Растворились в тишине прощальные слова,
Утих ночной костер, не стало волшебства.
И в тишине ночной средь тлеющих огней
Ты словно зверь лесной, не знающий людей
© Сны Бенджамина — Растворились в тишине
Если наши звезды умрут, то тогда, среди умерших звезд, мы образуем созвездие.
© Честер Небро — Созвездие
Лиланг разбудил странный шум. Открыв глаза и сонно потирая лицо, она села на постели. На миг ей почудилось, что в покоях кто-то есть, но сколь принцесса ни вглядывалась в темноту, ничего не смогла разглядеть. Тем временем шум за стенами покоев становился все явственнее. Лиланг услышала приглушённый звук удара и тихий вскрик. Принцесса испуганно развернулась в сторону дверей и увидела выскользнувшую из тени мужскую фигуру. В руках у нежданного гостя сверкнул окровавленный меч. Лиланг даже не успела понять, как он оказался рядом. Страх парализовал ее, и принцесса молча смотрела, как убийца заносит клинок.
А потом он вдруг отшатнулся и безмолвно повалился к ногам принцессы. Из глаза у него торчал кинжал, а кровь стремительно заливала пол, обагряя ноги девочки. Лиланг испуганно попятилась и наткнулась спиной на какое-то препятствие. Едва она раскрыла рот, чтобы завизжать, как шершавая ладонь быстро его запечатала.
В темноте блеснули глаза рубинового цвета, и знакомый бархатный голос тихо прошептал:
— Молчи!
Ладонь исчезла, и принцесса уставилась на своего спасителя.
— Элли? — изумленно пискнула девочка.
— Надо уходить, моя принцесска.
Элион Янамари, лорд-канцлер Иллириана, выглядел предельно собранным и спокойным.
— Почему? — заартачилась Лиланг, вновь взглянув на лежавшее под ногами тело. — Кто это?
— Накинь плащ и уходим, — шикнул Элион, быстро оглянувшись на дверь. — Все вопросы потом. Когда будем в безопасности.
— Что происходит? Почему ты один? Где все? Я не одета! — Лиланг никак не могла заставить себя замолчать. — Я же не могу ехать в таком виде!
Она все говорила и говорила, пока Элион накидывал на неё принесённый с собой плащ и быстро затягивал шнуровку на груди принцессы. Схватив девочку за руку, он подтащил её к огромной картине с портретом одного из иллирийских Императоров и быстро нащупал пальцами едва заметно выступавший из стены камень. Едва Элион надавил на него, как картина бесшумно отъехала в сторону. За ней обнаружилась узкая, ведущая вниз лестница, подсвеченная странными вкрапленными в ступени и стены камешками. Лиланг удивлённо открыла рот, когда иллириец втолкнул её на лестницу и осторожно закрыл проход с помощью специального рычага.
— Тайный ход? Откуда ты знал о нем, Элли?
— Гилли рассказал о нем, — тихо отозвался Элион, спускаясь вниз.
— Гилли? О... Ты имеешь ввиду моего отца? — удивилась принцесса и тут же продолжила расспрашивать. — А правду говорят, что вы с отцом любовники?
От неожиданности Элион споткнулся и едва не съехал вниз по ступенькам. Обернувшись, он метнул в принцессу пронзительный взгляд.
— И много ты об этом знаешь?
— Слухи, Элли. Весь дворец полнится слухами, — вздохнула девочка, спускаясь следом. — О вас что только не говорят! И все меня почему-то жалеют.
— Тебе повезло, Лиланг, что ты младшая и никем не любимая дочь, — буркнул Элион. — И только поэтому тебя не зарезали первой, иначе я просто не успел бы...
— Зарезали? Это покушение? Но как же гвардия отца? Они же защитят мою семью, верно? Элли, они ведь все в безопасности? — Лиланг сыпала вопросами, не давая своему спутнику вставить ни слова. — Конечно же они в безопасности! Императорскую семью всегда защищают лучшие!
«И предают тоже лучшие», — невесело подумал Элли.
Он надеялся, что им удастся выбраться из дворца раньше, чем гвардейцы Лильхаррана и подкупленные стражники обнаружат убитого наемника и пустую постель принцессы. Гонца, который должен был сообщить о готовящемся нападении, убили, и Элион сумел уцелеть лишь благодаря собственному чутью. Конечно, в покои лорд-канцлера наемников отправили в первую очередь. Но видать Лукавый Бог и взаправду благоволил Счастливчику Элли, и он успел вовремя ускользнуть. Однако, стоило ему появиться в императорском крыле, как сразу стало ясно: он опоздал. Император Лиргиэль, его супруга, их старшие дети, вдовствующая Императрица, остальные члены семьи Даэтран — все они были зарезаны в собственных постелях. Служанок насиловали, а потом убивали, как и всех остальных обитателей Термарилля. И чудом оказалось то, что лорд-канцлер успел вырвать Лиланг из холодных объятий смерти.
Элион вёл девочку через узкий и тёмный коридор, опасаясь зажигать огонь. Тайные коридоры дворца он знал наизусть. После того, как Лиргиэль показал ему планы Термарилля, Элион изучил его как следует. Он побывал во всех скрытых ходах и теперь мог спокойно идти по верному пути наощупь.
Когда беглецы оказались во дворцовой кузнице, заметивший их стражник не успел ничего предпринять. Элион, только что стоявший рядом с принцессой, словно растворился во мраке, а в следующее мгновение он уже появился позади иллирийца. Он с ужасающей скоростью нанес стражнику три удара, и все смертельные: в горло, под ребра и в бедро. Тот, не издав ни звука, рухнул лицом вниз.
— Как... как ты это сделал?! — прошептала Лиланг, стараясь не смотреть на распростертое на полу тело.
— Подарок Лукавого Бога, — сверкнул рубиновыми глазами Элион. — Я ведь его любимец.
«Или его воплощение», — подумала принцесса.
Элион, стоявший перед ней, не был похож ни на милого Элли, ее суженого и наставника, ни на высокомерного лорд-канцлера Иллириана. Сейчас девочка видела его третью личину из давно забытой жизни — беспризорника и головореза, выросшего на улице.
— Куда мы? — зашептала Лиланг, когда лорд-канцлер вновь взял её за руку и повёл за собой.
— Подальше отсюда, — буркнул он, не желая вдаваться в подробности.
— Элли, где моя семья? Ты меня ведёшь к ним? — Лиланг замерла в дверном проёме, не желая никуда идти.
Элион мысленно возблагодарил всех Первозданных за то, что небо нынче было безлунным, и никто не мог увидеть беглецов. Ведь упёртая девчонка встала на самом открытом месте.
— Да, принцесса, — наконец, сказал он. — Я веду тебя к твоей семье. Они уже в безопасности.
С облегчением вздохнув, Лиланг покорно последовала за своим благодетелем. Когда Элли оседлал лошадь, принцесса позволила ему посадить себя спереди и крепко ухватилась за луку седла.
Они скакали всю ночь без продыху, сторонясь большой дороги. Элион все пришпоривал загнанную лошадь, словно боясь, что их вот-вот настигнут. Но Лиланг считала, что если и была погоня, то преследователи давным-давно потеряли беглецов. Впрочем, стоило ей робко озвучить эту мысль Элиону, как лорд-канцлер немедленно огрызнулся, что принцесса просто не представляет, на что способны Гончие Вечной Земли.
Едва звезды на небосводе поблекли, а на горизонте забрезжил рассвет, беглецы достигли берегов озера Иной, из которого несла свои воды через всю иллирийскую Империю река Халлэ. Элион спешился первым, а затем помог спуститься принцессе Лиланг. Стоило ей коснуться земли, как ноги девочки подкосились, и она беспомощно вцепилась в своего спутника.
— Соберись, принцесска, — твёрдо отозвался Элли. — Впереди долгая дорога.
Лиланг огляделась по сторонам. Она увидела старенькую, потрепанную временем лачугу и причал, возле которого мерно покачивалась утлая лодчонка.
— Элли, здесь ведь не хватит места на всех! — удивленно произнесла девочка. — Как же моя семья сюда поместится?
Она завертела головой, оглядывая местность.
— И почему мы одни? Разве нас не должны ждать?
— Лиланг, — лорд-канцлер решил, что дальше скрывать правду бессмысленно. — Здесь только мы. Больше никто не придёт.
— Как это? Но ведь ты сказал... — губы принцессы задрожали. — Может, нам надо просто подождать!
— Принцесска, — голос лорд-канцлера был полон сожаления. — Остались только мы с тобой.
Лиланг недоверчиво мотнула головой и всхлипнула:
— Не может быть! Ты сам мне сказал...
— Я солгал, — ответил Элион. — Твоей семьи больше нет.
— Неправда! Если не ты, то личная гвардия должна была... — принцесса повысила голос. — Гончие их должны были вывести из дворца! Ты ведь ошибся, Элли? Скажи, что ошибся!
— Я видел тела своими глазами! — рявкнул Элион, схватив девочку за плечи. — Их всех перерезали в постелях! Только тебя не успели, потому что я вовремя появился.
— Вовремя? — оглушённо переспросила Лиланг. — Вовремя?! Почему ты их не спас?! Почему Гончие не...
— Гончие предали нас! Их командиров подкупили! А гонца, который должен был предупредить меня о нападении — убили! — зарычал Элион, сощурив рубиновые глаза. — Нас обыграли, принцесска!
И Лиланг набросилась на него. Она лупила иллирийца кулачками, ругалась и рыдала одновременно. Не размениваясь на бесполезные утешения, Элион залепил ей смачную оплеуху, заставив изумленно притихнуть. Девочка прижала ладонь к горящему уху и потрясенно уставилась на спутника.
— Полезай в лодку и побыстрее, — скомандовал Элион. — У тебя ещё будет время оплакать мертвых. А сейчас надо убираться, пока нас не нашли. Иначе мы здесь погибнем, и все будет зря.
Он затолкал Лиланг в лодку, отвязал трос и взял весла в руки. Девочка сидела напротив и молчала, опустив глаза. Она сжимала полы своего плаща так сильно, что костяшки её пальцев побелели.
Они уже покинули озеро Иной, когда солнце разогнало туман над водой и озарило зеленые берега утренними лучами. Вечная Земля пробуждалась ото сна. Где-то запели птицы, послышалось кваканье лягушек. Халлэ спокойно несла в своих водах лодку, в которой сидели двое: опальная принцесса и теперь уже бывший лорд-канцлер Иллириана.
— Элли, — хрипло спросила девочка, оторвавшись от бездумного созерцания природы. — Мы ведь отомстим?
— Да, — кивнул иллириец, отложив весла в сторону и разминая уставшие руки.
— Кто это сделал? — был следующий вопрос.
— Лильхарран Ассэне, девочка моя.
