«Итак, «Мужской журнал»», - как говорила Марго, представляя издание инвесторам.

Проработав там лично, я еще больше убедилась в том, что это не просто издание, не просто коллектив, который выполняет каждый свою работу, - это целый мир, это единый организм, где каждая клеточка-человек, знает то, что делает или сделала другая.

По мнению Антона оно не представляет из себя ничего иного, кроме как ферму: в лифте с тобой едут исключительно коровы, шефство над всем этим взяла курица, а все остальные особи мужского пола (*за исключением самого Антона*), конечно же, КОЗЛЫ. Эл называет "МЖ" Розейралом в миниатюре, я же, в память о гордой птице, лишенной возможности летать без посторонней помощи, окрестила всех (и себя я не исключаю) ежиками. Но с этого места поподробней.

Начнем с самого главного ежа, я бы даже сказала, ЕЖИЩА: Борис Наумович Егоров. Самый добродушный и позитивный начальник, какого только можно представить. Недавно отметил пятидесятый День Рождения. Именно он пятнадцать лет назад превратил захолустную конторку своего тестя в то, что мы имеем на сегодняшний день. Несмотря на то, что в стране вот уже двадцать лет царит капитализм, в стенах издательства все по-прежнему именуются "Марксистами-Ленинистами" и подчиняется закону "Свобода, равенство, братство". Всем напиткам предпочитает коньяк, всем антидепрессантам - большие белые таблетки. Уже полгода находится в состоянии хронического разводного процесса, обожает свою двадцатитрехлетнюю дочь Наталью, которая на самом деле ему вовсе не дочь, а так же без ума от знаменитой радиоведущей Анны Сомовой.

Второй человек после него - это, конечно же, И... Прошу прощения, Маргарита Александровна Реброва, легенда и основа, так сказать, всего этого измерения. Главный редактор. Тридцать пять лет. Красивая голубоглазая шатенка с практически идеальными параметрами фигуры. Умна, амбициозна, язвительна. Загорается быстро, как спичка, и потом долго и изощренно может припоминать обиды, но если ее не злить, может быть хорошим и верным другом. Любит Андрея Николаевича Калугина, суши, виски и футбол. Не любит готовить, сериалы и, конечно же, своего зама и "заклятого друга" Зимовского Антона Владимировича.

Еще полгода назад была мужчиной по имени Игорь Семенович Ребров или Гоша. С Зимовским были друзьями с детства. До сих пор мечется и не знает, кем хочет быть, отчаянно ищет свою прежнюю оболочку.

Об Антоне я уже писала довольно много, но более объективный портрет не помешает никогда. Высокий голубоглазый блондин крепкого телосложения с довольно коротко даже для мужчины волосами. Не сказать, чтобы очень красив и примечателен: напротив, внешностью его природа одарила незаурядной и ничем не примечательной в толпе, но зато наделила неподражаемым шармом и великим искусством обольщения. Это не мое субъективное мнение, ведь через его постель (как ни противно писать такое о любимом человеке) прошли десятки женщин модельной и не очень внешности, многие из которых до или после отношений с ним попадали на развороты и даже обложку «Мужского журнала». С самого первого дня основания издания занимает в нем место заместителя главного редактора и до некоторого времени его это вполне устраивало: авторитета среди прочего "планктона" у него было достаточно, финансовая сторона вопроса тоже не давала повода к огорчению, выше - только лучший друг, который может и поделиться лаврами, - но с появлением Маргариты Александровны его резко потянуло на карьерный рост, ведь по его мнению, нет ничего хуже, чем "ходить под бабой". Ради своей цели готов смести любого, кто встанет на пути, однако физическая расправа - далеко не его стиль: он предпочитает изощренные моральные пытки. На душу же выгодных ему людей готов двадцать четыре часа в сутки лить сладкий сироп и в разумных приделах подкреплять отношения с финансовой стороны, а самым ценным для себя партнером считает начальника финансового отдела, кем бы он ни был, так как без столь ценных связей не сможет проворачивать свои финансовые махинации. Так же в круг его интересов входят футбол, хороший коньяк и виски.

