Вэнь Сюй только раз отстал от процессии и тут же был замечен отцом. Вэнь Жохань внимательно следил за всеми, кто нарушал правила, которые на сей раз нарушил его же старший сын. Никем неписанное правило, запрещающее обращать внимание на непокорного адепта, решившего изменить ордену и прикрывшегося обучением. Вэнь Сюй подозревал, что Вэнь Нин не захочет вернуться. В деревне, после соревнований, у него был единственный шанс сдержать Вэнь Нина. Последний. И он его проиграл. С самого начала всё пошло не так. Вэнь Сюй был рассержен из-за самодеятельности Сжигающего Ядра, в итоге набросился на Вэнь Нина со всей яростью, тогда как и в лучшие времена не обладал достаточным терпением. Когда он хотел смягчиться и показать, что не стоит его бояться, Вэнь Нин захотел сбежать, чем снова вызвал гнев на себя. Непокорность и страх – всё, что Вэнь Сюй получил от него. Он хотел не этого. Он даже не хотел набрасываться на него, ибо не видел партнёра для любовных игр, но всё, что происходило с этим мальчишкой – это постоянная симпатия окружающих к нему из-за его милого личика. Вэнь Сюй был не согласен. Он был готов биться со всем миром за то, чтобы обладать им единолично. Не так. Он бы не подумал кувыркаться с ним в постели, но все хотели именно этого. Вэнь Сюй не желал выжигать на мягкой коже этого непокорного юноши клеймо. Этот символ даже ничего не значил, просто ничего другого не попалось под руку. Если бы Вэнь Сюй хотел действительно пометить его как свою собственность, он бы выбрал собственный знак. Он даже мог бы приказать отлить иероглиф его имени и выжечь на коже Вэнь Нина, не на животе, который никто не увидит, а на виду. Вэнь Сюй до сих пор не знал, зачем вообще решил сделать это. Он просто взял это кольцо и раскалил его. Сначала со зла, а потом поздно было останавливаться.

Едва отец отогнул шторку в повозке, Вэнь Сюй пришпорил коня и обогнал его. Не стоило провоцировать главу ордена, хоть он и являлся родным отцом. Вэнь Сюй снял кольцо с пальца, ещё носящее запах горелой плоти. Он не мог больше выносить его. Он сжал кольцо в руке изо всех сил, собрал в ладони всю Ци, которой владел. Он давил до тех пор, пока сам не ощутил боль, пока снова не появился этот омерзительный запах. Только тогда он разжал пальцы и посмотрел на бесформенный кусочек золота на раскрытой ладони. Золото и кровь, заливающая его. Он просто опустил руку, просто уронил этот кусочек вниз, в траву, просто не оглянулся и просто забыл о нём. Только спустя несколько минут слуга поглядывающий в его сторону, догнал его и встревожено запричитал:

- Господин, у вас кровь!

- Держись от меня подальше! - приказал Вэнь Сюй. Он сам взглянул на свою руку. Было ужасно больно, а он смотрел и ничего не делал, а затем снова сжал пальцы на уздечке.

Вырваться из дома он смог только через три дня. За это время несчастный пленник не мог погибнуть. Вэнь Сюй не оставил ему воды, рассчитывал быстро вернуться. И все эти дни его мучили собственные деяния. Он становился ещё холоднее со всеми, кто к нему обращался, и он думал о том, каким увидит Вэнь Нина в следующий раз. Бледным, больным, испачканным в собственных нечистотах, с руками в засохших потёках крови. Кандалы наверняка натёрли ему запястья. А этот мальчишка усидеть спокойно не мог, всё время двигался. Пугался, но стремился сбежать. Вэнь Сюй практически восхищался силой его духа. Не думал, что этот робкий паренёк настолько отважен. Не каждый пережил бы подобное с достоинством.

