Уже полчаса я находилась в кабинете начальства, чувствуя себя последней... я не знаю кем. Две минуты назад я лично обыскала весь его кабинет — документации нигде не было!

- Кристина Леопольдовна, - Наумыч сложил в аккуратные стопки бумаги, что до этого огромной кучей были свалены на столе, уже третий раз. - Вы, вроде, взрослая, презентабельная женщина, а изворачиваетесь как нерадивая школьница! Неужели так сложно выполнять свою работу?!

- Борис Наумыч, я вам пятый раз повторяю: вчера, перед уходом, я положила все сметы, относящиеся к этому номеру, вот сю-да, - я ткнула указательным пальцем в конкретное место, оставив на одном из листов глубокий след от маникюра.

- Тогда где же они?! - Егоров, до этого напоминающий человека, неспособного даже муху прихлопнуть, посмотрел на меня таким взглядом, точно немедленно собирался подписать приказ о моем увольнении. Да что там увольнение — смертной казни и инквизиторском костре!

- Понятия не имею, - впервые в жизни я оказалась в тупиковой ситуации без возможности обхода и уже начала сомневаться, не перепутала ли я что-нибудь, как разум, не спросив разрешения, погрузил меня в воспоминания о предыдущем дне.

Рабочий день завершился около десяти минут назад, и наши ежики, спешно покидая рабочие места, неиссякаемым потоком стекались к лифту: кто по домам, а кто — в «Дедлайн», только Люся немного задержалась, проверяя, везде ли выключены компьютеры, заперты двери и погашен свет. Одна я, как самая ответственная, сидела за компьютером с чашкой коричневой жижи со вкусом головешек, которая в этом времени именуется «растворимый кофе», и, подперев щеку левой рукой, правой вбивала последние числа в соответствующие графы; на нижней строчке экрана красовался значок убранной страницы интернета, где на одном из сайтов я подглядывала, что и куда вбивать. Наконец, все строки таблицы были заполнены, я откинулась на спинку кресла и прикрыла пересохшие от излучения глаза. В них рябили все те же числа.

Открыв глаза, я отхлебнула глоток кофе и перевела взгляд в правый нижний угол экрана: 18:28.

«А ведь еще надо посмотреть, куда бы грамотно приписать пару тысяч... — лениво напомнил мне внутренний голос. — Нет. Не успеваю: еще эти курсы... Ладно! Дома! После!».

- Кристина Леопольдовна, - это обращение в тишине офиса заставило меня передернуться: до сих пор не привыкла к наличию у себя отчества. Обернувшись, я увидела за спиной Люсьен. - Вы скоро? Мне издательство закрывать надо...

- Уже гашу экран, - я подвела стрелку к кнопке с белым крестиком на красном фоне, и тут вспомнила, что, если вечером мне не удастся ничего нарыть, народ останется без зарплаты и исходников, встрепенулась: - Люсь, подожди, мне тут сметы распечатать надо. Организуешь?

- Но я уже все выключила... Может, завтра? - спросила устало девушка.

- Завтра тебя Наумыч по полной загрузит, - почти с полной уверенностью парировала я. - Или ты хочешь, чтоб в этом месяце мы вообще не вышли?

- Ну, хорошо, - выдохнула секретарша и, взяв у меня флэшку, на которую я уже успела скинуть информацию, удалилась к принтеру, что-то буркнув себе под нос.

Я посмотрела ей вслед: интересно, что она там сказала? Что я другого времени не нашла, наверняка. Ну и ладно. С такой же учтивостью выдам ей зарплату.

- Вот, пожалуйста, - не успела мысль пронестись в моей голове, как на горизонте вновь возникла секретарша, протянувшая мне сметы.

- Спасибо, Люсенька, - взяв бумаги, я выключила компьютер и, не дожидаясь, пока погаснет экран, повернувшись в кресле, зашагала в кабинет начальства.

Дверь по рассеянности нашей Люсеньки была открыта. Внутри уже было темно, но блики от уличных фонарей, проникающие в окно, позволяли видеть очертания предметов, и я не стала лишний раз включать свет. Едва не наткнувшись на полки со знаменитыми слониками, я пробралась к столу, положила сметы поверх ближайшей стопки бумаг и вышла, на этот раз старательно обходя стеллаж.

- Трудимся сверхурочно, как пчелка? — при выходе из кабинета я наткнулась на улыбающегося своей немного неприятной, но оттого не менее притягательной для меня улыбкой Антона. — Я думал, все уже разошлись.

- Я тоже уже ухожу, — я делала над собой огромное усилие, чтобы мой голос не потерял твердой окраски. - занесла Наумычу сметы, и...

- Тогда, может, посидим в «Дедлайне», обсудим наши планы? — Зимовский оперся одной рукой о косяк.

- Извини, Антон, не сегодня, — мне стоило немалых усилий отказать... снова, но на этот раз я не «ломалась»: мне и правда надо было спешить, чтобы успеть на курсы. - Кстати, ты-то что в кабинете начальства забыл?

- Не поверите, Кристина Леопольдовна: Вас дожидался. Дай, думаю, подкараулю! - ответил Антон в свойственной ему манере. — Да расслабься! Мобильный я у него оставил!

