И в самом деле. Замок, что зовётся Лотриком, стоит там, где сходятся земли Повелителей пепла. Покоряя север, пилигримы убеждаются, что старые сказания не лгут. "Огонь затухает, и повелители пепла покидают свои троны".
Когда огонь под угрозой, когда звонит колокол, Повелители пепла поднимаются из своих могил. Олдрик, святой покровитель глубин. Легион нежити Фаррона, Хранители Бездны. И мрачный правитель из осквернённой столицы - гигант Йорм.
Но в действительности... Повелители оставят свои троны, и негорящие восстанут. Безымянная, проклятая нежить, недостойная стать пеплом. И стало так. Негорящие всегда ищут угли.
Тьма. Тьма настолько плотная что, кажется, что до нее можно дотронуться. Взять в руки. Она ложится на плечи. Давит, словно ледяными костлявыми руками, прижимая к земле. Не давая подняться. Словно живая, извиваясь, проникает везде. Под одежду. Под кожу. Подобно черной маслянистой жидкости захлестывает его, выливаясь в легкие и выдавливая из них воздух. Проникает глубже, скручивая внутренности. Тело пронзает спазм боли. Конечности немеют.
Нечем дышать.
Он медленно открывает глаза и тут же окружающий его мрак бросается на них. Проникает в голову. В самое сознание, вытравливая из него саму мысль о существовании света. Вокруг лишь пустота. И тьма. Он пытается подняться, но не может пошевелиться. Костлявые пальцы тьмы не отпускают. Давят на него сильнее.
Раздается гул. Он доносится откуда-то из далека. Пронизывает тьму, разгоняет ее. Гул становится громче. Это звонит колокол. По нему? Еще один удар и тьма расступается. Он видит свет. Тонкую узкую полоску тусклого света, которая пробивается в его «темницу». Протягивает руку и она упирается во что-то твердое. Он упирается в непонятную преграду двумя руками и пытается встать. Тяжелая каменная крышка его «темницы» отъезжает в сторону и с грохотом, поднимая тучи вековой пыли, падает на землю. Он встает и вдыхает свободной грудью воздух. Огляделся, чтобы понять где он. Покосившиеся каменные надгробия, узкая дорожка, вымощенная булыжником. Из щелей между камнями тут и там торчали пучки пожухлой травы. Сухие, посеревшие от времени деревья, тянущие свои скрюченные ветви в его сторону. Кладбище приютилось в горной расщелине. Отвесные каменистые «стены» окружали небольшой тупик, в котором располагалась его «темница», оказавшаяся могилой.
Вздохнув, он посмотрел на свои, затянутые в кожу плотных перчаток, руки. Поднял их, что вызвало тихий лязг и скрежет. Прикоснувшись к голове, он ощупал шлем, и поднял забрало. Подставляя лицо тусклым солнечным лучам, которые с трудом пробивались сквозь завесу тяжелых свинцовых туч, затянувших небо. Он внимательно осмотрел себя. На нем был простой поношенный и потертый, но все еще надежный доспех. К поясу были пристегнуты ножны с длинным мечом. Еще раз оглядевшись, он попытался вспомнить кто он, где он. Но попытка вызвала только острую головную боль. Одно он знал точно: звон колокола пробудил его и вырвал из объятий тьмы. Подняв голову и бросив быстрый взгляд на серое небо, нависшее над кладбищем, он уверенно направился вперед.
Извилистая, некогда вымощенная булыжником, дорожка вывела его на небольшую… площадь, окруженную остовами полуразвалившихся каменных стен. И каменной чашей в центре. Возле которой, привалившись к ней спиной, сидел закованный в посеревшие от времени доспехи, «рыцарь». Его лицо было скрыто забралом. Опустив руку на рукоять меча. Он осторожно подошел к нему. Присел на корточки и медленно, держа одну руку на рукояти меча, поднял забрало. На него с обтянутого почерневшей иссохшей кожей лица смотрели черные провалы глазниц. Из правого глаза выползла потревоженная сороконожка. Недовольно пошевелила усиками и скрылась под кирасой.
А, это ты…
Голову пронзила острая игла боли. Он упал на колени, прижимая руки к вискам.
Ты ведь не из Полых, да? Слава богу…
Он с трудом посмотрел на труп перед собой. И ему показалось, что тот повернув голову смотрит прямо на него и ухмыляется своими почерневшими зубами.
Скоро я умру, а потом лишусь разума… Я хочу кое о чем попросить тебя… Ты и я – мы оба нежить…
Так же быстро, как и пришла, боль покинула его голову. Словно кто-то вытащил из его виска раскаленную иглу. Тяжело дыша, он снова посмотрел на труп. Что это было? Его воспоминания? О чем? О ком? Тряхнув головой, он протянул руку и подобрал экю, лежавший возле трупа. На щите красовался потускневший узор с каким-то гербом. Встав на ноги и взвесив щит в руке, он направился к небольшой каменной лесенке в дальнем конце площади. Поднявшись по растрескавшимся, поросшим мхом ступенькам, он оглянулся, бросив прощальный взгляд на тело неизвестного.