— Но зачем, Элли? — взгляд принцессы стал сосредоточенным.
— Всегда есть те, кому мало того, что у них есть. Они хотят больше силы, больше власти. И никогда не останавливаются на достигнутом, — Элион вздохнул. — Дом Даэтран был слаб, Лиланг. Будем честными — Император из твоего отца вышел никудышный. Он всегда был марионеткой в чьих-то руках.
— И в твоих тоже? — принцесса задумчиво наматывала выбившуюся прядь волос на палец.
— И в моих тоже, — пожал плечами иллириец.
Воцарилось тяжелое молчание. Элион размышлял, что делать дальше, когда Лиланг вновь подала голос.
— Если мы отомстим, кем я стану? Такой же марионеткой в твоих руках, как мой отец?
Элион невольно улыбнулся: все же ему нравилась младшая дочь погибшего Императора.
— Это уже будет зависеть от тебя, принцесска.
Девочка сосредоточенно кивнула, что-то обдумывая. Наконец, она вздохнула и устало произнесла:
— Говори, что нам делать дальше.
— Нужно добраться до Колыбели Осени, — бывший лорд-канцлер устало поморщился. — В Хальборне мы сможем на какое-то время укрыться.
— Но, Элли, Хальборн ведь так далеко! — засомневалась Лиланг. — И ты уверен, что Дом Махавель нас не выдаст?
— Нам некуда больше идти, принцесска. В Лунной Колыбели нас будут искать в первую очередь, и может пострадать Дом Йонах, а они нам нужны. Колыбель Солнца слишком близко к Колыбели Лета. Семья Сионар нас не примет. Их глава — генерал Гончих, и я не знаю, насколько он причастен к нападению, — отозвался Элион, почесав шею. — Остается только Дом Махавель. Они всегда соблюдали нейтралитет в этом змеином клубке. Они закроют глаза на наше присутствие, ослепнут и оглохнут, не замечая ничего под своим носом.
— Элли, ты так уверенно говоришь, — Лиланг вновь посмурнела, разглядывая свои руки. — Словно знаешь все и обо всех.
— Я лорд-канцлер, девочка, это моя задача — знать все и обо всех, — голос Элли прозвучал несколько напыщеннее, чем он хотел.
— И все же ты не спас мою семью, — резонно заметила принцесса.
— Не спас, — согласился он. — Я до последнего верил, что смогу удержать ваш Дом на плаву, и проиграл. Однако мы все ещё живы, и если продержимся достаточно долго, у тебя будет возможность возродить семью Даэтран.
Элион вздохнул, а затем, пристально посмотрев на принцессу, достал из голенища сапога кинжал.
— Тебе надо отрезать волосы, Лиланг. Так ты будешь привлекать меньше внимания.
— Я не хочу! — девочка схватилась за свою косу. — Это вовсе не обязательно!
— Принцесска, ты же не хочешь завшиветь? — усмехнулся Элион в ответ. — Дорога предстоит долгая, а на постоялых дворах мы останавливаться не будем до самого Хальборна. Да и там у тебя не будет душистых ванн и служанок, готовых расчесать и заплести твои прекрасные косы. Волосы не зубы, они отрастут, — с этими словами он протянул Лиланг кинжал.
Помявшись несколько мгновений, она все же взяла его. Зажмурившись, Лиланг парой быстрых движений обкромсала волосы. Упавшую косу девочка тут же выбросила в воду.
— Запомни, ты даже не знаешь, кто такой лорд-канцлер, и понятия не имеешь о судьбе Дома Даэтран. Иллирийцы узнают об этом лишь тогда, когда Лильхарран заявит о коронации. Тебя теперь зовут «Лиль», у тебя нет рода и знатного происхождения, — заговорил Элли. — Забудь о своих манерах и аристократских замашках. Когда мы высадимся на берег, внимательно наблюдай за селянами. Запоминай, как они говорят, как себя ведут, и стань такой же.
— А ты? — полюбопытствовала Лиланг.
Элион с озорством улыбнулся и щелкнул принцессу по носу.
— А я просто стану собой, Лиль. Я ведь полукровка, если ты помнишь. Прежде чем стать лорд-канцлером, я был Счастливчиком Элли. Сыном jalmaer, и часть своей жизни прожил на Земле Радости, а затем перебрался в иллирийскую резервацию.
Лиланг широко раскрыла глаза, изумленно вскинув брови.
— Я думала, что Счастливчиком Элли тебя прозвал мой народ. Во дворце что только не говорили!
— Высокородные любят мусолить друг друга, принцесска, — тихо засмеялся Элион. — Когда-нибудь ты узнаешь мою историю. А теперь бери второе весло, не только же я должен грести!
Их дорога и впрямь оказалась долгой. Часть пути беглецы проплыли на лодке, временами причаливая к берегам, чтобы приготовить наловленную рыбу и погрузиться в зыбкий, тревожный сон. На их несчастье, ближе к северу река Халлэ пролегала между Колыбелью Зимы и Колыбелью Осени. Когда бывший лорд-канцлер и опальная принцесса проплывали берега Иренгиля, их чуть не обнаружил патруль Дома Глеанн. Потому, дождавшись ночи, Элион и Лиланг добрались до противоположного берега и спрятали лодку в камышовых зарослях. Уничтожив следы своего пребывания, они продолжили путь пешком. На главную дорогу беглецы не выходили и не останавливались тавернах, предпочитая разбивать лагеря в вечнозеленых лесах. Там Элион учил принцессу охотиться и стрелять из лука. Им довелось даже столкнуться с медведями. Элиону и Лиланг пришлось целый день просидеть на дереве, пока медведица переворачивала лагерь вверх дном. Под холодным моросящим дождем Лиланг простыла. И когда медведица покинула лагерь вместе со своим выводком, принцесса еле нашла в себе силы слезть вниз, а ночью у неё началась лихорадка. Костеря на чем свет стоит слабость девочки, Элли отыскал в лесу целебные травы и отпаивал то и дело шмыгавшую носом принцессу. На следующий день, едва рассвело, он посадил её на закорки и понёс дальше. Лиланг бредила, а в своих тревожных снах видела женщину с золотой кожей и сияющими волосами. Женщина разговаривала с ней на давным-давно забытом диалекте и пела прекрасные песни, для которых не было слов в языке иллирийцев. Показывала златокожая женщина принцессе то, чего Лиланг никогда не видела на Вечной Земле: золотые шпили и стеклянные города, и небо, в котором сияли бесчисленные незнакомые звезды. Женщина вела принцессу за собой, крепко держа за руку, и никогда не называла своего имени, будто не было его вовсе.
Едва Лиланг смогла ходить, Элли заставлял её идти дальше, преодолевая огромные расстояния. В эти моменты девочка ненавидела своего спутника, но каждый раз после коротких привалов она собирала волю в кулак и следовала за ним, понимая, что только Счастливчик Элли может её спасти. Для неё он стал светом, огоньком, что в кромешной тьме освещает путь заблудшим. И ещё маленькая принцесса никак не могла выкинуть из головы свои странные сны. Не были они похожи ни на ночной кошмар, ни на иллирийскую мечту о вечности. Словно бы Лиланг видела безвозвратно утраченную родину иллирийцев.
Много дней и ночей беглецы шли через леса да поля, и Лиланг казалось, что никогда их путь не закончится.
«Быть может, на самом деле я умерла там, во дворце, вместе со своей семьей? — отстраненно размышляла она, устало передвигая ноги. — А эта бесконечная дорога — моя собственная Тропа Боли, что ведёт в загробный мир Абэ Ильтайн?»
Девочка думала, что прошла уже вечность с тех пор, как она покинула дом. Она ловила себя на том, что её руки огрубели, тело исхудало, а некогда белые остриженные волосы засалились и стали совсем грязными.
Лиланг не поверила своим глазам, увидев Хальборн. Даже под покровом ночи этот город жил своей жизнью. На широких и узких улицах от дома к дому тянулись переплетения гирлянд из бумажных фонариков. Слышались громкий смех и голоса гуляющих по улицам города иллирийцев. Лиланг следовала за Элионом, крепко держа его руку, пока они лавировали в толпе, и с изумлением думала, что Хальборн совершенно не похож на Термарилль.
Будучи младшей принцессой Дома Даэтран, Лиланг почти никогда не покидала дворец. Всего пару раз ей довелось побывать в священном городе Ниэннарате, но и он был почти заброшенным, ибо туда приходили лишь истово верующие, чтобы воздать почести Первозданным. Изредка находились иллирийцы, захаживавшие в храм Неназванной, и приносили дань забытой богине своего народа. Но обитали в Ниэннарате только немногочисленные айя, жрецы.
Хальборн поразил Лиланг в самое сердце: это был город, бурливший жизнью и сверкавший множеством красок. Девочка восхищенно подумала, что вот оно — место, где стоит родиться и умереть. Задрав голову, Лиланг смотрела на разноцветные бумажные фонарики. К своему изумлению она обнаружила, что с гирлянд свисали вниз разноцветные ленты с маленькими колокольчиками. При каждом дуновении ветра они тихим перезвоном сотворяли странную и чарующую мелодию. Сами дома в Хальборне были приземистыми, но изящными и раскрашенными в настоящее буйство ярких цветов. На некоторых стенах виднелись полустертые узоры, словно каждый год поверх старой краски наносили новые рисунки. В воздухе пахло благовониями, а возле одного из домов Лиланг увидела женщин, облачённых в странные броские одеяния. Мельком принцесса ханжески подумала, что подобная одежда слишком срамная, чтобы её можно было носить. Ее удивляла свобода живущих в этом месте иллирийцев, словно они не были обременены тяготами и невзгодами. Словно Хальборн существовал вне времени, словно в нем царило бесконечное лето, а жители не знали, что такое беды и горе.
У Лиланг защемило в сердце, и принцесса поспешно сморгнула непрошеные слезы. Погрузившись в думы, Лиланг не сразу поняла, что Элион увёл её с широкой улицы. Теперь они шли между домами, задевая плечами разноцветные стены и спотыкаясь о стоящие на земле корзины с сушеными цветами. Принцесса увидела, что на верхнем этаже одного из домов расположены широкие балконы из белого камня, а из распахнутых окон доносились музыка и смех, громкие голоса и приглушённые томные вздохи. Проходя мимо одного из окон, девочка не удержалась и заглянула внутрь. Ее взору предстала обнаженная девица, изгибавшаяся в соблазнительном танце. Из комнаты до одурения пахло уже знакомыми благовониями, и принцесса невольно поперхнулась и тут же задержала дыхание, чтобы не раскашляться. Элион завернул за угол и резко остановился напротив неприметного входа. Вполголоса позвав принцессу, он постучал по двери пальцами, отбивая какой-то мотив. Почти сразу же ему открыли. На пороге появился мужчина, и Лиланг, ойкнув, спряталась за спину своего спутника.
