– Да ничего особенного. – Анориат уставился в потолок, разглядывая солнечных мелких зайчиков, скачущих в беспорядке и отбрасывающих яркие блики на меня и его, стараясь улучшить настроение заболевшего. – Все как обычно. В лесном небольшом массиве, что разросся у подножия гор, я долго выслеживал оленей, в последнее время из-за большого количества хищников их численность сократилась, и животные стали очень осторожными.

– Как же ты миновал расплодившихся хищников?

Я очень испугалась за Анориата. Живо представив картинку, если бы он встретил такую агрессивную стаю на пути, то они его бы точно разорвали на мелкие куски. Кишки, кровь, окровавленные обглоданные косточки только и остались бы от бесстрашного эльфа-охотника. Меня передернуло от представления такой кровавой картины. Анориат усмехнулся, прочитав все на моем лице и, слегка сжал мою ладонь.

– Прекрати представлять всякую ерунду, Нинель. Я не зеленый юнец, что не сможет засечь передвижения хищников. Тем более я знаю все безопасные тропы, по которым те редко ходят. А если и встречаются такие опасные звери, то если их много я обычно прячусь, а если один или два, то отстреливаю. И не забывай, Нинель, я эльф, а у нас хорошо развит слух, зрение и сильное шестое чувство.

– Все равно страшно, – пробурчала я в ответ, надувая от недовольства щеки. Я тут переживаю за него, а он хвалится своей опытностью и врожденными талантами.

Босмер хрипловато рассмеялся, в глазах появились веселые искорки, а щеки на время приобрели бледно-розовый цвет. Пока он смеялся, я снова охладила тряпочку и положила на лоб.

– Так вот, – продолжил лесной эльф, отсмеявшись, – к ночи я вышел на ночную лежку этих благородных животных. Их там было, по меньшей мере, шесть штук: один вожак и остальные самочки с подросшей парой оленят. Я выбрал молодую самку. Когда она упала мертвая на траву, олени от испуга убежали вглубь темнеющего леса. – Анориат прервался и посмотрел на меня жалостливым взглядом. – Нинель, дай попить, в горле пересохло ужасно.

Господи, как я могла забыть о том, что у него жар и ему хочется пить, только лоб и мочу! Ну, я и рассеянная. Налив полный стакан воды, помогла Анориату удобней устроиться на постели и подала ему долгожданный стакан. Рыжий босмер чуть не расплескал драгоценную жидкость на постель, пришлось помочь придержать за донышко стакан. Осушив кружку чуть ли не одним залпом, угоревший от жажды эльф закашлялся, заодно пытаясь привести дыхание в норму.

– Когда, я уложил тушу на ветки, связанные между собой, – продолжил друг, отдышавшись, – чтобы удобней было доставить мясо до дому, начался ливень. Да и ночь в лесу начинается очень быстро, пришлось искать место, где можно было бы переночевать.

– Ливень? – переспросила я недоуменно. – Странно, а здесь не было дождя.

Эльф кивнул, не удивившись моему высказыванию.

– Бывает даже такое, когда в одной части города идет дождь, а в другой нет. Природа балуется. Так и в этот раз видимо. Но тут даже изумляться не стоит, лес-то был далеко от Вайтрана. – Тут Анориат резко замолчал и сердито посмотрел на меня, я застыла, понимая, что эльф отчего-то разозлился. – Нинель, – начал он высокомерно и недовольно, – ты дашь мне докончить? Или так и будешь перебивать?

– Ой, прости-прости, – захихикала я, махая руками перед лицом в знак того, что виновата. – Я слушаю.

Босмер недоверчиво посмотрел на меня, но продолжил:

– На примете у меня была одна небольшая, сухая пещерка, можно сказать, даже уютная, где я отдыхал или ночевал, редко, но бывало.

Анориат замолчал, я подала ему снова стакан воды, на этот раз он выпил его, не торопясь, но все же с какой-то жадностью, и стала ждать дальше повествование охотника, но мужчина молчал как партизан. Поняв, что больше не дождусь от него больше и слова, решила поинтересоваться сама:

– А дальше?

– А что дальше? Затем я устроил себе лежанку и лег спать. – Пожал плечами эльф. – А утром вернулся. Только… – начал было Анориат, но замолчал, хмуря брови, силясь, видимо, что-то вспомнить.