Дорога вывела его из ущелья навстречу пронзительным порывам ветра. Небольшой пятачок земли, на котором он оказался, резко обрывался, оканчиваясь обрывом. Узкие тропки, прижимаясь к каменистым отвесным скалам, расходились в разные стороны от небольшого клочка земли, поросшего пожухлой травой.
Он собирался подойти к краю обрыва, но тут в землю у его ног вонзился тяжелый арбалетный болт. Автоматическим движением руки он опустил забрало, поднял щит и резко развернулся навстречу угрозе. По одной из тропинок, пошатываясь и раскачиваясь из стороны в сторону брел, стрелявший в него. Замотанный в черные лохмотья, некогда бывшие каким-то подобием балахона, он сжимал в руках массивный арбалет. Сделав еще шаг, неизвестный поднял оружие. Недолго думая, прикрываясь щитом, он рванул в сторону противника. Не спуская глаз с острия болта, смотревшего прямо на него, он сокращал расстояние до противника. Арбалет качнулся в сторону, руки неизвестного напряглись. Он тут же поднял щит, прикрывая голову и, пригнувшись, вильнул в сторону. Щелкнула тетива. Болт просвистел в опасной близости от его шлема. Стрелок опустил арбалет и достал еще один болт. Шаг. Второй. Меч с тихим шорохом выскользнул из ножен. Еще шаг. Выпад и удар, в который он вложил всю силу. Клинок вонзился в грудь стрелка и с хрустом вышел с другой стороны. Брызнула кровь. Он резким движением выдернул меч. Стрелок покачнулся и рухнул на землю. Капюшон его слетел с головы, обнажая обтянутый посеревшей кожей череп и пустые провалы глазниц.
Ты и я – мы оба нежить…
Почувствовав угрозу, сработали инстинкты, он отскочил в сторону и поднял щит. К нему, шатаясь из стороны в сторону. Неровной походкой шли две замотанных в рваные черные балахоны фигуры. У обоих в руках были длинные покрытые ржавчиной мечи. Он не ждал. Быстрый рывок в сторону противника и удар. Клинок длинного меча сверкнул в тусклом свете солнца и голова ближайшего к нему противника слетела с плеч. Упала в пожухлую траву и откатилась в краю обрыва. Тело в черных лохмотьях пошатнулось и, фонтанируя кровью, упало на землю. Второй тут же вяло взмахнул мечом. Медленно. Слишком медленно. Быстрый скользящий шаг в сторону и он ушел с линии атаки. Ржавый клинок просвистел радом с ним. Быстрый шаг в сторону противника и удар. Он использовал инерцию шага и вложил в атаку всю силу. Клинок его длинного меча, не встретив особого сопротивления, с легкостью разрубил противника. Темная кровь оросила пожелтевшую траву под ногами. С громким влажным хрустом противник развалился надвое. Он взмахнул мечом, смахивая с клинка кровь, и убрал его в ножны. Медленно поднял забрало и посмотрел на свои руки. На кожаных перчатках алели капли крови. Откуда он знает, как орудовать мечом? Тело действовало само по себе. Словно сработали старые инстинкты. Кто он? Вздохнув, он стряхнул с рук капельки крови и, выбрав одну из тропинок, пошел по ней.
Узкая тропка, жавшаяся к отвесному склону, привела его на довольно просторную площадку, окруженную обломками каменных стен. Тут и там виднелись обвалившееся, растрескавшиеся от времени и поросшие мхом каменные арки. Некогда большая, вымощенная булыжником, площадь теперь пришла в запустение и поросла травой. Вдоль стен раскинули свои скрюченные ветви почерневшие от времени деревья. Небольшой пятачок в центре площадь обрамляли ряды покосившихся надгробий. У некоторых из них горели свечи. Их пламя то и дело подрагивало в резких порывах ветра, отбрасывая на могильные плиты причудливые тени. Центр площади украшала статуя, изображавшая приклонившего колено закованного в доспехи человека. Его грудь пронзал длинный меч с причудливой формы клинком.
Он окинул взглядом площадь, на которую вышел. Порывы ветра приятно холодили кожу.
Ты и я – мы оба нежить…
Если он чувствует боль. Ощущает прохладу на своей коже… Может быть он и не нежить вовсе. Его взгляд остановился на статуе, чьи доспехи поблескивали в тусклых солнечных лучах. Тяжелые свинцовые тучи, казалось, спустились ниже, нависая над самой площадью.