Полукровка внушал трепет своими габаритами. Он не был худосочным и хрупким, как другие представители народа принцессы. Под серой кожей переливались мощные мышцы, а лицо не блистало свойственной чистокровным иллирийцам красотой. Голова нелюдя была обрита налысо, а скулу украшало рабское клеймо. В ушах позвякивали массивные серьги. Лиланг разглядела вязь татуировки, покрывавшей руки серокожего громилы до самых плеч.
— Здравствуй, Ману, — усмехнулся Элион.
Полукровка некоторое время недоверчиво его разглядывал, а затем густым голосом пробасил:
— А тебя и не признать-то почти, Счастливчик Элли, — он расплылся в белозубой улыбке. — Ты вроде лорд-канцлером был?
— Был, да сплыл, — легкомысленно пожал плечами Элли. — Сиба все ещё хозяйничает здесь?
— Твоими стараниями, Элли, не иначе. Наложила свои изящные руки и на «Борасу», и на пару других заведений в этом городишке, — хмыкнул Ману и заметил спрятавшуюся за спиной старого друга девочку. — Кого ещё ты сюда притащил, благодетель?
— Лиль, не бойся, — Элион довольно бесцеремонно вытолкнул принцессу вперёд. — Здесь все свои.
Лиланг невольно сжалась под суровым взглядом здоровенного полукровки и молча склонилась, пытаясь изобразить раболепие. Услышав смешок, она резко выпрямилась и бросила гневный взгляд на Элиона. Однако бывший лорд-канцлер проигнорировал её молчаливое негодование. Ману посторонился, пропуская гостей в дом.
— Отведи нас к Сибе, — попросил Элион, едва за ними закрылась дверь.
Верзила отрицательно покачал головой.
— Она сейчас со своей покровительницей.
— Неужели госпожа Лафиен до сих пор предпочитает мальчикам девочек? — Элион по-хозяйски прошёлся по предбаннику и решительно снял с себя заскорузлый от грязи плащ. — А что же благородный Каруин? Закрывает глаза на выходки своей супруги?
Лиланг последовала его примеру, с любопытством оглядываясь по сторонам и вслушиваясь в неспешный разговор мужчин.
— О, если бы, — закатил глаза Ману. — Милейший господин развлекается здесь же.
— До чего раскрепощенная семья, — хмыкнул Элион. — Сразу чувствуется кровь Янамари.
— Он ведь твой старший брат, верно, Элли? — громила внимательно взглянул на бывшего лорд-концлера.
— По отцу, — Элион качнул головой, не желая поднимать тему своего родства. — Мы сами дойдём до покоев Сибы. И будь добр доложить ей о том, что гости ждут.
— Госпожа Лафиен будет недовольна, — поморщился Ману.
— Если Сиба тотчас же не поднимется наверх, недоволен буду уже я, — отрезал Элион. — Можешь напомнить ей, кто на самом деле заправляет «Борасой».
Решительно взяв за руку несколько оторопевшую Лиланг, бывший лорд-канцлер потащил её наверх по узкой винтовой лестнице. Там, повозившись с дверным замком при помощи отмычек, иллириец втолкнул девочку в поистине роскошные покои.
— Располагайся, — усмехнулся он, а сам закрыл дверь, оставшись снаружи.
К тому моменту, как Сиба, хозяйка «Борасы», поднялась в покои, Лиланг уже успела и искупаться в лохани с горячей водой, и замотаться в какой-то до неприличия кружевной пеньюар, и поесть чудесное жаркое из куропатки. Все это организовал Элион, чьи властные приказы доносились из коридора. Миловидные служанки заметались, засуетились, словно в доме случился пожар, а потом окружили опальную принцессу заботой, от которой она успела отвыкнуть. Когда громко хлопнула дверь, Лиланг уже клевала носом, свернувшись калачиком на кушетке возле окна.
— Элли, мерзавец, Тысячеглазый тебя подери! Когда я услышала о падении Дома Даэтран, я уж было решила, что ты с тех пор червей кормишь! — услышав громкий и зычный голос, принцесса вздрогнула и открыла глаза.
Её взору предстала Сиба, заключившая Элиона в крепкие объятия. Расцеловав его в обе щеки, хозяйка «Борасы» подбоченилась, игриво наматывая на палец длинный локон. Будучи высокой, как и все иллирийцы, она не отличалась тонкой костью. Широкоплечая, чуть более фигуристая, чем чистокровные иллирийские женщины, и облачённая в ярко-красное платье, Сиба всем своим видом показывала, что она здесь хозяйка. На грубых, выдающих низкое происхождение, руках звенели многочисленные браслеты, а пальцы были унизаны сверкающими кольцами. Но больше всего Лиланг поразили волосы. У Сибы они были длинными, едва ли не до самого пола. Девочка с завистью посмотрела на них и кончиками пальцев коснулась своих собственных — куцых и остриженных. Сразу же нахлынула тоска по утерянному дому, и принцесса стиснула зубы, безжалостно подавив всхлип.
— Я смотрю, ты ещё кого-то притащил, — Сиба обратила внимание на Лиланг. — Ещё и в мой любимый пеньюар замотал, негодяй!
— Не будь такой жадиной, дорогуша, — небрежно отмахнулся Элион. — Ты скупаешь больше одежды, чем носишь.
Иллирийка пренебрежительно дернула плечом и склонилась над Лиланг. В нос девочке ударил резкий аромат духов, и она невольно поморщилась.
— Какие мы брезгливые, — хмыкнула Сиба. — Элли, ты решил обзавестись потомством?
— Не глупи, Сиба. — бывший лорд-канцлер проверил, заперта ли дверь на замок. — Значит, Лильхарран уже объявил себя Императором Вечной Земли? Быстрее, чем я думал.
— Напал он тоже быстрее, чем ты думал, — равнодушно отозвалась хозяйка «Борасы». — Неужели гонец не успел?
— Его закололи едва ли не на пороге моей комнаты, — кисло отозвался Элион.
— А ты остался жив, — Сиба вскинула брови. — Лукавый благоволит тебе, Счастливчик Элли.
Проигнорировав подозрительный взгляд принцессы, женщина с неожиданной нежностью провела ладонью по её голове.
— Какие красивые волосы. И как безжалостно их отрезали. Как тебя зовут, девочка?
Лиланг встревоженно стрельнула взглядом в сторону Элиона, но иллириец лишь благодушно кивнул.
— Л... — с языка чуть не сорвалось имя, данное при рождении, но девочка успела спохватиться. — Лиль. Так меня зовут.
— Незамысловато, — улыбнулась Сиба. — Кто же ты, Лиль?
— Никто, — буркнула девочка и широко зевнула. — Я всего лишь полукровка, как и все вы, — сонно добавила она, чувствуя, как снова тяжелеют веки.
— Спи, маленькая, — убаюкивающе звучал низкий и бархатный голос Сибы. — Долгая же у тебя была дорога.
Опальная принцесса снова зевнула и устроилась на кушетке поуютнее. Проваливаясь в глубокий сон, она наконец-то ощутила, как отступают страх и тревога, а на смену им приходит благословенный покой.
Убедившись, что девочка засыпает, Сиба отвернулась от неё и встретила насмешливый взгляд Элиона.
— Все же иногда твой Дар бывает полезен, — слабо улыбнулся он.
— Его слишком мало, — Сиба с грустью посмотрела на свои широкие ладони. — Только и годится для того, чтобы наводить сон да убирать тревогу. А на большее я не способна.
— Дай угадаю, — Элион сложил руки на груди. — Поэтому Лафиен так часто приходит к тебе? Она ведь не склонна к долгим привязанностям.
— Как знать, Элли. В моих объятиях она совсем другая, настоящая. И я почти не использую Дар рядом с ней, — голос Сибы все еще был невеселым. — Лафиен глубоко несчастна. Возможно, будь у неё другая жизнь и другой супруг, она имела бы куда более легкий характер.
— Кто, эта истеричная баба? — фыркнул Элли. — Нет, такие, как она, не меняются.
— Я ведь уже говорила тебе, что ты — черствый сухарь? — в тон ему отозвалась женщина.
Находясь в полудреме, Лиланг слушала их беззлобную перепалку, а воображение рисовало эту странную госпожу Лафиен. И девочка подумала, что, наверное, понимает её. Принцессе тоже хотелось рыдать, истерить и кричать, только вот все слезы за столько дней пути превратились в злобу, крепко вонзившую когти в детское сердце. Уже почти провалившись в сон, Лиланг успела услышать Сибу:
— Эта девочка, Элли... Она совершенно не умеет врать. Ни один полукровка не назовёт себя «всего лишь», и тем более не скажет «я один из вас», — хозяйка «Борасы» взмахнула рукой. — Да она даже смотрит так, словно видит перед собой кусок дерьма. Я уж не говорю о её речи — слишком правильная и чистая. Кого ты сюда притащил, говори, живо!
— Своё самое величайшее сокровище, Сиба, — тихо ответил Элион. — И нам надобно его беречь, как зеницу ока.
— Портки Махасти! Да ты с ума сошёл? — женщина повысила голос. — Нет, я в этом не сомневалась уже давно, но чем ты думал, притащив её в мой бордель?!
— Нам некуда больше идти, — твёрдо ответил ей бывший лорд-канцлер.
— Нечего ей здесь делать! Тут же кругом срам один! — Сиба взволнованно ходила по комнате. — А вдруг кто-то из гостей её узнает? Каруин, например?
— Каруин будет молчать, — отрезал Элион. — Мы в Колыбели Осени, Сиба. А Дом Махавель не станет поддерживать Лильхаррана. Я уверен: они просто закроют глаза на наше присутствие здесь.
— Но, Элли, ты подумал, кем она станет потом? — Сиба остановилась и внимательно посмотрела на полукровку.
Губы Элиона изогнулись в слабой, но хитрой усмешке.
— Если проживёт достаточно долго, то станет нашей надеждой, Сиба. Надеждой всех полукровок.
***
Лиланг открыла глаза и несколько бесконечно долгих мгновений смотрела в пустоту перед собой. Повернув голову, она увидела, что за окном все ещё ночь, и вздохнула. Давно ей не снилось собственное прошлое. Встав с ложа, она прошлась по комнате и распахнула двери балкона настежь. В лицо ударил приятный прохладный ветер, дарящий несказанное облегчение после жаркого летнего зноя. Императрица вышла наружу и опёрлась на перила, созерцая открывшийся вид. Вечная Земля Иллириан, как всегда, была прекрасна. Небо сияло россыпью звёзд, а две луны тонкими серпами висели над горизонтом. Где-то вдалеке сияли сотни маленьких огоньков, а между зелёными холмами и равнинами извивалась река Халлэ. Императрице казалось, что небо сейчас такое же, каким было много лет назад: в ту роковую ночь, когда Лильхарран Ассэне вырезал её семью.