Фаворит же нашей Марго, Андрей Николаевич Калугин, занимающий в конторе место главного художественного редактора, полная противоположность Антону, если двух таких разных людей вообще можно сравнивать. Рост средний, телосложение худощавое, хотя накаченное, волосы темные, глаза голубые, стиль: "Что на работу, что в магазин": никаких костюмов и галстуков. Тихий, скромный, незаметный, старается ни с кем не конфликтовать, хотя при надобности, если дело касается работы, может отстоять свое. Всегда готов поддержать в трудную минуту или порадоваться за друзей и коллег, но шумных мероприятий старается избегать. Долгое время причина столь странного для мужчины неженатого поведения оставалась тайной, но все те же полгода назад выяснилось, что причина есть и очень весомая: Калуга в одиночку воспитывает семилетнюю дочь Алису, мать которой, Екатерина, бывшая жена Андрея, вот уже шестой год находится в обществе санитаров и врачей в одной из московских психиатрических клиник, где лечится от шизофрении, причем без толку.

Калугин любит Марго без памяти и является единственным из всего нашего коллектива, кто посвящен в великую тайну. Из-за этого голубки часто ссорятся, так как Андрей боится однажды проснуться в одной постели с Гошей.

На этом выдающиеся личности нашего журнала заканчиваются, и начинается махровый "офисный планктон", как то: Любимова Галина Степановна (начальник отдела моды), Кривошеин Валентин Иванович (культурный обозреватель), Егорова Наталья Борисовна (сотрудник отдела моды), Люся (всеми любимая секретарша Бориса Наумыча) и Пчелкин Николай (курьер).

Любимова - женщина во всех смыслах видная, в последнее время старается быть элегантной. Добрая, веселая и позитивная, хотя в жизни у нее не все так гладко, как она хочет показать остальным. Старается пресекать на корню любые сплетни, хотя сама заядлая их любительница, человек спокойный и не азартной. Если сеньориты Любимовой нет на рабочем месте, значит, данная особа находится на кухне: самая большая ее страсть - это поесть. Пирожными и бутербродами она заедает и радость, и горе. А если вместе с Любимовой на рабочем месте нет и незабвенного Валика Кривошеина, значит, эта сладкая парочка находится... в женском туалете... за весьма интересным занятием, для которого все нормальные люди используют постель.

Кривошеин - робкий и стеснительный мужчина, лет тридцати от роду. При друзьях и коллегах строит из себя мачо, но на деле... Еле-еле успевает накропать свой обзор к концу месяца, и после просмотра оного главным редактором от оригинала не остается и половины, но Валик не унывает. Параллельно с работой является клавишником в какой-то клубной рок-группе, поет. Еще одна его страсть - организация офисных тотализаторов, на которых местные обитатели иногда проигрывают по ползарплаты.

Если Элензинья говорит: "Ты мне кого-то напоминаешь", - то имеет в виду в первую очередь не себя, а Егорову Наталью Борисовну двадцати трех лет от роду. Как можно догадаться по ФИО, является эта особа любимой дочерью Бориса Наумовича. Она всегда была единственным, любимым, и, как следствие, избалованным ребенком. Родители не чаяли в ней души и не пожалели денег на ее образование: аттестат с отличием, какой-то самый «крутой» ВУЗ, двухгодичная стажировка в Лондоне, и вот он - результат. Упрямая кукла с завышенной самооценкой, к своей цели идет напролом по головам и трупам, а на людях притворяется бедной несчастной-овечкой и ведет себя в точности как маленький ребенок. В издательстве по сравнению со всеми работает без году неделю, зато строит из себя великого начальника и в тайне мечтает когда-нибудь в неотдаленном будущем занять место отца. С первого взгляда влюбилась в Калугина. Во время кризиса в их с Марго отношений, Наташе даже удалось прельстить Андрея, некоторое время они встречались и даже жили вместе в квартире Калугиных. Однако Андрей подсознательно понимал, что по-настоящему не любит никого, кроме Маргариты, а к Егоровой-младшей относится с нежностью и заботой, как о ребенке или просто подруге, и их отношения начали довольно быстро трещать по швам. Чувствуя, что не может больше удерживать Калугу силой, Наташа выдумала беременность, и они едва не поженились (уже была назначена дата свадьбы и выбран ресторан) и не уехали в Испанию, где Наташе предложили работу наши испанские инвесторы, но Наташе никак не удавалось забеременеть, а Андрей настаивал на медицинском обследовании, поэтому девушке пришлось сказать, что ребенка она "благополучно" потеряла, а потом долго и упорно изображала из себя невинную жертву обстоятельств, но Андрей твердо заявил, что, хотя она в любой момент может обратиться к нему за любой помощью, на кольцо с печатью в паспорте, а главное, на сердце ей рассчитывать бесполезно. Теперь Наташа постоянно крутится где-то возле него и строит им с Марго козни. Недавно, развлекаясь с одним из друзей, по-настоящему забеременела, после чего организовала очередную аферу и подстроила все так, точно этот ребенок "снова" от Калуги, но тот сомневается, требует генетической экспертизы и вообще ясно дает понять, что, если этот ребенок действительно от него, он признает это, будет платить алименты и все такое прочее, но его сердце прочно занято Маргошей.

