Жалобно скрипнули оси и широкие колеса фургона, застучали по колотой площади Фораса копыта, и колонна, состоявшая из полудюжины всадников и крытой повозки, тронулась в глубь леса. По-прежнему хранивший молчание Ормат, прежде чем занять свое место во главе отряда, бросил недовольный взгляд на только подоспевшего Лазара. Будто на то, чтобы зайти в комнату, сбросить мундир, предварительно переложив список Ханны, и накинуть прямо поверх рубашки дорожный плащ, Лазар потратил целую вечность, вынуждая себя ждать.

Была бы его воля, он оставил бы Ормата со своим недовольством наедине, опыт общения с генералами Сопротивления не сулил легкого разговора, но вопрос с печатью следовало все же решить.

Смирившись с неизбежным, Лазар обогнал колонну и поровнял своего коня со скакуном Ормата.

— Мне нужна помощь с письменностью шагаров, — начал он как можно уверенней и без лишних предисловий. — Генерал Ханна говорила, что вы были делегатом Союза…

— Эмиссаром, — сухо поправил Ормат, не повернув и головы в сторону принца.

— Прошу прощения, эмиссаром, — не стал спорить Лазар. — Могу я попросить вас о содействии?

— На Первом слоге, значит, читаешь, а на языке шагаров нет?

— Не приходилось изучать.

— Не удивлен, — хмыкнул Ормат.

— Так я могу рассчитывать на помощь? — терпеливо повторил Лазар.

— Это нужно Харсу, а не тебе, так что да, я помогу.

Поблагодарить бы, проглотив неприятный осадок, да закончить этот разговор, но Лазар не удержался:

— Мы едва знакомы. Чем я успел заслужить такое отношение?

Желваки вновь заходили по широким скулам эмиссара, и Лазар приготовился услышать о себе не самые лестные высказывания, с чем бы они ни были связаны. Но в ответ он услышал иное:

— Ты очень похож на Сагерда, — имя отца тоской отозвалось в сердце принца, а тон, каким оно было брошено, заставил насторожиться.

— Это плохо? — спросил Лазар.

Ормат соизволил наконец взглянуть на собеседника, презрительно сощурившись.

— О покойниках либо хорошо, либо никак, — ответил он и отвернулся.

Повисшая тишина оказалась красноречивей любых слов.

— Я не мой отец, — процедил Лазар, и эта фраза в его собственных ушах прозвучала как предательство.

— Неужели? Ты разве не мстить за него прибыл сюда? Не искоренять шагаров без разбора?

Лазар совершенно не понимал, куда клонил Ормат и какого ответа он ждал. Сказанное им никак не вязалось с его же сравнением сына с отцом. Последний никогда не отличался ни грозностью, ни злопамятством, наоборот, прослыл чересчур мягкотелым правителем. Что и сыграло на руку его убийцам.

«Ему не хватило твердости убеждений…»

У Лазара имелись собственные взгляды и убеждения, и он уже уяснил, что они не совпадали с тем, как было принято вести войну в рядах Сопротивления. Но если он продолжит подстраиваться под всех и не научится отстаивать свое мнение, не ждет ли его участь, подобная отцовой?

— Я не поддерживаю искоренение, — твердо ответил Лазар и невольно вздохнул, вспоминая Меандр. — Мы не должны убивать тех, кто сложит оружие.

Ормат покосился на него и снова хмыкнул:

— Может, я и ошибся.

«Конечно, ошибся! — едва не сорвался Лазар. — Но только в том, что без малейшей причины сравнил моего отца невесть с кем».

Но сомнения уже успели вгрызться в сердце. А вдруг это Лазар ошибался? Много ли он знал о внешней политике отца? Ормат, как эмиссар Союза, наверняка знал о ней все. Однако Лазар подавил желание продолжить расспросы. Не сейчас, когда скорбь еще слишком остра. А, может, и никогда, ведь Ормат прав, о покойниках либо хорошо, либо никак.

— Просто помни, — неожиданно продолжил Ормат, — кровожадность шагаров сильно преувеличена. Они не за нашими жизнями пришли, а за нашими землями. Плодородными землями. Голод превратит в зверя любого из нас.

— Но ведь можно было… — неуверенно отозвался Лазар.