– Только, что? – переспросила я настороженно. Что-то мне совершенно это его «только» не понравилось.

– Кажется, когда я почти заснул, кто-то зашел в пещеру и попросил разрешения погреться у огня.

– Кто-то?

– Да. Неизвестный был в плаще, и за все время, что я помню, он его не снял, но вот горящие алым огнем глаза я помню хорошо.

Услышав про красные глаза, я внутренне похолодела. Неужели? Нет, не может быть! Мой взгляд рефлекторно метнулся к шее Анориата, пытаясь разглядеть там две дырочки от укуса, но кожа была совершенно чиста и без единой царапины.

– Нинель, – вдруг заговорил Анориат подозрительно, хмуро глядя на меня, – не думаешь же ты, что это был вампир?

– Не знаю, Анориат, но красные глаза только у представителей этой расы.

– Не только, – покачал головой босмер, – данмеры так же красноглазы. И вообще я думаю, что, то мне только приснилось.

– Обнажи руки по локоть и шею по плечи, – попросила я друга, страшась даже думать о том, что вдруг мои опасения подтвердятся: что тогда делать?

– Эй, Нинель, я все-таки хвораю, а ты просишь меня о таких непристойностях, – игриво начал Анориат, хитро щурясь и показывая белоснежные зубы в широкой улыбке.

– Я серьезно, Ан, – сердито буркнула я, чуть ли не притопнув ногой от нетерпения.

– О, а мне нравится, как звучит мое сокращенное имя, – довольно заурчал эльф, растягивая слова при этом.

Я демонстративно скрестила руки на груди и уставилась немигающим взглядом на босмера, давая понять, что сейчас не время для шуток.

– Хорошо-хорошо, – босмер усмехнулся и стал выполнять мою просьбу, правда, делал он это так неторопливо и медленно, что я подумывала прибить его за эту издевательскую пытку, или же самой сделать все быстро. Наконец, оголив те участки кожи, которые мне были нужны, он вытянул вперед руки, при этом рассматривая их сам. – А шею смотри сама, мне так глаза не скосить, – хмыкнув, оповестил меня мой лесной друг.

Фыркнув, я внимательно сначала осмотрела крепкие руки, щупая их и отмечая, какие у него упругие мышцы, и это только на руках. Интересно, у него все тело такое крепкое? О чем я думаю! Пришлось мысленно хлопнуть себя по щекам.

Убедившись, что кожа на руках без всяких укусов, придвинулась ближе к лицу Анориата. Его дыхание обожгло мне лоб и мурашки, вызванные горячим дыханием.

Прикасаясь к мужчине с осторожностью, очень внимательно рассматривала шею и плечи, они так же оказались чисты, и я облегченно перевела дыхание. Может, и вправду ночным гостем эльфа был красноглазый данмер, или же ему приснилось, как он и говорит. Ведь Ан даже не уверен, что это было реальностью.

– Ну как, убедилась? – вырвал меня из раздумий голос Анориата. Подняв свои глаза вверх, я натолкнулась на насмешливый взгляд зеленых глаз.

– Да. Ты, видимо, просто простудился ночью, – я хотела было встать со своего места, и уже отодвинулась от босмера, но тот резко ухватил меня за руки, притягивая ближе к себе. В его взгляде плясали бесята.

– Нинель, поцелуй меня, – ничего себе, просьбочка-приказ, я чуть не поперхнулась собственной слюной от неожиданности! Открыв рот, как рыба, я пыталась хватать воздух ртом, при этом пытаясь сформулировать ответ наглому эльфу.

– Побрейся, тогда поцелую, – ляпнула я, не подумав, а через секунду уже жалела о сказанных мною словах. А если и вправду выполнит то, о чем попросила? Нет, вряд ли. Не должен. Анориат скорее всего отрастит ее еще больше.

Босмер загадочно хмыкнул и отпустил меня, а я, недолго думая, пожелала ему скорейшего выздоровления, и, не дожидаясь, когда развратному эльфу вновь приспичит меня остановить с просьбами о поцелуях, покинула комнату.

***

– Эй, Нинель!