«А что если...» — подумала я, вспомнив, что не стала вчера дожидаться Зимовского.

- Извините, Борис Наумыч, я вчера, кажется, ошиблась кабинетом, — с этими словами я выбежала, нет, вылетела от Егорова.

Я бежала вдоль коридора злая и нервная и готова была разорвать любого, кто попадется у меня на пути. «Это ж надо так подставить!!! А еще партнер, Армагеддон по его душу!» — кипела я.

Еще через мгновение я уже вломилась в кабинет Зимовского, кипя как электрический чайник, и в одно мгновение преодолела расстояние от двери до стола.

- Зимовский, где сметы?!! — буквально взревела я. — Придурок! Ты что, не понимаешь, что если мы потонем, то вместе!!!

Антон оторвался от созерцания каких-то бумаг, присланных рекламщиками, и посмотрел на меня непонимающим взглядом. Но уже через мгновение удивление в его глазах сменилось раздражением.

- Кристина Леопольдовна, а Вас не учили, что когда заходишь в чужой кабинет, надо стучаться, - сказал он, как мне показалось, совершенно спокойно отнесясь к моей выходке, и вновь вернулся к бумаге, точно мое присутствие совершенно его не волновало.

- Не отвлекай меня от темы! — в груди все клокотало, а в голове так вообще визжали сотни автомобильных сигнализаций: если я сейчас же не предоставлю Наумычу документы, то у меня появятся все шансы вылететь отсюда и хорошо, если не вперед ногами. (О том, что именно Антон — главная моя цель в этом времени, я в тот момент как-то не задумывалась), - Отдай мне сметы!

- Да ты как с цепи сорвалась! — зам главного редактора вышел из себя быстрее, чем это можно было предположить, Какие сметы?! Какой «потонем»? Ты вообще о чем?!

- О бюджете на этот номер, о сметах, Антон, — сказала я на этот раз спокойно: волна внезапной ярости ушла в противофазу, уступая свое место здравому смыслу; я устала кричать, — о сметах, которые ты вчера взял вчера в кабинете у Наумыча.

- Ничего я не брал! - прорычал Зимовский. — На кой черт мне эти сметы?!

- Не строй из себя ангела! - я все больше выходила из себя: то, что он взял их - это еще полбеды, но то, что не признается... - Наверняка просек, что я ничего еще приписать не успела - решил сам заняться, да?!

- О женщины! Имя вам глупость и коварство! Прошу Вас, Кристина Леопольдовна, можете обыскать меня и все вокруг, но смет здесь нет, и не было, - Зимовский обвел рукой вокруг, как бы показывая кабинет, - И если не настолько глупы, то оставьте свои беспочвенные обвинения, и подумайте, кто бы их мог взять... или куда вы могли их сами деть, - особый упор он сделал на слово "сами".

Извечная ирония Антона слегка охладила мой пыл, а еще я готова была горы свернуть, лишь бы не слышать имени-отчества, по крайней мере, от Зимы.

Я спокойно подошла к окну и, слегка отодвинув жалюзи, задумалась, глядя на улицу.

- Сама я их точно не могла никуда деть, - с уверенностью сказала я, - и, предположим, ты их тоже не брал... Но кто тогда? Пока мы дорабатывали, остальной планктон уже тянул виски в "Дедлайне", ну, или не виски.

- А вот, думайте, Кристина Леопольдовна, думайте, - он, казалось, успокоился и уже сел назад в кресло, в какой-то вальяжной позе, чем напомнил хитрого и опасного кота, которого вроде гладишь, а вот раз и он вытащит свои когти, только отвлекись, - Кто хочет Вам насолить? Очень хочет... уж поверьте.

- А что делать? Если я в ближайшие минуты не принесу Наумычу сметы, он меня уволит! Хотя... - я повернулась к Антону со своей фирменной улыбкой. - Молва донесла, что вы с ней в очень хороших отношениях... Я бы даже сказала: близких.

Я задушила в себе гордость и ревность: лучше один раз поступиться незначительной мелочью, чем потом потерять место в МЖ, а значит, и рядом с Антоном. - Так может, ты отвлечешь ее, а я без скандала заберу документы?

-А зачем мне это? - брови Зимовского взлетели, а на лице появилась хитрая ухмылка, - Нет, конечно, я не слишком дорожу моими с ней "близкими" отношениями, но все-таки, зачем мне ими рисковать?

- Ну, кто же говорит о преступлении? - ухмыльнулась я.

"Господи, если ты есть, зачем я этого делаю?! Опять бросаю любимого в объятия другой женщины!"

- Антон, не мне говорить, как ты умеешь обольщать... Буквально несколько дней назад... - тут я решила, что лучше прикусить язык. - Думаю, ты не откажешься от дорогого виски в приятной компании, ведь так?

Зимовский ничего не ответил, но потянувшись в кресле, как довольный жизнью кот, взял трубку телефона, набрав пару цифр, промурлыкал в трубку: - Натали, не могли бы вы зайти ко мне по срочному делу? Да прямо сейчас...

Окончание разговора я не слышала, так как поспешила покинуть кабинет, мысленно передергиваясь, прекрасно зная какие бывают у Зимовского "срочные дела".