— Можно. И мы пытались. Я и другие посланники потратили немало сил ради самой возможности мирного, взаимовыгодного соседства. И если бы нашей миссии не мешали свои же, — повысив голос, Ормат ясно дал понять, о ком идет речь, — этой войны могло и не быть.

— Не мы ее начали, — Лазар попытался вновь возразить.

— Мы, — отрезал Ормат. — Мы изгнали их, отгородились от них стеной. Мы сами создали своего врага. Тариан стал самой страшной ошибкой наших предков. Те, кого манил Поток, и сами бы ушли на пустошь, но нет, мы выгнали их вместе с семьями, вместе с детьми. И посмотри, во что они превратились. Во что Поток превратил их.

— Я, если честно, слабо верю в это, — еще слабее, чем вера в подобные убеждения, оказался голос Лазара. Направление, которое принял их разговор, одновременно и увлекало, и обескураживало.

— А что тут верить? Взгляни на Харса. Откуда бы у нас могло взяться общее потомство, не будь у нас общих предков? Но тир'дифатцы устали от постоянной грызни не меньше, чем мы. Они готовы были отказаться от древних обид, шли на контакт. И все усилия псу под хвост, — со злобой выплюнул он.

Лазар с удивлением уставился на Ормата, на этого по-солдатски стриженного здоровяка, вопреки всем представлениям о миротворцах, оказавшегося именно им. Как его с такими принципами вообще занесло в Сопротивление, где, при всем уважении, моралью даже не пахло? Почему Харс держал Ормата при себе? Не он ли утверждал, что идеалистов среди них нет? А Тариан? Бывший эмиссар знает о том, что Владыка ищет ключ с целью запереть всех захватчиков и перебить их? Или, как и Верайя, Ормат не верил, что ремесло способно на подобное?

«Ремесло… Может, дело в нем?»

Отец всегда крайне недолюбливал демиургов, возможно, даже боялся. Но неужели настолько, чтобы открыто выступать против примирения Союза с Тир'дифатом?

— Мне жаль, что мой отец стал помехой в вашем деле, — Лазар посчитал нужным сказать хоть что-то.

— Помехой, — невесело усмехнулся Ормат, но остался верен своим словам и не стал ничего добавлять. Вместо этого дернул поводья, поправляя и без того идеальный шаг коня, и спокойно сообщил: — Советую запомнить дорогу, возможно, в следующий раз придется ехать самому.

Надеясь, что разговор закончился лучше, чем мог, Лазар последовал совету и принялся изучать путь через лес, который мало чем отличался от предыдущих. Разве что просеки из-за повозки выбирались не такие извилистые и глухие, как предпочитала Ханна. Сосредоточившись на поиске приметных ориентиров, и сверяясь время от времени с компасом сонкранга, Лазар не заметил, как минуло несколько часов. И только когда лес резко поредел и широкая тропа вывела отряд на проселочную дорогу, он позволил себе вернуться к своим мыслям. И, наверное, зря.

Лазар только сейчас осознал, насколько плохо оказался подготовлен к встрече с внешним миром, насколько мало знаний дал ему отец о ситуации в Союзе, не говоря уже о том, что творилось за его пределами. Как так вышло, что наследный принц ни разу не присутствовал на переговорах с представителями иных государств? Что это, просчет отца или его намеренное желание заострить внимание сына исключительно на внутренних делах? Почему все муштрование свелось к тому, что Лазар знал, что от него ждут — ждали — займи он трон Веула, но понятия не имел, как общаться с соседями? Нет, к тому, как общаться с Харсом, Лазара вряд ли могло хоть что-то подготовить, но дело не только в нем. Интересно, кстати, а его-то отец на дух не переносил действительно из-за характера или полукровность тому виной? Лазар замотал головой. Нет, он не хотел думать об отце плохо. Но сколько же теперь у него возникало вопросов, на которые было некому дать ответ.

Приглушенный гомон вернул внимание Лазара обратно к дороге. Навстречу неспешно двигалась вереница груженых повозок, переклич возниц которых и стал источником шума. А вскоре после того, как отряд не без труда разминулся с ними на узкой колее, проселочная дорога влилась в полноценный оживленный тракт.

