Запах приятной волной заползал в нос. Его запах. Тонким ароматом, которого Цзинъи даже не мог охарактеризовать, он окутывал его всего, расслаблял и вызывал пугливые мурашки по коже. Цзинъи впитывал еле ощутимый аромат сандала от редких благовоний и чего-то ещё, слегка горчащего, если долго-долго внюхиваться. Цзинъи внюхивался, закутавшись в тёплую накидку из белого волчьего меха. Он хорошо запомнил этот оттенок аромата, который не замечал прежде. Так пахло только от главы Цинхэ Не. Этот аромат витал в его рабочей комнате, когда Цзинъи ждал возле печи при первой их встрече. Этот аромат пронизывал его, когда глава Не крепко удерживал его одной рукой во сне. И так пахла его накидка. Цзинъи и не догадывался, насколько приятен ему этот запах, пока не начал наслаждаться им, тонким, почти выветрившимся из накидки. Скоро он совсем исчезнет, а Цзинъи даже не знал названия этих благовоний, чтобы попытаться их где-нибудь купить. Все благовония, встречающиеся прежде, были обычными. Приятными, но обычными. Лишь глава Не пах по-особенному. И почему-то именно его вспоминал Цзинъи, даже когда облачался в свою обычную накидку. В большинстве случаев он облачался в свою накидку, а накидку главы Не хранил как драгоценность. И заворачивался в неё, когда в комнате по возвращении было холодно. Пока разгорался огонь в печи, пока тепло не начинало медленно, едва ощутимо, распространяться по всему помещению. Тогда Цзинъи снимал накидку, напоследок поводив щеками по её мягкому меху.
Цзинъи потерял покой после того случая. Он поклялся себе, что никогда больше не полетит с посланием в Цинхэ, но он не мог решать это сам. Он не посмеет отказать, если отдаст распоряжение кто-то из старших и влиятельных людей ордена. Цзинъи продолжал беспокоиться, подозревая, что где-то совершил ошибку. Только самой ошибки он рассмотреть не мог.
Он услышал шаги за дверью, торопливые, как носятся новые адепты. Цзинъи отложил накидку и встал, намереваясь отчитать торопыгу и напомнить об одном из правил, запрещающем бегать. При виде нового набора Цзинъи невольно начал чувствовать себя старшим, чуть ли не небожителем по сравнению с ними, хотя он сам ещё был адептом.
Стук в дверь прервал его мысли. Он открыл и тут же получил словесное послание:
- Господин Ханьгуан-цзюнь желает видеть адепта Лань Цзинъи! – выпалил чётко посланник.
Цзинъи позабыл о подготовленном выговоре и величии и сам заторопился:
- Сейчас буду. Передай, что как только оденусь… нет, сам передам. А ты иди.
Он засуетился. И кто тут бегает? Путь даже по собственной маленькой комнатке. Она была рассчитана на троих, но остальные разлетелись по заданиям. Цзинъи приходилось коротать время в одиночестве, наслаждаясь ароматом сандала и чего-то горьковатого, чувствуя этот аромат всем своим естеством, вспоминая каждую встречу, заканчивающуюся не пойми чем. Стыдно, особенно в последний раз. Благо, никто не спрашивал, откуда у него эта накидка, явно купленная не на жалкие доходы обычного адепта. Он задержался перед накидкой, задумался на миг и оставил её на месте, а сам взялся за свою, недостаточно тёплую для сильных морозов. Но сейчас стало немного теплее.
Цзинъи отыскал Лань Чжаня в общих комнатах, сидящего за столом с разложенной на нём бумагой. Чернильница стояла прямо перед ним, а кисть, испачканная почти до половины, покоилась на подставке. Лань Чжань никогда не допускал подобной небрежности. Грязные вещи в его присутствии выглядели преступно. Цзинъи хотел вызваться отмыть кисть, но дождался первого слова от наставника.
- Из Цинхэ Не пришло письмо.
Письмо? Цзинъи вздрогнул. Неужели глава Не в негодовании из-за выходки адепта Гусу? Цзинъи знал, что нельзя было приближаться к нему, и всё равно сделал это, более того, выпросил накидку, продолжающую его мучить каждый раз, когда Цзинъи видел её или улавливал чем-то похожий запах.
