После их вознесения Сюаньчжэнь если и улыбался при нем, то с бесконечной насмешкой к его неудачам.

Последующие несколько недель Му Цин едва ли попадался им на глаза, если сравнивать с тем, как он, будучи личным слугой наследного принца, будет постоянно маячить рядом с ним. Он только начинал свое обучение под началом другого мастера, в то время как Его Высочество, в совершенстве овладевший основами владения мечом еще при дворце, с восторгом покорял первые вершины заклинательства, засыпая от усталости, вернувшись к себе, в тот же момент, когда его голова касалась подушки, и Фэн Синю приходилось, чтобы не заболел, с ворчанием укрывать его, не перестававшего улыбаться даже во сне.

Но на некоторых занятиях эти двое всё же встречались, к примеру, на тех, где Наставник ровным и спокойным тоном невероятно долго и нудно вещал о пути совершенствания их монастыря, пока сидевший подле Его Высочества Фэн Синь изнывал от скуки. Уже в первый раз для него было невыносимо слушать эти бесконечные запутанные рассуждения, а во второй раз спустя восемьсот лет он с ужасом осознал, что они настолько въелись в его память, что некоторые фразы он помнил до сих пор.

Его Высочество наследный принц мог бы потребовать для себя приватные занятия у любого мастера в Хуанцзи, но всё же он был здесь, сидел рядом с остальными учениками, пусть и чуть поодаль, и это их удивляло, заставляя перешептываться и строить догадки. Особенно горячей темой, насколько Фэн Синь мог понять по долетавшим до него обрывкам разговоров, было то, как благосклонно Его Высочество относился к тому выскочке-слуге, который совсем недавно подметал полы в их кельях, к сыну казненного преступника, незнамо каким образом принятому в их монастырь.

Слухи, дополняемые домыслами, разлетались слишком быстро, и и без того шаткому положению Му Цина нисколько не помогало дружелюбие Се Ляня по отношению к нему, которое отличалось от его дружелюбия к остальным ученикам, заставляя их, поголовно являвшихся отпрысками благородных семей со всей страны, таить недовольство, что какой-то простолюдин снискал благосклонность главного сокровища империи.

Фэн Синь попросту не помнил, в какой именно момент и из-за чего Его Высочество назначил Сюаньчжэня своим личным слугой. Того вроде как задирали остальные ученики, недовольство которых достигло предела, может быть, он пришел на занятие весь побитый, тихо утверждая, что просто случайно упал, и тогда Се Лянь взял его под свое крыло, чтобы защитить. Фэн Синь не помнил. Он тогда и не интересовался особо слугой, на которого упал взгляд наследного принца, не думал, что тот в самом деле настолько пришелся ему по душе. Он просто следовал за Его Высочеством, глядел в его спину, чувствуя желание защищать, и бранил всех тех, кто смел марать его чистое имя своими грязными сплетнями.

Но в последние несколько недель Фэн Синь то и дело отводил взгляд от его спины, украдкой посматривая в сторону Му Цина, сидевшего в самом дальнем углу, нарочно прибывавшего как можно позже, чтобы не сталкиваться с Его Высочеством перед занятием и не быть вынужденным принимать приглашение сидеть рядом с ним.

Му Цин пропустил занятие вчера утром и также не явился сегодня, что было крайне необычно для него, сверкающего глазами от интереса перед новым не хуже Се Ляня. Фэн Синь осмотрел большой зал, в котором для наставлений собрались все ученики монастыря, по крайней мере три раза, откровенно не слушая полных мудрости речей, но Му Цин не переместился из своего угла куда-то еще — его здесь попросту не было.

 — Беспокоишься? — шепотом спросил Его Высочество, не отворачиваясь и держа спину так же прямо, словно и не отвлекался от занятия.

 — Нет, — спокойно ответил Фэн Синь так же тихо, пытаясь не привлекать чужое внимание.

 — Беспокоишься, — возразил Се Лянь, и его телохранитель озадаченно нахмурил брови, не понимая, откуда могла взяться такая уверенность.