Осторожно, чтобы не привлечь внимание Любимовой и Кривошеина, которые обитали там же, где и Наташа: в подобии холла, я проскользнула к опустевшему столу Натальи Борисовны и стала по очереди открывать ящик за ящиком, перебирать все бумаги и предметы на столе, стараясь отыскать среди разной ерунды, мелких женских вещичек и бумаг с набросками нужные мне документы, но поиски мои долгое время не давали эффекта.

«Неужели все-таки не она?! — готова была признать я свою ошибку. — Но кто тогда?! Люся? Коля? Нет, вряд ли...»

Уже не надеясь на успех и готовая налететь на первого, кто попадется мне на глаза с требованием достать хоть из-под земли потерянную документацию, я все еще механически продолжала поиск.

- О, Кристин, а что это мы обыскиваем Егорову? - мое поведение все-таки привлекло не вовремя отвлекшуюся от работы Любимову.

- Вы с Валиком никого не обыскиваете, - сделала вид, что не поняла я. - Наконец-то!

Стопка бумаг форматом с пол альбомного листа обнаружилась непосредственно около тонкого монитора, заваленная кучей косметики и прижатая сверху пачкой тонких женских сигарет. Я перевернула ее лицевой стороной, чтобы убедиться окончательно. Так и есть — сметы!

«Ну, коза, ты у меня еще попрыгаешь, так попрыгаешь, что заблеешь! — мстительно подумала я. — Но это после: сейчас надо заняться собственной шкуркой».

Взяв платежки, я направилась в кабинет к Наумычу, боясь даже заглядывать к Антону.

Дверь, вопреки обыкновению, была даже не приоткрыта. Набрав в грудь побольше воздуха, я постучалась. Ответа не последовало. Я прислушалась: тишина.

«Отошел? — подумала я, механически сверившись с часами: солнце еще даже не в зените. — Да нет, вроде не должен...»

Решив, что, если и на этот раз не будет ответа, спрошу о его местонахождении у Люси, я повторила попытку.

- Да! — голос, раздавшийся из-за двери, был весьма раздраженным, и я, было, решила, что зря сунулась, но решать было уже поздно.

Я робко просунула в кабинет голову, негромко произнесла: «Извините, Борис Наумович» — и только потом вошла.

Директор сидел за столом мрачнее тучи, видимо раздумывая, уволить меня сейчас или в конце рабочего дня.

- Вот, - я без лишних слов положила на стол сметы.

- Нашла все-таки? — съязвил Егоров, хотя по лицу его проскользнула тень облегчения. — Интересно, где они были?

- Это я вчера впопыхах перепутала кабинеты, - с самым невинным видом сказала я. - Случайно занесла их в кабинет заместителя главного редактора: тут все двери рядом...

Отговорка, конечно, была так себе, но кого-то вмешивать в мои личные интриги даже не думала. Мне поверили, или просто сделали вид что поверили, главное, что дамоклов меч увольнение надо мной больше не висел, со всем другим я разберусь, в первую очередь с Егоровой. - Ну, как прошло? - мурлыкнул он.

- Отлично: как я и думала, эта коза сделала все, чтобы я отсюда вылетела, - но платежки уже на столе у Бориса Наумыча.

- Кстати, ты же вчера сказала, что поработаешь над сметами. Процентов так на 5.

- Не получилось, - коротко ответила я.

- А что так? - и снова полуулыбка, полу-надменная усмешка: поразительно, что и в этом мы схожи.

- Во-первых, мне надо было проконсультироваться со знающими людьми, стоит ли это делать вот так сразу, а на работе такие вещи не делаются: могут засечь. А во-вторых, - продолжила я сразу же во избежание лишних вопросов, - у меня дома сломался компьютер. Вечером я как раз собиралась подойти к Коле, чтобы он починил.

- Вот оно что... - Зимовский встал с кресла и подошел ко мне, - а Вы в курсе, что я тоже кое-что понимаю в этих железках?

В словах Антона звучал неприкрытый намек на то, что он не прочь побывать у меня в гостях. Сердце замерло в груди, как у школьницы: счастье само плыло в мои руки. Две недели знакомства — это не так много, но не даром же я прожила шестьдесят с лишним лет в один миг, чтобы быть рядом с ним.

Я успокоилась, точней, постаралась принять невозмутимый вид, ответила лишь сладкой улыбкой:

- Да, Антон Владимирович? Я совсем не знала об этом, - сказала я с неприкрытым кокетством. - Вы так любезны, чтобы помочь мне.

Мое поведение граничило с развратом, но мне это даже нравилось... всегда...

- Ой, Кристина, вот только не надо паясничать, - зацокал языком Антон, - "Вы", "Так любезны". Еще Сеньором назови.

- Уж и пококетничать нельзя! — я снова улыбнулась.

- Всему свое время, Кристиночка, всему свое время, — Антон снова вернулся в кресло и сладко потянулся в знак того, что готов приступить к работе. — А теперь извини: работа. До вечера!

- До вечера! — я сделала Антону ручкой и скрылась за дверью.

