В старом деревянном доме, определенном под штаб-квартиру русских 

Достоевский равнодушно рассматривал карту местности. Пальцы порхали над ней, расставляя фишки, символизирующие силы противника. 

Они на базе, в заброшенной деревне Новолуговое. База вражеских эсперов находится глубже в уральских горах. Проблема в том, чтобы ее найти. 

Достоевский притягивает вторую, более старую карту местности и сверяет их. Он ищет старые шахты, заброшенные стоянки. Небольшая группировка не могла иметь средств, чтобы строить что-то крупное здесь с нуля. 

Полянская постоянно заглядывала ему через плечо, горя невиданным энтузиазмом. 

— А здесь что? — она ткнула на фишку рядом с их базой. Федор кинул туда, куда она указала, бесстрастный взгляд. 

— План А. Они придут с востока. Оттуда ведёт крупная горная дорога, — негромко говорит он. 

— Лобовая атака — это глупость, — возражает главный командующий операцией, старший лейтенант Майоров, но Полянская кидает на него такой взгляд, что он мигом затыкается.

— Продолжай, Федор.

— Они отвлекут внимание и отправят нескольких убийц по горной дороге. Сюда должна вести ещё одна тропа. Нужно осмотреться, — он смешивает фишки и расставляет их по-новому. Не зная здешних мест, немудрено и потеряться, а их проводник, коренной житель одной из старых деревушек, трясется при их виде как осиновый лист и постоянно путает направление. — План б. Когда мы рассредоточим силы, они нападут сюда на охрану и воспользуются тем, что наши сильные эсперы в поле. Уничтожат припасы, и надолго здесь задержаться не выйдет. План в. Выманят сюда, — фишки снова ложатся иначе, и палец указывает в координаты. — Несовпадение со старой картой. Переписывали не раз. Скорее всего там ущелье или какое-то естественное препятствие, которое позволяет устроить засаду.

— Они попробуют сперва первый? — Ирина жестом затыкает старшего лейтенанта. — Все три варианта предполагают слежку. Может лучше поймать шпиона?

Достоевский смотрит на фишки, крутит карту несколько раз, задумчиво кусая палец. 

— Нет. Когда мы шли сюда, мы уже их предупредили. Стояли ловушки рядом с тропой. Два рядовых из отряда попались.

Ирина поджала губы и посмотрела на лейтенанта с неодобрением, а после снова на Федора. 

— Но они должны знать где мы и как двигаемся. Как иначе они реализуют третий вариант? 

Он поднял палец и указал наверх. 

— Сверху. Воздух. У них есть эспер, который осуществляет слежку с воздуха, — во взгляде мелькнула тень удивления, словно он не понимал, почему его об этом спрашивают. 

— Как ты понял? — Максим не удержался все же, оторвался от зарисовок фрагментов карты в блокноте и удивлённо посмотрел на мальчика. 

Одиннадцатилетка, его первая миссия так далеко от Петербурга. Он даже в город раньше выезжал только по заданиям из Комплекса. Или с Куратором.

— Сокол летел слишком низко. Их просчет. Зрения должно было хватить и с обычного расстояния. Они пикируют только когда выслеживают добычу, — Достоевский опустил голову и посмотрел на фишки. — Что нужно сделать? 

Ирина хмуро посмотрела на фишки. 

— Так что там с планами?

— Если мы их спровоцируем поисками, то они запаникуют. Либо а, либо б. Если найдем подсказки, ведущие к выходу, то в. Ваши указания?

— Что бы ты сделал? — Ира не дед. Ей гораздо интереснее наблюдать. К тому же если не давать мальчишке развивать его таланты, смысл просто в боевике. 

— Я...— он сильнее прикусил палец. Зубы впивались в кожу так, что пошла кровь. — Я бы нашел тропу. Она даст нам направление, в котором находится их база.

— Макс. Берите нашего проводника и идите втроём осматривать окрестности, — приказала девушка, склонившись над картой. — Майоров, расставь охрану по периметру. Пусть наблюдают за животными, которые ведут себя странно. 