Осталось рассказать только о Люсе и Коле. Рассказываю.

Как я уже писала в предыдущих записях, Люся - молоденькая блондинка, секретарша Бориса Наумовича, которая тайно и совсем по-детски влюблена в своего шефа, либо просто считает его идеалом своего мужчины. Студентка, у которой еще нет своего жилья, а самостоятельной жизни хочется, поэтому она снимает квартиру. Издалека очень похожа на куколку, так как свои светлые волосы часто собирает в два озорных хвостика или косички, и лишь изредка изменяет этому стилю. Часто носит одежду ярких цветов, в макияже преобладает насыщенно-розовый цвет. Характер этой особы можно определить одним словом: "ветер" - настолько он переменчив. Большее время она, конечно, веселая, общительная, милая и озорная, но, несмотря на это, очень ранима, поэтому часто обижается и плачет по мелочам. Первейший генератор сплетен - если доверить ей тайну, через пару часов об этом будет гудеть вся редакция. Невооруженным глазом видно, что ей нравится курьер Коля, но сама девушка утверждает, что «Сто лет он ей не нужен» и дает ему от ворот поворот.

Коля, высокий темноволосый юноша, напоминающий выражением лица Пиноккио из сказки, - личность вообще темная. Все, что о нем известно, - это то, что он студент и у него есть бабушка, которую однажды Борис Наумыч случайно сбил на машине. Старушка, слава Богу, пострадала не сильно, но чтобы как-то загладить свою вину и при этом не предстать перед законом по полной программе, Наумыч принял на работу ее внука-студента. Парень он с виду неплохой, но вечно сует свой нос не в свое дело, подслушивает под дверями и первый в очереди на любые тотализаторы: будь то офисный или футбольный. По всем сомнительным мероприятиям Зимовский обращается к нему. Никогда не отказывается от аперетивчика на любых вечеринках. Из более невинных увлечений - Люся и фотография, мечтает переквалифицироваться в помощника главного художественного редактора.

Вот это все и представляет из себя «Мужской журнал».

Прошло две недели с тех пор, как я работаю в незабвенном «МЖ». Болит все: от головы, раскалывающейся от обилия информации, до желудка, истосковавшегося по нормальной пище вместо той отравы, что приходится мне употреблять в последнее время. Эл довольно быстро подыскала мне трехмесячные курсы смены квалификации, так что прихожу домой часов в двенадцать ночи и бревном валюсь на кровать от усталости, иногда даже не находя в себе сил на то, чтоб дотянуться до телефонной трубки и заказать пиццу (в последнее время только ей и питаюсь, не считая йогуртов, кофе и бутербродов), не то что стоять у плиты и что-то готовить. Но тем не менее, можно с уверенностью сказать, что с нашей основной задачей я довольно успешно справляюсь.