Я остановилась на грубоватый оклик знакомого голоса. Развернувшись, вопросительно уставилась на Трин. Она застыла перед кладовой и сердито смотрела на меня. Интересно, я что-то успела натворить, раз нордка выглядит такой недовольной? И вообще, если честно, я была очень удивлена, девушка сама решила со мной заговорить, тогда, как я уже перестала и надеяться на это. Но я рано обрадовалась, мечтая, что Трин захотелось просто поболтать со мной о пустяках. Поболтать-то захотелось, только вот тема стала для меня неожиданной, от которой я чуть было, не потеряла равновесие.

– Что у тебя с Анориатом?

– А что у меня с ним должно быть? – задала я глупый вопрос, удивленно хлопнув глазами. И тут же поспешила добавить, видя неоднозначную реакцию нашей поварихи: – Ничего. Мы друзья. Ни больше, ни меньше.

– Друзья? Слишком часто для друзей вы сталкиваетесь, – выпалила Трин, сверкнув голубыми глазами.

Ну, дает! Я уставилась на нее немного тупым взглядом.

– Так, я здесь живу, – оповестила нордку на случай, если она вдруг забыла об этой маленькой детали. Естественно, мы будем с ним сталкиваться, и разговоров при этом не избежать.

– Слишком, частенько он тебя вспоминает при мне, – покачала головой в знак протеста нордка, и подошла ко мне почти вплотную. Я внутренне напряглась. Надеюсь, косы драть она мне не собирается? – И сегодня, ведь ты была у него…

– Была. Конечно, была, – подтвердила я, перебивая повариху Элриндира. Не, ну а что, мне скрывать нечего. И, скрестив руки на груди, сердито посмотрела Трин в глаза. – Ты, между прочим, могла бы и оставить каких-нибудь лекарств, – стала переводить я стрелки на нордку. Нечего мне тут ревность показывать, я, между прочим, не заслужила такого отношения к себе. – Ведь знаешь, что твой возлюбленный захворал, а убежала мясо разделывать. Позаботилась бы тогда о нем сама. А так мне пришлось.

Девушка сердито засопела, и от досады поджала губы, недобро посматривая на меня голубыми глазами, в которых плескалось раскаяние. На пару минут воцарилось полное молчание, только огонь потрескивал в большом зале, где мы и разговаривали, да сок с мяса, насаженного на вертел, капавшего в костер, шипел источая немного удушливый неприятный запах горелого масла. Хорошо, что самого хозяина таверны тут не наблюдалось, а то чувствует моя пятая точка, любопытных вопросов потом было бы не избежать. Анориат подслушать никак не может, потому что спал наверху в спальне.

– Как он? – неожиданно тихо и смиренно поинтересовалась Трин у меня.

Она что, выходит, не была у своего возлюбленного эльфа ни разу? Я покачала головой, на меня сразу напали тоска и разочарование. Хотя, какое мне дело до их странных отношений.

– Вроде стабильно. Но присматривай за ним, пожалуйста, проверяй по несколько раз, хотя бы три дня. – Печаль, прозвучавшая в моих словах, и странная просьба насторожили нордку. А я сама даже не знала, почему об этом прошу. Вроде, признаков угрозы вампиризма у больного босмера не наблюдалось, тогда откуда внутренняя тревога, засевшая в грудной клетке и не отпускавшая меня ни на минуту?

– Все так серьезно? – услышала я вопрос своей соседки по комнате. Ее голос слегка дрогнул, я видела в ее глазах сомнение, смешанное с тревогой.

– Надеюсь, что нет, – ставя точку на этих последних словах, развернулась и поплелась к себе в комнату. Хотелось ни о чем не думать сейчас, а просто взять и поспать, хотя бы пару часиков. Может, тогда все волнения и тревоги покинут меня.

После того, как я поспала, мне и вправду полегчало. Мысли стали ясными, а в теле прибавилось сил на дальнейший рабочий вечер, который прошел тихо, мирно и без казусов.

Только рабочие часы завершились, нордка умчалась наверх к Анориату проверить его самочувствие. В руках, как я заметила, у нее была пара бутылочек с плескавшейся красной жидкостью внутри. Надеюсь, зелье здоровья поможет эльфу, если нет, придется звать уже знакомую мне жрицу Кинарет, Кристу.

Пожелав сладких снов Элриндиру, я шустренько убралась в свою комнату, и, переодевшись, юркнула под одеяло. Как только с блаженством вытянулась на постели, тут же провалилась в сонное царство без снов.