Лиланг тяжело вздохнула: прошли годы и десятилетия, а ей до сих пор не хватало Счастливчика Элли. В редкие минуты одиночества Императрица думала о том, что она многим обязана бывшему лорд-канцлеру. Невзирая на их разногласия, на его скрытность и её недоверие, все, что она имела сейчас, было сделано его руками. И Лиланг остро сожалела, что не смогла вернуть долг лорд-канцлеру. Элли покинул её слишком рано, так и не увидев триумфа своей Императрицы.
Лиланг резко развернулась и быстрым шагом подошла к стеллажам. Она привычным движением вытащила с полки изрядно потрёпанный фолиант.
«История происхождения Великих Домов» — гласила тисненая золотом надпись на корешке.
Раскрыв книгу посередине и пролистав несколько страниц, Лиланг нашла то, что искала.
Пожелтевший от времени и сложенный вдвое листок бумаги. Развернув его, Императрица почувствовала, как предательски защипало глаза. Сморгнув непрошеные слезы, она заставила себя улыбнуться.
«Смотри, Элли, чего я добилась благодаря тебе, — подумала женщина, проведя пальцами по нарисованному на листке портрету. — Как жаль, что ни ты, ни Сиба, не увидели этого».
От Элиона Янамари у Лиланг остались лишь воспоминания да эта пожелтевшая бумажка. Портрет мятежного лорд-канцлера набросала одна из «девочек» Сибы в те далекие времена, когда опальная принцесса и Элион скрывались от ищеек Лильхаррана в «Борасе». Тогда Лиланг еще не знала всей его истории, и для неё он всегда был просто «Элли». Полукровкой, сумевшим достичь небывалых высот, и тем, за кого принцессе надлежало однажды выйти замуж.
Одним из глубочайших сожалений Императрицы было то, что в своё время она так и не сумела заставить остальные Дома признать Элли ключевой фигурой в иллирийской истории. Никто не занес его имя в хроники, которые испокон веков вели летописцы. Никто не признал его настоящим спасителем Дома Даэтран. Из ныне живущих иллирийцев только Лиланг помнила, что он сделал для нее и для Империи. Не станет её — исчезнет и последнее воспоминание о Счастливчике Элли.
Элион был самой настоящей занозой в заднице у высокородных иллирийцев. Бастард и полукровка, сын джалмарийской шлюхи и одного из младших сыновей Дома Махавель. О женщине, произведшей его на свет, Элион всегда отзывался с презрением, говоря, что у молоденькой дуры не достало ума избавиться от плода во чреве, но хватило на то, чтобы выбросить младенца на улицу. Ребенка нашла старая торговка, которая и дала ему это замысловатое иллирийское имя — Элион. Впрочем, остальные называли его «Счастливчик Элли».
Он рос на улицах портового города, промышлял воровством, а став старше, прибился к шайке головорезов, где немедленно отличился своими хитростью и беспощадностью. Он не думал о будущем и жил одним днем, спуская все деньги на шлюх и выпивку. Возможно, Элли окончил бы свою жизнь в грязной подворотне, зарезанный кем-нибудь из многочисленных врагов, но судьба распорядилась иначе. Однажды его увидела незнакомая женщина, приняв за чистокровного иллирийца. Она отдала Элиону потрепанный медальон, принадлежавший одной из ветвей Дома Махавель — семье Янамари. Юноша не слишком долго размышлял над неожиданным подарком судьбы и отправился на Вечную Землю. Разумеется, Дом Махавель был совсем не рад появлению нового отпрыска со стороны. Но сходство Элиона с его родителем оказалось слишком явным, чтобы его можно было проигнорировать. И любой иллириец, хоть немного владеющий Даром, сразу подтвердил бы, что в жилах смеска течет кровь Янамари.
Неожиданно обретя новый дом и родство с влиятельной семьей, Элион очень быстро освоился и решил не останавливаться на достигнутом. Поправ все традиции, он сумел выбраться из грязи в князи. Шантаж, воровство, убийства — все это было родной стихией Элиона, а для достижения цели он был готов использовать любые средства. За каких-то жалких, по иллирийским меркам, полтора столетия, Элион умудрился сделать головокружительную карьеру и приобрести крайне неоднозначную репутацию. Он прибрал к рукам почти все сомнительные заведения Иллириана, включая игорные и публичные дома, и, конечно же, везде были его шпионы. Элиона бесчисленное количество раз пытались отравить, зарезать, похитить. Но полукровка был слишком изворотлив и везуч, за что одни считали его любимцем Лукавого Бога, а другие — воплощением.
Он ворвался в мир высокородных иллирийцев нежеланным гостем, день за днем упрочивая свою позицию и вызывая в мире интриг знатные бурления. При дворе Элион являлся основным предметом сплетен в устах высокородных господ и объектом воздыхания среди юных девиц, что читали слишком много любовных романов о благородных злодеях. Сам Янамари только смеялся надо всем этим, утверждая, что подобное отношение лучше всякого признания.
Неведомо каким образом, но Элион прознал о некоторых повадках юного Императора, Лиргиэля из Дома Даэтран, и немедленно положил на него глаз. Спустя какое-то время, благодаря своим неоднозначным талантам и недюжинной наглости, он привлек внимание юного повесы, слишком рано получившего власть. Элион довольно быстро стал фаворитом Императора, а затем так же быстро получил должность лорд-канцлера Иллириана. Как и водилось в таких случаях, по дворцу немедленно поползли слухи.
В отличие от высокородных, Элион предпочитал длинным волосам короткую стрижку на манер джалмарийских воинов. И тем самым он словно подчеркивал свое происхождение. Для большинства представителей знати он был бельмом на глазу, но с тех пор, как Элион обзавелся венценосным покровителем, избавиться от него стало гораздо сложнее. Все знали, что лорд-канцлер славится любовью к суровым мерам, но вот Император Лиргиэль слыл личностью капризной и неуравновешенной. Слабый характером, он легко поддавался переменам чужого настроения и слушал дурные советы. И смерть его любимчика повлекла бы за собой никому не нужные проблемы. Волей-неволей, но иллирийцам пришлось признать, что пока Элион ходит в фаворитах Императора, его власть удерживает Иллириан от раздора.
Пожалуй, именно этот момент и был главным предметом светских обсуждений лорд-канцлера. Он фактически управлял Иллирианом, а молодой Император Лиргиэль Даэтран оставался марионеткой в цепких руках Счастливчика Элли. Было известно, что лишь благодаря Элиону Семья Даэтран держалась на плаву, а у Императора с подозрительной быстротой сменилось несколько жен. Плодом второго брака стал один недееспособный отпрыск, от третьего же появились двое сыновей и единственная дочь Лиланг. Последней от рождения было наречено стать супругой лорд-канцлера. Иллирийская знать гадала, насколько на самом деле сильна власть Элиона, раз он сумел выторговать себе столь блестящую партию.
И только члены Семьи Даэтран знали неприглядную правду. А она была таковой: Император Лиргиэль являл собой молодого повесу, которому посчастливилось стать первым и единственным ребенком в семье. Так сложилось, что молодой властитель в любовных делах предпочитал исключительно юношей, чем не замедлил воспользоваться будущий лорд-канцлер. Ему ничего не стоило совратить молодого Императора, ведь для Лиргиэля Элион представлял собой самую настоящую обитель всевозможных пороков. А когда он опомнился, было уже поздно.
Вдовствующая Императрица-мать не могла примириться с наклонностями сына, но в то же время сумела по достоинству оценить способности молодого лорд-канцлера. В конце концов вдовствующая Императрица была вынуждена признать, что нет худа без добра. Какими бы ни были мотивы Элиона, он сумел обуздать ее непутевого сына. И надо сказать, бразды закулисного правления давались ему куда лучше, чем Императрице-матери. Лиргиэль во всем подчинялся Элиону, и тому ничего не стоило убедить его жениться ради заведения наследников. Но первая супруга венценосного отпрыска оказалась бесплодна и в итоге была найдена в своей постели мертвой. Через некоторое время Лиргиэль женился второй раз, но первый ребенок от второго брака родился мертвым, а следующий оказался калекой. Мать же умерла во время мучительных родов.
Одним Первозданным было ведомо, сколько золота потратил Элион в поисках целителя, который мог бы спасти дитя. В конце концов ему это удалось, но все знали, что наследник не должен быть увечным. А несчастному ребенку предстояло всю жизнь существовать в слабом, изувеченном теле с хрупкими костями. Вдовствующая Императрица, не в силах вынести подобного позора, несколько раз пыталась организовать убийство наследника, но каждый раз ей мешал Элион. Императрица не понимала его мотивов, и это ее сильно беспокоило. В верность полукровки она верила приблизительно так же, как в порядочность собственного сына.
Третью супругу для Императора лорд-канцлер выбирал лично. Ею стала девушка из Дома Йонах, разбавившая кровосмешение семьи Даэтран. Девчонка оказалась на редкость сообразительной, чем и привлекла Элиона. Она сумела очаровать даже Лиргиэля, обычно крайне равнодушного к женщинам. Третий брак оказался удачным: принцесса произвела на свет двоих здоровых сыновей и девочку, которой дали имя Лиланг. И только тогда лорд-канцлер явил свой норов, потребовав, чтобы принцессу отдали ему в жены, как только она достигнет совершеннолетия. После заключения сделки Лиланг росла под неусыпным взором Счастливчика Элли. Лорд-канцлер берег ее, как самое драгоценное сокровище. Лиланг росла, лишенная предрассудков, а Элион Янамари стал для нее примером того, какими должны быть настоящие иллирийцы: сильными, свободными и лишенными предубеждений насчет чистоты крови.
Но честолюбивым планам лорд-канцлера не суждено было сбыться. Беда пришла, откуда не ждали — наследный принц Дома Ассэне, до сих пор соблюдавший мирный договор, совершил вероломное нападение на Дом Даэтран. Вдовствующая Императрица, Лиргиэль, его жена и сыновья были убиты в собственных постелях. Элиону удалось спасти лишь принцессу Лиланг. Призвав на помощь всю благосклонность Лукавого Бога, он сумел бежать из дворца вместе с последней из рода Даэтран. У Счастливчика Элли не осталось больше ни имени, ни титула, ни власти, но в руках он нес самое настоящее сокровище. Ведь после смерти семьи Лиланг стала наследной принцессой, хоть и в опале. Удача не покидала Элиона еще долгие годы, пока он скрывался от императорских ищеек и растил принцессу.
