«Ты плоть от плоти моей»

«Ты плоть от плоти моей:

Кость от кости, кровь — от крови.

Узы Вселенной сильней,

Растущие в моей любви.

Древность чар в твоём взоре —

Бесконечные заливы.

Мы и в счастье, и в горе

До конца неразделимы».

Детство Сиэля Фантомхайва прошло под эгидой этого чудного сплетения слов. Он прекрасно знал данное заклинание — ему было поведано, что сила заключена в нём несравненная — едва ли не с самого рождения.

Его мать, напевая эти строки звучным и слегка взволнованным голосом, позаботилась о том, чтобы на долгую память выгравировать их в разуме сына. Она прикладывала тёплую ласковую ладонь ко лбу сына и, плавно спускаясь по переносице, охватывала диковинными узорами всё его лицо от глаз до губ.

С годами Сиэль не мог не заметить предельного сходства с матерью: его крупные глаза цвета озера из растопленных сапфиров — были её глазами-озёрами, а её глаза — его глазами. И, когда они скрещивались, всё переставало существовать: оставался только лишь необъятный океан, переливающийся глубокими бесконечными оттенками синего.

Сиэль интуитивно сознавал, что значит быть единой и неразделимой плотью, в те мгновения, когда их души вступали в слияние под знаменем таинственных слов. И лишь гораздо позже он частично понимал значение часто произносимых фраз, а абсолютное осознание их предназначения пришло к нему почти в самом конце.

В финале его короткой заурядной жизни.

В тот проклятый день, когда родителей Сиэля зверски убили.

В тот день, когда он сам попал в Преисподнюю на Земле, чтобы вскоре последовать кровавыми тропами матери и отца, прозрение осветило его сознание.

Чары матери совершенно явно не имели силы: их разделили — и это уж точно непоправимо.

Мысль о том, что всё оказалось беспросветной ложью (даже самый родной и незаменимый человек его покинул), стала настолько горькой и могущественной, что захлестнула и тело, и душу без остатка.

Колоссальная волна магии, созданная из ненависти, жестокости и тьмы, явила свой облик только с той целью, чтоб быть отвергнутой маленьким волшебником с нечеловеческим воплем прямо в фатальный миг, когда клинок торжественно вонзился в него.

Но, без его на то стремления и намерения, предсмертный всплеск энергии чар оказался настолько заметным и привлекательным, что по его следам явился представитель потустороннего мира — демон.

И только-только вступивший в отрочество граф с замороженной вместе со всеми окружающими безнадёжной сквозной раной, в остановившемся мгновении, жадно слушал спокойную елейную речь сгустка тьмы.

А потом, назло всем канонам о предписанной-предрешённой Судьбе, Фатуму и Року, передумал погибать так глупо и рано, твёрдо решив, что его бесполезное колдовство таки сумеет послужить ему в последний раз.

Он бесконечно жаждал жизни.

И он имел неоспоримое право на жизнь.

Однако, разумеется, он подозревал, что демон в ответ на такой объект сделки выразит изумление, а в худшем случае и вовсе отвергнет молча, оставив Сиэля без последнего шанса на спасение.

Поэтому, дав согласие на мрачный мистический союз, Сиэль облёк своё желание жить в благовидную форму — в образ возмездия.

Кажется, демон запрос принял и даже остался доволен: в теле Сиэля бешено забурлила кровь, клинок из его вспоротого живота отлетел прочь, а в уши неудержимым океаном влился громкий и растревоженный звуковой фон, созданный десятками его палачей.

Подросток схватился за рану — и нащупал только небольшой рваный участок кожи, который в считанные секунды стал гладким и цельным. Если бы не внушительная масса крови на одежде и алтаре, то он бы подумал, что и не был заколот.

Сиэль уверенно поднял глаза на демона — и увидел всё тот же устрашающий сгусток мрака перед собой, но теперь посреди него ярко и как-то жутко улыбался огромный клыкастый рот.

— Итак, решение принято — пути назад недоступны. Теперь для оформления сделки нужна предоплата.