***

Проснулась я ранним утром, будильником мне послужили птички за окном на ветках дерева, что распевали прямо в открытые створки. Поежившись от прохладного ветра, я, открыв свои заспанные глаза, с недоумением воззрилась на открытое окно. Трин, что, с ума сошла, я ж околею нафиг. Я понимаю, что скайримовцы тут все закаленные, но я же, не одна из них. Я очень чувствительная натура и мое тело не любит холода. Как говорится, тепличное растение, меня нужно в тепле и на солнышке держать, а не в холоде, от которого я быстро зачахну.

Приподнявшись на локтях, бросила взгляд на кровать соседки. Трин спала, почти скинув с себя одеяло, стройные ноги выглядывали из-за задравшейся сорочки выше колен, одна ее рука свисала с края кровати, а другая подпирала щеку, рот девушки был приоткрыт – видимо, видит сладкие сны. Я вздохнула, кажется, ей ужасно жарко, вон, вся раскрылась как, окно поэтому и открыла, а о бедной, замерзающей соседке она даже не подумала.

Я обиженно надулась.

Встав с постели, закрыла наглухо окно и забралась вновь под одеяло, успев продрогнуть всем телом, пока босыми ногами шлепала по полу до окна. Шкуры шкурами, а пол все равно холодный. Пусть на дворе и лето, но в Скайриме лето, словно осень.

Стоп. Если Трин все еще спит, сколько ж время? Она обычно рано встает. Когда я просыпаюсь, застаю постель светловолосой девушки пустой, а ее саму на кухне, уже что-то готовившую. Неужели настолько рано даже для Трин? Ну и какого лешего, спрашивается, я проснулась? Так, Нинуль, спать-спать-спать, а то потом ближе к обеду точно захочется прикорнуть. А мне как-то не очень хочется клевать носом в обед, да и вообще я днем редко сплю, не по душе мне спать, когда все бодрствуют. Вот только в последнее время я только этим и занимаюсь: дрыхну днем, словно медведь в берлоге.

Проснулась, когда перевалило за полдень. Солнечные зайчики гуляли по комоду и блестящим красным яблокам в вазочке, плетеным стульям и деревянным стенам. Светильники были уже потушены и также ловили неугомонных деток солнца. Комната из-за них становилась ярче, теплее и уютнее.

Трин в комнате уже не наблюдалось, ее постель была аккуратно заправлена. Пока я переодевалась, из главного зала до меня донеслись глухие голоса Трин и Элриндира. Быстренько расчесавшись, выскочила в общую залу, сгорая от любопытства: о чем там говорят эти двое? Знаю, не прилично, но вдруг что-то интересное.

– О, Нинель, мы как раз говорили о тебе, – только завидев меня, заговорил босмер, очень удивив своим изречением. Надо же, говорили обо мне. Интересно, хорошее или плохое? Видимо, мои взлетевшие вверх брови заставили хозяина таверны усмехнуться. – Ничего плохого, поверь. Радуйся, Нинель, у тебя намечаются внеплановые выходные с завтрашнего дня.

– Это почему? – впала я в легкий ступор, не совсем соображая, почему это эльф решил дать мне незапланированный отпуск. Как же он без меня тут обойдется?

– Не переживай ты так, – Элриндир что-то стал чиркать в толстой широколистной тетради. Трин ушла на кухню разогревать еду для меня, «поздней пташки», как она выразилась, и для все еще хворающего Анориата. – Просто нам с Трин нужно уехать на несколько дней в Рорикстед. Ты остаешься тут за главную. – Мои глаза округлились. Элриндир совсем из ума выжил? Я ж не потяну «Пьяный охотник» одна! Да и вообще, я только ее разорю без хозяина, не специально конечно, а потому что это в моем стиле. Меня одну нельзя ни в коем случае оставлять! – Как только Анориат поправится, он возьмет управление на себя. Да и тебе делать-то тут ничего особенно не нужно. «Пьяный охотник» на время закроется, никакие посетители тебе не грозят.

– В смысле: «как только Анориат поправится»? – я нахмурилась, это выходит, они собираются надолго покинуть Вайтран и меня с таверной, и больного эльфа, который, к слову говоря, непонятно чем болеет? – Вы насколько отлучаетесь?

