— Ты только взгляни, Ваше Высочество, он брезгует.

Му Цин смотрел на поставленную перед ним миску с едой с таким видом, будто та была ядовитым скорпионом, намерившимся его ужалить, и это было даже в некоторой мере оскорбительно — очередной шедевр личного повара Его Высочества, которого государыня, волнуясь за благополучие сына, отправила вместе с гостинцами, выглядел просто изумительно, а пах так, что слюнки текли даже у Фэн Синя, всего четверть часа назад даже не задумывавшегося о том, что в самом деле проголодался.

Привычно первым взяв в руки палочки, он придвинул к себе чужую миску и, то и дело спокойно дуя на следующий кусочек, принялся пробовать всё понемногу. Затем вновь поставил ее перед Се Лянем, получив за это благодарный кивок, и, дождавшись, пока тот не начнет есть, следуя каким-то там правилам приличия, которые ему в голову вбил вечно недовольно кричащий Ци Жун, наконец принялся за свою еду.

Спустя какое-то время Фэн Синь заметил, что Му Цин к своей порции так и не притронулся, до странного смирно сложив руки на коленях и напряженно глядя прямо перед собой, словно не смея даже оглядываться в этих позолоченных хоромах наследного принца, наверняка являвшихся самым роскошным местом, которое ему доводилось видеть до этого момента.

Тот выглядел так, словно ему было откровенно неуютно, а попытки скрыть это были очевидно безуспешны, и Фэн Синь, в глубине души не ожидавший ничего кроме очередного раздраженного закатывания глаз и метко бьющего по больному слова, почувствовал что-то, напоминающее стыд.

 — Почему ты не ешь? — кашлянув, как можно более негромко неловко спросил он, откладывая палочки.

 — Я… — начал Му Цин и, кажется, перекинулся быстрыми взглядами с Его Высочеством, сидевший бок о бок со своим телохранителем. Фэн Синь удивленно к нему повернулся, но Се Лянь, мягко улыбаясь, промолчал. — Я не голоден. Я уже обедал.

Хотя бы не отговорки про то, что не положено слуге есть рядом с наследным принцем, возможно, они уже о подобном поговорили. Лучник, отрывая взгляд от Его Высочества, мягко чуть усмехнулся, думая, что тот, может быть, и сам не понимал, насколько счастливым выглядит из-за этого нового знакомства.

 — Вот как, — пробормотал он, чувствуя себя еще глупее, раз не задумался даже спросить, голоден ли тот. Но в любом случае как-то странно отказываться от шедевра, достойного наследного принца, даже не попробовав его. — Что ты ел?

 — Рис, — спокойно ответил Му Цин, по которому было видно, что ему не по себе настолько, что хочется только сбежать отсюда.

 — И? — спросил Фэн Синь, вновь потянувшись за палочками, думая, что лучше так, чем гробовая тишина за столом, которую беспечный принц, погруженный в свои мечты, пока даже не замечал.

 — Лук, — чуть помедлив, добавил слуга, и лучник раздраженно нахмурился, думая, что ему так и придется словно щипцами вытаскивать из него каждый следующий ингредиент, а затем осекся.

 — И всё? — сухо уточнил он и, когда ничего не подозревающий Му Цин кивнул, немного поднявшись, перегнулся через стол, подпихивая миску тому прямо под нос. — Ешь.

 — Я не голоден, — очень размеренно повторил тот, словно решив, что его просто не услышали.

 — Ешь, я сказал, — с угрозой повторил Фэн Синь, почти готовый подняться с места и впихнуть эти несчастные палочки ему в руку.

 — Я не хочу, — и сам осмеливаясь чуть повысить тон, напрочь отказался Му Цин.

 — Зачем же ты на него так давишь? — добродушно рассмеявшись, словно эти двое лишь забавлялись, а не сверлили друг друга недовольными взглядами, попытался утихомирить своего телохранителя Се Лянь.

 — Потому что меня выводит из себя его тощий вид, — проворчал Фэн Синь, который единственный из троицы знал, что застрянет с этой закатывающей глаза язвой на сотни лет, и просто не мог остановить свое раздражение из-за этого.

Появление Му Цина было словно удар по лицу, напоминающий, что всё предопределено и пойдет своим чередом, неважно, будет Фэн Синь сопротивляться или просто смирится с судьбой. От нависшей обреченности он чувствовал, что не может остановиться, снедаемый постоянным чувством тревоги внутри, и что совершенно неважно, насколько плохо они с Сюаньчжэнем поладят в этот раз, хуже, чем было, получиться просто не может.

Он чувствовал, что ему никогда не станет лучше.

 — У всех людей разные типы фигуры, не стоит называть кого-то тощим только из-за того, что он меньше тебя, — с улыбкой сказал Его Высочество, и Фэн Синь, непонимающе сводя брови к переносице, уставился на него так, словно тот нес какую-то ересь.

Му Цин не выглядел просто немного меньше, он выглядел так, словно работал слугой в монастыре, чтобы сводить концы с концами. Но Се Лянь ответил ему долгим взглядом, и Фэн Синь, резко вздохнув, замолчал.

Потекла очень неловкая, поддерживаемая лишь энтузиазмом наследного принца, беседа малознакомых людей, в которой телохранитель решил не участвовать и великодушно даже не напомнил Его Высочеству, что за едой не говорят, а лишь принялся обедать дальше.