Всем известно: когда ждешь, время тянется медленно, как будто Высшие силы нарочно испытывают терпение своих подопечных. В последние часы уходящего трудового дня рабочую активность проявлять совсем не хотелось. Не стану объяснять это банальной ленью, скажу просто: было не до того. Долгое время обделенная мужским вниманием, как в физическом, так и моральном плане, я считала минуты до неформальной встречи с Антоном, когда до нее оставались часы, и секунды - когда минуты. Я честно пыталась сделать хоть что-нибудь, но не то, что финансовая документация — «Косынка» не сходилась.

«Сегодня, 19:15 — фин. маркетинг, зачет» — оповестил желтый квадратик напоминалки, появившийся с негромким звонком в правом верхнем углу экрана.

Эта часть программы минимум на сегодня абсолютно выпала из моей исключительно избирательной памяти, тем более что о чем, о чем, а о финансовом маркетинге сейчас хотелось думать в последнюю очередь.

«Ладно! Фиг с тобой, Золотая рыбка!» — подумала я, использовав одну из фразочек моей девочки, закрывая записку. В конце-концов, все эти курсы, бух. Учет, да и сам «МЖ» и прочая мишура — всего лишь фон, декорация жизни. Главной моей целью пребывания в этом мире был и остается Антон и ничто другое. Пожалуй, он стал очередной моей болезнью, такой же, как Рафаэл, навязчивой идеей. Но на этот раз мною двигали не меркантильность, не деньги и даже не спасение души - любовь, лишь слегка приправленная страстью. К тому же, тут все было далеко не так глухо: не знаю, любил ли, но хотел меня Зимовский определенно — для начала и то неплохо.

Зимовский подошел ко мне неслышно поступью кота, и я бы, возможно, и не узнала о его присутствии, если бы не легкое прикосновение по щеке.

- Ну что, готова? — мурлыкнул он в самое ухо.

- Конечно, — я встала с кресла и, легко увлекаемая Зимовским за талию, направилась к лифту.

Мы вышли из здания издательства, и нас тут же обнял легкий сентябрьский ветерок. Не холодный, но достаточно прохладный для того, чтобы я могла прижаться к Антону и положить голову ему на плечо. Разумом я понимала, что нет штампа древнее, но этого требовал не разум, а душа, которая, пока что, была при мне.

- Ты на колесах? — Антон отстранил меня и стал поигрывать ключами в кармане пиджак

- На колесах — Наумыч, я исключительно на кофеине, — умело воспользовалась я двусмысленностью фразы.

- Значит, нет? — больше утверждал, чем спрашивал Антон, поигрывая ключами в левом кармане. — Тогда пошли.

Служебная стоянка была в пяти минутах ходьбы медленным шагом. Не знаю почему, но все это время мы шли молча, не проронив и слова. О чем думал Антон, мне было неведомо, да, если честно, и знать не хотелось: если я там и присутствовала, то не более чем как развлечение на сегодняшний вечер. Такая концентрация недвусмысленных намеков не могла не дать результатов: еще одно достоинство Зимы в том, что он чрезвычайно понятливый. Разумеется, это далеко не любовь до гроба, но кто о ней говорит?! Приходится иногда поступаться принципами ради достижения сиюминутной цели, способной дать толчок к чему-то более возвышенному. Главное — это терпение, а уж этому я за всю свою жизнь успела научиться в совершенстве. Я готова выжидать столько, сколько будет нужно, если чувствую, что процесс движется в нужном направлении. Наравне с романтиком во мне живет еще и прагматик, и это мое главное отличие от кузины, которая вечно летала в облаках, ничего не видя и не понимая. И причина бед – там же. Поэтому сейчас я просто наслаждалась обществом идола своих мечтаний, позволяя себе надеяться, что из сиюминутного вожделения произрастет хоть что-нибудь мало-мальски возвышенное. И пусть я не отрицаю, что терпение – главная ипостась на пути к успеху, но ждать имеет смысл только того, что рано или поздно может воплотиться в жизнь, иначе это лишняя трата времени.

Мы подошли. Черный холеный автомобиль Антона, дожидался нас на самом крайнем месте, поблескивал бликами придорожных фонарей, придававшими ему какой-то мистический и таинственный вид. Его хозяин деликатно отстранил меня, пискнул пультом, выключая сигнализацию, и, обойдя вокруг машины, любезно открыл мне заднюю дверцу. Я ответила едва заметным кивком, села на предложенное мне место и закрыла за собой дверцу. Внутри было гораздо теплее, чем на улице, и сразу же стала согреваться, вследствие чего меня охватило чувство безмятежности и покоя.

- Показывай дорогу, - произнес Антон, устраиваясь на месте водителя, и всем своим тоном пытался показать, как будто верит: починкой компьютера все и закончится.

- Наверняка она и без этого тебе знакома, - ответила я. – Я живу в том же доме, что и Марго.

- Надеюсь, не на одной лестничной клетке? – иронично усмехнулся Зимовский.

- Упаси Боже! – в тон ответила я, прекрасно зная его любовь к непосредственному начальству. – Этажом выше.

- Да по любому ты неплохо устроилась: там квартирки недешевые.

- Насколько я осведомлена, в Москве все недешевое.

- Интересно, - изрек внезапно Зима, - сколько ж тебе на прежнем месте платили?