– Несколько дней. Возможно, неделя. – Оповестил меня старший брат Анориата, и, подняв голову, посмотрел на меня голубыми глазами: – Присмотри за моим братом, Нинель. Все лекарства стоят на тумбочке в нашей комнате.

Я кивнула в знак согласия. Не, ну а что мне еще оставалось делать? Не могу же я запретить им просто сидеть дома только потому, что мне будет немного страшно без них одной в огромном доме. Ладно, не одной, с Анориатом, но от этого только еще хуже и страшнее. Мало ли что может произойти.

– За товаром? – поинтересовалась я, и так зная ответ.

– Не только. – Элриндир захлопнул тетрадь и убрал ее на полочку под стойку. Чернильница и перо ушли туда же. – У Трин там родственники, она хочет с ними повидаться. Год с последней их встречи уже прошел.

– Понятно.

Я печально вздохнула. Ну вот, меня оставляют тут почти одну, а сами будут там радоваться встречи и гулять. Элриндир наверняка напьется и поплетется за очередной юбкой. Хотя откуда мне знать, может и не поплетется… Как же мне тоже хочется домой, к родителям. Трин везет, ее родственники не так уж и далеко. Может в гости к ним съездить.

На мою макушку опустилась теплая и изящная ладонь босмера. Легко поглаживая меня по голове, он проговорил:

– Ты соскучиться не успеешь, как мы вернемся.

И почему-то от таких простых слов стало теплее на душе, а сердце сжалось на время, вызывая легкий, щекочущий спазм в грудной клетке от той радости, что разбежалась по всему моему телу, по каждой крохотной венке, обволакивая все органы чувств. Захотелось глупо улыбнуться и прижаться к Элриндиру ставшему за такой короткий срок родным.

После внезапно нахлынувшей на лесного эльфа нежности, смущенно кашлянув, рыжеволосый мужчина удалился по своим делам в город. Постояв пару минут в опустевшем зале, заглянула на кухню к Трин. Хотелось узнать, чем она меня кормить собиралась, да и помочь нужно, но вновь услышала привычный отказ. У нас традиция, что ли, такая между собой появилась: я предлагаю помощь из вежливости, да и потому что не хочу сильно чувствовать себя нахлебницей - то, что я тут работаю, это в учет не входит – нордка же с холодным высокомерным видом мне отказывает, ссылаясь на то, что это ее обязанности, ее хлеб.

– Нинель, садись завтракать, – распорядилась нордка, как только засекла мою персону на ступеньках кухни.

Я втянула витавший в кухне аппетитный воздух и шумно сглотнула. Да, Трин мастерица готовки, прямо богиня. Она могла бы, наверное, поспорить с самыми лучшими поварами не только в Скайриме, но и за его пределами. Я даже знаю, где она бы сыскала славу – при Императорском дворе в Сиродииле.

Быстро спустившись со ступенек, села за стол, подавляя животное желание наброситься на еду, словно дикий зверь, не евший несколько дней.

– М-м-м, Трин, ты просто чудо! – похвалила я девушку, после того как первая ложка аппетитного рагу не только на вид, но и на вкус, оказалась у меня во рту.

И чуть не поперхнулась, не выплюнув всю похлебку на стол, завидев еле заметный румянец на ее щеках. Что сегодня с ней? Обычно Трин никогда так бурно на похвалу не реагировала. Неужели это из-за того, что она скоро отправится к себе домой и повидается с родственниками? Тогда ее поведение многое объясняет. Я бы еще в придачу от радости скакала и визжала.

– Я пойду, отнесу еды Анориату, – Трин поставила на металлический круглый поднос тарелку с тем же горячим рагу, в котором плавало очень много аккуратно нарезанных кусочков мяса, туда же отправился - на поднос - нарезанный хлеб, кувшин с водой, мед с можжевеловыми ягодами и стакан с ложкой.

– Как он? – поинтересовалась я, наблюдая за действиями Трин, не забывая при этом орудовать ложкой и набивать свой живот.

– Ночью ему вроде как стало получше… он даже на кухню спускался за водой. – Значит, наш дорогой босмер идет на поправку? Хорошая новость, но следующие слова девушки заставили вновь забеспокоиться: – Но сейчас ему будто снова стало хуже.