Лиланг думала, что уже никогда и никому не узнать, что все эти годы двигало Элионом: желание вернуть былую власть, повести за собой полукровок или же жажда мести? Он воспитал принцессу как родную дочь, знал, что однажды она станет Императрицей Вечной Земли, и верил, что будут велики ее деяния. Знал Элион и то, что Лиланг властолюбива и сильна, и потому он уже никогда не сможет обрести прежнюю власть. Понимал он и то, что после смерти Лиргиэля Даэтрана сделка о женитьбе на принцессе утратила силу. Лиланг так и не смогла разгадать истинные мотивы Элиона. Хоть он и говорил, что полукровкам Иллириана нужна свобода, что чистокровные иллирийцы давно вырождаются, принцесса не слишком верила его словам. Однако ей хотелось думать, что у Счастливчика Элли действительно были некие идеалы, которые никто так и не смог разглядеть за мишурой честолюбия, алчности и жестокости.
Лиланг не стала убирать портрет обратно в книгу. Она бережно переложила этот листок на письменный стол и мельком подумала, что у той девушки был настоящий талант. Пусть рисунок и был сделан наспех, но художнице удалось передать живость эмоций на лице Элли.
Императрица поняла, что не сможет снова заснуть и потому просто села в кресло, собираясь раскурить трубку, которую она без зазрения совести стащила у Исы. Лиланг с грустью подумала о том, что правит целой Империей, но остаётся совсем одинокой. Не было с ней рядом никого, кто утешил бы её в тяжёлые минуты.
Элли погиб. Сиба пристрастилась к опиуму, и это свело её в могилу. А Редо... В первую очередь он был Первым Полководцем Джагаршедда и уже потом — уставшим от вечной жизни мужчиной, которого опальная принцесса полюбила всей душой.
Сердце Императрицы забилось быстрее, стоило ей вспомнить о грядущем прибытии шеддарского Полководца. Неосознанно она скользнула пальцами по браслету на запястье. Лиланг краешком губ улыбнулась воспоминаниям: браслет был подарком Редо. Оба знали, что им никогда не связать друг друга узами брака, и ограничились лишь обменом милыми сердцу вещами. Когда-то Лиланг подарила Первому Полководцу амулет, вырезанный из кости бестии. Она сама его сделала, вложив всю свою душу. Вырезая иллирийскую вязь, Лиланг заговаривала амулет на удачу и защиту его обладателя. Она не была носительницей Дара, но знала цену желаниям и словам. Редо, в свою очередь, надел ей на руку браслет из шеддарского золота. Он как-то обмолвился, что шаманы сделали его ещё во время Периода Исхода, когда Редо получил своё Имя. И с тех пор он с ним не расставался, считая своим талисманом. А когда появилась Лиланг, многое изменилось. Браслет был стянут под ее тонкую руку, и Императрица никогда его не снимала.
Лиланг помнила, какой юной и наивной была. Она попала в Джагаршедд, полная страха и тревоги. Наверное, принцессе повезло, что шеддары не убили ее и Элиона, а сначала отвели их к шаману. А Моренос почуял в Лиланг кровь Даэтрана Познавателя и проявил милосердие.
Императрица снова улыбнулась.
***
Жара была нестерпимой, солнце палило вовсю, нагревая землю и воздух, обжигая кожу и слепя глаза. И казалось, что на многие лиги вокруг лежит одна сплошная выжженная степь, на которой не было видно даже перекати-поля.
— Элли, — вымученно простонала Лиланг. — Элли, я хочу пить!
— Воды почти не осталось, придётся потерпеть, пока не найдём оазис, — жестко отозвался Элион, погладив усталую лошадь по холке. — Не поведи ты себя столь глупо, мы бы не оказались в нынешнем положении! — сварливо добавил он.
Лиланг виновато опустила голову. Кто же знал, что так выйдет?
После падения Дома Даэтран прошло больше двенадцати лет и десять из них Лиланг жила в Хальборне. Элион на пару с Сибой заправлял борделем «Бораса», а Лиланг была девочкой на побегушках. Не раз опальная принцесса пыталась заговорить о восстании с Элионом, и всегда он пресекал подобные беседы на корню. Лиланг была уверена, что ушлый полукровка давно что-то затеял за её спиной, но саму принцессу в свои планы посвящать не собирался.
Лиланг росла довольно своенравной девицей, и даже годы, проведённые среди полукровок, не смогли избавить её от замашек высокородных. Что, собственно, её и подвело. Оказия, приключившаяся с опальной принцессой в «Борасе», была донельзя нелепой: некий посетитель борделя принял костлявую иллирийку за одну из «девочек» Сибы и немедля попытался купить её на одну ночь. И Лиланг, копившая в себе злость на Элли, сорвалась на посетителе, вылив ему на голову эль, а затем надавав по физиономии подносом. Кто же знал, что иллириец окажется носителем Дара и залезет девчонке в голову?
Лиланг помнила только нестерпимую боль, словно мозги плавились, а мысли, наоборот, замерзали. Руки Сибы, хлеставшие по щекам полубессознательной принцессы. Голос Элли, который ругался так, что вокруг него царило почтительное молчание.
Им пришлось покинуть Хальборн. Элион обоснованно боялся, что, заглянув в мысли Лиланг, тот иллириец догадался, кто она. Несколько месяцев опальная принцесса и бывший лорд-канцлер скрывались в Эйн Лагаяте, резервации полукровок. Жизнь там оказалась совсем не похожей на Хальборн, в том месте господствовали ненависть и жестокость. Полукровки Эйн Лагаята не были похожи на иллирийцев, встреченных принцессой ранее, и она хотела остаться здесь подольше. Но эта земля принадлежала Дому Йонах, и Элион не пожелал подставлять их под удар, ведь мать Лиланг была родом из этого Дома. В конечном итоге их едва не нашли ищейки Лильхаррана, и беглецам пришлось покинуть резервацию. Они присоединились к торговому каравану, который следовал в Джалмаринен. Беглецы пересекли Мэвский хребет, побывали в Ресургеме, где Лиланг поразилась тому, что земля людей была совершенно не похожей на Иллириан. Вскоре беглецы осели в Джиленхаде, южном городе Земли Радости, где так же обитали полукровки. Здесь Лиланг выучила шеддарский язык, ибо на юге жило много смесков, в чьих жилах текла кровь гордых сынов Джагаршедда. И все же что-то не давало Элли покоя, тревожило его, заставляя покидать одно убежище за другим. И сейчас усталые лошади несли всадников по выжженной прерии. Воздух был раскалённым, и никаких деревень на пути не предвиделось.
А Лиланг снова снились сны о прекрасной погибшей земле. Каждый раз она стояла на распутье среди руин павшего мира, и всегда рядом была златокожая женщина, говорившая на забытом языке. Лишь один раз принцесса сумела понять её, и услышанные слова накрепко врезались в её память:
«Порой злейший враг надежнее самого лучшего друга».
— Элли! — снова позвала иллирийка. — Элли, тебе не надоело бежать? Мы уже столько лет скрываемся! Ты никогда и ничего мне не говоришь. Зачем это все? Ты столько лет по крупице собирал сведения и полукровок для восстания. Почему мы снова бежим?
— Потому что нам не хватает силы. Лильхарран размажет нас на подступах к Колыбели Лета. Неужто ты ни разу не прислушивалась к слухам и сплетням? Император стал Kuroihn, — Элион выплюнул эти слова так, словно они были страшным проклятием. — Проводником сонма Его голосов. Он убьёт всех полукровок во славу Тысячеглазого!
Лиланг молча переваривала услышанное. Это многое объясняло, и все же... Она, конечно, слышала сплетни, но считала, что они были выдумками, связанными с жестокостью узурпатора. Ведь ни один иллириец в здравом уме не захочет отдать себя Хаосу.
Был ли Лильхарран безумцем?
— Но кто может одолеть одержимого? — спросила Лиланг.
Элли ответил ей тяжелым взглядом.
— Тот, кто будет равным Ему.
«Кто может сравниться по силе с одержимым?» — хотела спросить девушка, но не успела.
Возникшая из ниоткуда стрела вонзилась в плечо и выбила принцессу из седла. Лиланг ударилась о землю, услышала, как заржала лошадь, и едва успела увернуться от копыт. До ушей принцессы донесся вскрик Элли, а потом жаркий воздух степи разорвал громкий боевой клич на чужом языке. Лёжа на горячей земле, Лиланг видела небо. Пронзительную синеву рассекали крылатые создания.
«Шеддары», — отстранённо подумала принцесса.
А в следующий миг разум затопил липкий страх, и она потянулась рукой к стреле. Наплечник оказался крепким и выдержал удар. Под ним не было крови, но Лиланг не сомневалась, что сейчас плечо превращается в один большой синяк. Сорвав испорченный наплечник и швырнув его на землю, она поднялась на ноги и оглянулась в поисках Элиона. Её спутник лежал рядом без сознания, а лошадей и след простыл. Принцесса бросила быстрый взгляд в небо и рванула вперёд, надеясь убежать от крылатых воинов.
Вскоре она услышала мерное хлопанье кожистых крыльев, а затем в спину ударил порыв воздуха. Чьи-то пальцы вцепились в волосы и дернули наверх. Лиланг не успела испугаться и закричать: почти сразу её швырнули обратно на сухую и выжженную землю. Наглотавшись пыли, принцесса перевернулась на спину и увидела, что рядом опустился шеддар. Его массивная фигура заслоняла солнце и казалась безлико чёрной. Он обнажил меч и прорычал что-то на своём языке, но даже сквозь безотчетный страх Лиланг каким-то чудом сумела его понять.
«Богомерзкая Совершенная», — вот что произнёс крылатый воин.
Иллирийка отчаянно замотала головой, пытаясь отползти назад.
— Я не Совершенная! Нет! — залепетала она с сильным акцентом на языке рогатого племени.
— Митра, глянь-ка! Она говорит по-нашему! — в голосе шеддара прозвучало удивление.
Рядом с ним возник ещё один воин с лицом, иссечённым старыми шрамами. Увидев Лиланг, он довольно осклабился и махнул рукой.
— Забирай и её тоже.
— К-куда? Нет, не надо! — пролепетала Лиланг, когда её грубо подняли с земли. — Руки убери, клыкомордый! Руки, я кому сказала!
Она извернулась и ловко пнула шеддара в колено, а затем на заплетающихся ногах припустила куда подальше. Далеко иллирийка убежать не успела: тот, кого звали Митрой, догнал её и выкрутил руки. Лиланг заверещала, сопротивляясь изо всех сил. Она старалась наступить шеддару на ноги, попасть локтем в живот и даже умудрилась укусить его за руку. В конечном итоге принцесса получила знатный удар в ухо, после которого беспомощно обмякла в чужих руках, чувствуя, как уплывает сознание.