— Мои ребята что, зоологи или орнитологи,блять? — уже не выдержал мужчина. Ему велили слушаться девушку, но невысокая хрупкая девка с огромными голубыми глазами и длинными блондинистыми волосами отнюдь не вызывала уважение. А после он оказался на полу, прежде чем успел понять, что произошло.  

— Значит вашим подчинённым следует научиться, — мягко произнесла девушка ему на ухо. И все же отпустила. — Макс, идите. 

Парень кивнул, сделал знак Достоевскому, и тот поднялся, последовал за ним молча. Возможно должно быть интересно. Да, чуть-чуть. Откуда эти люди нанесут удар. Он хочет знать. 

Максим выцепляет проводника и некоторое время они трое идут молча.  Страх почти витает в воздухе, и подростка это изрядно нервирует. Ему не хотелось бы, чтобы Достоевский сорвался. Но тот молчит, словно и не замечает направленных на него эмоций. Он осматривает все вокруг, словно запоминая местность. Они так таскаются пока не начинает темнеть. Максим охает, когда его хватает рука и к виску прижимается холодное дуло пистолета. Проводник оказывается куда быстрее, чем он думал, и не таким немощным стариком, каким хотел казаться. 

— Эй, ты! А ну двигай, а то я его убью! 

Горький ощущает как к горлу подступает паника. Нашли кого пытаться шантажировать. Это Ирина могла вступиться, но этот... Достоевский медленно поднимает руки с тем же бесстрастным выражением на лице. И позволяет заковать себя в наручники. Все время пока их, завязав глаза, тащат по какой-то горной дороге, Максим гадает, знал ли тот, что все так обернется или нет. И почему-то очень не хочется, чтобы это был первый вариант.

Когда их кидают куда-то и оставляют одних, Максим кое-как усаживается и негромко спрашивает. 

— Ты знал, что так выйдет? — прослушки он не боится. Пахнет навозом. Только идиот будет ставить камеру в каком-то хлеву. 

— Да.

— С самого начала?

— Подозревал его. Убедился, когда мы искали тропу, — глухо отвечает парень. Видимо он уткнулся носом в землю и болтать ему неудобно. 

— Почему ты не сказал? Я бы взял его под контроль, и мы бы выбили из него информацию, — Максим начинает злиться. Этот ребенок. Он легко мог убить этого человека, но почему? 

— Нам сказали найти тропу. Ирина Сергеевна спросила, что бы сделал я, — просто ответил Федор, и Максим чуть не застонал от разочарования. Какого черта вообще?!

— Ты намеренно сдался в плен?! Ты серьёзно?

— Будешь так кричать, и они услышат, — от почти лишённого интонаций голоса Максим раздражается только сильнее.

— И что мы сейчас будем делать? Ты дурак или да? Они просто нас убьют. Зачем им вражеские эсперы?

— Сперва нас будут пытать, — поправил его Федор. Ему кажется, или в его голосе звучит предвкушение напополам с ожиданием. 

— Да ты серьезно, что ли?!

— Да, — Максиму кажется, что тот улыбается, и больше всего ему хочется врезать мальчику хорошенько.

— Если тебе не дорога своя жизнь, не думай так о других, — проворчал парень, пытаясь прислониться к чему-нибудь. 

— О чем ты? — в голосе все же удивление, и Макс понимает, что объяснять нет смысла. Он пытается придумать что-нибудь, чтобы они выбрались, но ничего в голову не лезет. 

— У тебя есть план? 

— Мы убьем их всех.

— Это не план. Мы скованы, а ты не можешь нормально направить способность с завязанными глазами. Я не желаю стать трупом, знаешь ли, — Максим фыркнул. 

Некоторое время царит молчание, а потом Достоевский негромко говорит.

— Это Троянский конь. 

— Что? — Максим начинает понимает, хотя подтекст ему очень не нравится. 