Лишь избранный унаследует этот меч…
Вместе с голосом в голову ударила тупая игла боли. Он перевел взгляд на меч, пронзающий грудь статуи. Рука сама опустила забрало. Медленно и осторожно он приблизился к статуе. Правая потянулась к рукояти «витого» меча. Пальцы прикоснулись к истлевшей от прошедших лет черной коже, оплетавшей рукоять.
Неужели все это было ложью? Но почему…
Добро пожаловать домой, пепельный…
Тогда прикоснись к Тьме внутри меня…
Позволь этим бестелесным душам, воплощениям несправедливости, обнаженным огнем ...
Голоса потоком хлынули в его голову, едва его пальцы прикоснулись к рукояти «витого» меча. Он тут же одернул руку. Огляделся по сторонам, но рядом с ним никого не было. Посмотрев на свою руку, он снова прикоснулся к рукояти меча, пронзавшего грудь статуи. На этот раз голосов не было. Не сводя глаз со статуи, он сжал рукоять и потянул меч. Тот поддался на удивление легко и с громким скрежетом покинул свои «ножны». Отойдя от статуи на пару шагов. Он оглядел меч. Который явно не годился для использования в бою.
Лишь избранный унаследует этот меч…
Прошелестел голос на задворках его сознания. Пожав плечами, он соорудил петлю на поясе и пристроил меч рядом с ножнами. И тут он почувствовал опасность. Все тело напряглось, сигнализируя об угрозе. Он действовал автоматически. Рука, в которой он сжимал щит, сама взлетела вверх, прикрывая грудь и голову. И тут же последовал удар. Клинок огромного бердыша врезался в экю, выбивая сноп искр и мелких осколков. Его отбросило назад, но он каким-то чудом устоял на ногах. Рука, держащая щит, онемела. Он даже не мог пошевелить пальцами. Меч сам выскочил из ножен. Он смотрел на надвигающегося на него противника.
В два раза выше и крупнее него, на него наступал огромный гигант с ног до головы закованный в доспехи, которые зловеще блестели в тусклом свете слабых солнечных лучей. Из-под маски, скрывающей лицо его противника, алым огнем горели два уголька глаз. Он сдала глубокий вдох. Мысли покинули голову. Он полностью сосредоточился на противнике. Следил за каждым его движением. Он выдохнул, поднял щит и крепче сжал рукоять меча. А гигант уже раскручивал в руках свой бердыш.
Удар. Быстрым шагом в сторону он ушел от атаки, принял клинок бердыша на щит и отклонил его в сторону. Хоть удар и не был прямым, но его силы хватило, чтобы он почувствовал, как захрустели кости предплечья. Не придавая этому особого значения, он рванулся в сторону противника, нанося удал. Клинок его меча со скрежетом столкнулся с нагрудником гиганты. Но не оставил на нем даже царапины. Противник тут же нанес удар древком бердыша. Но он был быстрее. Пригнулся, пропуская древко над своей головой, упал на землю и перекатился за спину гиганта. Тут же вскочил на ноги и нанес два быстрых удара. Клинок нашел свою цель, проскользнув в сочленения брони на правом колене и под стальной юбкой гиганта. Брызнула черная кровь. Гигант взревел и лягнул его ногой. Удар был неожиданным, но все же он успел блокировать его щитом. Кованый сапог с громким гулом врезался в экю. Он чувствовал, ка ломаются кости. Его отбросило в сторону. Рука, державшая щит, безвольно повисла. Кости предплечья были раздроблены мощным ударом. Отбросив щит в сторону, он крепче сжал меч. А гигант уже наступал на него, раскручивая бердыш для очередной сокрушительной атаки.
Удар. Он ловко отпрыгнул в сторону, и топорище врезалось в землю, поднимая тучу мелких каменных осколков. Гигант на мгновенье замешкался, давая ему окно для атаки. Чем он и воспользовался. Подскочив к противнику, он оттолкнулся ногой от застрявшего в земле бердыша и прыгнул. Взмах и удар. Клинок длинного меча проскользнул в щель между шлемом и воротником нагрудника, вонзаясь в шею гиганта. Черная кровь фонтаном ударила из раны, заливая блестящий доспех. Гигант взревел и, схватив его за ногу, швырнул о землю. Удар вышиб воздух из легких, и он почувствовал, как трещат его ребра. Буквально услышал хруст ломающихся костей. Но думать об это времени не было. Он перекатился в сторону и вскочил на ноги. Пошатнулся, сплюнул кровавый сгусток прямо в забрало. Перед глазами плыли алые круги, но они были прикованы к противнику.