Сиэль мимоходом подумал, что как-то это дорого: и душу отдавать в конце, и магические силы в самом начале; но ещё дороже только одно: умереть — прямо здесь и сейчас. Поэтому, глубоко вдохнув, он впитал из воздуха всю свою магическую энергию обратно, а затем сосредоточил её всю до последней капли в правой ладони. Чары искрились-трепыхались на кончиках пальцев синими и фиолетовыми всполохами, разрезанными золотистыми полупрозрачными спиралями.

И, когда он протянул ладонь с даром, вмещённым в ней, к мистическому гостю, из сгустка темноты очертилась и направилась к нему глянцевитая чёрная рука.

В момент их сопряжения в мозгу Сиэля затихающим эхом разлилось «Ты плоть от плоти моей».

* * *

Несколько лет кряду после заключения контракта Сиэль Фантомхайв искусно изображал одержимую местью персону, которую представил демону в роковой день встречи: высокопарные фразы о расплате, бесконечные расследования и глубоко несчастный вид присутствовали неизменно.

Однако правда заключалась в том, что воплощения в жизнь возмездия юный граф избегал всеми силами и оттягивал его как мог, ходя вокруг да около. Время от времени чудилось, будто демон доверял ему (или с аналогичным успехом делал вид, что доверяет), ненавязчиво подыгрывая. Да, он изредка пытался выяснить истинность мотивов своего контрактора, осторожно прощупывая почву, что позволило бы ему завершить договор в свою пользу тотчас, но Сиэль почему-то был уверен: даже признайся он в желании жить — демон не отнял бы его душу за столь дерзкую опрометчивость. Он словно испытывал графа забавы ради, больше ничего не предпринимая: даже намёков с его стороны об умножении усилий не исходило.

Разумеется, отплата за боль, унижение и страдания интересовала Сиэля, но ненависть, жестокость и тьму он поддерживал в своей душе ровно в строго необходимых пропорциях для этой цели и в мысленном непробиваемом сосуде, который не допускал распространения негатива в сердце и разум.

Сиэль Фантомхайв утаивал от дворецкого ещё один нюанс: тайно от своей мистической тени он периодически прокрадывался в библиотеку. Вернее, демон был в курсе, что Сиэль проводит обеденные часы в обществе книг, секретом был лишь характер выбранной литературы.

И это отнюдь не были учебники по изучаемым графом наукам.

Юношу неумолимо тянуло к самому дальнему массивному стеллажу — хранилищу с книгами о магии.

«Фонетика магии», «Как правильно создавать мощные заклинания», «Пособие о видах чар», «Основы защитного колдовства», «Волшебство как форма взаимодействия с природой», «Упражнения для усиления магической энергии», «Спонтанная магия», «Чары в повседневности», «История колдовства» — Сиэль плавно водил кончиками пальцев по корешкам, будто по клавишам фортепиано, и тихо шептал завораживающие его названия. Нет, он не простил магию за потерю родителей и бесполезность, как и не доверял ей до сих пор, но в крови всё же жили трепет и ностальгия к этой сфере знаний.

Чувство невозвратимо потерянного незадолго до обретения.

Чувство боли от нерождённой музыки чар.

А ещё Сиэль Фантомхайв держал в секрете от Себастьяна то, что он пламенно желал видеть в нём не просто демона, своеобразную волшебную палочку для исполнения всех прихотей и будущего палача — он заключал в его фигуру (сперва — подсознательно, но с годами абсолютно осмысленно и слегка обречённо) нечто гораздо большее и необъятное. И помощника, и телохранителя, и советника, и союзника, и слугу, и даже друга. Мистический дворецкий гармонично сочетал все эти роли, вероятнее всего, не догадываясь об этом. Тем не менее, это не препятствовало ему с бесспорным успехом сглаживать отсутствие разносторонних социальных связей и привязанностей хоть сколь-нибудь глубоких и необходимых. Однозначно, смысл демона в существовании бывшего волшебника был неоценим.

Поэтому, когда Себастьян вдруг решил испариться в разгар набирающей обороты баталии с ангелом, спустя семь лет нерушимого контракта, точно его и не существовало в жизни Сиэля Фантомхайва, это вызвало в душе графа бурю возмущения и категоричный протест.