- Этот адепт чем-то провинился? – спросил Цзинъи, не в силах стерпеть.
- Нет, - опроверг Лань Чжань. - Но твоё имя есть в этом письме.
- Правда? – не утерпел.
- Это информация по поводу обучения, - пояснил Лань Чжань. – Будущей весной Цинхэ Не набирает адептов из разных орденов, желающих расширить круг умений. Глава Не заявил, что ты можешь рассчитывать на место, даже если желающих окажется слишком много и Цинхэ вынужден будет кому-то отказать.
Цзинъи никак этого не ожидал. Никто, кроме главы Не, не мог выделить его из множества остальных адептов всех орденов. Стало неловко и радостно одновременно. Цзинъи заметили важные люди. Но неловко оттого, что он сам навязался. Он навязал своё имя человеку, который даже не мог запомнить его.
- Ты знал об этом? – спросил наставник.
Цзинъи стало стыдно, у него щёки заалели. Он чувствовал, что если заговорит, то начнёт оправдываться. Его беспокоило не только то, что подумает о нём наставник, которого он хотел бросить. Его волновало то, сколько эмоций поднимает это письмо у него самого. Не Цинхэ Цзинъи видел, впитывая аромат, исходящий от накидки главы.
- Знал, - ответил Цзинъи и тут же ринулся оправдываться. – Но я ни о чём не просил! Я просто доставил главе Не письмо и посылку… дважды. Это ведь ничего не значит. И я никогда не говорил, что хочу обучаться в Цинхэ, поэтому…
- Лань Цзинъи, разве я пытаюсь обвинять тебя?
- Нет, - все слова иссякли, но Цзинъи всё ещё испытывал потребность защититься. – Но я правда ни словом…
- Это честь – получить приглашение от самого главы, - не дослушал его оправдания Лань Чжань. – Видимо, ты хорошо показал себя. Но благосклонность главы ордена не должна влиять на твою точку зрения. Нельзя постоянно рассчитывать на покровительство важного человека.
- Я знаю. Я не рассчитываю! – выпалил Цзинъи, не в силах сдержать это в себе. – И я не просился на обучение в орден. И вообще, я никуда не полечу.
- Ты уже начинаешь использовать свои привилегии, - Лань Чжань оставался спокойным, смотрел на него, прямо в глаза. Цзинъи не мог понять, какие мысли мечутся за его привычным выражением лица. – Как ты можешь отказать в подобной ситуации? Полагаешь, глава ордена, раз расположен к тебе, обязан прощать всё?
- Нет, - Цзинъи перестал спорить, хотя ещё не высказался до конца. Но всё, что он скажет, только усугубит его положение.
- Для меня, как для твоего наставника, тоже честь получить такую весть. Обучение в другом ордене длится не так долго. Поэтому ты обязан сделать всё, чтобы выразить свою благодарность за оказанную тебе честь.
- Но, Хангуан-цзюнь! Я не хочу обучаться в Цинхэ! Считайте меня невоспитанным или дерзким, но я не хочу покидать Облачные Глубины!
- Почему?
Цзинъи замолчал. На такой простой вопрос он не мог найти ответа. Его не было. Он сам не знал, что заставляет его держаться подальше он Цинхэ.
- Ты не желаешь отвечать? – поторопил с решением Лань Чжань.
- Нет, - повторил Цзинъи в который раз. – Я хочу ответить. Я думаю, потому что Цинхэ…
Потому что Цинхэ – это Не Минцзюэ, который, конечно же, не пройдёт мимо просто так. Вряд ли глава ордена будет обращать внимание на обычных адептов. Вряд ли он остановится при встрече, когда его будет окружать его свита или люди куда важнее адепта, но Цзинъи казалось, что именно так глава Не себя и поведёт. И тогда будет неловко вдвойне, потому что это могли заметить другие.
Лань Чжань ждал. Цзинъи набрал побольше воздуха и выпалил:
- Потому что орден должен выбирать адептов беспристрастно.
- Ты хочешь сказать, что у главы Не есть какая-то корысть в отношении тебя? – спокойно разбил его довод Лань Чжань.
- Нет.
- Тебя беспокоит, что он выделил именно тебя?
- Да, - наконец-то Цзинъи ухватился за протянутую руку помощи. – Это ведь нехорошо, когда адепт изначально получает какие-то привилегии.