– Может и вправду сходить в храм Кинарет за целителем? – не в первый раз предложила я такую идею.

– Элриндир ему предлагал с утра уже, но получил отказ. Анориат временами бывает очень упрямым.

Примерно чего-то такого я и ожидала. Сейчас Анориат казался мне маленьким капризным мальчиком: «Хочу то, не хочу это». Нордка печально вздохнула. Голубые глаза выражали все ее переживание за упертого остроухого барана, сейчас валявшегося наверху в спальне, скорее всего бледного и изможденного.

– Позаботься о нем, пока меня… нас не будет, – поправилась Трин на последних словах. Ее лицо вновь покрыл прелестный румянец, я даже завистливо вздохнула, нордка в такие моменты становилась прелестной.

– Не беспокойся, Трин, присмотрю за твоим Анориатом, – подмигнула я девушке, расплываясь в подбадривающей улыбке.

– Он не мой, – вздохнула нордка, поправляя волосы, которые внезапно стали ей мешать. Тут же на языке завертелся вопрос, словно уж на сковородке: «А чей?», но я вовремя прикусила язык.

– Но вы же… – я не успела высказать мысль и договорить, так как меня перебила Трин, сверкнув глазами в мою сторону.

– Нинель, откуда ты свалилась? То, что ты видела – простое физическое влечение… Небось в мыслях своих уже и поженила нас? – я почувствовала, как щеки начинает щипать и смущенно потупилась. Откуда я свалилась, лучше ей не знать. Крепче спать будет. Нордка тяжко вздохнула и громким шепотом пояснила: – Может я, и чувствую к нему что-то большее, и иногда мне мало физической близости, но Анориат никогда не станет рассматривать меня в качестве своей спутницы жизни. Достаточно и того, что я дарю ему ночи, когда он того хочет. И я рада, что и мне он не отказывает, когда прихожу к нему за любовью.

Вот за этот подробный ответ мне стало ужасно неловко и стыдно, как-то на такую откровенность от Трин не рассчитывала. Мы и не подруги даже, с чего так все выложила мне на блюдечке?

– Прости, – буркнула я, пытаясь сгладить возникшую неловкость, вызванную ее словами.

Не удостоив меня ответом, только бросив в мою сторону полный печали взгляд и, взяв поднос, Трин вышла с кухни. Да, Нинуль, поздравляю, умеешь ты и себе, и людям испортить настроение. Теперь Трин будет на меня дуться три дня, если не больше... а может и одними сутками обойдется.

Печалилась я недолго: в конце концов, это их проблемы, мне не следует вмешиваться, пускай между собой разбираются сами и решают, любовь у них там или простые физиологические потребности.

День выдался спокойным, как всегда, да и вечер прошел в обычном режиме, ничего интересного не произошло, и посетители в этот раз, как ни странно, были молчаливы и малообщительны.

***

Проснувшись утром, зевая и сонно моргая, первым делом решила проверить, какой сегодня день. И сколько я тут уже прожила, потеряла счет. Иногда мне в голову приходила безумная мысль, что в Скайриме я жила всю свою жизнь, а та моя настоящая, реальная, являлась лишь сном. Ужаснувшись своим не радужным мыслям с утра пораньше, хлопнула себя по щекам и заглянула в календарь, так любезно мне оставленный Трин. Маленький настенный календарик появился в нашей комнате примерно через три дня после моего прибытия, и Трин каждый раз помечала, какой сегодня день.

Прогоняя остатки сна, потерла глаза и быстро пробежалась по аккуратным, красиво написанным цифрам и буквам. Мой взгляд остановился на цифре четырнадцать, обведенной ровным кружочком. Пару раз моргнув, я вновь всмотрелась в число… Не может быть! Я прожила тут чуть больше недели, а такое ощущение, будто месяц. Как-то странно время здесь течет.

– Ну что ж, Нинуль, четырнадцатое морндас, не такое уж и плохое число, – вздохнув, пробормотала себе под нос.

Теперь нужно тщательней следить за днями, заботливой нордки ведь не будет целую неделю. И тем более понедельник – прекрасное начало недели для новых дел и идей.

Когда привела себя в порядок, зашла на кухню и стала поднимать крышки со всех кастрюль и казанков, ища в них что-то аппетитное и съедобное. И такое нашлось в достаточно большом количестве. Трин постаралась как всегда, голодными мы с Анориатом не останемся, и что очень сильно радовало, готовить первое время совсем не нужно.