Сперва, разумеется, имела место иная реакция: не обнаружив демона рядом и поняв, что тот не откликается на прямые призывы, Сиэль ощутил робкую радость. А вдруг демон по какой-то причине отверг его душу? Может, она ему кажется не столь аппетитной, сколь прежде? Или, как вариант, этот ополоумевший ангел ему не по зубам? Или по зубам, но дело не стоит свеч, ведь борьба с ангелом за него не оправдывается?

Сформировался логический вопрос: а какова суть контракта, если его можно обойти со стороны демона и уйти восвояси, даже не потрудившись попрощаться?

А затем Сиэль почувствовал прочнейшие кандалы потерянности, обескураженности и беспомощности. Земля под его ногами покачнулась, а вместе с этим — треснул сосуд с долго сдерживаемым негативом. И вся ненависть, жестокость и тьма вырвались наружу, хлёстким и разрушающим ядом окружив его сердце.

Отрава ловко просочилась в его жилы и, как ни странно, отрезвила.

Он перешагнул порог двадцатилетия, обманув смерть на целых семь лет. И годы после трагедии были если и не счастливыми, то точно стабильными и максимально приближенными к такой радужной характеристике в рамках существующих условий и возможностей. Пустая жизнь без Себастьяна, который наполнял смыслом фактически каждую её сферу, ему и даром не была нужна. Кроме того, он планировал закончить сделку справедливо, заплатив по счетам, поскольку благородство и чувство достоинства для него — не пустые громкие слова.

Сиэль Фантомхайв решил, что час возмездия пробил.

И, вдохновлённый и окрылённый яростью, забрался на Тауэрский мост с непоколебимым и вполне фатальным намерением.

— Демон! — отчаянно крикнул в темноту юноша, снимая повязку одним резким движением и буравя злым взглядом ночь. — Как ты посмел наплевать на контракт и пойти развлекаться, оставив меня? Что ещё за неслыханное своеволие? Ты забыл о нерушимых условиях договора? Так я могу напомнить. Тащи сюда своё демоническое величество, немедленно, и пойдём уничтожать сумасшедшее ангельское отродье! Даже я терпеть не могу его наглую и глупую морду, как ты до сих пор позволяешь ему портить этот мир своим существованием?

Сиэль вдохнул полную грудь воздуха. Возможно, в последний раз, такой морозный и кристально ясный. Лёгкие бурлили гневом, кровь пульсировала в мозгу, а инстинкт самосохранения всё ещё оставался далеко за порогами осознания.

— Если ты не соизволишь явиться сейчас же, Себастьян, то моя душа достанется не тебе, а Темзе. Вот только она, в отличие от тебя, её не заслужила.

…Темза внизу, прямо под его башмаками, волновалась и, юноше казалось, нетерпеливо тянула к нему руки-волны в призывном жесте. Вокруг слышались одиночные редкие возгласы прохожих — тех, кто увидел стройную фигуру в небезопасном месте и с шальной мыслью, направляющей его правую ногу в пропасть.

А от демона ответа всё так и не поступало.

Сиэль расслабил руки и позволил своему телу последовать в пучину реки с последними, возможно, едва различимыми словами «Прощай, Себастьян».

Когда он таки беспрепятственно летел вниз стрелой, вопреки всем ожиданиям, он позволил себе закрыть глаза и расслабиться напоследок. Но почему-то время шло, а он всё ещё не чувствовал ледяных тисков смерти.

Взамен он ощутил пушистый тёплый покров под собой, а открыв глаза, констатировал тот факт, что лежал на чёрной шевелящейся перине обширных размеров, сотканной из тысяч и тысяч угольных перьев. Она размеренно плыла-летела вдоль Темзы, очевидно, в заданном кем-то направлении.

Сесть Сиэлю, осторожно взяв под руки, помог тот самый «кем-то» — безупречный демон-дворецкий.

Юноша с разочарованием выпустил из рук ласковые пёрышки, в которые успел зарыться по локти, и быстро напустил на себя глубоко надменный вид, только лишь чтобы не разоблачить распирающую его радость.

— Господин, — мягко произнёс демон, садясь напротив Сиэля, — у вас какие-то чересчур радикальные методы призыва.

Сиэль фыркнул и скрестил руки на груди.

— Что поделать, коль ты страх потерял. Радикальные, зато действенные.

— Хорошо подмечено, — кивнул Себастьян с ухмылкой, — вопросы безопасности превыше всего.