- А ты рассчитываешь на привилегии?
- Не рассчитываю. Но вы сами сказали о том, что написано в письме. Разве справедливо выделять для меня отдельное место, если желающих окажется много?
- Если глава Не выделил именно тебя, то у тебя есть нужные задатки, - парировал Лань Чжань. – Не приняв его личного приглашения, не будет ли это выглядеть грубо с твоей стороны?
Цзинъи снова замолчал. Наставник хотел засунуть его в этот проклятый Цинхэ. Он плечи опустил, не зная, какие ещё привести доводы. Но он обязательно их подберёт и предъявит.
- Не думаю, что глава Не усмотрит в моём отказе грубость, - ответил Цзинъи. – Если понадобится, я всё объясню. Но я не поеду учиться в Цинхэ Не. У меня в Гусу прекрасный наставник и все мои друзья. В Гусу вся моя жизнь. И в Гусу…
- Довольно, - Лань Чжань встал. Показалось, что он сердится, но он не сердился. Он просто хотел выслушать своего ученика. Он вышел из-за стола и двинулся к стеллажу с книгами, явно намереваясь закончить этот бесполезный разговор и вернуться к своим делам. Цзинъи мог бы откланяться, но не хотел первым объявлять об окончании разговора. Он проследил взглядом за своим наставником.
- Я понял твою позицию, - кивнул Лань Чжань совершенно не сердито. – У тебя будет прекрасная возможность объяснить свой отказ главе Не, не прибегая ни к каким ухищрениям, потому что глава Не через два-три дня приедет в Облачные Глубины для личной беседы с главой Лань.
Цзинъи этого никак не ожидал. И не ожидая собственной реакции, он выпалил:
- Из-за меня?! – поздно спохватился, что не всё в мире вертится вокруг него. – Простите, я сказал, не подумав.
- Почему глава ордена должен что-то делать из-за тебя? У тебя есть причины так говорить?
- Нет. Я просто не утерпел. А не утерпев, попросил прощения. И если я сам не знаю, что происходит, не понимаю, как могу объяснить это вам.
Лань Чжань помедлил перед ответом. Получилось слишком резко. Разумеется, Лань Чжань знал о нетерпеливом характере своего ученика, но от того не мог проигнорировать вызов в его голосе.
- Тебе не хватает терпения, - только и отметил наставник. – За эти два-три дня постарайся, чтобы твой отказ не выглядел дерзким, если ты твёрдо решил отказать.
Цзинъи промолчал, поджав губы. Говорил не думая фразу за фразой. Опрометчиво. Наставник за такое назначит лишнее время обучения, где будет тренировать это проклятое терпение. Но он же даже не подозревает, что творится на душе у Цзинъи. А там творилось что-то невообразимое. Из-за этой проклятой накидки, этой проклятой ночи в кровати Не Минцзюэ, и этого проклятого сандала с горечью, который буквально преследовал его по пятам. Даже сейчас, далеко от его накидки, Цзинъи чувствовал этот аромат, которым, кажется, пропитался сам до самых костей.
- Если наставник считает, что я обязан принять это приглашение, я приму его, - сдал назад Цзинъи.
- Пока ты не объяснишь, что тебя отталкивает от Цинхэ Не, я не могу делать выводов, - тем же ответил Лань Чжань. – А сейчас ступай. До весны ты обязан усвоить все типы мелодий, которые я показывал тебе.
- Но их же слишком много! И до весны мне придётся сидеть над ними с раннего утра до позднего вечера. Это не говоря о том, что мне нужно ещё выполнять обязанности, накладываемые орденом. Как я всё успею?
- Ты страшишься главы Цинхэ Не, но наставника считаешь равным по положению?
- Простите! – снова выпалил Цзинъи, не успев остыть, вдохнул и выдохнул, и повторил уже с ноткой раскаяния. – Простите, я слишком обеспокоен этим приглашением.
Видя взгляд собеседника, Цзинъи понял, что после такого жаркого возмущения Лань Чжань тоже начал беспокоиться.
- Ступай, кивнул на дверь Лань Чжань, выбирая одну из книг.