— Греческие мифы. Ирина Сергеевна отследит нас по устройству у меня за ухом. Так они найдут базу, — пояснил все же мальчик. — Мы начнем уничтожать ее изнутри. Вот и все. 

— Ты идиот. Они могут нас убить до того как Ирина Сергеевна поймет и направится за нами. Ночью по горам без проводника не пройти, — Максим так зол, что хочет рычать. 

— Ну и что? — Достоевский искренне не понимает. Задание дано. Задание выполнено в обход всех планов, которые мог бы использовать противник. Жертв с их стороны нет. В чем проблема? 

— Ты...ты... — у парня просто не хватает слов, чтобы выразить свое отношение к этому. — Мог бы хотя бы меня не тащить с собой на это самоубийство. Я уже сказал, мне жить хочется. 

— Зачем? Мы же выполняем миссию, — прошло немало лет с тех пор как он впервые столкнулся с отношением прочих ребят из Комплекса, но так до сих пор и не понимал почему они так цепляются за жизнь. Она все равно им не принадлежит. Все лишь предметы, вещи, игрушки. Одноразовые или многоразовые решать даже не им. Спор оборвало чье-то появление. 

— Вставай, — Макс слышал как Достоевского уводят и подумал, что если у того нет плана, покойники они вдвоем. Парень как на иголках, время тянется как жвачка, и он откровенно нервничает. Снова тихий удар деревянной двери. Тихий звон, и наручники спадают с запястий. Он торопливо стягивает с себя повязку. Рядом с ним стоит Федор. Один глаз закрыт, и лицо заливает кровь. Черт побери, сколько этой крови. Не считая уже синяков. 

— Ч-что? — Максим заикается не у силах найти слова. — Ты вообще как? 

Нет, они даже не доверяют нормально друг другу, но черт побери. Нельзя же быть таким безбашенным, да и Ирина с него шкуру спустит, если мальчик умрет.

Достоевский смотрит на свою руку с исследовательским интересом. Максим тоже опускает туда взгляд. И тут же жалеет. Ногти на левой руке отсутствуют, а кожа до локтя содрана до мяса будто по ней прошлись наждачкой.

— Что с твоим глазом? — Максим собирается с мыслями и вытаскивает парня ближе к свету. О боже, уже рассвело. 

— Хотели его выколоть. Не позволил, — коротко объяснил он и показал нож во второй руке. Там ногти отсутствуют только на двух пальцах. — можно оставить? 

Горький настолько в шоке, что не сразу понимает о чем тот говорит. 

— Оставить...нож? 

Федор улыбается, во взгляде и этой улыбке чистое ничем не замутненное безумие. 

— Да. Мне он нравится. Такой красивый, — искренне говорит он и смотрит на него выжидающе. 

Максим пытается как-то справиться с происходящим. Нет, он многое видел в Комплексе, но это...это...

— Ты знал, что так будет. Знал ведь, да? Ты позволил забрать себя, зная, что тебя будут пытать...но как ты...

Федор улыбнулся снова развернулся и вышел наружу. Пришлось выйти следом. Охрана валялась рядом в луже собственной крови. 

— Я сказал ему, что знаю, что он такой. Знаю его секреты... — разумеется, он имел в виду их проводника, но Максим понял ее сразу. 

— Откуда? Ты правда знал? 

— Услышал разговор охранников в деревне и болтовню селян, — они шли по выложенной трупами улице в сторону шахты. — Не совсем. Он додумался, испугался и сам решил нас похитить, спланировал засаду.  

--... и потому на допрос тебя отвели первым, — Максим сложил все фрагменты паззла. 

— Они закрылись в центральной шахте. Там на удивление мощное техническое оснащение. Не могу с одной рукой разобраться с паролем. И время нужно, — пояснил мальчик почти буднично. — Досюда идти два часа. Думаю, Ирина Сергеевна вышла с рассветом и дойдет максимум через четверть часа.

Горький молчит. Он не может справиться с эмоциями и только шокированно осматривается. При шахте находилась деревня. Старики, женщины, дети. Покосившиеся старые дома, почти налаженный быт. 