— Где тебя носило, чёрт побери, Себастьян?

Себастьян учтиво склонил голову и ответил:

— Я не забыл о контракте и не расторг его, если вы действительно так подумали. Это невозможно. И нет, я не развлекался, нисколько, лишь собирался с силами на уровень ниже, в Аду. Именно для того, чтоб более не терпеть, как вы выразились, «сумасшедшее ангельское отродье». А по поводу Темзы… — демон задумчиво помолчал несколько секунд. — Я не против, в принципе, вот только вы не смотрите в корень проблемы: ваша душа досталась бы жнецам в таком случае, а разве вы такой исход приветствуете?

Сиэль вспомнил неуравновешенного Грелля Сатклиффа, и его передёрнуло.

— Мерзость, — проронил он. — Спасибо, что исправил мою оплошность.

— Итак, мой лорд, ваше предложение всё ещё в силе? Мы идём устранять ангела?

Юноша какой-то миг смотрел на нетерпеливое лицо демона, затем — на пленённый огнём, пылающий багровым и золотым Лондон.

Сиэль рефлекторно ухватился за вихрящиеся пёрышки под собой, ища спокойствия и твёрдости духа, и, плавно поглаживая их, произнёс:

— Да, Себастьян. Пора покончить с этим.

* * *

Баталия с ангелом выдалась довольно короткой и предельно кровавой.

Разумеется, Сиэль пренебрёг просьбой Себастьяна закрыть глаза и не смотреть на то, как он кромсает на лоскутки лютого врага. Он не мог такое упустить. И теперь юноша был абсолютно уверен, что демону ангелы по зубам. Пожалуй, ему всё по зубам.

Мимолётом он подумал, что финал его жизни вполне может оказаться таким же беспощадным.

Но по какой-то причине граф гораздо больше беспокоился об отрезанной почти по предплечье левой руке демона, цене его победы, чем о собственных потенциальных муках.

— Она восстановится? — не стал себя сдерживать Сиэль. Ему, правда, хотелось ещё уточнить «Сильно болит?», но это уже явно было бы чересчур.

Себастьян и без того выглядел ошеломлённым.

— Да… Вопрос нескольких часов. — тихо произнёс он и виновато добавил: — Извините за неподобающий вид. Я стремился быть идеальным до самого конца. Но, к сожалению, раны в разы проще исцелить, чем воссоздать части тела.

— Глупость какая, — закатил глаза Сиэль. — Ты прекрасно справился, продемонстрировав ангелу, что его взгляд на жизнь недееспособен. А фарс про безупречность можно уже забыть.

— Как скажете, мой лорд.

Сиэль вновь закатил глаза, но комментировать формальную фразу не стал.

Он отвёл взгляд в сторону, усилием воли окунув всё своё внимание в тёмные воды — иначе его пристальный неотрывный взгляд в сторону дворецкого мог показаться подозрительным.

Сразу после сражения граф и демон отправились в путь, прямо под Тауэрским мостом, но Сиэль не был уверен, что это всё ещё Темза: водное пространство под ним светилось изнутри, слегка, но вполне отчётливо, будто под шарами вод весь периметр был уставлен свечами.

— А чёрную перину вместо гондолы наколдовать можешь? — вдруг произнёс Сиэль, чем вызвал вопросительно-изумлённый взгляд у демона. — Она мне понравилась.

— Сожалею, — покачал головой Себастьян, — мне пока не хватает сил.

Сиэль скользнул взглядом по рваному рукаву сюртука своего дворецкого и понимающе кивнул. Ему дико хотелось погрузиться в тёплые и густые перья, чтоб согреть озябшие и дрожащие руки, но увы. Юноша вновь вернулся к бесцельному созерцанию спокойных волн-рукавов — синих, лиловых и изумрудных — и задумался о своём прошлом: перед глазами проносились частые игры с матерью в саду, редкие вылазки с родителями и Лиззи покататься на лодке, увлекательные беседы с отцом, любимые вечерние прогулки с Мадам Рэд по городу, тёплый рождественский вечер у камина…

В воде что-то засеребрилось крошечными звёздами, которые ширились в большом количестве, кружась кольцами в хаотическом направлении, а затем, определившись с формой, стали решительно срастаться в ровные параллельные и поперечные линии. Линии стали отделяться крупными квадратами друг от друга и обретать облик разрозненных кадров плёнки, насыщенная синь в центре которых обратилась в полихромные образы — недавно вызванные из памяти эпизоды.