- Я пойду, - оповестил Цзинъи перед ухом и ушёл. Он нервничал. Всё шло не так. Даже сами Облачные Глубины как будто изменились, ожидая приезда главы Не. Лучше было бы попросить на эти дни какое-нибудь задание, пускай даже опасное. Только бы не встречать человека, перевернувшего у Цзинъи всё понятие об отношениях адепта с главой… и пахшего горьким сандалом.
Не Минцзюэ был сердит с самого утра. Брат никак не возвращался. Более того, послал за людьми в Цинхэ, заявив, что Юньмэн Цзян требуется помощь в восстановлений основных зданий ордена. Сам не приехал, знал, что его уже никто не отпустит. Минцзюэ бы живо всю дурь из него выбил, ходил бы как шёлковый. Конечно, он не стал бы лупить брата плетью или палками. У Минцзюэ были свои методы, действующие только на Хуайсана. Минцзюэ знал его слабости и мог запросто разгромить одну из его ненаглядных коллекций, выпуская пар. Потом, возможно, пожалел бы, но не сознался вслух.
На полпути с пригорка снег обвалился. Видимо, ветром на верхушку надуло, а склон довольно крутой. Сугроб невелик, всего в пару человеческих ростов, но эскорт встал как вкопанный. Минцзюэ сам к этому сугробу подъехал, а за ним все остальные столпились, ждали. Вот же редкостные!.. Он сердился из-за того, что никто ничего не делает, даже не пытается.
- Мне что, самому разгребать?! – рявкнул он.
Стоящие рядом тут же назад подались, кони захрапели, а он саблю выхватил и рубанул воздух, вложив в удар значительную долю Ци. Так взъярился, почём зря, что разом сквозную дыру в сугробе пропахал. И всё бы ничего, только верхушка образовавшегося туннеля обвалилась, вновь закрывая дорогу. Сопровождение засуетилось. Половина людей с коней пососкакивала, а вторая пыталась удержать животных. Пока они там колупались, распределяя обязанности, Не Минцзюэ громко выругался, сам спешился и вскочил на саблю, быстро поднимаясь над головами, и помчался без оглядки к Облачным Глубинам.
Разумеется, за ним тут же последовали. Половина отряда точно. Остальные должны были раскопать проезд. И надо же было проложить дорогу прямо под уклоном. Неразумные люди. И Сичень куда смотрит – его же земли.
Остаток пути они миновали быстро. Даже подлетая к скалам, Минцзюэ не замедлился. Не все из его сопровождения могли просто войти. Минцзюэ вылетел прямо к основной части Облачных Глубин, поднимая суматоху во дворе. Казалось, ветер не так хлещет из-за торчащих вверх скал, но он чувствовал, что каждая косточка в руках промёрзла. Со зла он даже рукавицы не надел, а теперь вынужден был созерцать покрасневшие руки, которые едва двигались от окоченения. Минцзюэ обозлился и на непослушные пальцы. Приземляясь, он с силой сжал руки в кулаки, чтобы ногти в низ ладони вонзились до боли. Лишь почувствовав эту боль, он позволил пальцам расслабиться.
И увидел его, того мальчишку-посланника, который дважды взбаламутил весь двор Цинхэ Не.
- Глава Не! – воскликнул юноша, останавливаясь как вкопанный. Он в лице переменился, глаза вытаращил, как будто готов был бежать без оглядки. Наверное, он даже не замечал, что делает: начинает оглядываться в поисках отступления. Не Минцзюэ усмехнулся: славно он пугнул мальца. Ничего, пусть привыкает. В жизни всё пригодится. Не каждый враг будет вежливым и изящным.
- Лань Цзинъи, - назвал его по имени Не Минцзюэ. – А ну иди сюда.
Цзинъи с места сорвался, получив прямой приказ. Он снова был в своём поперденчике, в своей ущербной накидке, никак не спасающей его от холода. Минцзюэ нахмурился.
- Да, глава Не, - мальчишка перед ним замер, в лицо заглядывал, а Минцзюэ руку к нему протянул и нажал на его голову, вынуждая отклониться в сторону, и только потом поучительно прокомментировал:
- Тебе доставляет удовольствие не слушаться старших. По-твоему, я просто так настаивал, чтобы ты нормально одевался. Это что такое? – он указал на его тонкую накидку.
- Я не смею пользоваться вашим подарком, как какой-то обычной вещью! – выпалил Цзинъи.