Довольно хорошо изучив характеры окружающих меня людей, я без проблем влилась в коллектив, и все воспринимают меня так, словно я всегда была здесь, хотя и проявляют завышенный интерес к моей персоне. Отсутствие у меня соответствующего занимаемой должности образования тоже никто пока не замечает, так же как отсутствия опыта, и мне для этого не приходится даже сильно стараться, чтобы скрывать этот щепетильный факт. В первые две недели после сдачи номера все равно НИКТО НЕ РАБОТАЕТ, а начальство и не думает этому препятствовать: у Марго свои более важные, чем работа, дела (как же, она напала на след Гоши, то есть, той, кто сейчас в теле Гоши) и в редакции она вообще не появляется, а Наумычу всю плешь проела бывшая жена, Каролина, и ему тоже не до подчиненных, а им только это и надо. Единственный, кто переживает за будущий номер - это Калуга, который и рад бы работать, но не может этого делать, пока главным редактором не будет объявлена тема номера, остальные же, старательно делая вид, что их главная цель - в кратчайшие сроки опустошить холодильник, моют мне кости. Но самое важное для меня произошло не в последние дни, а в первый же час после официального вступления в должность.

Как только Борис Наумыч объявил перерыв, связанный с появлением нового работника, оконченным, распустил сотрудников по их рабочим местам и сам скрылся у себя в кабинете, ко мне подошел Зимовский.

- Можно Вас на минуточку? - я до сих пор стояла посреди офиса, не зная, куда податься, и Антон тронул меня за плечо.

- Да-да, конечно, - я оглянулась, и в моих глазах невольно проскользнула тень удивления: «Я только появилась. Чем же я могла так быстро привлечь его?!»

- Антон Владимирович, - представился он: видимо, мой взгляд был расценен как неуверенность в обращении, или же Зиму просто привлекла моя внешность, выделяющаяся из серой массы офисных физиономий.

- Кристина... - в свою очередь произнесла я и хотела добавить столь непривычное мне «отчество», но, мысленно представив как в таком случае прозвучит мое полное имя, лишь поморщилась, - для Вас просто Кристина.

- Ну, вот и познакомились, - иронично усмехнулся Зимовский, увлекая меня в свой кабинет.

Как только мы вошли, он медленно и тихо закрыл за нами дверь и направился в противоположную часть кабинета, к окну, я же осталась в углу наблюдать перед собой стену. Обычно резкая и решительная, я чувствовала себя неловко, оставшись наедине с зам. главного редактора. Это было странно, ведь я никогда не ощущала себя так ни в присутствии Гуто, ни даже Рафаэла. Возможно, это всего лишь иллюзии, подкрепленные решительностью Элензиньи, но надежда, которая до этого слабо тлела в душе подобно угольку, сейчас стала крепче: казалось, шанс выжить и прожить долгую счастливую жизнь с мужчиной, реально достойным меня, из призрачного стал вполне материальным.

- Да расслабьтесь Вы! - Зимовский обращался ко мне, но я спиной чувствовала, что его взгляд устремлен в окно. - Я хочу всего лишь сделать Вам предложение.

- Предложение? - я резко обернулась и удивленно посмотрела на Антона. Смутно я, несомненно, догадывалась, какова будет суть сказанного, но, во-первых, сомневалась не слишком ли быстро для этого, ну, а во-вторых, не хотела выдать свою заинтересованность раньше времени: хорошие манеры никто не отменял даже в агрессивном двадцать первом веке. - Какое предложение?

- О взаимовыгодном сотрудничестве, - Антон развернулся и подошел ко мне на небезопасно близкое расстояние, что заставило мое сердце комком встать в горле. Если бы наше знакомство имело более долгую историю, я могла бы подумать, что он хочет меня поцеловать. - Не стану скрывать, у меня была другая кандидатура на место начальника финансового отдела, свой человек, так сказать. Понимаете?

«Конечно, понимаю! Гончарова!» - подумала я с неприязнью и даже брезгливостью, как будто речь шла о чем-то склизком и отвратительном, хотя все, что я знала об этой особе, так это то, что она должна была прийти сюда и занять место Эльвиры. Как в издательстве, так и в жизни Антона. Но вслух я ничего не сказала, лишь покорно кивнула.

- Но я буду совершенно не против, чтобы эту должность занимали Вы, - тем временем продолжал он абсолютно деловым тоном, словно речь и правда шла о какой-то сделке. - Если, конечно, Вы будете на моей стороне и окажете мне кое-какие услуги...

Я все больше убеждалась в правильности своих предположений, и тем меньше была моя уверенность в том, что старт не окажется финишем. Ведь речь вряд ли была об услугах, которые женщина за деньги или безвозмездно может оказывать мужчинам, если то позволяет ее воспитание, тут дело обстояло куда более глобально.

