Я никогда не придавала значения снам.
Они мне снились каждую ночь, но утром уже улетучивались из моей головы. Машинальная сборка в школу не давала мне задумываться о чём-то другом из-за того, что я в большинстве случаев просыпаю будильник.
Но сейчас недельные каникулы, и, соответственно, вставать особо никуда не нужно. День у меня проходил самым заурядным образом: помощь в доме, уроки, заданные на дальнейшие учебные дни, прогулки с подругами и сон. Интернет для меня особо никакого значения не имел, поэтому много времени я ему не уделяла, в отличие от своего старшего брата, который играл в игры сутками напролет.
И вот, одиннадцать часов вечера, и я уже, лёжа в кровати, в последний раз проверяю непрочитанные сообщения — оставалось всего одно, от подруги, — и сон уже укутал меня в свою простыню.
Зал. Стоя на сцене, я, в черных туфельках, иду, громко рассуждая:
— А ведь, жизнь — это большой театр одного актёра. Каждый идёт по своему сценарию и делает, что хочет.
Пару шагов влево, и рука из кармана достаёт маску, которая, благодаря лёгкому движению, оказывается на лице.
— Мы даже можем врать о своих мотивах, мыслях, идеях. Всё равно это будет прописано в сценарии, который не поменяешь! Что сделано, таковым и останется!
Маска тем же движением руки была снята, и мои пальцы уже легко и непринужденно охватывали тоненькую трость, направляя её в сторону публики.
— Но вы всегда знаете, что можно соврать. Всё равно люди так крутятся и тешатся о себе, что забывают о других, вспоминая о них, лишь когда им это нужно!
Пару шажков влево, туфельки задорно цокали.
— Поэтому, дорогие мои, помните, что у вас есть выбор: либо быть узколобым эгоистом, либо угождающей всем тряпкой. И всем будет плевать, потому что жизнь, как я и сказала — театр одного актёра!
Низкий поклон, а за ним — очень громкие овации.
Настолько, что я от них проснулась.
***
Этот сон не выходил из головы. Конечно, голос был моим, да и маска, которая была у меня в руках, лежала на полке в моей комнате — сувенир из Италии. Поэтому, несомненно можно было сказать, что мне снилось то, что я рассказываю кому-то на публику о вранье и глупости жизни.
Но… это точно не мои мысли! Будто бы кто-то вставил мне чужой мозг в голову; я никогда о таком не задумывалась.
Да и актёрство — очень далёкая от меня вещь. Я не люблю публику и всеобщее внимание, обходясь чем-то более скромным.
И хорошо, если это просто был одноразовый сон — помечтала о сцене, и хватит, — но он повторялся. Каждый раз были разные высказывания, а громкие овации оставались всё такими же оглушающими, что у меня в ушах наутро ещё долго звенело.
Затем, проходя мимо зеркала, я заметила, что на меня смотрит та самая фигура со сна: та же шляпа, те же туфли, та же тростинка. Любопытность заставила меня подойти ближе к отражению, надеясь, что это просто галлюцинации спросонья.
Но оно мне улыбнулось.
— Долго ты ещё будешь от меня прятаться?