- А что в ней необычного? Моя накидка что, вылеплена из чистого золота? Нет, ты дождёшься у меня, раз не считаешь мои вещи достаточно хорошими. Ишь, выдумал! Отвергать то, что предлагают ему старшие. Как только попадёшь в Цинхэ… - Минцзюэ указательный палец выставил и дважды махнул им перед собой, как со стороны дорожки показался Лань Чжань в сопровождении двух заклинателей.
Цзинъи не знал, куда деться. Выглядел таким нерешительным и даже напуганным, что Минцзюэ мгновенно забыл, что хотел ему сказать. Он только руку поднял и напоследок махнул ей в полном бессилии, мимо прошёл, словно вовсе забывая. Цзинъи остался позади, не смея уйти. Ждал, что его кто-нибудь окликнет, но никто не позвал. У Минцзюэ были дела поважнее, чем заставлять молодёжь одеваться теплее. Демон с ними: простудятся – сами будут виноваты.
- Глава Не, - вежливо поприветствовал Лань Чжань.
- Что, Сичень ещё не встал с кровати?
- Встал, - качнул головой Лань Чжань. – Ему противопоказано лишний раз выходить на холод, и мы стараемся предотвращать его прогулки, если обстоятельства позволяют.
- Обстоятельства? – Минцзюэ не приостановился ни на миг. – По-вашему, визит главы чужого ордена – не те обстоятельства?
- Я не то имел в виду, - не смутился Лань Чжань ни на миг. Такого вообще невозможно смутить. – И вы прекрасно понимаете, о чём я говорю.
- Больно вы в своём Гусу дерзкие стали. А как же тысячи правил?
- Простите, если ненароком обидел вас. У меня не было умысла.
- Адепт… Лань Цзинъи, - заменил его именем вопрос Минцзюэ, полагая, что и так всё понятно. Он же лично позаботился о том, чтобы выбить позволение отправить его в Цинхэ на обучение. Но зная его наставника, он сомневался.
- Мой ученик что-то сделал, раз глава Не запомнил его имя? – осведомился невозмутимый Лань Чжань. У такого добычу так просто не отберёшь. Но Лань Цзинъи не был добычей. Жаль просто, что мальчишка пропадает в умиротворении Облачных Глубин, тогда как в нём кровь кипит.
- Он сделал достаточно, но не того, за что следовало бы наказывать.
- Я понял это из письма, полученного накануне, - подтвердил Лань Чжань, что следит за мыслью собеседника.
- Поэтому я должен узнать у вас, будет он проходит обучение в Цинхэ или нет?
Они миновали дорожку, останавливаясь на последнем повороте перед домом главы. Минцзюэ ждал прямого ответа. Он не позволит уклоняться и не согласится подождать окончательного решения.
- Я польщён, раз мой ученик добился вашего доверия, глава Не.
- Хватит, - отрезал Минцзюэ. – Я задал простой вопрос. Вы отпускаете юношу в Цинхэ или нет?
- Это зависит от его решения. Я не вижу причин для препятствий, - так же открыто ответил Лань Чжань, понимая, что отсрочки не добьётся. – В конечном итоге, ему будет полезно получить навык фехтования Цинхэ Не и посмотреть на окружающий его мир под другим углом.
- Не говоря уже о том, что он отправляется в Цинхэ всего на несколько месяцев.- усмехнулся Минцзюэ. – Готовьте своего адепта. Я обучу его всему, что обязан уметь мужчина.
- Он ещё не решил, - напомнил Лань Чжань. – И я не позволю своему ученику покинуть Облачные Глубины, если он захочет сделать это против своей воли.
- Что вы имеете в виду? – Не Минцзюэ насторожился.
- Мне показалось, он не очень хочет возвращаться в ваш орден.
- И вы его, конечно, в этом поддерживаете?
- Ничуть. Мне просто хочется знать, что произошло за те два визита, когда он приносил послание в Цинхэ.
- Вот у него и спросите.
- У меня нет намерения давить на адептов.
- А у меня нет намерения тащить их в Цинхэ силой. Если не хочет – пускай. Учите его своей музыке.