«Ну что, Кристина, напросилась на место Эльвиры и Гончаровой — будь любезна исполнять» — с некоторым сарказмом подумала я примерно в то же время, когда с губ моих сорвалось со странным придыханием:

- Все что будет в моих силах, - я решила отказаться от роли наивной дурочки. - Можно узнать суть вопроса?

- Не думал, что Вы окажетесь настолько сговорчивой, Кристина, - Зима ухмыльнулся. - Впрочем, лишние проблемы не нужны ни мне, ни Вам, поэтому это даже хорошо.

Пустые слова начали меня немного утомлять: никогда не любила демагогию, когда речь шла о делах, - но, не забывая о хороших манерах, продолжала стоять и внимательно слушать, улавливая каждое движение губ заместителя главного редактора.

- Разговор будет долгим: Вам лучше сесть, - точно опомнившись, что долгое время заставил даму стоять на ногах, он указал на крутящееся кресло около стола: место, которое в другое время занимал он сам. С его стороны это, пожалуй, было верхом любезности.

Не став отпираться, я любезно приняла его приглашение и опустилась в кресло, зачем-то сделав в нем пол-оборота и оказавшись боком к столу.

- В общем, - Антон, в свою очередь, подошел к столу и обеими ладонями уперся в его крышку, - у меня есть несколько финансовых схем, которые помогли бы улучшить мое благосостояние и убрать некоторых конкурентов, - произнес он, окончательно развеяв мои сомнения. - Ну, и Ваше финансовое положение тоже пойдет в плюс, если мы будем партнерами.

- Не совсем понимаю, о чем Вы, - призналась я: за словами «несколько финансовых схем» могло скрываться множество вариантов афер.

- О, ничего особенного, - пожал плечами Зима, точно речь шла о сущем пустяке, - лишние деньги на моделей, рекламу и прочую шушеру, которой на самом деле нет. Бабосы сами потекут к нам в карман! И будем мы их переводить в специально отведенное место. Согласны?!

Антон еще раз неподражаемо улыбнулся и подмигнул так, что на лице моем невольно появилась улыбка хищницы. Настораживало лишь одно: слишком уж быстро Зимовский взял меня в оборот! Я еще и дня не проработала в издательстве, и он физически не мог знать, что я за человек. Любой, кто наделен честностью или хотя бы здравым умом немедленно пошел к директору и вызвал бы милицию, услышав его просьбу. Я, конечно, не собиралась делать ни того, ни другого, но откуда Антону было об этом знать?

«Все это более чем странно...», - мысль, наполненная подозрением, обволокла на минуту мой разум, подобно туману, заставляя сомневаться в реальности происходящего. Но, подняв голову и вглядевшись в лицо зам. главного редактора, я все поняла по одному его испытывающему колкому взгляду: он проверял, подхожу ли я ему или меня надо как можно скорее смести с дороги, чтобы я не мешала его планам, а для этого, как известно, не нужно хорошо знать человека: такой вопрос сразу выявит честного человека. А чем меньше я проработаю здесь, тем меньше вероятность, что мне поверят, даже если я пойду к Наумычу.

Пауза начала затягиваться до непозволительности — еще секунда, и Антон бы понял, что его изучают, а это могло бы сильно усложнить дело. Этого допускать было нельзя, поэтому я, скинув с себя маску благородного размышления над полученным предложением, я ответила, как можно меньше выдавая заинтересованность в самом предприятии:

- Это стоит обдумать тщательнее. Вы, Антон Владимирович, кажется, что-то говорили о благосостоянии? - я сделала едва уловимый поворот в кресле. - Каковы же проценты?

Я сама не знаю, зачем это произнесла. Должно быть, перемещение в другую реальность как-то повлияло на мое сознание... А впрочем, во мне всегда была предпринимательская жилка, ведь с детства я только и слышала, что миром правят деньги, другое дело, что в Розейрале иначе как найти выгодную партию их было не получить, а здесь...