В те редкие дни, когда наследному принцу удавалось завязать разговор с бывшим слугой, Фэн Синь лишь молча находился рядом, не ввязываясь в беседу, даже не обращая на нее толком внимание, лишь изредка коротко отвечал, когда Его Высочество задавал вопросы ему напрямую. Му Цин с ним, холодным и не заинтересованным в общении, разговаривать не осмеливался, лишь изредка кидая настороженные взгляды, о нем они с Се Лянем наедине почти не говорили — так откуда у наследного принца могла появиться такая странная мысль, что Фэн Синь о том беспокоится?

 — Ты можешь сходить проверить его, если хочешь, — прошептал Его Высочество.

 — Не хочу, — незаинтересованно пожал плечами тот, и Се Лянь замолчал на несколько минут, когда Наставник, расхаживающий, пока распространял мудрость, по залу, приблизился опасно близко, кинув такой взгляд, будто мог слышать мельчайший шорох, а их разговор — особенно.

 — А я хочу, — едва слышно, но всё равно голосом, не допускающим возражений, сказал наследный принц, когда Наставник, бросив грозный взгляд на его не проявлявшего должного интереса к мудрым рассказам телохранителя, к которому не питал особо теплых чувств, мерно двинулся дальше. — Сходи проверь его для меня.

Фэн Синь молча уставился в его спину, гадая, в какой момент тот стал таким капризным, поклонился, принимая приказ, развернулся и как можно незаметнее покинул зал. Затем спокойно сделал пару шагов по направлению к келье Му Цина и озадаченно остановился, поняв, что уже давно не помнит, где она находится.

Пришлось спрашивать у попадавшихся по пути слуг, одаривавших его странными взглядами.

Следуя указанной дорогой, Фэн Синь, напряженно глядя себе под ноги, собираясь быстро со всем покончить и вернуться к Его Высочеству, внезапно замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, глядя на едва заметную тропинку, отбегавшую от проложенного камнем горделивого пути и терявшуюся в зелени кустов, узнавая ее. Если пройтись по ней, уклоняясь от лезущих в лицо веток, ревностно смахивая из волос Се Ляня зацепившиеся за них листья и ворча, что не пристало наследному принцу ходить по таким неухоженным местам, то можно было выйти на крохотную неказистую полянку, секретное место Му Цина, прожившего в монастыре намного дольше их обоих и с колебанием представившего его им после нескольких месяцев знакомства.

Эти двое отчего-то предпочитали для медитаций это поросшее травой местечко, а не роскошный дворец Его Высочества со всеми удобствами, и Фэн Синю приходилось мириться с этой их странностью. Но намного страннее было то, что если Му Цин и улыбался рядом с ними, то только там, и вечно принимал безучастный вид, как только замечал, что лучник изумленно на него из-за этого пялится.

После их вознесения Сюаньчжэнь если и улыбался при нем, то с бесконечной насмешкой к его неудачам.

Фэн Синю ни в коем случае не хотелось возвращаться на ту поляну, не хотелось проживать снова ту же полную одиночества жизнь, хотелось чего-то теплого и полного надежды, но чего именно, он не знал.

Немного спокойствия не помешало бы, наверно.

С трудом оторвав от тропинки взгляд, Фэн Синь устало пошел вперед, думая о том, что ему делать, если Му Цина не будет в его келье. Другие слуги говорили, что не видели его сегодня, а тратить время на бесплодные поиски на огромной территории монастыря не хотелось. Лучник толкнул двери нужного здания, не обращая внимание на его потрепанный вид, без стука зайдя внутрь и без спроса пройдясь по комнатам, и с удивлением обнаружил, что одна из кроватей в спальне занята.

Не мог же Му Цин просто проспать утреннее занятие… Точно не мог, он всегда спал крайне чутко, еще и жаловался постоянно, что Фэн Синь, видите ли, храпит и мешает ему, такой зануда точно бы проснулся, когда остальные ученики начали собираться.

Лучник хмуро подошел к занятой постели, обогнул ее, убеждаясь, что на ней в самом деле их потерянный мальчишка, и удивленно замер, когда тот оглушительно закашлялся, сильнее кутаясь в свое потрепанное одеяло и утыкаясь лицом в подушку, видимо дрожа.