Он вырвался из дома и сразу же, ещё во дворе, встал на меч, больше не оглядываясь. Он не получал разрешения отца. Он ослушался его и осознавал, что, возможно, по возвращении встретит что похуже, чем выговор. Вэнь Сюй собирался задобрить его позже, когда приведёт Вэнь Нина в Безночный Город. Пусть сломленного и истощённого, но живого. И постепенно научится терпеть его выходки. Для трусливого человека Вэнь Нин поступал крайне нелогично. Вэнь Сюю нравилось это в нём и раздражало. Именно поэтому Вэнь Сюй заинтересовался им. Он хотел дать ему место в жизни, а Вэнь Нин сопротивлялся что есть силы.

Он всю дорогу стоял на мече прямо, смотрел только вперёд. Он выжимал всю скорость, на какую был способен. Если упасть с такой высоты на предельной скорости, немудрено свернуть себе шею. Вэнь Сюй не притормаживал до самой деревни. Он не обращал внимания на ветер. Его пальцы едва двигались от холода и промозглости – погода установилась премерзкая за последние дни. Он спустился только во дворе дома, усаженном цветами. Часть из них начала отцветать, дорожки не выглядели утоптанными, на них даже начала пробиваться трава, в размякшей размытой земле ни единого человеческого следа. Несколько сорняков дали ростки посреди клумб. Вэнь Сюю это очень не понравилось. Он приказал не прикасаться к пленнику, что бы ни случилось. Если владелец этого дома послушался приказа, то где же он сейчас? Сбежал? Почему? Он мог сбежать только при одном условии: Вэнь Нин не выдержал испытания и умер там… один… голодный, в холоде, мучимый жаждой…

Вэнь Сюй выбил дверь, не огляделся по сторонам, но дом и правда выглядел нежилым. Он не замечал дверей, не прислушивался к звукам, он прямиком направлялся к подвалу… к открытому подвалу.

Умер и уже похоронен…

Вэнь Сюй не ожидал, как сдавит в груди. Не этого он хотел. Он просто не умел быть другим. Он понимал, как должен был повести себя с Вэнь Нином, но не научился быть снисходительным и мягким.

Он медленно, опасаясь подтверждения догадкам, взялся за дверной косяк и остановился, ибо увидел совершенно не то, что ожидал. Это была пустая комната, в которой не витало никаких жилых запахов, только сырость и едва различимый оттенок давно прогоревших дров в камине. Кровать пустовала, цепи разрезаны чем-то острым. На концах висели половинки звеньев. Вэнь Сюй подошёл к ним и потрогал руками. Ледяные цепи. На краешке кровати стояла пустая чашка. Хозяин дома ослушался приказа и сжалился над пленником. И сбежал, боясь наказания. Вэнь Сюй не собирался наказывать его и, тем более, искать. Он стоял перед пустой кроватью и снова начинал испытывать это чувство вскипающей ярости и сожаления. Если он сейчас же ринется в Юньмэн Цзян, скомпрометирует себя ещё больше. Его мало волновало, что подумают о нём в Пристани Лотоса. Его волновал только один человек, самый непокорный адепт, какого он встречал. Слабохарактерный, но не позволяющий манипулировать собой. Снова хотелось его ударить и обвинить. Это он во всём виноват. Вэнь Нин виноват в том, что Вэнь Сюй испытывал вот это. Никогда и не из-за кого, но перед этим мальчишкой он становился бессильным. Вэнь Нин снова выставил его дураком перед самим собой.

Вэнь Сюй стиснул зубы и опомнился только тогда, когда они скрипнули. Ему тут больше нечего делать. Он рассчитывал вырвать пленника из лап отчаяния и подкрадывающейся смерти, а он уже вырвался. И наверняка теперь думает о Вэнь Сюе ещё хуже.

Всё должно быть не так!

Он не позаботился закрыть за собой дверь. Снова начавшийся дождь захлестнул порог. Если начнётся ливень, вода затечёт внутрь. Плевать. Вэнь Сюй встал на меч и взмыл в небо. Он уже несколько часов находился в пути, теперь вынужден был проделать это ещё раз. Он думал, что задержится здесь, пока отмоет пленника, пока согреет его и накормит. Но больше ему не хотелось тут оставаться. Он больше не вернётся туда.

