо к уголку покусанных алых губ, чуть задевая нижнюю. Это действие Сакуре показалось слишком интимным, от чего и без того красное от жара лицо приобрело еще более насыщенную окраску в районе щек и ушей. Она бы наивно понадеялась на то, что это скроется от его безумных глаз, но нет. Он ничего не упускает. Шаринган этого не позволит, — Будь послушной, тогда все будет хорошо. Ты поняла?

      Ответом послужил слабый, неуверенный кивок, но этого было достаточно, чтобы удовлетворить его вопрос.

— Поднимайся, у нас не так много времени, — это было правдой, у них осталось примерно полтора дня на то, чтобы проверить библиотеку и выдвинуться к следующему убежищу. Но перед тем, как выйти, ему нужно было удостовериться в способностях девушки, подсознательно надеясь на самое худшее.

— Времени для чего?

      Сакура все еще откровенно не понимала, что это за место, где они находятся, и кто для нее Саске. Признаться, последнее ее интересовало больше всего, ведь этот человек не отличался терпеливым характером, как она уже успела проверить на своей шкуре. Но положиться она больше ни на кого не могла.

— Может, это он натравил ту огромную гадину?

      Это было очень похоже на правду, потому что змеи слушаются только каких-нибудь заклинателей или что-то вроде того. Конечно, ни о каких зверях призыва она не знала и даже не догадывалась о том, что имеет контракт со слизнями.

— Скоро нужно будет уходить. А ты не готова, и я не закончил свои дела, — первостепенной задачей все еще оставались непроверенные свитки, о которых он ни на секунду не забывал.

— К чему я не готова? Саске, я больше не могу находиться в таком напряжении, — вновь проявив упрямство, Сакура остановилась, больше не следуя за ним по коридору, — Я ничего о тебе не знаю и не уверена, что вообще хочу идти куда-то с тобой. Ты пытался меня убить, — обняв себя за плечи, она глубоко вздохнула полной грудью, надеясь на худшее. Да, она обещала ему не противиться, но слепо следовать за ним, пока он раздает указания, точно не то, чем она бы хотела заниматься.

      Саске отметил, что ее утверждения были весьма резонными, к тому же Сакура никогда не была дурой. Нет, она совершенно точно нахваталась дури от идиота Наруто, но на ее интеллектуальных способностях это никогда не сказывалось. Поэтому он снова вернулся к тому, что ему следует перестать угрожать и запугивать, и наконец начать заслуживать ее доверие или хотя бы минимальное расположение. Провернуть подобное, как оказалось, непосильная задача для Учихи.

— Когда мы выйдем, я хочу быть уверен, что тебя не убьет хотя бы змея, — обернувшись, он все-таки ответил на ее вопрос. Уже хоть что-то, — Ты можешь не доверять мне, но ты вынуждена, — пожалуй, лучше сказать ей правду, ведь она и сама понимает, что в ее положении Саске единственный более-менее знакомый для нее человек, который заинтересован в ее жизни больше, чем она сама.

— Тогда я хочу к себе равного отношения, — выглядела Сакура и правда довольно серьезно и напряженно. Учиха не знал, похвалить ее или вновь назвать дурой. Она уже удостоверилась в том, что он может самолично убить ее, и все равно продолжает выбивать для себя лучшие условия.

— Если продолжишь тратить мое время, привяжу к забору, как собаку, — ну, нет, издеваться над ней было действительно смешно, даже слишком.

      Когда Сакура поняла, что шаги начали удаляться, а свет от факела медленно растворялся во тьме, сорвалась с места и постаралась догнать парня, масло в огонь подбавила и маленькая змейка, проползавшая рядом с ее ногой, от чего девушка вскрикнула, содрогнувшись всем телом. До чего же мерзкие твари здесь водились: и пауки, и змеи, даже червяки и тараканы. Ну и мерзость.

      Около получаса они провели в хранилище. Сакура распахнула глаза, когда увидела громадные, прямо под потолок, стеллажи со всевозможными книгами и свитками. Саске сказал ей брать только то, где есть какая-нибудь информация о шарингане или геноме, гендзюцу. Сам же сел на каменный выступ залы и принялся читать. Некоторое время девушка вела себя относительно тихо, только пыхтела в попытке дотянуться до высокой полки и иногда чертыхалась, когда тяжелый, пыльный фолиант падал ей на ногу. Вскоре она все же устала терпеть подкатывающее к горлу чувство голода, что и высказала своему «мучителю». Саске только угрюмо на нее зыркнул и протянул странный мешочек.

— Что это? — шарики в глазурованной оболочке пахли травами и чем-то резким.

— Ешь, — коротко и лаконично, — Сакура, не зли меня, — увидев, что она мешкается, продолжая искать какой-то подвох, Саске не сдержался и слегка повысил голос, но тембр стал от этого еще ниже, поэтому, насупившись, она все-таки проглотила странную пилюлю.

      Через несколько минут розоволосая почувствовала прилив энергии и чувство насыщения, чему была несказанно рада. На руках остался тонкий слой пыли от того количества литературы, которое она просмотрела.

— Это все, что я нашла, — с трудом, придерживая ношу подбородком и крепко сжимая кольцо рук, она все-таки донесла нужное Саске, не совсем аккуратно свалив в кучу рядом с ним.

 — Ты все проверила? — три книги и два свитка — это все, что могло предложить это чертово хранилище? Саске дал ей предельно четкие указания, вряд ли она что-то упустила, но все же.

— Зачем тебе эта информация? Это так важно? — опустившись рядом с ним, она обтерла руки об свои штаны, морщась от неприятной сухости в носу.

— Я должен найти это прежде, чем… — ей ни к чему знать все. Да и что он мог ей сказать? Знаешь, я скоро ослепну, потому что пересадил себе глаза брата, которого убил собственными руками? Пожалуй, после таких подробностей его прошлого, Сакура сбежит от него, сверкая пятками, — Не важно. Мне просто это очень нужно.

— Хорошо, я поняла, не лезу, — выдохнув, она облокотилась спиной о стену, расправляя затекшие плечи и шею. Возможно, она когда-нибудь научится понимать его.