Сначала я хотела позавтракать сама, а потом уже проведать неизвестно чем больного эльфа и заодно покормить, но передумала, посчитав себя эгоисткой. Немного постояв в раздумьях – чего бы ему такого отнести? – стала собирать все самое вкусное: несколько красных яблок, парочку помидор, предварительно разрезала и посыпала солью, а для остроты ощущения еще и приправы добавила жгучей похожей на острый перец, порезанный (криво, волнообразно) на кусочки хрустящий батон. Всегда удивлялась, как у других получались ровные, аккуратные ломтики хлеба, или же я была такой особенной и криворукой? Это оставалось загадкой, не только для окружающих, но и для меня.

Следом за яблоками, помидорами и хлебом последовал горячий напиток на травах. Их Трин оставила мне специально, строго настрого посоветовав поить им лесного эльфа, ну и мед на можжевеловых ягодах не запрещался. Считался полезным, словно бальзам. Откупорив одну бутылочку, поднесла к носу, вдыхая аромат настойки: в нос ударил легкий хвойный запах. Аромат был настолько притягательным, что мне захотелось попробовать его на вкус, но поборов сие неблагородное желание – кто ж с утра напивается, да еще и без причины? – я вставила пористую пробку на место, хорошенько протолкнув ту глубже.

Затем налив в глиняную пиалу желтоватого бульона, с чувством выполненного долга пошла к Анориату. Когда я дошла до лестницы, мой взгляд натолкнулся на конструкцию – этакий самодельный лифт для поднятия наверх еды, иначе с подносом в руках по шаткой лестнице не взобраться.

Оказавшись на втором этаже под крышей, стала тянуть за веревку деревянную конструкцию, куда я водрузила поднос с едой. Немного непривычно, но зато, хоть какое-то подобие удобства и просить помощи никакой не нужно, особенно когда не у кого. Данная конструкция производила немного шума, надеюсь, больного эльфа этот звук не станет раздражать, и когда я зайду к нему, он будет в хорошем расположении духа. О том, что Анориат может еще спать, я как-то не задумывалась и вообще упустила это из виду.

Замерев перед деревянной, выкрашенной в зеленый цвет дверью, негромко постучала. За дверью стояла оглушающая тишина: ни скрипа, ни постукивания, никакого либо другого признака жизни не ощущалось, будто я стояла не у помещения в жилую комнату, а у дверей покинутого дома. В голове сразу вспомнились так некстати фильмы с приведениями и восставшими зомби; я содрогнулась от собственных бурных фантазий и меня резко передернуло.

Я уже было занесла руку, сжатую в кулак, для повторного постукивания по двери, как из-за нее раздался приглушенный голос лесного эльфа:

– Проходи, Нинель!

Открыв дверь и пытаясь не уронить поднос с едой, осторожно прошествовала к прикроватной тумбочке. Как только избавилась от ноши, посмотрела на бледного босмера, который с задумчивым видом разглядывал пищу, принесенную мной. Ему что, не нравится то, что я с такой заботой и «любовью» собрала для него? Эгоист! Я тут так старалась, а он хмурится, хоть бы вид сделал, что счастлив, из-за уделенного внимания.

– Эм, Нинель, думаешь мне все это скормить? – прозвучавшее недоумение в словах Анориата заставило меня посмотреть на поднос с едой. Так вот почему он так смотрел на нее, а я-то уж подумала… Я невольно захихикала, и, повернувшись к босмеру, с удивлением, смотрящим на меня, произнесла:

– Нет, конечно, боюсь, если ты все съешь, то просто лопнешь, а мне потом ошметки твоих внутренностей убирай, – картинно закатив глаза к потолку и едва сдерживая смех, развела я руки в стороны, показывая всю свою обреченность.

– Нинель, Во Имя Девяти! Что за кровавые мысли? – всплеснул руками Анориат, в притворном ужасе округлив глаза, насколько позволяла их раскосость.

Мы посмотрели друг на друга и оба покатились со смеху, хватаясь за животы. Сквозь проступившие слезы смеха, я заметила на щеках Анориата еле заметный румянец, но он был настолько бледным, что если бы я не присматривалась, то и не заметила вовсе. Если от смеха у него появился пусть и бледный, но все же румянец, значит, он скоро должен пойти на поправку.