Я на мгновение задумалась: конвертировать свою зарплату в доме Рафаэла по местному валютному курсу не хотелось, как и сводить разговор к доходам в целом: не хотелось преждевременно разглашать информацию о том, что квартира в элитном районе столицы всего лишь съемная.

- Антон! Неужели нет более интересных тем для разговоров, чем мое финансовое благосостояние?! – делано возмутилась я.

- Ну, почему же? Есть… и куда более интересные, - делая вывод из лисьего тона зама главного редактора, я ожидала услышать от него очередную наполненную шармом пошлость, когда он неожиданно произнес: - Например, что заставило столь экстравагантную уверенную в себе женщину как ты пересечь полсвета ради работы в пресловутом глянце?

Вот тут я пожалела, что пару секунд назад не дала Зиме свести разговор к недвижимости, потому что, что сказать, я не знала. Антон хитер и умен не меньше меня, и если мне и удавалось обмануть его с помощью стандартной легенды, то только потому, что происходило это в общей куче всех наших ежиков и вряд ли сильно его интересовало. Теперь же, в столь замкнутом помещении, один на один, провести эту психологическую аферу будет куда сложнее. А молчать еще более опасно. Одна надежда на спасение: я на заднем сидении, а Антон – на месте водителя, поэтому сидит ко мне спиной и лишен возможности видеть мои глаза.

- По-моему, я уже говорила и не раз, - ответила я, создавая обстановку непринужденности, - мне «МЖ» порекомендовала Эльвира, а я к тому времени уже пару месяцев была без работы: ты же знаешь, как сложно найти хорошее место квалифицированному человеку.

- И что, во всей Бразилии не нашлось такого места? – если Зима и поверил, то был весьма удивлен сложившимся положением вещей. – Или вы с Мокрицкой настолько близки, что ты не смогла отказать?

И тут я окончательно убедилась: попала пальцем в небо, что и требовалось доказать. Отсутствие логики в этой легенде бросалось в глаза даже мне самой. Антон с Эльвирой были близки, я бы даже сказала, более чем, и, если бы все это было правдой, Эля бы не преминула похвастаться перед ним заграничными связями. На деле же знакомство с моей предшественницей на должности – всего лишь прикрытие, а значит, оставалось уповать лишь на нейтральность: «Не то, чтобы подруга – так, знакомая», - а если так, то логики становилось еще меньше: ни один нормальный человек не уедет за границу по первому зову школьной знакомой, даже в поисках работы, а если уедет, то, скорее всего, это будет Европа или Америка, но никак не Россия.

- Да нет, так… поддерживаем связь… иногда, - ответила я, параллельно размышлениям, - но ты прав. Есть другая причина.

- Неужели проблемы с законом? – Зимовский снова усмехнулся, но на этот раз нельзя было с уверенностью сказать, что он шутит.

«И это в том числе» - внезапно всплыло на задворках памяти.

- Нет, ну что ты, - задушила я это воспоминание. – Просто город, где я проживала, маленький, в некоторых источниках он уже не один десяток лет числится частью Сан-Пауло. Я закончила сначала, по настоянию тети, закрытый педагогический институт, затем, уже для себя, окончила экономический. Кое-как удалось устроиться по второй специальности, но в городе, где все друг о друге знают, угодить начальству – нечто из области фантастики. Остается что: ехать в большой город? Перспектив, конечно, больше – возможностей меньше. Если в Рио-де-Жанейро едут преимущественно отдыхать – в Сан-Пауло работать. Там таких бухгалтеров как грязи – только провинциалов и не хватает. Если бы и взяли, то исключительно начальству кофе таскать, а это, извини, не мой уровень. По другим штатам колесить по другим причинам бесполезно. Нет, я, конечно, могла бы устроиться и педагогом: навыков не растеряла, но… К тому же я всегда хотела посмотреть мир, люблю экзотику, а тут Элвиринья. Чем не шанс?

- Кто, прости? – одернул меня Зимовский.

- Я хотела сказать «Эльвирочка»: просто не отвыкла еще от португальских уменьшительно-ласкательных суффиксов.

- Сколько доверия для простой знакомой: «Эльвирочка», - хмыкнул Зимовский. – даже мне она такие вольности редко позволяла. Впрочем, дело твое. Кстати, ты правда считаешь Россию экзотикой?

- Ну, для вас экзотика – это пальмы, круглогодичное, в сравнении с вашим климатом, лето, а для меня, - я кивнула за окно, - вот это уже экзотика и экстрим, ко всему прочему.

- Что ж с тобой зимой будет?

«А в этом измерении есть еще какие-то времена года, кроме осени?» - о себе дал знать внутренний критик.

- Уже боюсь. Но, думаю, будет кому меня согреть…

- А что, есть кто-то на примете? – Антон напрягся.

- Как знать, как знать, - шепнула я, - еще есть время. Мы, кстати, уже приехали.

С левой стороны почти весь обзор заняла ставшая уже привычной многоэтажка. Антон остановил машину.

- Ну, вот, собственно, здесь я и живу, - сказала я, заходя в квартиру и обводя рукой прихожею.

- Да, на деле все оказалось столь же нехило, - оценил Антон. – Куда можно одежду деть?