Не Минцзюэ сделал первый шаг, проходя мимо спутника. И в этот момент двери дома распахнулись, являя миру болезного Лань Хуаня. Минцзюэ тут же разговор с его братом выбросил из головы. И о юноше больше не вспомнил, сразу к Лань Хуаню пошёл, стремительно, увеличивая шаги, нагоняя на лицо хмурости, но не очень получалось. Он был слишком рад видеть старого друга живым и практически здоровым после всех тех ужасных вестей, которые получал его орден целый месяц.
- Глава Не… - догнал его голос Лань Чжаня.
Не Минцзюэ не ответил, ухватился обеими руками за предплечья Лань Хуаня и толкнул его внутрь, вынуждая вернуться под крышу:
- Раз целители велели не выходить без крайней необходимости, зачем за порог выпрыгнул?
Цзинъи снова потряхивало. Едва он вернулся домой, как схватился за эту проклятую накидку по привычке и накинул себе на плечи, а потом остановился, задумался. Это она во всём виновата. Если бы не эта накидка, Цзинъи не стал бы постоянно вспоминать главу Не и столько в последствии думать о нём. Он бы не заметил этого запаха сандала с горчинкой. А теперь ему, наоборот, хотелось его вдыхать. В этом ничего удивительного не было. Люди любят вкусные запахи. И Цзинъи любил, но именно этот оказался его самым любимым.
Как назло.
Он втянул носом. От накидки пахло сильнее, чем от самого Не Минцзюэ, окутанного морозным воздухом. Но ароматом пахнуло от его руки, от его одеяний, пропитавшихся этими благовониями. Цзинъи накрыл правой рукой свою голову, там, где глава Не нажал на неё. У него были замёрзшие руки… у главы. Красные и наполовину скрюченные. Велел одеваться теплее, а сам летел без рукавиц.
Цзинъи кутался в его тёплую накидку, пока не скрипнула дверь. Он дёрнулся, выбраться из своего укрытия не успел, как дунуло морозом и пробрало до самого нутра. А потом дверь закрылась.
- Цзинъи? – спросил возвратившийся после задания товарищ, деливший эту комнату с ним, - ты заболел?
- Нет, просто замёрз.
- Подбросил бы поленьев в печь.
Цзинъи наблюдал, как он сам взялся за поленья, как он открывает дверцу и осторожно, чтобы не обжечься, закладывает дрова прямо в огонь. Потом он вытянул в сторону пламени раскрытые ладони, чтобы согреть их. Красные озябшие пальцы, совсем как у главы Не.
- Эта твоя накидка как вторая шкура, - прокомментировал товарищ. – Вечно в неё кутаешься. Или тебе так дорог человек, подаривший её? Это должен быть особенный человек, не пожалевший дорогой вещи для обычного адепта.
Он отошёл от огня и забрался на кровать к Цзинъи, потянул уголок накидки на себя.
- У тебя своя есть, - возмутился Цзинъи, не собираясь делиться своей драгоценностью.
- Ну не жадничай.
- Если холодно, подбрось поленьев, - его же словами упрекнул Цзинъи.
Некоторое время они молча сражались за накидку, пока она не натянулась. Цзинъи опасался что она порвётся или разойдётся по швам. Он мог бы её снова соединить точно так же, но это была бы уже не та накидка.
- Какая же тёпленькая, - товарищ потёрся о мягкий мех лицом. Цзинъи терпел, однако не упустил случая укорить:
- Вернуться не успел, а уже претендуешь на мои вещи.
- Она же не твоя.
- Моя. Мне её подарили. Бескорыстно.
- Это должна быть богатая женщина, безумно в тебя влюблённая, раз расщедрилась на такой подарок.
- Ничего это не…
- А запах… Приятный. Я такого ещё не встречал.
Товарищ прямо сейчас сидел под накидкой Цзинъи и бессовестно вынюхивал этот волшебный аромат. Аромат, которым Цзинъи ни с кем не желал делиться. Он снова потянул накидку на себя, на сей раз легко стаскивая её с собеседника.
- Ты даже не умылся, а под чистую накидку лезешь, - Цзинъи снял её и со своих плеч, скомкал, прижал к груди. Запах стал сильнее. Всё вместе – это центр, источающий его. Цзинъи внюхался, шумно втягивая носом.
- Хорошо-хорошо, пойду умоюсь, отчитаюсь и вернусь, - собеседник встал, потянулся за своей накидкой.