Сиэль не знал, почему, зачем — и что за свойства у реки такие незаурядные, — но понял, что омут его памяти перехвачен и разорван. Он исподтишка глянул на демона, чтоб понять, доступно ли ему разворачивающееся зрелище минувшего. Однако Себастьян невозмутимо продолжал прокладывать ему одному известный маршрут, направляя гондолу сквозь ненавязчивый белесый туман.

Когда Сиэль вернулся к наблюдению — его передёрнуло: вся река, сколько хватало взгляда, была усеяна его воспоминаниями, расцветающими с неудержимой силой. Сцены самых ранних лет плавно отходили на задний план, а взамен поверхность глянцевой глади на расстоянии вытянутой руки рисовала последние семь лет в деталях. И почему-то на этих кадрах, буквально на каждом втором (даже с учётом тех лет, когда они не были ещё знакомы), присутствовал его демон.

Словом, Себастьяна в реке было неприлично много.

Тем не менее, поскольку Сиэлю оставалось жить считанные минуты, он принял решение не думать над лишним, а просто позволить себе наслаждаться зрелищем и время от времени поглядывать на своего демона — и настоящего, и прошлого — незаметными грустными взглядами.

* * *

Сиэль сидел на каменной нефритово-сизой скамье посреди незнакомого крошечного островка, к которому Себастьян направлялся добрый час. Пока демон снимал перчатку и говорил какие-то пустопорожние фразы об окончании договора, юноша осторожно попытался коснуться сгустка из ненависти, жестокости и тьмы около сердца — но с изумлением обнаружил на их месте, посреди осколков ненужного теперь сосуда, только лишь сплетение тепла и света.

А ещё Сиэль отстранённо подумал, что страха в нём, даже сейчас, прямо перед гибелью, ни капли.

Когда Себастьян стал приближаться к нему неторопливыми шагами, Сиэль хотел спросить, что о нём думает демон как о личности с высоты своего опыта, но взамен вопросил банальное и пустое:

— Изъятие души — это больно?

— В большинстве случаев да. Однако я постараюсь всё сделать аккуратно.

— Необязательно, Себастьян. В конце концов, это, скорее всего — существенная часть вашего мистического ритуала. Подобно… мясу с нужными специями для людей. Полагаю, боль — важный ингредиент.

Себастьян молча смотрел на графа непроницаемым взглядом, а Сиэль таки не выдержал и произнёс:

— Спасибо, что помог мне прожить эти годы. Я ценю это.

— Я был искренне рад провести эти годы с вами, мой лорд.

Сиэль довольно кивнул и, собравшись с духом, выпалил:

— Отличная нота. Что ж, приступай. Я готов отплатить тебе за помощь.

Юноша выровнял спину и опёрся руками о скамью. Демон оказался рядом с ним в пару секунд. Он, легко сняв бархатную повязку с его глаза, склонился над его лицом, обрисовал подбородок ногтями и нетерпеливо прильнул губами к его губам. Поборов удивление, которое продлилось недолго (Сиэль искренне считал, что душу демоны поглощают после непосредственного убийства контракторов, а поцелуи вряд ли для умерщвления годились, хотя графу пришёлся по душе такой креативный подход), юноша решил не закрывать глаза. Принципиально. Он не хотел дарить Себастьяну такое удовольствие («Болью перебьётся», — подумал он.), и всё искал в облике демона что-то хищное: зверские намерения, адский блеск глаз, угольные крылья за спиной. Смирившись, что ничего такого он не увидит, пока Себастьян продолжал исследовать его губы («Неужели душу так сложно найти?» — пронеслось в голове юноши.), Сиэль крепко сжал руки в кулаки в предчувствии невыносимой боли.

Но, на пару мгновений коснувшись ладони Сиэля, демон внезапно совсем необоснованно отстранился от него и провозгласил будто в пустоту:

— Контракт завершён.