Я молча указала большим пальцем на шкаф и произнесла, предвосхищая все остальные вопросы на эту тему: - Руки помыть – прямо и налево, еще что-то – рядом с ней, через стенку.

- Весьма своевременная информация, - Антон скрылся в глубине коридора.

Я ухмыльнулась и направилась в гостиную, точнее, на кухню: в конце-концов, руки можно вымыть и там. Отдав должное гигиене, я заглянула в бар, лелея призрачную надежду, что, создавая мне убежище в этом мире, Элензинья догадалась наколдовать и что-то более существенное, чем просто еда. Однако, я ошиблась: бар оказался пуст, что, в принципе, было неудивительно. Я никогда не была поклонницей алкоголя и если и употребляла его, то только по праздникам, к коим выходные не причислялись, а, следовательно, откуда бы ему взяться в моем доме.

«Но попытаться все-таки стоило, - утешила я себя, закрывая створку барного шкафа. – Надежда, как известно, живет до последнего».

- А я гляжу, у тебя не только планировка, но и обстановка прямо как у Маргариты Александровны! – раздался за спиной голос Антона.

Я оглянулась и отошла от бара, сконфужено посмотрев на Зимовского.

- Слушай, Антон, извини, виски закончился… - я убрала с глаз прядь волос. – Может, кофе? У меня как раз есть хороший, нерастворимый. Как тебе?

- Ну, в принципе, пока можно и кофе, все равно мне еще твой комп посмотреть надо, - ответил зам главного редактора, - а потом и сгонять можно.

- Да, да, - запнулась я: денег у меня за прошедший день не прибавилось, - можно.

- Тогда показывай, где причина всех бедствий? – Антон потер руки, как будто пытаясь их согреть.

Если честно, когда мы ехали сюда, я думала, войдя в квартиру, мужчина моей мечты забудет все формальности, мы просто сядем на диван, я предложу ему кофе, а пока я буду варить напиток, Антон будет ждать и перекидываться со мной хотя бы ничего не значащими фразами, и его вопрос застал меня врасплох.

- Что? – переспросила я, обозревая осколки заранее составленного плана.

- Ноут твой где, спрашиваю, - терпеливо повторил Зима. – Ты что, тормозной жидкости напилась?

- А, ноут… - Я всеми силами пыталась вновь вернуть свой разум к рабочим моментам, деликатно пропустив мимо ушей вторую часть фразы. – В спальне.

- В спальне? – удивился он.

- Ну да, - я слегка пожала плечами, - просто привыкла дополнительно работать исключительно не вылезая из постели. Особенно в такой холод.

- И интернет у тебя, что, тоже в спальню протянут? – продолжал удивляться Зима.

- Что значит «протянут»? – настала моя очередь удивляться. – Он, вообще-то, по всей квартире.

- Вай-фай, что ли?

Я кивнула, хотя и не знала, что это такое. Я знала только то, что иногда путала устройство интернета с флешкой и вынимала его в самый неподходящий момент, остальное же было для меня темным лесом.

- Тогда показывай, - Антон вальяжно развалился на диване.

- Тогда пойдем, - недвусмысленно улыбнулась я, буквально увлекая его за собой.

Зимовский немало удивился: спальня никак не располагала к работе, а если и располагала, то только меня, - но все-таки пошел за мной.

Комната выглядела достаточно прилично: кровать застелена, никаких посторонних вещей, единственное, что выдавало в ней жизнь – задвинутые шторы, слегка приоткрытое окно и ноутбук, покоящийся на тумбочке возле кровати.

- Уютно тут у тебя, - отметил Антон, оглядывая комнату.

- Для того, чтобы упасть и уснуть хватает, - ответила я безразлично. – Ну, или в инете посидеть…

- Ясно, - не стал развивать тему Антон. – Ну и где друг твой железный?

- На тумбочке, - ответила я, задавая направление.

- Впервые вижу взрослую женщину, которая спит в обнимку с ноутбуком, - усмехнулся Зимовский. – Много воспоминаний связано?

- Ну, я бы не рискнула назвать это воспоминанием, скорей, событий прошлого, - уклонилась я от прямого ответа.

Антон пожал плечами и, поставив устройство на колени, включил. Экран послушно засветился, высвечивая символы, флажок и приветствие – на этом все стихло. Не успела появиться картинка «рабочего стола», как ровно посередине экрана возникла фотография обнаженной женщины, оседлавшей атлетично сложенного мужчину и надпись: «Вы просмотрели 30 минут бесплатного порно. Чтобы продлить подписку, отправьте смс с кодом 2054 на номер 3398».

- У-у-у-у, Кристина Леопольдовна, - протянул иронично зам главного редактора, - по каким сайтам-то Вы лазайте. А вроде не подросток…

- Ни по каким сайтам я не лазаю, - сказала я резко. – Просто вчера зашла почту проверить – он сам выключился, включился, и мне пришлось лицезреть это бесстыдство.

- Да ладно, Кристин, я же пошутил! – примирительно поднял руки Зимовский. – Почту, говоришь, проверяла?

- Не вижу в этом ничего зазорного.

- А тебе ничего не присылали подозрительного с незнакомых адресов?