Очнулась она от того, что её грубо стащили со спины какого-то животного. В нос ударил нестерпимый запах пота и пыли. Открыв глаза, Лиланг не сразу поняла, что на голову ей надели мешковину. Ухо звенело и пульсировало болью, которая отдавалась в челюсть и висок. Сдержав стон и пытаясь что-нибудь разглядеть сквозь плотную ткань, принцесса напряжённо вслушивалась в чужую речь, улавливая знакомые слова. Язык шеддаров был грубым и резким, совсем не похожим на иллирийский. Девушку вели, дергая за веревку на руках, и, не видя дороги, она то и дело спотыкалась на ровном месте.
— Morenos, ben shaarim, — услышала Лиланг уже знакомый и неприятный голос. — Shiyargi Aya!
«Его зовут Митра, — вспомнила она, морщась от боли в ухе. — Этого рогатого мерзавца зовут Митра».
Наконец, с головы принцессы сорвали мешковину. Она зажмурилась, ослепнув от яркого солнца. Когда зрение вернулось к Лиланг, она увидела, что стоит посреди небольшого лагеря. Неподалёку вполголоса ругался Элион. Его лицо было разбито, а кровь из носа заливала шейный платок, но Лиланг с облегчением выдохнула: Элли был жив. И почти сразу же ей стало стыдно за то, что она позорно сбежала, не попытавшись ему помочь. Почувствовав на себе очередной взгляд Митры, принцесса гордо подняла голову и смерила его испепеляющим взором.
— Смотри-ка, — насмешливо обратился он к одному из своих спутников. — Пленница, а ведёт себя, будто принцесса, — мужчина нехорошо улыбнулся. — Остроухая, может мне тебя себе оставить? Скрасишь мой досуг.
— Да чтоб тебя Тысячеглазый сожрал! — плюнула в его сторону Лиланг.
Шеддар подошёл к принцессе и, схватив за лицо, заставил посмотреть ему в глаза.
— Или, быть может, лучше я отдам тебя своим воинам, а? — на его губах расцвела паскудная улыбка, от которой у опальной принцессы внутри все похолодело.
Она дёрнулась, когда Митра бесцеремонно ощупал её со всех сторон и что-то буркнул себе под нос, а затем добавил уже громче:
— Ни сисек, ни задницы. Тощая, как селедка.
— Иди к демонам, клыкомордый! — немедленно огрызнулась Лиланг, пытаясь стряхнуть с себя чужие руки.
Ладонь шеддара по-хозяйски огладила её по той самой отсутствующей заднице, а затем Митра добавил:
— Все же, оставлю себе, хоть и торчат одни мослы.
Лиланг позеленела от злости, пообещав себе дать наглецу по морде, чего бы ей это ни стоило. И весь страх сразу куда-то улетучился: мужчины везде были одинаковыми. Пока принцесса яростно пыхтела, Митра обернулся в сторону второго воина.
— Скажи остальным, чтобы второго не убивали. Отведём к шаману и посмотрим, что скажет.
— Я никуда не пойду! — возмутилась Лиланг.
Но никто её, конечно же, слушать не стал.
— Не нарывайся, — подал голос Элли.
Услышав его, принцесса послушно замолчала, чувствуя, как её трясёт от злости и страха одновременно.
Шеддары привели их к небольшому шатру в центре лагеря и заставили опуститься на колени. Лиланг изнемогала под беспощадными лучами солнца. Ее ухо распухло, а в голове все ещё звенело. Однако принцесса решила до последнего держаться с достоинством. И потому она молча стояла на коленях, расправив плечи и выпрямив спину.
Через некоторое время полог шатра откинулся и наружу вышел ещё один шеддар. Принцесса сразу же отметила, что он совсем не похож на тех грубых воинов, что напали на неё с Элионом. Лицо у шеддара оказалось острым и скуластым. Светлые волосы были распущены, а когтистыми пальцами он задумчиво пощипывал свою бородку. Он казался несколько тоньше своих собратьев, и руки, лишенные мозолей, говорили о том, что этот шеддар уже давно не держал в них оружие.
— Смотри, шаман, — протянул Митра, улыбнувшись. — Мы нашли их, когда они пересекли границу Земли Радости. Кто бы мог подумать, что остроухие решат так далеко забраться.
— Мы всего лишь заблудились, клыкомордый! — огрызнулась Лиланг, и пальцы воина тут же сжались на её загривке.
— Тебе, девка, слова не давали, — прорычал Митра в ответ.
— Лиль, не усугубляй, — вполголоса пробормотал Элли, не сводя взгляд с шамана.
Тот задумчиво созерцал пленников. Наконец, шеддар подошёл ближе и замер напротив Элиона.
— Смесок, — бросил шаман, глядя в рубиновые глаза. — И кровь твоей матери гораздо сильнее наследия Совершенных. Интересно.
Он перевёл тяжелый взгляд на Лиланг, и она невольно съёжилась. Вдруг выражение лица шеддара изменилось. С удивлением он всмотрелся в опальную принцессу и с каким-то узнаванием выдохнул.
— Митра, развяжи их, — приказал шаман.
— Что?! — оторопел воин. — Зачем?
— Потому что я так сказал, — был ему резкий ответ. — Или ты решил снова не подчиниться воле Первого?
Митра застыл, гневно сверкая глазами. После напряженной борьбы взглядами шеддар неохотно отступил.
— Как скажешь, Моренос.
Стиснув зубы, Митра разрезал веревки на руках своих пленников и сделал пару шагов назад. Шаман протянул ладонь Лиланг, помогая подняться с колен. Шеддар склонился к принцессе, пытливо вглядываясь в ее лицо.
— И правда, — удивленно пробормотал он. — В тебе и в самом деле течёт его кровь. Как тебя зовут, остроухая?
— Лиль... Лиланг, — впервые за многие годы иллирийка назвала своё полное имя. — Я...
— Ты из рода Даэтрана Познавателя, — удовлетворенно закончил за неё шаман.
Лиланг удивленно захлопала ресницами. Рядом тихо выдохнул Элион.
— Откуда тебе известно имя Познавателя? — спросила принцесса, не веря своей удаче.
— Это старая история, остроухая. У тебя ещё будет возможность её услышать, — отмахнулся Моренос. — Митра, отправь гонца в крепость Лем. Сообщи, что мы скоро прибудем. Первому будет интересно посмотреть на наших гостей. И скажи своим Бесстрашным, что отныне эти двое неприкосновенны. Тебя это тоже касается, — шаман задержал взгляд на распухшем ухе девушки и нахмурился. — Ни ты, ни кто либо ещё не имеете больше права тронуть эту девчушку. Тебе все понятно, легат?
— Как скажешь, шаман, — скривился Митра и отвесил насмешливый поклон, но его глаза оставались злыми.
«Он — легат? — мысленно изумилась Лиланг. — Вот этот ублюдок командует легионом?!»
— Прошу за мной.
Приглашающим жестом Моренос поднял полог шатра, и иллирийцы проскользнули в приятную прохладу, скрываясь от жаркого солнца. Пожалуй, впервые за долгое время опальная принцесса почувствовала себя в безопасности. Странным было понимание того, что она и Элли находятся на земле тех, кто ненавидел иллирийский народ. И ещё более странно было осознавать, что шеддары не принесут им зла, чего нельзя было сказать об иллирийцах и одержимом Императоре Иллириана. С того момента, как Моренос произнёс имя Познавателя, Лиланг ощущала лишь спокойствие и уверенность в том, что именно сейчас все идёт так, как надо.
Вечером шаман накормил и напоил беглецов. И хотя вяленое мясо казалось жестким, а вино слишком крепким, Элли и Лиланг уминали еду так, что за ушами трещало. А потом они рассказали Мореносу свою историю: о падении Дома Даэтран, об одержимом Императоре, о долгих скитаниях по Вечной Земле. Моренос внимательно слушал, запоминая каждое слово. Наконец, в свою очередь он поведал гостям о Даэтране Познавателе, о войне и гибели Третьего Легиона. И о том, как Совершенный спас Первого Полководца, бывшего тогда всего лишь безымянным легионером. А затем исцелил увечье Мореноса, что позволило ему стать шаманом Джагаршедда. Услышанная история казалась немыслимой, но для Лиланг многие вопросы, касавшиеся прошлого её народа, нашли свои ответы в рассказе Мореноса.
В детстве опальная принцесса много слышала о Первом Полководце Джагаршедда. В иллирийской истории его упоминали, как величайшее зло Периода Исхода. Его называли тем, кто сумел заставить Совершенных отступить обратно в Камайнен — первую захваченную землю, ставшую позже Иллирианом. Историки описывали шеддарского Полководца, как злодея и тирана, но иллирийские генералы нехотя признавали его военные таланты.
И только Элли говорил Лиланг, что история врет, что Совершенные сами загнали себя в ловушку, доведя войну до проигрыша. Элли рассказывал, что в Исходе не было победителей: близнецы Ассэне Первый и Даэтран Познаватель раскололи народ Совершенных на две противоборствующие стороны. Глеанн, величайший генерал Совершенных, продал себя Тысячеглазому в обмен на могущество, способное стереть Джагаршедд с лица земли. И ему почти удалось это сделать, но он погиб, развоплощенный Тысячеглазым Хаосом навсегда. Имрах, последняя королева Камайнена, пожертвовала собой, чтобы нанести сокрушительный удар по Совершенным, но оказалась слишком слаба. И её проклятие, смешавшись с Даром пришлых нелюдей, срикошетило в Джагаршедд, заразив цветущие земли скверной. А Даэтран Познаватель отказался от Матери Совершенных и ее силы, а за ним последовали и остальные. Империя Совершенных была могущественна, но и она пала, разрушенная изнутри. Шеддары же нанесли решающий удар в тот миг, когда враги были слабы. И так уж вышло, что Первый Полководец, который вёл свой народ в решающую битву, до сих пор правил Огненной Землёй Джагаршедд.
«В войне не бывает победителей, — говорил Элли, — как не бывает правых и виноватых. И потому не стоит считать шеддаров врагами лишь потому, что они стали теми, кто добил погибавшую империю».
Лиланг размышляла об этом всю ночь, пытаясь представить себе, какой будет её встреча с легендарным воином. А на рассвете их с Элионом поднял Моренос, сообщив, что уже скоро они покинут лагерь Бесстрашных и отправятся в крепость Лем. Наспех приведя себя в порядок, Лиланг выскочила из шатра и присоединилась к шаману, направлявшемуся к загону. Увидев, на чем предстоит ехать, принцесса поначалу чуть не лишилась чувств. Ездовые животные шеддаров были под стать своим наездникам. Свирепые и зубастые бестии вызывали желание бежать прочь, но никак не садиться на них. И все же Лиланг взяла себя в руки и даже рискнула протянуть руку к одной из тварей. Сообразив, что бестия не собирается завтракать опальной принцессой, иллирийка несколько успокоилась.