Пока Сиэль ошалело моргал и огромными глазами буравил фигуру демона, Себастьян посмотрел на него, приподнял брови и почти что промурлыкал:

— Надо же, у тебя глаза карие. Янтарно-карамельные. Тёплые-тёплые.

Внутри Сиэля затрепетала вязь из тепла и света, полившись по траектории кисти левой руки горячей удушающей волной. Юноша перевёл взгляд на руку — и застыл изваянием: чары искрились-трепыхались на кончиках его пальцев синими и фиолетовыми всполохами, разрезанными золотистыми полупрозрачными спиралями.

— Что за… Себастьян, — Сиэль поднял на демона потерянный умоляющий взгляд, — что происходит?

— Это довольно длинная история, — судя по довольной улыбке демона, его ситуация забавляла. — Началась она двадцать лет назад, в день твоего рождения. Рэйчел Фантомхайв прекрасно знала, к каким печальным последствиям приведёт в итоге служба Королеве, потому предприняла хорошо известную ей меру защиты: она связала ваши жизни воедино, в первый день твоего существования, своим заклинанием. Тогда твои глаза и приобрели синий цвет — таков был визуальный отпечаток её чар. Разумеется, магию связи она укрепляла время от времени. Смысл был в том, что если по той или иной причине тебя настигнет смерть — через несколько часов ты очнёшься как ни в чём не бывало, потому что её жизненная энергия автоматически перейдёт в твоё тело. Однако через несколько лет, когда графиня начала понимать, что угроза со стороны Королевы и её ближайшего окружения гораздо реальнее и крупнее, чем прежде, она пересмотрела свои действия. Рэйчел трезво оценила категорию применённой защиты как слишком слабую в поставленных целях. Ведь при большом желании тебя смогут убить и дважды. Тогда, в день катастрофы, она и призвала меня. И мы заключили контракт, который базировался на твоей защите. Предельно грамотно, безупречно сформулированный договор, исключающий мои выверты в сторону его расторжения до тех пор, пока я на самом деле не избавлю тебя от основного риска гибели — Виктории и её приспешников.

— Себастьян, я не понимаю… — дрожащим голосом произнёс Сиэль.

— Вскоре всё станет на свои места, — пообещал демон и продолжил: — Твоя мать в предоплату отдала мне свою душу, а оплатой установлена была её магическая энергия. Которую она свила в барьер вокруг тебя. Вследствие мастерства Рэйчел Фантомхайв, получить этот вид энергии я мог исключительно честным путём. И я только что получил свою оплату. А ещё — вернул тебе залог в виде твоей магии. Ведь между нами с тобой контракта не было. Пентаграмма на твоём глазу была свидетельством сделки с Рэйчел Фантомхайв, а не нашей. — и Себастьян тихо добавил: — Твоя мать просила рассказать тебе всё это в конце. И передать, что её любовь к тебе больше и глубже, чем вся Вселенная.

Себастьян умолк и проницательно посмотрел на мрачного юношу.

— Ты свободен, Сиэль.

Сиэль сжался и закрыл лицо руками.

— Вот почему ты мог избегать, как мне казалось, неукоснительных условий контракта, — глухо донеслось из-под покрова рук Сиэля. — Просто все мои условия были фикцией. Ведь моя мать…

Себастьян опустился на колени перед юношей и осторожным движением убрал его руки. На лице Сиэля искрились две мокрые дорожки из слёз.

— Твоя мать предпочла спасение своего ребёнка. И это её выбор. Прими это, Сиэль.

— Слишком дорога цена моей жизни.

— Я тоже так считаю, — согласился Себастьян с ласковой улыбкой. — Но в несколько другом контексте.

Сиэль глубоко вдохнул и кивнул, явно не расслышав последнюю фразу демона.

— Почему ты отдал мне мною магию? Ты мог её оставить беспрепятственно. Почему не торопил выполнение цели сделки? Это ведь было в твоих интересах. И почему в итоге не поглотил мою душу? Уверен, когда смертный сам говорит «забирай» — никакой контракт не нужен.

— Почему твоё сердце так трепетало, когда я должен был забрать твою душу? — лукаво вопросил демон в ответ, плавно поглаживая кончики пальцев Сиэля. — Я прекрасно знаком со звуком и ритмом страха. И это определённо был не он.