- Да нет вроде. Мне только подруга написала кое-что да и все…

- А антивирус у тебя какой-нибудь стоит? – задал очередной вопрос Антон.

- Да слышала что-то такое, - ответила я и, чтобы сгладить негативное впечатление добавила: - это, вообще-то подруга одолжила. Мой еще в Сан-Пауло накрылся так, что сказали: «дешевле новый купить».

- И подруга, конечно же, дала тебе это старье не безвозвратно? – съехидничал Зима.

- Ну, деньги моя девочка не печатает, - я многозначаще развела руками.

- Тогда у меня для нее пренеприятнейшее известие: тут систему переустанавливать надо.

- Это серьезно? – спросила я, немного испугавшись: по правде сказать, этот компьютер принадлежал даже не моему Солнышку, а ее отцу, и не исключено, что там была нужная ему информация.

- Геморроя часа на три, - ответил Антон, погружаясь в работу, - повезло еще, что диск у нее на две части разбит.

- Антон, извини, я мало что понимаю в этих железках, - решила я добавить в разговор чуточку искренности, - так что… - и вновь сконфуженная улыбка.

- Короче, если она знала, куда важную информацию складывать, все, кроме программ, останется. Ну, что решила?

«Да ну его, этот компьютер! Всю жизнь бухгалтерскими книгами пользовались – и никаких проблем. Еще сотрется что нужное, а мне отвечать!» - подумала я, но это была всего лишь мысль, так как я прекрасно понимала, что если сейчас откажусь, Зимовский здесь долго не задержится, даже если я применю все свое обаяние: похоже, он действительно настроился на работу.

- Я же сказала: я только непосредственно пользоваться умею – в техническом отношении я полный ноль. Если надо переустанавливать – переустанавливай.

Антон улыбнулся. Нечасто, должно быть, в двадцать первом веке встретишь столь неграмотного в компьютерном отношении человека, а того, что я родилась задолго до изобретения этих хитроумных машинок, а в 1946, в момент моей непосредственной, если так можно выразиться, жизни, (это я узнала больше по интернету, чем из сообщений по радио в Розейрале) появились только их праотцы, ему была неведомо. Я ответила на эту улыбку лишь легким движениям плеч, и мой гость приступил к работе.

Наблюдая за Антоном, я видела крушение моих планов на этот вечер: элементарный предлог превратился в самоцель. Я до последнего думала, что заместитель главного редактора просто держит на лице маску учтивости, даже когда попросил показать ему суть проблемы, но теперь надежда развеялась легкой дымкой. Похоже, на деле его постоянные заигрывания с коллегами противоположного – не более, чем стиль общения. А мне казалось, он готов был взять меня прямо на рабочем месте. Что ж, очевидно, я в очередной раз допустила ошибку. Или всему виной отсутствие в моем доме обещанного виски? Не в силах больше смотреть на то, как мужчина моей мечты, находясь в моей спальне, щелкает по клавишам бездушной машины, погрузившись в процесс и даже не замечая моего присутствия, я окликнула его:

- Антон, так как насчет кофе?

- Кофе? – переспросил он, не отрываясь от дела. – Было бы неплохо.

- Хорошо, - ответила я и вышла из комнаты.

Я машинально закрыла дверь, забыв даже, что это, пусть временно, но мой дом и Антон у меня в гостях, а не я у него. Меня не покидало чувство, что что-то я все-таки делаю не так, но что именно? Может, вообще понимаю все не так? Может, и не стоило придумывать никаких глупых предлогов, а просто пойти с Зимовским в бар и просто отдаться в пьяной неге? Да, Элен говорила, что такой сценарий ничем не кончится, но хотя бы так…

В голову невольно стали лезть мысли о параллельных мирах и о том, что и сейчас я нахожусь нигде более, как в параллельном мире. Всем его обитателям кажется, что они, живут, они реальны, так же как реально все вокруг, и я тоже реальна, я живу, я часть мира. Но почему-то именно сейчас появилось четкое ощущение, что реальность эта относительная. Всего два месяца назад я вообще ничего об этом не знала, месяц – просто нелепые картинки, пятнадцать дней назад – сумасшествие, бред, фантазия, а сейчас – жизнь. Но не исключено, что даже сейчас кто-то, отнюдь не являющийся Богом и Высшими силами, следит за происходящим и для него это просто картинки. Так, может быть, зря я перестала быть частью одной выдумки, чтоб стать частью другой? Или просто тороплю события?

За этими мыслями я не заметила, как подошла к плите, поставила вариться кофе: все это произошло как-то совсем без участия активного сознания, - и очнулась лишь тогда, когда ароматный, не в пример тому полуфабрикату, что потребляют сейчас, напиток стал выкипать и выливаться на плиту. Мгновенно среагировав, я повернула ручку плиты и выключила газ.

- Антон, твой кофе, - через пять минут я вошла в комнату с подносом, на котором стояли кофейник, чашка кофе и сахарница.

- Ты что, за ним в магазин, что ли, ходила? – удивился Зима. – Тебя не было двадцать минут!

- Ну, растворимый кофе я пью только тогда, когда сильно спешу, - ответила я не без достоинства, - в остальном предпочитаю его варить, причем без участия какой-либо спец техники.