Антону, должно быть, это понравилось - он хмыкнул и лукаво улыбнулся, увидев во мне в этот момент верного союзника. Он отошел от стола и, подойдя к шкафу, извлек оттуда нечто, что пока было скрыто от моих глаз его широкой спиной.

- Люблю деловых людей, - со стороны, где стоял заместитель главного редактора раздался легкий звон стекла. - Думаю, жадничать не стоит. Как насчет пятьдесят на пятьдесят? - когда он развернулся, в руках у него было два небольших широких стакана с темно-янтарной прозрачной жидкостью, слегка прикрывающей дно.

- Ну, на большее, я полагаю, рассчитывать не приходится, - ответила я с иронией и небольшим кокетством, пожалуй, даже сильным для первого разговора, - так что я согласна.

Теперь взгляд Зимовского окончательно стал походить на взгляд кота, которого нежно почесывают за ушком: он явно не ожидал от меня такой сговорчивости — я же просто не стала откладывать неизбежное, тем более, что на данном этапе нас могли связать только они: эти милые хрустящие бумажки.

- Виски? - Зима протянул мне один из стаканов и при этом смотрел таким взглядом, от которого любая растаяла бы, как плитка молочного шоколада на летнем солнцепеке: видимо, при одном взгляде на меня, у него созрели планы на вечер. - За нашу, так сказать, сделку.

Я сходила с ума по Антону уже не первый месяц, для меня он был идеалом, почти полубогом, но это сумасшествие еще не до конца искоренила во мне здравый смысл - иногда он выходил из затяжной комы и заставлял задумываться и здраво оценивать свои поступки и их возможные последствия.

«- Эл, а нет другого способа? Допустим, подсесть к Зимовскому в баре, выпить с ним, разговорить и так познакомиться?

- Тоже вариант, для любви на одну ночь... наутро он уйдет и даже имени твоего не вспомнит» — всплыли в моей памяти отрывки недавнего разговора с моей единственной.

«Если ты сейчас согласишься выпить, будет почти то же самое!» — шепнул мне разум, и я, приняв из рук Зимовского стакан с алкоголем, поставила его на стол подальше от себя, произнесла:

- Извините, Антон Владимирович, я не привыкла пить на работе. Как-нибудь в другой раз.

- Может, сегодня вечером?! - Зимовский, уже ничуть не стесняясь, пожирал меня глазами, хотя в данной обстановке и пожирать-то было нечего: все цивильно, закрыто и девственно, как первый весенний цветок.

- Как-нибудь в другой раз, Антон Владимирович! - вставая, повторила я строго, но тем не менее оставляя ему твердую уверенность, в том, что этот «другой раз» обязательно настанет и, возможно, довольно скоро. - Com licença!

Последнюю фразу я произнесла находясь почти в дверях и намеренно по-португальски, так как сухое русское «извините», на мой взгляд, слабо соответствовало обстановке.

Я была уверена, что Зима после этого плюнул мне в спину, но это были лишь предположения, а реально до слуха донеслось лишь: «Для Вас - просто Антон».

Солнце уже находилось в зените - до обеда оставался еще час, но мой мозг упорно отказывался работать на голодный желудок: вчера полночи искала в интернете (хотя с этим зверем я на «O senhor» и, похоже, это хроническое) как проворачивать те схемы, о которых рассказывал мне Зимовский, в результате чего случайно скачала сотню вирусов и, похоже, отправила на кладбище основную программу (кажется, она называется "операционная система"), поэтому, когда проснулась сегодня в без десяти восемь, на завтрак не оставалось времени. Я шла по направлению к кухне, вспоминая о событиях двухнедельной давности, и о том, что в связи с недавно объявленной темой от этого выпуска нам ничего не урвать (хотя до того, как на экране ноутбука, одолженного мне Элензиньей на время, пока я не обзаведусь собственным, появились фотографии голых девиц, я успела прочитать несколько статей о том, как делаются такие дела в техническом отношении), когда от мыслей меня отвлек звук голосов.

- Странная она какая-то, эта Кристина Леопольдовна, - говорила Люся. - Сегодня пришла злая, как я не знаю кто, послала меня в типографию за платежками, а когда я ей их принесла, сказала, что еще со сметами не разобралась...

- А потом еще на Наумыча сорвалась, что еще не подписаны: мол, тема названа - бюджет не утвержден, а зарплата под вопросом.