- На мою накидку не рассчитывай.
- Неужели правда женщина подарила? Может, ты сам в неё влюбился, поэтому так ревностно бережёшь всё, чем она владела?
- Это не моя накидка! – взбунтовался Цзинъи. – Я же говорил, что не моя! Если я её порву, придётся расплачиваться! Чего ты всё время ко мне цепляешься?!
Он негодовал даже тогда, когда товарищ поспешно собрал вещи и пошёл отмываться после долгого путешествия. Сутки по такому морозу – всегда долго. Цзинъи остался с накидкой, прижатой к груди и животу, сидел на кровати и покачивался вперёд-назад. Он пытался убедить себя, что накидка не принадлежит ему. Что глава Не только одолжил её ему. Но глава Не сказал, что она ему не нужна. И она чудесно пахла. Так чудесно, что Цзинъи забылся и погрузил нос в белый мех, не переставая вдыхать этот чудный аромат. Он опасался, что кто-нибудь ворвётся в комнату и застанет его за этим занятием. Тогда он накричит, потому что сохранять спокойствие будет слишком стыдно. Да и наедине с собой делать это стыдно. Нашёл чем заниматься – всякой ерундой. Надо всего-то поискать похожие благовония на рынках и поджечь палочку перед сном. Тогда и его одежды постепенно пропитаются этим ароматом.
Он вздрогнул. Он хотел пахнуть так же, как Не Минцзюэ. Он в ужас пришёл. Не должно быть настолько одинаковых совпадений. А если они и случились, то нужно уметь над ними посмеяться. Но смешно не было нисколько. Цзинъи согнулся весь почти пополам и не выпускал накидки из рук. Он ждал, что его позовут, ибо важный гость хотел поговорить с ним. Но его никто не позвал.
Цзинъи снова не смог сомкнуть глаз всю ночь. Только к рассвету задремал и в итоге проснулся с тяжёлой головой, с резью в глазах и холодом по коже, едва сел в кровати и одеяло съехало с плеч. Он поёжился, первым выбрался и взялся за печь, угли в которой уже совсем остыли. Он разжёг огонь, не сразу попав искрой на трут, а потом заложил дрова и закрыл дверцу. Теперь – одеться и выйти наружу. Надо хотя бы сегодня попросить какое-нибудь задание. Оставаться в Облачных Глубинах, где просто так разгуливает глава Не, было невыносимо, равно как и желание сохранить его накидку в неприкосновенности.
Перед уходом он убедился, что из печи не вылетит искра и не подожжёт тут всё. Он снова завернулся в свою обычную накидку, рискуя получить выговор. Снегом завалило весь двор. Нужно было расчистить дорожки. Адепты уже трудились. Все, у кого с утра не нашлось дел. Цзинъи перекинулся с ними словечком, проходя мимо. Он хотел видеть своего наставника. Он обязан попросить у него задание. Если Цзинъи останется здесь до отъезда главы Не, он мог наделать каких-нибудь глупостей. Раньше всё то, о чём он думал, не походило на глупости, а с тех пор, как глава Не обнимал его всю ночь, любой поступок выглядел подозрительно. Цзинъи казалось, что он даже ходит подозрительно. Одно его появление на улице подозрительно.
Лань Чжань был не один. Разумеется, он уже давно проснулся и уже выполнял свои обязанности по ордену. Сегодня с самого ранья он перехватил главу Не, стоящего прямо в сугробе там, где ещё вчера вечером была дорожка. Они разговаривали на пониженных тонах. Возможно, обсуждали болезнь главы Лань. Цзинъи невольно прислушался, улавливая отголоски фраз. Их голоса разительно отличались: голос наставника и главы Не. Голос Лань Чжаня звучал ровно, спокойно, знакомо, почти по-родственному. А голос Не Минцзюэ звучал как… как сандал с оттенком горчинки.
Цзинъи махнул головой и поспешил отступить, но разве он мог остаться незамеченным?
- Цзинъи, - позвал Лань Чжань.
Они смотрели на него оба. Цзинъи нахмурился и всё-таки подошёл, поприветствовал их обоих.
- Вот, - глава Не смотрел на Лань Чжаня, но тыкал пальцем в Цзинъи. Сандалом с горчинкой от него не пахло. – Смотрите, что он делает. Сколько раз я повторял ему, чтобы одевался теплее. А он в самый мороз в своей… - глава Не подхватил двумя пальцами накидку на его плече и приподнял, а потом отпустил.