Они действительно...террористы? Да, охраны достаточно, но когда они вошли в жилой сектор, сложилось впечатление, что здесь жили безоружные люди. 

Одна женщина лежала на площади возле колодца. У неё был изрезан живот, и внутренние органы вывалились наружу, представляя собой неаппетитное месиво. Рядом сидел маленький ребенок, настолько перепачканный в крови, что было невозможно определить пол. Не старше пяти лет. Он прижимался к женщине, которая ещё дышала. 

— Маму...не надо...маму. 

Идущий впереди Достоевский напрягся так, что Максим ощутил желание сбежать и осторожно сделал шаг назад. Если он сейчас не поймает взгляд, то...

Достоевский двинулся вперёд настолько стремительно, что Максим просто не успел. Жалобный крик ребенка прорезал воздух. Его самого спасло лишь то, что вся жажда крови и желание убить сосредоточилось только на одном человеке. 

— Заткнисьзаткнисьзаткнисьзаткнисьзаткнись, — в голосе звенит такая дикая ненависть, что Максим, не помня себя от ужаса, рванулся за ближайший закрытый рыночный лоток, стоящий слева от фонтана, споткнулся о пару трупов, заполз за хрупкую конструкцию, стараясь, чтобы между ним и Достоевским было какое-то препятствие. Но он все равно видел.

— Заткнисьзаткнисьзаткнисьзаткнись,— нож двигался со сверхъестественной скоростью. Ошмётки плоти и брызги крови летели во все стороны. И женщина, и ребенок давно были мертвы. Безвольные тела дергались от каждого удара. Максим буквально молился, чтобы Федор о нем не вспомнил. Потому что в таком случае ему конец. Если до этого момента кто-то раненный ещё уцелел, им уже конец. Убийственная давящая аура опустилась на центр деревни. 

Максим сжался за лавкой и закрыл уши руками, пытаясь сдержать рвотные позывы. Отвратительные хлюпающие звуки словно вгрызались в сознание. Он даже не понял, когда вместо криков и хрипов слышит только прерывистое дыхание. Некоторое время парень пытался успокоиться, а потом выглянул.

Федор сидел на коленях перед трупами, покрытый кровью и ошметками чужих внутренностей. И тяжело хрипло дышал. Максим колебался, стоит ли выходить, пока не появилась Ирина. Она застыла, очевидно в шоке, и Максим вылетел из убежища. 

— Ирина Сергеевна, все хорошо! 

— Макс... — девушка выдохнула сквозь стиснутые зубы. На мгновение она подумала, что Достоевский убил его, так что появился парень весьма своевременно. — Что здесь произошло? 

— Я...выполнил задание, — тихо сказал Федор без интонации, едва слышным сорванным голосом. Он смотрит пустыми глазами куда-то на камни колодца. Максим даже не сразу осознал, что это должен быть вопрос.

— Да, ты выполнил, — отчётливо ответила она. Девушка все ещё не оправилась от шока, но понимает, что если сейчас будет ещё один срыв, то им может не повезти так как Максиму. 

— Выведи его за пределы деревни. Там наши будут ставить лагерь, раз уж мы разобрались, — обратилась она к парню. Сопровождающие ее солдаты уже расстались с содержимыми своих желудков, и Горький им завидовал. Приступ тошноты уже прошел, осталось лишь ощущение, будто что-то сжимает ребра внутри. Но когда перед глазами возникло кровавое месиво, которое когда-то было людьми, он все же закашлялся, и его вырвало. Ирина подождала пока он придет в себя и кивнула на Федора. 

Максим подошёл и коснулся плеча парня.

— Идем, — ему бы очень хотелось, чтобы его голос не дрожал, но мальчик не замечал. Он позволил поднять себя и увести. Пальцы все ещё сжимали рукоять ножа и Горький решил, что не будет рисковать и пытаться разжать хватку. Это был единственный раз, когда парень не успел перехватить контроль над ним, когда они работали вместе. О прочих срывах он знал, но не видел. Никто не выживал.