Когда сборы завершились и Элион, последовав примеру шамана, храбро забрался на бестию, Лиланг осознала, что Митра тоже поедет с ними, и недовольно нахмурилась. В ответ на её протесты Элли и Моренос лишь переглянулись и пожали плечами. Лиланг только заскрипела зубами и решила, что просто обязана отыграться, пока у неё есть такая возможность.
— Шаман, — позвала она, внимательно разглядывая свои ногти. — Вы же гарантируете мне полную неприкосновенность?
Моренос посмотрел на неё с таким видом, словно пытался вспомнить, что же это за слово такое — «неприкосновенность».
— До тех пор, пока ты не встретишься с Первым — да, — буркнул он в ответ. — А уж что решит Полководец, мне неведомо.
— Неприкосновенность распространяется на меня сейчас? — синеглазая девица хитро сощурилась, встретившись взглядом с Мореносом.
Шаман Джагаршедда, заподозрив неладное, осторожно кивнул головой. Элион с невозмутимым видом наблюдал за подопечной, пытаясь понять, что она удумала в этот раз.
— Я бы хотела выразить благодарность за почтительное обращение со мной в дороге вот этому... воину.
Лиланг указала тонким пальчиком на Митру, чьё лицо вытянулось в искреннем недоумении. Опальная принцесса неторопливо подошла к легату и, подарив ему одну из самых обворожительных улыбок, врезала в нос кулаком, как учил Элион.
— Это тебе за «селедку»! — зашипела она, с искренним наслаждением наблюдая за тем, как Митра с воем схватился за разбитое лицо.
Позади шеддара кто-то громко и раскатисто захохотал. Элион прикрыл лицо ладонью, пряча улыбку, а Моренос изумленно раскрыл рот. Позеленевший от злости Митра рванулся вперед, собираясь схватить Лиланг за грудки, но она ловко отпрыгнула в сторону. Обозлённый шеддар продолжил наступать с твёрдым намерением порубить наглую остроухую в капусту, но резкий окрик Мореноса заставил его замереть.
— Митра, назад! — рявкнул шаман. — Теперь только Первый решает, что с ней станет!
— Первого здесь нет! — зарычал шеддар.
— Но здесь есть я, легат. Не забывай об этом, — осадил обозленного воителя Моренос.
Огромными усилиями воли Митра взял себя в руки. Между тем, Лиланг уже забралась на бестию и обернулась. Встретившись взглядом с шаманом, принцесса поймала себя на мысли, что в Мореносе совсем нет ненависти к ней. Лиланг выглянула за его плечо и увидела Митру, стоявшего в окружении посмеивавшихся десятников. Выражение его лица сулило принцессе большие проблемы в будущем, но ее это не пугало. Озорно улыбнувшись, Лиланг показала легату Бесстрашных неприличный жест и услышала тихий вздох шамана.
Через несколько дней пути небольшая процессия въехала в крепость Лем, сердце Огненной Земли. Лиланг с любопытством озиралась по сторонам, дивясь бурлившей вокруг жизни. Лем располагалась в оазисе, и потому были здесь и сады, и ручей, и тень под зелёными акациями. Крепость выглядела настолько древней, что казалось, будто ничего не изменилось со времен ее постройки.
Принцесса спешилась с бестии и последовала за Мореносом. Но вопреки ожиданиям, шаман не отвёл её к Первому Полководцу, а передал женщине по имени Янис и строго наказал ей как следует обиходить гостью. Что касалось Элиона, то Моренос забрал его с собой. Напоследок иллириец успел лишь шепнуть принцессе, что она просто обязана произвести на Первого Полководца благоприятное впечатление. На языке Элиона это означало только одно: сидеть на попе ровно и не нарываться на неприятности. И не имело значения, сколько дней и ночей принцессе придётся ждать.
Янис оказалась довольно молчаливой женщиной. Окинув Лиланг оценивающим взглядом, она не высказала ни презрения, ни радушия, только сказала идти следом. На вопросы принцессы о крепости женщина отвечала односложно, и Лиланг узнала лишь то, что они направляются в гарем. Из любопытной иллирийки тут же посыпались вопросы об устройстве гарема и количестве наложниц у Полководца. Янис зыркнула в сторону остроухой и с усмешкой произнесла загадочное «Увидишь сама». Лиланг шла за ней и угрюмо оглядывалась по сторонам. Несмотря на то, что солнце уже клонилось к горизонту, гарем казался пустым.
— Почему здесь никого нет? — удивленно заметила принцесса.
— Все наложницы покинули Лем, — пояснила Янис, остановившись возле будущих покоев принцессы и открыла дверь. — Они вернутся только завтра. Сегодня — день почитания Махасти, и все женщины собрались в Кер-Хасараде, чтобы отдать дань нашей Матери.
— Зачем поклоняться тем, кто давно мертв? — искренне удивилась Лиланг.
И тут же стушевалась под насмешливым взглядом Янис.
— Это вы, Совершенные, отказались от своей богини. Вы предали свою мать, и потому лишились силы и бессмертия. Мы же чтим Махасти, ибо она слышит нас. Махасти любит своих сынов и дочерей, и любая из женщин Джагаршедда может стать её голосом.
Принцесса замолчала, удивлённая довольно резким ответом, и задумалась об огромной пропасти между иллирийцами и шеддарами. Погрузившись в тяжелые мысли, Лиланг вполуха слушала Янис, показывавшую ей комнату. Она с видимым облегчением вздохнула, услышав, что служанки скоро прибудут. Напоследок окинув принцессу странным взглядом, Янис вышла, громко хлопнув дверью.
Когда солнце зашло за горизонт, и мир погрузился во тьму, Лиланг попыталась заснуть. Вопреки ожиданиям ночь не принесла облегчения. Воздух оставался горячим, и не было ни малейшего дуновения ветра, чтобы облегчить страдания принцессы. Иллирийка ворочалась на непривычно мягком ложе и так, и эдак, но сон упорно не шёл. Проворочавшись несколько часов, Лиланг обхватила себя за плечи. Несмотря на жаркую и душную ночь, её прошиб холодный пот, а внутренности словно скручивались в тугой узел леденящего страха. Пустой гарем пугал девушку: не смеялись наложницы в купальне, не было слышно даже служанок. Тишина повисла над этой частью крепости плотным и вязким пологом. И принцессе чудилось, будто в тенях сокрыта угроза, а в памяти возникли образы из полузабытого прошлого. Когда убили её семью, была такая же летняя ночь, и ничто не предвещало беды.
Стремясь избавиться от липкого чувства тревоги, Лиланг встала с кровати и зажгла ночник. Недолго думая, она подошла к зеркалу и принялась разглядывать своё отражение. Платье, которое отдала ей Янис, было свободным в талии, а вырез, предназначенный для пышных женских прелестей, обнажал тощую грудную клетку, не оставляя совершенно никакого простора для воображения. Лиланг мрачно разглядывала себя и думала о том, что на фоне фигуристой Янис она действительно напоминает селедку: ни сисек, ни задницы, одни кожа да кости.
Недовольно фыркнув, иллирийка вернулась на кровать и свернулась калачиком, внимательно вслушиваясь в тишину. Спать не хотелось, а тревога не желала отступать. Лиланг не знала, сколько она так пролежала, когда в комнате послышались шаги. Иллирийка быстро подняла голову и замерла, увидев Митру. Шеддар недобро скалился, щуря жёлтые глаза.
— Ну что, остроухая, — насмешливо протянул он. — Некуда теперь тебе деваться, а?
— Ты, наверное, комнатой ошибся, — буркнула опальная принцесса, мгновенно подобравшись. — Все шлюхи высшего сорта дальше по коридору.
— Янис не обрадуется, услышав, какого ты мнения о гареме.
Митра протянул руку и прочертил когтистыми пальцами незримую линию на бедре девушки. Лиланг тут же соскочила с постели и с неприязнью взглянула на шеддара.
— Тебе ещё раз по морде врезать? — резко ответила она. — Или ты просто любишь, когда тебя женщины бьют, а?
Опальная принцесса едва успела договорить, когда легат в мгновение ока оказался рядом. А в следующий миг крепкие руки быстро схватили её и, швырнув на постель, принялись сдирать одежду. Лиланг шипела, кусалась и лягалась, отбиваясь от здоровенного шеддара, но когда он придавил её своим весом, девушка на какое-то мгновение запаниковала. Раздался треск рвущейся ткани, и платье разошлось по швам. Плечо девушки пронзила боль от укуса. Вскрикнув, Лиланг нашарила пальцами шпильку на прикроватной тумбе и, недолго думая, всадила её Митре в руку. Шеддар взвыл, отпустив принцессу, и этого ей хватило, чтобы извернуться и выскользнуть из-под насильника.
Принцесса окинула комнату быстрым взглядом в поисках чего-нибудь тяжелого, и на глаза ей попался ночной горшок. Почти сразу же когтистая рука полоснула её по спине, заставив заорать дурниной. Метнувшись в угол, Лиланг схватила горшок и, резко развернувшись, надела его на голову Митре. Пока он силился снять с себя предмет домашнего обихода, опальная принцесса заметила на подоконнике золотую вазу. Не раздумывая, Лиланг тут же схватила её обеими руками и надсадно крякнула: посудина оказалась тяжелее, чем думала девушка.
Сзади разъяренно зарычал шеддар. А затем принцесса с размаху опустила вазу ему на голову.
Бооо-о-о-ом-м-ммм!
С протяжным гулким звуком она расколола горшок и вошла в контакт с головой Митры. Один из рогов не выдержал удара и с хрустом отломился, а оглушенный шеддар пошатнулся и оперся на стену.
— Что, не везет тебе, клыкомордый?! — заорала Лиланг, невольно перейдя на иллирийский язык.
Недолго думая, она пнула Митру в коленную чашечку.
— Выкуси, дерьма кусок! Бабы не дают, так ко мне полезть решил, рогатый?!
Принцесса выскочила в коридор и рванула вперед. В голове было пусто, и Лиланг в ужасе осознала, что если сейчас ничего не придумает, то в следующий раз отбиться от Митры уже не сумеет. Услышав рёв за спиной, Лиланг пропустила еще быстрее, лихорадочно размышляя, что же делать дальше. На одном из поворотов принцесса споткнулась и, потеряв равновесие, врезалась головой в угол стены. Перед глазами заплясали звезды, но, несмотря на боль, Лиланг внезапно осенило. Держась ладонью за ушибленную скулу, она обернулась в сторону Митры и истерически расхохоталась, увидев, что обозлённый шеддар выглядит немногим лучше неё.
— Я тебя убью, — пообещал он.
И Лиланг помчалась по коридорам крепости, разрывая на себе все, что осталось от платья. На бегу она ещё больше растрепала свои волосы и заголосила:
— Помогите! Кто-нибудь, спасите!