- О, так ты еще и умеешь сама варить кофе? – Антон был приятно удивлен.

- Давно этим не занималась, но, думаю, качество от этого не ухудшилось, - не без гордости ответила я, ставя поднос на тумбочку. - Тебе с сахаром?

- Два кусочка, если можно.

- Вот, держи.

Подавая Зиме чашку, я не заметила, что слегка зацепилась за провод от ноутбука, поэтому, когда он взял ее из моих рук, я случайно подалась вперед, чашка дрогнула в руках.

- Блин, Кристина!!! – Зимовский вскочил с места и, буквально всунув полупустую чашку мне в руки, стал отряхиваться. По его рубашке в области груди стремительно расползалось желтовато-коричневое пятно.

- Ой, Антон, извини ради Бога! – я поставила чашку на поднос и чувствовала себя полной дурой. – Дай я сейчас в машинку заброшу: если сразу застирать, пятна не останется.

Я прильнула к Антону, чтобы помочь поскорее снять рубашку и впервые увидела вблизи его голубые, слегка холодные и расчетливые, глаза. Первая часть всего, что произошло дальше, укладывалось в несколько секунд, но мне показалось – длилось вечность. Зрачки Антона были расширены от удивления и возмущения, превратившись в черные дыры, приковывающие взгляд, поглощая сознание. Я замерла, все еще держа его не до конца снятую рубашку на уровне спины. Меня обдало жаром его дыхания, и я поняла, что теряю голову. Остатками сознания я понимала: то, что сейчас происходит, даже не близость, а мгновенное сближение.

«Я просто должна помочь ему поскорее снять рубашку… просто снять рубашку… Ничего больше…» - твердила я мысленно, но Антон был так близко… Его глаза, губы, запах его тела, парфюма… Все это кружило голову, делая реальность, похожей на сон. Я почувствовала, как кровь огненным потоком ударяет в голову, затем отступает, оставляя чувство озноба. Дыхание само собой стало порывистым… Я не сдержалась и, прижавшись к Зимовскому еще больше, хищно впилась в его губы, слегка прикусив их.

В первую долю секунды сердце продолжало трепетать: казалось, сейчас Антон резко оттолкнет меня, закричит нечто оскорбительное и, возможно, даже ударит. И правильно сделает: я это заслужила. Но он вдруг начал отвечать на поцелуй, сначала робко, точно не веря в то, что я осмелилась, потом столь же хищно, как и я. Не прекращая, он стал осторожно снимать с меня блузку, одновременно заставляя отступать назад, к кровати. Я тем временем уже расстегивала ремень на его брюках. От губ он перешел к зоне декольте, а его рука уже скользила где-то под юбкой.

Дальше – карусель, нехватка воздуха, блаженство и стоны. Наконец я в полной мере получила то, чего ждала от мужчин все эти годы. Антон сочетал в своей любви не только слащавые ласки, но и жесткость, небрежность, порой даже грубость. Иногда он намеренно делал мне настолько больно, что я выгибалась дугой и стонала, впиваясь длинным маникюром в его спину. Тогда на лице партнера появлялась улыбка, и он спешил сгладить доставленную боль очередным поцелуем. Так было, пока в моих глазах не воцарилась полная темнота.

Я проснулась резко. Казалось, я закрывала глаза всего на мгновение перед тем, как открыть их снова. Однако я чувствовала себя вполне отдохнувшей, внутри ощущалась необъяснимая легкость. Я лежала на спине, и первым, что я увидела, был потолок. На мгновение я решила, что мне все приснилось в очередном эротическом кошмаре. Не поворачивая головы, я осмотрела комнату, насколько хватало взгляда. Все говорило о том, что, по крайней мере, первая часть вчерашнего вечера мне не приснилась: на тумбочке покоился поднос с кофейником и недопитой чашкой кофе, в ногах светился экран так и не выключенного ноутбука, на полу возле кровати валялась полускомканная рубашка Антона. Набравшись смелости, я слегка повернула голову влево: лежа на боку, там безмятежно спал Зимовский.

«Значит, не приснилось…» - удостоверилась я и глубоко вздохнула.

Голова была полна противоречивых мыслей. Я понимала, все не так, все не то, это противоречит моему воспитанию, и вообще не должно было быть. Но с другой стороны я была счастлива, как никогда. То, что было прошлой ночью, не было банальной страстью или удовлетворением естественных физиологических потребностей и собственных амбиций – это был кусочек настоящего счастья. И счастье это заключалось не в деянии, как в таковом, а в том, что я поняла: ни один мужчина из тех, с которыми мне приходилось проводить ночи в одной постели, не обеспечили мне этого чувства: чувства защищенности, несмотря на испытываемую боль и страсть.

Я осторожно откинула одеяло, встала и босыми ногами подошла к окну. Поблизости не было зеркало, но я чувствовала: на лице моем играла счастливая улыбка. Эта ночь, неизвестно пока случайная ли или будут еще такие же, заставила мыслям о Рафаэле окончательно выветриться из моей головы и понять: я его не люблю, и он мне больше не нужен. Ведь он никогда не сможет дать мне того, что дал Антон: маленького счастья, настоящего счастья.