 — Эй, — неловко позвал его Фэн Синь, застыв на месте как вкопанный. — Ты там живой?

 — Еще немного… — просипел Му Цин едва разборчиво, ничуть не помогая тем, что пытался спрятаться от внешнего мира под покрывалом, и лучник невольно немного нагнулся к нему, чтобы расслышать. — Я сейчас поднимусь и всё уберу…

Фэн Синь, выпрямившись, озадаченно уставился на него, словно бы пытавшегося притвориться, что его здесь нет, чтобы от него отстали.

 — Му Цин, — колеблясь, позвал он его по имени в первый раз, и оно прозвучало донельзя странно, недостаточно резко. — Му Цин, как ты себя чувствуешь?

Тот только перевернулся на другой бок, надеясь, что незваный гость уйдет, и снова тихо закашлялся. Фэн Синь обреченно вздохнул, понимая, что если вернется к Се Ляню и скажет, что его любимчик, кажется, заболел, то его отправят обратно приглядывать за ним, а соврать Его Высочеству он просто не мог, и, хмуро позвав его по имени еще раз, попытался стянуть с него покрывало, чтобы хотя бы взглянуть на его лицо и суметь понять, насколько всё плохо.

Он упрямо тянул покрывало на себя, Му Цин не менее упрямо отказывался отдавать его врагу, и в итоге они его, и без того ветхое, с треском порвали. От этого звука Фэн Синь мгновенно отпустил ткань, и тот этим воспользовался, вновь в нее закутавшись.

Решив, что так они ни к чему не придут, лучник, поставив, чтобы удержать равновесие, на жалобно скрипнувшую под его весом кровать колено, схватил того за плечо и насилу повернул к себе, заглядывая в его болезненно красное лицо и нездорово блестящие глаза.

 — Ты… — выдохнул Му Цин и поморщился так, словно это одно короткое слово расцарапало ему горло до крови.

 — Фэн Синь, — подсказал ему он, решив, что тот, должно быть, не мог вспомнить, как звали телохранителя наследного принца. — Его Высочество волновался за тебя, поэтому послал меня проверить, как ты.

 — Фэн Синь… — повторил Му Цин и, проморгавшись, устало прикрыл глаза.

 — Да? — отозвался он и провел несколько бесплодных секунд, ожидая, что тот скажет что-нибудь еще. — Ты плохо выглядишь. Ты принял лекарства?

Му Цин отрицательно слабо мотнул головой, и Фэн Синь, тайно надеявшийся, что тот прекрасно сам о себе позаботится и тихо всё переболеет в постели, разочарованно нахмурился.

 — Ясно, — буркнул он, оглядываясь, не зная, какие пожитки здесь кому принадлежали. — Где они?

 — Кто? — заторможенно спросил тот.

 — Твои лекарства, — раздраженно выдохнул он, ослабляя хватку на чужом плече, раз Му Цин перестал сопротивляться и расслабился, и осторожно коснулся его лба тыльной стороной ладони. — Ты ведь был у врача?

Матушка Фэн Синя, кажется, обладала особыми силами — ей достаточно было коснуться губами лба своего сына, чтобы понять даже раньше него самого, что у него небольшой жар, и она на его удивление лишь мягко улыбалась, говоря, что все матери так умеют. В случае с Му Цином никакие особые силы были не нужны — у того был такой жар, что можно было обжечься.

Мальчишка промычал что-то отрицательное в ответ и, отвернувшись, снова закашлялся так, что даже Фэн Синь, тут же убравший руку, сочувствующе поморщился.

 — Тебе нужно было хотя бы попросить своих соседей позвать врача, если не можешь дойти до него сам, — проворчал он, надеясь вбить в эту неразумную голову хотя бы немного доверия к окружающим, затем заставил того, медленно моргающего, принять сидячее положении, положил ему руку на спину и перехватил под коленями, собираясь поднять. Бывший непривычно послушным до этого момента Му Цин проявил свою истинную сущность, начав брыкаться, и пришлось на него прикрикнуть. — Эй! Уроню ведь!