— Ты что творишь, девка?! — рявкнул сзади Митра.
Он почти догнал принцессу и уже вытянул когтистую лапу, готовый поймать девушку. Лиланг едва успела вынырнуть из-под руки своего преследователя. Она судорожно искала нужный поворот.
— Клыкомордый слабак!
Принцесса оглянулась на бегу и показала Митре неприличный жест. Это стоило ей драгоценных секунд — почти сразу же Митра схватил её за волосы. Лиланг дёрнулась в сторону и вырвалась, оставив в кулаке шеддара белоснежную прядь.
«Где же?! Где?!» — внутренности сковало холодом.
Неужели она ошиблась?
И тут одна из массивных дверей в широком коридоре резко распахнулась.
— Насилуют! На помощь! — еще громче взвизгнула принцесса.
Не успев затормозить, Лиланг врезалась в неожиданно возникшего в коридоре мужчину, и тут же бухнулась на пол. Из глаз принцессы брызнули слезы и она громко всхлипнула.
— Что здесь происходит? — от зычного и глубокого голоса, казалось, содрогнулись стены.
А может, это было лишь воображение Лиланг.
— П-пом-моги-иии-ите! — принцесса завыла как можно жалостливее.
Икая и размазывая по лицу сопли, Лиланг подняла голову и столкнулась с непроницаемым взглядом ещё одного шеддара. Боковым зрением принцесса заметила, что Митра резко остановился и без промедления преклонил колени.
— Первый Полководец!
И тут у Лиланг душа ушла в пятки. Она невольно прижала уши к голове и затаила дыхание.
— Я жду объяснений, — голос Первого был обманчиво спокоен и мягок, однако глаза сощурились, предвещая беду.
— Эта shie... — начал было Митра, но Лиланг не дала ему договорить.
— Он прокрался ко мне в покои и хотел снасильничать! — она перебила Митру и бойко затараторила, не забывая шмыгать носом для пущей убедительности. — Я отбилась от него, но он преследовал меня! Защити меня, Первый! Моренос обещал, что я буду неприкосновенна!
Полководец склонил голову, внимательно рассматривая распростертую подле его ног девицу. Его лицо оставалось невозмутимым, однако Лиланг хорошо представляла, какое зрелище предстало взгляду Полководца: серокожая девица со всклокоченными волосами, на чьем лице медленно, но верно заплывал синяком глаз.
— Она лжет, Полководец! Клянусь портками Махасти, эта девка сама пыталась меня соблазнить! — попытался неуклюже оправдаться под тяжелым взглядом Полководца Митра.
— Так ты чествуешь бесценных гостей, Митра? — ровно ответил ему Первый. — Именно из-за таких, как ты, наш народ считают неотесанными варварами, — мужчина устало вздохнул. — Неоднократно я тебя предупреждал, что будет, если ты ещё хоть раз подойдёшь к одной из моих женщин. Стража!
— Полководец... — под тяжелым взглядом шеддара Митра сглотнул и замолчал.
Оглянувшись через плечо, Лиланг увидела его испуганное лицо и истерически хохотнула. В глубине коридора появились стражи, и принцесса недовольно сдвинула брови, задаваясь вопросом, где же их носило, когда Митра вломился в ее комнату? Тем временем они быстро подхватили Митру под руки и уволокли прочь. После недолгого молчания Полководец наконец соизволил взглянуть на принцессу. Не ожидая от него какой-либо помощи, Лиланг поднялась на ноги, и стараясь сохранить невозмутимый вид, прикрыла одной рукой грудь. Второй же она коснулась заплывшего глаза и недовольно поморщилась. В висках стучало, а бурлившая в жилах кровь напрочь отбила чувство стеснения.
— В порядке? — Полководец внимательно её разглядывал.
— В полном, — буркнула Лиланг. — Подумаешь — глаз заплыл, фи. Что у тебя за крепость такая, что кто ни попадя может в гарем зайти, Полководец или как там тебя?
— Редо, — хмыкнул шеддар.
Протянув руку, он довольно бесцеремонно взял принцессу за лицо и развернул к себе.
— Меня зовут Редо. Моренос сказал, кто ты такая. И впрямь, — на лице шеддара мелькнула тень удивления. — Так похожа на Познавателя.
— Конечно похожа, я же из его рода! — Лиланг стряхнула с себя руку Полководца и подбоченилась. — Разве мне не полагается помощь? Смотри, что он сделал с моим плечом! Мне, знаешь ли, хотелось бы сохранить свой прежний вид, а не ходить со шрамом от чьих-то зубов.
На какое-то мгновение Лиланг показалось, что Редо сейчас развернёт её и пинком под зад отправит куда подальше. Стоило Полководцу зашевелиться, как принцесса невольно прижала уши к голове. В каждом его движении сквозили угроза и мощь. Однако Редо лишь позвал служку и приказал принести мази да бинты. Затем он вновь посмотрел на Лиланг этим своим нечитаемым взглядом и посторонился, приглашая в покои.
«Элли был бы в восторге, — подумала Лиланг, перешагнув порог. — Всего одна ночь — и я в покоях шеддарского Полководца».
Пока опальная принцесса сидела на узкой кушетке и возилась с припарками, обрабатывая след от укуса, она то и дело ловила на себе взгляд Редо. Шеддар созерцал девушку так, словно перед ним была сказочная диковинка.
«Редо, — вспомнила принцесса. — Хорошее имя».
Она опасалась лишний раз поднимать глаза в сторону Полководца. В своём воображении она представляла его легендарной личностью, кем-то похожим на Первозданных. Но сейчас Лиланг видела перед собой всего лишь безразличного ко всему мужчину с усталыми глазами.
«Что чувствует тот, кто живёт так долго и помнит мир до прихода Совершенных?» — невольно задумалась принцесса.
Она отложила горшок с мазью и тряпки в сторону и недовольно размяла плечо. Затем взяла чистый бинт, разорвала на несколько кусков и, макнув в горшок, приложила к заплывшему глазу. Наконец, Лиланг откинулась на спинку кушетки и уставилась на Полководца.
— Что? — буркнула она с вызовом.
— Сиськи прикрыть не желаешь? — невозмутимо шевельнул одним ухом шеддар и сложил руки на груди.
— Если бы у меня было чем прикрыть, — не растерялась принцесса, — Полководец, я бы уже это сделала!
Для пущей уверенности Лиланг расправила плечи и выпятила тощую грудь вперед. Подавив смешок, Редо молча подошёл к кровати и, сдернув покрывало, кинул его принцессе. Лиланг поймала тонкую ткань и набросила себе на плечи.
— Спасибо, — несколько смущенно ответила она. — Странно, что ты не выпроводил меня восвояси. Я, должно быть, ужасно тебя раздражаю.
— Отнюдь, — отозвался шеддар и опустился в кресло напротив принцессы. — Моренос сказал, что ты девица с характером. Тебя привезли лишь вчера вечером, а ты уже нашла себе приключение на задницу.
— Митра сам вломился ко мне, знаешь ли, — резко отозвалась Лиланг. — Редкостный ублюдок.
— Он мой сын, остроухая, — лениво парировал шеддар.
Он ехидно осклабился, наблюдая за вытянувшимся лицом принцессы. Поняв, что попала в занятную ситуацию, она тут же одарила Полководца одним из своих самых убийственных взглядов.
— О, тогда это объясняет, почему твой гарем похож на проходной двор.
Лиланг сама не понимала, кто тянул её за язык, но каждое произнесенное слово было пропитано неприязнью, что не вполне соответствовало истине. Спокойствие Первого Полководца ужасно раздражало, словно принцесса была пустым местом. А его пристальный взгляд донельзя смущал девичий ум, заставляя юное сердце биться чаще.
— Ты сносно говоришь на нашем языке, — заметил шеддар. — Но над произношением ещё работать и работать.
— Это... побочное умение. Бродячий образ жизни способствует, — проворчала Лиланг. — У меня, знаешь ли, не было в планах становиться женщиной из твоего гарема.
И, поймав насмешливый взгляд Полководца, почувствовала, как у неё горят щеки.
— Теперь есть, — усмехнулся Редо.
Лиланг вспыхнула:
— Моренос обещал мне неприкосновенность!
— Которая исчезнет, стоит мне сказать лишь слово, — спокойно парировал шеддар.
Принцесса беспокойно заерзала на кушетке. Слова Полководца были недалеки от истины, и Лиланг прекрасно понимала, что ходит по тонкому льду.
— Что, отдашь меня на растерзание своим воинам? — огрызнулась девушка. — Митра уже предлагал!
Услышав последние слова, Редо нахмурился.
— Митра больше не тронет тебя. Даю слово Полководца, — тихо отозвался он. — И тебе лучше бы не провоцировать его, принцесса Лиланг.
От того, как Полководец произнёс её имя, по коже девушки пробежали мурашки. Она сделала глубокий вдох и тихо выдохнула.
— И почему же? — Лиланг заставила себя нахально улыбнуться. — Я просто надену ещё раз ему на голову горшок.
Взгляд Редо стал тяжелым и затуманенным, словно мужчина смотрел куда-то вглубь себя. Принцесса уже не ждала от него ответ, когда он тяжело вздохнул:
— Во время Периода Исхода Митра зверствовал едва ли не хуже многих, остроухая, — шеддар поморщился. — Я видел, что он делал с женщинами из твоего народа. А ведь они являлись Совершенными, в отличие от тебя. Хоть то было время войны и ненависти, никто не заслуживает подобной участи.
Лиланг прикусила язык, едва не ляпнув очередную глупость. Ей не нужно было спрашивать Редо, зачем он держит Митру при себе. Тот действительно мог быть живодером и насильником, но если он представлял собой ценного командира, то Полководец имел право закрывать глаза на остальные его огрехи. Будучи принцессой, Лиланг понимала это лучше, чем кто-либо еще.
— Я не вернусь в ту комнату, — нарушила она воцарившееся молчание.
— Останешься здесь, — легко согласился Редо.
Лиланг тут же оторопела:
— Что?!
— Кровать вон там. Располагайся, — хмыкнул шеддар.
В желтых глазах впервые за весь разговор появились озорные искорки. Словно назло принцессе, Редо так и поедал её жадным взглядом. Лиланг замялась, не решаясь задать смущавший её вопрос. Впрочем, надо отдать должное Редо, понаблюдав за терзаниями ночной гостьи, он весело улыбнулся и произнес:
— Не бойся, я к тебе не прикоснусь.
И едва принцесса с облегчением выдохнула, ехидно добавил:
— ...Сегодня. Все равно тебе некуда деться.
Уже выходя за дверь, Полководец задержался на пороге, обернулся и лукаво подмигнул ошарашенной Лиланг.