Сиэль улыбнулся пораженчески и плавно опустился на колени рядом с демоном. Он заглянул в его пылающие глаза, коснулся вязи тепла и света, окутанной теперь своим колдовством, а затем мягко обхватил отросшую по локоть руку Себастьяна и влил свою энергию с шёпотом из целебных слов в его жилы. Прошло несколько минут — и рука демона была цела как прежде.

— Ух ты. Похвально. Ты таки изучал что-то из магической секции своей библиотеки?

— Однажды не устоял перед книгой «Как правильно создавать мощные заклинания», — Сиэль даже не удивился: конечно же, его демон знал, чем именно он интересовался в библиотеке, как он мог думать иначе. — Как видишь, пригодилось.

Юноша взял руки Себастьяна в свои — и их пальцы туго переплелись в долю секунды.

— Правда в том, что я жажду жизни, безумно, но только если в ней будешь присутствовать ты. И я не хочу быть тем, кто нуждается в защите — хочу быть в силах защищать тебя тоже. И совершенно точно я не готов прощаться с твоей пентаграммой. Мне не нужны ни синие, ни карие глаза. Я хочу твои — терракотово-багряные.

Себастьян удивлённо воззрился на Сиэля.

— Я гляжу, ты и до «Тонкостей демонологии» добрался, до раздела об обращении так наверняка.

— Как и моя мать, я предпочитаю знать все нюансы о тех, с кем имею дело, — подмигнул юноша.

— Сиэль, — серьёзно проговорил Себастьян, — обращение в демона — это очень и очень важное решение. Переоценить такое сложно. Обычно выбора не предоставляют и о подобной судьбе не просят. Вечная жизнь — это прекрасно, но довесок в виде бесконечного голода — сильный аргумент. Ты взвесил все за и против?

Сиэль тяжело вздохнул, наклонился ближе к Себастьяну, уткнулся носом в его нос и с удовлетворением погрузил пальцы в его шелковистую шевелюру.

— Себастьян, мой аргумент сидит прямо передо мной. И сильнее его доводов я не знаю.

Себастьян покорно прикрыл глаза и выдохнул:

— Как прикажете, милорд.

— Эй! — возмущённо вскрикнул юноша и отпрянул от Себастьяна.

Демон задорно рассмеялся и, возвращая Сиэля в предыдущее положение, крепко прижал к себе.

— А вот обращение действительно будет болезненным. Точно готов?

— Довольно болтать. Дай мне наконец своей крови и примени свои мистические чары.

* * *

Очнувшись, Сиэль выдохнул от облегчения: безудержные судороги и жгучая агония улеглись окончательно. Увидев, что он лежит на коленях у демона, в кольце его рук, он радостно обхватил Себастьяна в ответ.

— Я соскучился. Очень.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ты знаешь, отлично. А сколько дней я… приходил в себя?

— Пять суток, — с болью в голосе ответил Себастьян. — Обычно хватает двух-трёх. Я начал беспокоиться.

— Наверное, две сущности — волшебник и демон — вступили в конфликт в моём теле. — задумчиво проговорил Сиэль. — Но не волнуйся, в итоге они пришли к консенсусу.

Сиэль медленно поднялся на ноги при помощи Себастьяна.

— Пора выбираться с этого острова. Однообразность пейзажа ввергает меня в уныние. Чур с тебя мягкая перина, Себастьян! Я желаю путешествовать с комфортом.

— Договорились, — демон со смешком оставил невесомый поцелуй на макушке Сиэля. — У тебя, кстати, не терракотово-багровые, но ещё более прекрасные глаза — багрово-янтарные.

…— На чём мы остановились? — спросил Сиэль, лёжа на Себастьяне и вертя пепельное пёрышко, охваченное сиреневыми и серебряными искорками, в руках. Вокруг него простирался туман и бескрайние просторы реки, оттенками которых он залюбовался на миг. — Ах да, ты давеча искал мою душу… Может, продолжишь?

— С превеликим удовольствием, — промурлыкал Себастьян и потянулся к Сиэлю.

Когда их губы сомкнулись в нетерпеливом поцелуе, а руки Себастьяна крепко-накрепко обвили Сиэля, для него открылись новые поразительные значения фраз «ты плоть от плоти моей» и «до конца неразделимы».