- Да мужика ей не хватает! - вставил свое Коля.

- Слушай, Коля, хватит уже! - одернула его Любимова.

- Угу, - скептически отозвалась Наташа, - если она только у Зимовского и торчит!

Вот тут уж я не выдержала! Да, со стороны могло показаться, что наши с Антоном отношения развиваются куда стремительнее, чем того требуют приличия, но на самом деле это не совсем так: большее время, проводимое в кабинете зам. главного редактора, занимает обсуждение нашего «мероприятия», и лишь изредка он проявляет активные попытки поползновения в мою сторону.

- А я-то думаю, почему в умывальнике мыла нет! - с такими словами я появилась на кухне. - А это они тут стоят, кости мне моют! Может, вам еще средство для мытья посуды принести?!

- Между прочим, Кристина Леопольдовна, - не осталась в долгу Наташа, - до обеденного перерыва еще целый час!

- То-то я гляжу, Вы, Наталья Борисовна, уже кофе хлещете! - поспешила заметить я. - Как же, дочь директора - все можно, а простой сотрудник зашел водички попить - так это ж все, смертный грех!

Демонстративно повернувшись к ней спиной, я достала из шкафчика чашку и налила себе простой воды: после таких попреков мне понадобился уже не кофе, а таблетка от головной боли.

- Да?! А как там с бюджетом на следующий номер?!

А с бюджетом на следующий номер было неважно: составить-то я его составила и даже успела посоветоваться с Галей по поводу смет на костюмы, вот только этот бюджет вряд ли окупится: тема номера - интервью с неким Вилли Шепардом, автором книги о Тибете, медитации, диетах и «Ин-янь под одеялом». Последнее является скандальным трудом на сексуальную тему, что и должно разогреть интерес читателей, но, и в этом я соглашаюсь с Калугиным, мужчина в кимоно на обложке мужского журнала — это явно не для целевой аудитории, поэтому Наумыч все еще размышляет.

- Бюджет вот уже, - я посмотрела на наручные часы, - восемнадцать с половиной часов покоится на столе директора издания.

- Подожди, Кристин, как восемнадцать часов? - встрепенулась Галя. - Это со вчерашнего дня?

- Ну да. Я перед уходом все Наумычу на стол сложила, - ответила я и впервые не солгала: вчера, покидая рабочее место, я действительно отнесла все бумаги на подпись Егорову, но его уже не было, поэтому пришлось оставить их на столе. - А что?

- Просто, в таком случае, он должен был уже подписать: завтра последний срок.

- Так завтра же, - пожала я плечами, - может, завтра и подпишет.

- На Егорова это не похоже... - протянула Любимова.

Я пожала плечами в ответ, запила таблетку и собралась выходить с кухни, как столкнулась в дверях с Борисом Наумычем.

- А, Кристина Леопольдовна, - сказал он с радушием сердобольного хозяина, - вливаетесь, так сказать, в коллектив?

- Можно сказать и так, - я в который раз за неделю улыбнулась Наумычу через силу: не потому что плохо относилась - просто именно на рабочем месте меня ухитряются довести больше, чем при общении с Сереной.

Как ни странно, кроме как с Антоном за эти две недели я так ни с кем и не сошлась. Те, кто в качестве героев сериала вызывали нечто, похожее на симпатию, на деле оказались совершенно не подходящей для меня компанией. Ну, что мне, слушать как вздыхает из-за сопромата куколка-Люсьен или слушать трескотню Наташи о том, что ее сильно недооценивают? Нет уж, не просите. Максимум, на что мне приходится соглашаться - чашка кофе в «Дедлайне» напару с Любимовой. Несмотря на свою необъятную любовь к бутербродам, она тут единственный адекватный человек, не считая Марго, которая, видя мои отношения с Зимовским, на контакт идет слабо.

- Это замечательно, вот только работать тоже надо... - изрек начальник. - Когда мне ждать бюджета?

- Так... Борис Наумыч, - опешила я. - Они у вас на столе со вчерашнего дня...

- Так если бы они там были, - перефразировал Наумыч, - я бы не спрашивал.

Недоумевая, я направилась вслед за начальством в его кабинет.