А гиганта затрясло. Из-под его шлема хлынул поток черной, вязкой жидкости. Доспехи вздулись. С громким скрежетом они изгибались и ломались под напором того, что было спрятано под ними. Мгновенье, и они разлетелись в разные стороны, выпуская нечто. Черная маслянистая масса, бурля, выплеснулась из тела гиганта, принимая очертания длинной вытянутой «шеи» заканчивающейся огромной пастью. Правая рука гиганта все еще сжимала бердыш. Левая же теперь походила на узловатую белесую клешню. Взревев, тварь бросилась на него. Его инстинкты обострились и полностью завладели телом. Он среагировал еще до того, как противник нанес удар. Тело само пригнулось к самой земле и быстрым скользящим шагом ушло в сторону от сокрушительного удара бердыша. Тут же он отскочил в сторону, уходя от белесой клешни противника, которой тот попытался его схватить, и рванулся вперед, навстречу врагу. Шаг. Второй. Третий. Топорище, бросая зловещие блики, несется к нему. Присев и используя инерцию движения, он ушел в подкат, проскальзывая между ног гиганта. Оказавшись у того за спиной, вскочил на ноги и ударил. Но клинок лишь увяз в черной массе. Он замешкался всего на мгновенье. Но и этого мгновения хватило, чтобы гигант схватил его своей клешней. Сжал ее так, что кости захрустели. Воздух с хипом вырывался из легких, а рот наполнил неприятный медный привкус крови, которая клокотала в глотке при каждом судорожном вздохе.
Пепельный, ты все еще слышишь мой голос?
Сжав рукоять «витого» меча он выхватил его из петли на поясе и вонзил в огромный красный глаз, смотревший на него. Твари взревела. Хватка ослабла, и он рухнул на землю. С трудом поднялся на ноги, подобрал свой меч. Думать о боли – некогда. Переводить дух – некогда. Есть лишь он и его противник. И все… Улыбнувшись окровавленными губами, он собрал все силы и бросился на тварь. Та взмахнула бердышом, но он отбил удар клинком своего меча и полоснул то, что осталось от тела гиганта по неприкрытому броней животу. Из раны вывалились почерневшие внутренности. Тварь снова постаралась достать его бердышом. Он упал на колени и рубанул по ногам противника. Тварь рухнула на землю и забилась в конвульсиях, опасно размахивая бердышом и своей клешней. С трудом увернувшись от топорища, он подскочил к гиганту и ударил мечом в то, что осталось от его головы. Клинок угодил точно в глазницу маски. Тварь захрипела, дернулась еще раз и затихла. Он проткнул тело гиганта мечом еще несколько раз. Потом убрал его в ножны и дрожащей рукой выдернул из твари «витой» меч.
Лишь избранный унаследует этот меч…
Шатаясь на подкашивающихся ногах, он отошел к ближайшему надгробию и рухнул на землю, приваливаясь спиной к могильной плите. Поднял забрало и, сплюнув кровавый сгусток, отер губы тыльной стороной ладони. Тяжело дыша, каждый вздох отзывался ноющей болью во всем теле, он открыл небольшую походную сумку, висевшую на его поясе. В сумке не оказалось ничего, кроме небольшой глиняной фляги, которая каким-то чудом не разбилась во время боя. Дрожащей рукой он достал флягу.
Вот возьми… Это фляга с Эстусом. Любимым лакомством нежити…
Он откупорил флягу и сделал глоток. По телу тут же растеклась волна тепла, прогоняя усталость и исцеляя раны. Он еще раз осмотрел глиняный сосуд и убрал его в сумку. Медленно встал и пошевелил левой рукой. Кости больше не были сломаны.
От тела гиганта осталась только груда истлевших костей и обломков искореженных доспехов. Подобрав щит, он медленно побрел к массивной деревянной двери в дальнем конце площади. Он не знал кто он и откуда. Он не знал, куда идет и зачем. Но перед ним была единственная дорога дальше и у него просто не было выбора. Он продолжал идти вперед. Подойдя к двери, он прикоснулся рукой к иссушенному временем дереву. И тут же в его голову словно вонзилась раскаленная игла боли.
Рад встретиться с тобой. Я - Оскар из Асторы…
Так, что у нас тут? Ты, должно быть, здесь недавно. Дай-ка угадаю. Судьба нежити, верно?
Привет. Полагаю, мы не представлены? Я Петрус из Торолунда…
Сонм голосов снова ворвался в его голову, разрывая ее изнутри. Кто? Кому принадлежат эти голоса? Почему он слышит их? Обрывки воспоминаний? Они приносят с собой только боль. Он упал на колени, а голоса продолжали гудеть в его голове. Острая боль ввинчивалась в мозг. Еще немного и он не выдержит. Закрыл глаза, пытаясь спрятаться во тьме от этих голосов…
Пепельный…
Это голос. Он не такой как все. Он не приносит боли. Скорее облегчение. И нечто еще…
Пепельный, ты все еще слышишь мой голос?
Он поднялся с колен и распахнул тяжелые деревянные двери. Перед ним был только один путь. И он собирался пройти его до конца. Ведь негорящие всегда идут на пламя в поисках углей…