Его сейчас мало волновало, что подумает или сделает отец. Вэнь Сюй мог возразить ему. Он уже давно не маленький ребёнок. А если отец начнёт настаивать, Вэнь Сюй потребует, чтобы адепта вернули в Цишань. Он заверит отца, что сам будет обучать Вэнь Нина и привьёт ему взгляды ордена. Вэнь Нин станет полноправным членом клана и займёт хорошее место. Он только теряет время впустую, возясь с травками да склянками.

Вэнь Сюй не вернулся домой, он приземлился перед домом Вэнь Цин. Она уже заметила гостя и теперь стояла в дверях под навесом, не говоря ничего. Он сам начал этот разговор. И начал с того, что отодвинул её в сторону, а сам двинулся к комнате. К той самой комнате, в которой ничком лежал Вэнь Нин после наказания. Он сел на ту самую кровать, казалось, сохраняющую его запах, но смотрел только на дверь, в которой появилась его сестра. Вэнь Цин молчала. Она смотрела серьёзно, но не от страха, а готовясь принять удар любой силы.

- Ты знаешь, что с ним, - утвердительно заявил Вэнь Сюй.

- Знаю, - подтвердила она и снова замолчала.

- Где письмо? - он протянул руку, не вставая.

- Это письмо адресовано мне.

- Ты смеешь перечить мне?

Она снова замолчала. Суровая и серьёзная Вэнь Цин, способная не подчиниться, как и её брат. Вэнь Сюй не уступал, и она не уступала. Они бы могли молчать долго, стараясь переупрямить друг друга, но она понимала своё положение, слишком низкое по сравнению со старшей семьёй. Она наконец кивнула и вышла из комнаты. Её не было пару минут. Вэнь Сюй снова смотрел на кровать, представляя, как в ней лежит Вэнь Нин, накрытый грубой накидкой. Как, должно быть, ему было больно от соприкосновения тяжёлой ткани. Вэнь Сюй хотел забрать его домой и накрыть лёгкой, шёлковой, практически неощутимой. Он бы сам протирал его пот. Он бы ухаживал за ним и научился себя с ним правильно вести. Ему не оставили ни шанса.

Вэнь Цин вернулась с письмом и так же молча протянула ему. Вэнь Сюй вчитывался в каждую строчку и чувствовал знакомое раздражение и облегчение, что с ним всё в порядке. Даже после всего произошедшего он уже успел оправиться. Не плакался, не отчаивался. Он снова поднялся. Сколько бы раз его не швыряли в бездну, он всегда поднимался. Значит, поднимется ещё столько же или даже больше.

Он дочитал до конца. Письмо, написанное его рукой. Он опустил листок и взглянул на терпеливо ждущую его решения Вэнь Цин.

- Езжай к нему и убедись, что он в порядке, - распорядился он.

- Если я только попробую это сделать, что скажет глава ордена?

- Это моя забота – сделать так, чтобы он ничего не сказал.

- Хорошо, - она кивнула. Так быстро сдалась. Вероятно, она не хотела побеждать в этой битве. Вероятно, она сама искала повод навестить брата, написавшего такое сбивчивое и эмоциональное письмо, пронизанное страхом, но с надвинутой улыбкой. Всё это он сумел отразить в этих строках.

- Могу я угостить вас чаем, молодой господин? - осведомилась Вэнь Цин.

Только из вежливости.

Эта натянутая вежливость сидела Вэнь Сюю уже поперёк горла. Он резко поднялся и, больше не оборачиваясь, покинул комнату и весь дом. Мокрый насквозь, подрагивающий от охватившего его ледяного озноба из-за сырой одежды, он всё равно выглядел полным достоинства. Он встал на меч и поднялся в воздух.