Слуга внезапно замер на мгновение, втягивая воздух ртом, и за это время Фэн Синь, решив, что он смирился, окончательно выпрямился, держа его на руках, не зная, что и думать из-за того, насколько тот был легким, а затем Му Цин, вздрогнув, звонко чихнул прямо на него, пачкая одежду.

Пострадавший молча уставился на него, опасливо съежившегося на его руках, долгим лишенным надежды взглядом.

 — Держись за меня. А то упадешь, — сказал Фэн Синь, решив никак не комментировать случившееся, не обращая внимание на тихое подавленное бормотание, что тот потом всё постирает.

 — Опусти меня, — упрямо возразил Му Цин, не отпуская свое порванное покрывало, другой конец которого свалился на пол, и выглядел в своих одних только нижних одеяниях не так, словно был готов выйти на улицу.

Белый и тощий. Отследив мутным взглядом, куда со сложным лицом смотрит незваный гость, он поспешно полностью подтянул к себе покрывало, снова почти что прячась в нем, и чуть более твердым голосом потребовал то же самое.

 — Я не собираюсь тут целую вечность стоять и тебя уговаривать, у меня нет столько времени, — раздраженно предупредил Фэн Синь, переминаясь с ноги на ногу.

 — Опусти меня… — чуть помедлив, снова повторил Му Цин, словно забыл все другие слова в мире.

 — Слушай, мне достанется от Его Высочества, если я не прослежу за тем, чтобы тебя вылечили должным образом, — предпринимая последнюю попытку переговоров, вздохнул тот, имея в виду, что Се Лянь будет долгое время бросать на него неодобрительные взгляды и дуться. — Не усложняй мне жизнь.

Му Цин промолчал и, когда Фэн Синь уже начал задумываться над тем, чтобы просто его вырубить, закинуть на плечо, как мешок риса, и дотащить, куда нужно, крайне неохотно положил тому руку на предплечье, очень условно держась за него. Тот от него даже такой милости не ждал, счел, что больной слишком ослаб, чтобы хвататься сильнее, и молча пошел, не собираясь дожидаться, пока язва передумает.

Только выйдя из кельи, он понял, что не знает, где найти ответственного за обычных учеников врача. Чуть пораздумав, хмурясь, он решил не спрашивать Му Цина, непривычно затихшего на его руках, прятавшегося от любопытных глаз под своим покрывалом и изредка глубоко надрывно вздыхавшего, лишь бы не кашлять, а просто потревожить личного врача Его Высочества, которого вместе с остальными слугами, поддерживавшими чистоту и порядок, послали в монастырь из императорского дворца.

Только на полпути до кельи наследного принца Фэн Синь вспомнил, что нужно побеспокоиться, не заразен ли тот. Немного поздно, учитывая, что на него успели и чихнуть, и покашлять, так что он просто смирился, надеясь на свое крепкое здоровье.

Му Цин мелко дрожал, словно его бил озноб, и лучник невольно ускорил шаг, не спрашивая его ни о чем, понимая, что от его вопросов толку будет никакого. Он так почти бегом и добрался до дворца, то ли радуясь, то ли пугаясь, что тот так ничего и не говорил, устало держа глаза закрытыми, и залетел в свою комнату, смежную с покоями принца. Неловко ссадил слугу на свою кровать, наказал смирно лежать и накрыл в кои-то веки слушавшегося его Му Цина вдобавок к его потрепанному еще и своим покрывалом.

Тот, ослабший из-за болезни, был на редкость медленным и неловким, но самым большим и неуклюжим увальнем в этой комнате Фэн Син всё же считал себя, не знавшего, как и подступиться, и немного нервничавшего из-за такой странной ситуации.

Му Цин, поспешно отвернувшийся к стене, закашлялся снова, и лучник, развязав пояс своих верхних запачканных одеяний, небрежно бросил их куда-то на стол, и, налив больному воды, чуть не пролив половину, помог ему ее выпить, придерживая за спину.

Зачем-то снова коснулся его лба, недовольно вздохнул и пошел за доктором, убедившись, что мальчишка понял, что должен не двигаться и отдыхать.

Сколько же с ним проблем.