От беспричинной горечи во рту то, что он совсем недавно про себя называл шедевром, стало почти до тошнотворного безвкусным, и Фэн Синь, поняв, что до конца свою порцию не осилит, потянулся за обездоленной миской Му Цина, буркнув, что пойдет выкинет, надеясь, что может оставить двух детей одних на пару минут.

К его удивление, тот ребенок, который был помладше и наотрез отказывался есть, вцепился в свою миску, придвигая ее к себе, словно пряча от врага, смотря совершенно ошеломленным взглядом.

 — Так ты будешь есть или нет? — раздраженно спросил Фэн Синь, чувствуя, как у него лопается терпение от этих плясок с уговорами упрямца.

 — Не буду, но… — видя, что тот вновь потянулся забрать еду, от которой опять отказались, Му Цин поспешно отодвинул ее от противника еще дальше, почти обнимая. — Но зачем выбрасывать?

 — Ты думаешь, что я побегу разыскивать кого-нибудь, кто еще не обедал? Или что Его Высочество не побрезгует ужинать остывшей едой? — Фэн Синь старательно прогнал воспоминание о том, как Се Лянь радостно пытался съесть поднятую с земли мантоу, а слуга всё никак не отдавал ему злосчастную драгоценную миску. — Сам тогда выбрасывай.

Му Цин поджал губы с таким странным выражением лица, что Фэн Синь хмуро свел брови к переносице, ни на каплю его не понимая. Затем тот с не самым счастливым видом схватил палочки и принялся за свой нежеланный второй обед, удивленно распахнув глаза, застыв на мгновение, когда почувствовал вкус. Телохранитель озадаченно уставился на то, как мальчишка через силу и с явным неудовольствием набивает живот, скользнул взглядом по его тощим запястьям, выглядывавшим из потрепанных рукавов, и промолчал, думая, что Му Цину лучше не знать, сколько еды зазря ежедневно выбрасывается в пышущем богатством императорском дворце.

Фэн Синь отстал от него, впопыхах, в страхе, что еду потратят напрасно, почти подавившегося и закашлявшегося, и выпрямил спину, задумчиво глядя перед собой, краем глаза замечая, как Се Лянь улыбается.

 — Ваше Высочество, — медленно сказал он с явным неодобрением. — Я же вижу, что ты не съел свои овощи.

Наследный принц, кажется, очень сильно надеявшийся, что об этом не вспомнят, смущенно кашлянул в кулак.

 — Ты ведь мой друг, а не моя матушка, — сказал он с таким видом, будто в самом деле рассчитывал его переубедить. — Тебе ни к чему следить за моим питанием.

Фэн Синь нахмурился, чувствуя, что из-за Се Ляня к нему скоро вернется привычная складка среди бровей.

 — Я как раз пообещал государыне, что буду за этим следить. Так что бери пример со своего нового знакомого, не капризничай и ешь свои овощи, — он взглянул на Му Цина, с напряженным лицом вычищавшего свою миску. — Нет, лучше не бери. Он тоже капризный.

Слуга ошеломленно закашлялся снова, покраснев то ли от возмущения, то ли от того, что чуть не задохнулся.

 — Я не… — поспешно начал он, только придя в себя, и шокировано замер, когда Фэн Синь, хмыкнув, перекинул из своей миски в его кусочек мяса, немного запачкав при этом стол.

 — Значит, Му Цину ты отдаешь самое вкусное, а меня заставляешь есть овощи? — ничуть не обижаясь, со смехом спросил Се Лянь. — Поверить не могу!

 — Твои овощи еще не съедены, — со смешком напомнил ему телохранитель, вздыхая и принимая более удобную позу, а затем заметил, что их новый знакомый прекратил есть, упорно глядя на свою миску, которую успел опустошить почти полностью.

Точно, Сюаньчжэнь ведь…

Вечно раздражен теми вещами, которые Наньян даже не замечает.

 — Ты только взгляни, Ваше Высочество, он брезгует, — ровно сказал Фэн Синь, сам не зная, зачем обращает на это чужое внимание. Может, чтобы Се Лянь не был так слеп насчет него…

— Н-нет, я… — Му Цин мгновенно побледнел, словно его уличили в измене, замерев будто каменная статуя.

 — Это потому что ты подкинул ему свою еду, не спросив разрешения, — возразил наследный принц, и его телохранитель, проворчав что-то, оставил этот вопрос в покое, чувствуя, что ему с этими двумя в будущем придется тяжко.

Один ребенок, второй ребенок, еще и дуется. Но, убедившись, что развивать эту тему они не станут, с немного облегченным видом и всё такими же напряженными плечами продолжил есть наверняка только для того, чтобы хорошо выглядеть в глазах Се Ляня. Фэн Синь почти что видел, как в чужом сердце зарождается желание подружиться с Его Высочеством, которое он так долго не мог озвучить.

Может, на этот раз что-то изменится.

Фэн Синь ухватил палочками еще один кусочек мяса, недвусмысленно смотря на Му Цина, но, заметив, каким обреченным взглядом тот на него уставился в ответ, пусть и не смея возразить вслух, со смешком оставил эту затею.