– Ну, что будешь? – поинтересовалась я, как только отсмеялась и смогла говорить. – Остывает ведь все.

– Пожалуй, начну с похлебки, – озвучил свое желание босмер, поглядывая на миску с прозрачным бульоном. Я кивнула и отвернулась от эльфа, беря миску с ложкой и полотенце.

Как только я повернулась лицом к больному, то чуть ли не выронила тарелку из враз ослабевших пальцев. Этот нахал сидел на краю постели, свесив ноги, абсолютно голым, только легкое одеяло небрежно прикрывало бедра мужчины. Я невольно залюбовалась немного худощавым, но стройным и подтянутым телом. Не зря этот эльф бегал по полям и лесам в поисках добычи, все его тело было перевито узловатыми мышцами.

Пока мой взгляд сам собой скользил по бледному телу эльфа, я не замечала ехидной и самодовольной улыбки этого ушастого гада. Как бы невзначай его рука скользнула по одеялу, цепляя его край и немного сдвигая вниз, почти открывая пах и, тут я очнулась, сразу вспоминая: где я, кто я, и что этот паразит явно специально затеял грязную игру со мной.

– Т-т-ты! Оденься!!! – закричала я на высокой ноте и, зажмурившись, пылая гневом, раздражением и огромным смущением, резко отвернулась от хохочущего эльфа. Ему явно было весело в отличие от меня. Вот же ж остроухая гадина! Можно, конечно, было выскочить из комнаты, но у меня в руках была похлебка, да и проверить состояние эльфа было нужно. Только если так шутит, то точно здоров.

– Нинель, ты такая забавная, когда смущаешься, – смеясь, говорил Анориат мне в спину, а я кипела, словно чайник, хотя… нет, чайник мне не соперник, я его явно обставила. – Над тобой так интересно подшучивать.

На последних его словах, я резко развернулась, вперившись взглядом в лицо лесного эльфа – главное теперь не смотреть вниз – Анориат замер от коварной моей усмешки.

– Так значит, тебе весело, – мой загробный тон не предвещал остроухому ничего хорошего.

Двинувшись в его сторону плавной походкой, злобно ухмыляясь, я вытянула вперед руку с миской супа и, остановившись на расстоянии вытянутой руки, вздернув подбородок, бросила:

– Знаешь, отчего весело будет мне? – И, видя вопросительный взгляд зеленых глаз, продолжила: – Когда я помогу тебе принять душ из того, что для тебя с огромной любовью приготовила Трин. – И, смерив Анориата скептическим взглядом, тяжко вздохнув, отставила тарелку супа на поднос. Нет, выливание бульона на его прикрытое достоинство будет слишком большим расточительством с моей стороны. – …Лучше пойду навещу Ортэна. В отличие от тебя он не извращенец и не пытается меня ни соблазнить, ни разозлить.

Я уже развернулась и направилась в сторону двери, когда меня догнал немного взволнованный голос Анориата:

– Прости меня, Нинель! Обещаю, что буду вести себя хорошо… только останься. Я же, как ни как, болею.

Посмотрев на бледного, немного смущенного босмера, смотревшему на меня с раскаяньем в глазах, я сдалась.

– Смотри мне. – Погрозила пальцем эльфу и вновь отвернувшись, бросила через плечо: – Оденься.

– Слушаюсь, госпожа! – радостно воскликнул лесной эльф.

Анориат

Поняв, что Нинель никуда не собирается уходить и месть откладывается, эльф с облегчением вздохнул. Душа его ликовала, но неприятный осадок после слов девушки об его ученике все же остался. Непорядок, нужно это исправлять, Нинель должна думать только о нем, а не о каком-то имперце, у которого молоко едва на губах обсохло.

Быстро натянув штаны, несколько секунд босмер раздумывал, надеть верхнюю рубашку или нет, но представив бурную реакцию Нинель, решил не рисковать и нацепить ненужную тряпку. Конечно, мужчина хотел бы обойтись без тряпок вообще, пособлазнять это прелестное дитя, но она почему-то, ни в какую не соблазнялась.

Горестно вздохнув, Анориат застегнул рубаху на все имеющиеся пуговички.