- Это обычая накидка, - возразил Цзинъи. – Многие носят такие же.
- Когда нет ничего другого, - сердился глава Не.
Цзинъи чувствовал, что на этот раз он злится из-за него. Цзинъи и сам готов был разозлиться. В конечном итоге, глава Не ему не отец и даже не его глава. Вот пусть и не вмешивается в дела чужих адептов. Разумеется, вслух он этого не сказал, ограничился сдержанным:
- Я с детства приучен беречь хорошие вещи. Я не хочу, чтобы дорогая накидка испачкалась или порвалась.
- Поэтому она должна валяться без дела?
- Глава Не…
- Всё, - глава Не остановил его жестом. – Вы тут сами побеседуйте, а мне пора возвращаться. Кони уже осёдланы.
Цзинъи встрепенулся:
- Как? Вы уже уезжаете?
- А мне стоит остаться на недельку? – усмешка.
- Веди себя вежливо, - осадил Цзинъи наставник.
- Простите, - Цзинъи тут же повинился, но только на публику.
- Я вижу, мой ученик заставляет вас волноваться, - отметил Лань Чжань. – Могу я узнать о причине недовольства главы Не? Поэтому вы хотите, чтобы Лань Цзинъи поехал в Цинхэ Не на обучение?
- Дело не в обучении, а в этом оболтусе, - глава Не снова хотел дотронуться – Цзинъи это почувствовал – но ограничился сжатыми в кулак пальцами, когда не дотянулся, словно опомнившись. – Некогда мне прохлаждаться. Орден остался без главы, мало ли что может случиться.
- Я слышал, ваш брат гостит в Юньмэн Цзян, - показал свою осведомлённость Лань Чжань, поддерживая мирную беседу.
- Да пора бы уже вернуться. А он всё ещё считает, что обязан выполнять свой долг перед соседями.
- Разве это плохо? Он решил помочь – это широкий и щедрый жест.
- Если бы надо было просто помочь, он бы направил вместо себя отряд заклинателей. Вы же не помчались лично.
Лань Чжань не ответил, видимо, соглашаясь и ища объяснения поступкам брата главы Не.
- А ты… - Не Минцзюэ снова потряс перед носом Цзинъи указательным пальцем. – Поедешь ты в Цинхэ Не на обучение или нет? Только прямо скажи.
Цзинъи понял, что надо дать ответ сейчас. Надо решать быстро и ответить смело, чтобы не вызвать хмурость на этом благородном лице. Минцзюэ на него свысока смотрел, казалось, приподнял уголок губы, но это было иллюзией. Не Минцзюэ, что пах, как волчья накидка. Если Цзинъи откажется, рано или поздно этот аромат выветрится до конца – и накидка станет самой обычной.
- Я поеду, - вырвалось. – То есть, я не вполне уверен…
- Так поедешь или нет? Я же просил сказать прямо, - нетерпеливо произнёс глава Не.
Лань Чжань смотрел бесстрастно, словно знал о решении ученика наперёд. И он не удивился, когда Цзинъи выдавил из глубины груди:
- Поеду. Обязательно поеду.
- И стоило из этого такую тайну делать, - глава Не снова руку поднял. Цзинъи опять ждал прикосновения, даже сглотнул, попытавшись скрыть движение кадыка в вороте накидки, но, кажется, на него никто не обратил внимания.
Глава Не только махнул рукой в очередной раз и зашагал прочь, поворачиваясь спиной к ним обоим. Лань Чжань последовал за ним, избрав тот же темп, а Цзинъи остался на дорожке, посреди сугроба, обиженный из-за того, что всё, чего он заслужил – это отмашки рукой, как от бесполезного дурня. А чего он ждал? Внимания главы Не?
- Вот дурак, - Цзинъи хлопнул себя обеими руками по щекам, приходя в себя. – Привязаться к человеку только из-за того, что он пожалел меня и отдал свою накидку…
И уснул, обнимая. И остановился отругать за то, что плохо одет в мороз, тогда как сам торопился на встречу с главой ордена.
Цзинъи развернулся и зашагал прочь. Надо приходить в себя.