Поток фургонов, всадников и пеших странников, среди которых солдаты Сопротивления едва ли выделялись, привел их к распахнутым воротам небольшого городка. И сразу же за ними оглушающим гамом и сбивающим с ног обилием запахов путников встречала рыночная площадь.

К изумлению Лазара жизнь била ключом на широкой улице, со всех сторон облепленной прилавками на любой вкус. И можно было решить, что местного беспечного народа, снующего от лавки к лавке, от продовольственной к ремесленной и обратно, еще не коснулась война, если бы то и дело среди горожан на глаза не попадались тир'дифатские патрули.

— Ханна просила что-нибудь купить? — остановившись, спросил Ормат.

— Ох, да, — к своему стыду, Лазар уже успел и забыть про нее.

— Вон там, — эмиссар махнул в сторону цветастой вывески.

Осторожно озираясь вокруг, стараясь не задерживать взгляд на щетинистых шагарских мордах, Лазар развернул коня в указанном направлении.

— Платить-то чем собрался? — остановил его Ормат и протянул звонкий кошель. — Мы будем ждать в переулке напротив.

— Хорошо, — кивнул Лазар, найдя взглядом упомянутую улочку.

Крытый прилавок, приглянувшийся Ханне, благоухал ароматными отдушками, эфирами и мылом похлеще королевских ванных комнат, спасая от прочих запахов рынка.

— Добрый день, господин, — приветствовал лучезарной улыбкой торговец. — Чем могу быть полезен?

— Добрый день, — ответил Лазар и протянул ему выуженный из-за пояса список.

Торговец, не задавая лишних вопросов, запорхал вокруг прилавка, собирая разнообразные пахучие баночки, мешочки, коробочки, аккуратно упаковал все в бумажный сверток и протянул его Лазару.

— Приятного вечера, господин, — забрав оплату, попрощался он и, кажется, заулыбался еще шире.

Лазар растерянно поблагодарил его и поспешил догнать своих. Бросив сверток в седельную сумку, взял под уздцы коня, пересек площадь и нырнул в переулок. Тот оказался весьма коротким и глухим, в несколько низких магазинов и с гремящей металлическим перезвоном кузницей в тупике. Фургон Лазар обнаружил возле мясницкой лавки, откуда солдаты Сопротивления выкатывали крупные бочки.

— Ормат ждет вас в кузне, — бросил один из них.

Оставив коня, Лазар направился к покрытым копотью стенам. Первое, что он услышал, стоило молотам на миг заглохнуть, это сиплый отрывистый смех, больше похожий на лай. А едва глаза привыкли к полумраку за порогом, Лазар обреченно вздохнул.

«Мог бы и догадаться. После всех этих речей».

В просторной кузнице на несколько горнов, возле одной из затихших наковален, рядом с Орматом стоял верзила ничуть не меньше его самого, в кожаном кузнечном фартуке, надетом прямо поверх черно-бурого меха.

— Не уроните челюсть, юный баатар, здесь пыльно, — рыкнул, довольно скалясь, шагар. — Из новеньких?

— Из новеньких, — ответил Ормат, пристально смотря на Лазара.

— Ямирх, — кузнец сделал несколько шагов навстречу и протянул косматую руку.

Лазар не знал, как ему реагировать. Возмущаться? Протестовать? Само собой Ормат, а вместе с ним и Владыка, от него не этого ждали. Но если первый порыв схватиться за рукоять меча, покоящегося под плащом, Лазар легко подавил, то перебороть себя и перестать в недоумении пялиться на вытянутую ладонь удалось не сразу.

— Лазар, — наконец-то выдавил он и вложил руку в когтистую лапу с чувством, будто сует ее в капкан, невольно отметив, что ладонь шагара такая же, как у Харса, широкая, крепкая, только кололась короткой шерстью.

— Рад-рад, — прохрипел Ямирх, снова ощерив острые зубы в подобии улыбки, и повернулся обратно к Ормату: — Дай мне время, и я повторю заказ.

— Чем раньше, тем лучше.

— Сталь не терпит спешки, — цокнул кузнец и скрылся за одной из многочисленных стоек, на которых покоились полуготовые изделия как хозяйственного, так и боевого предназначения. — Но ради тебя, Ормат, в три дня уложусь, — заключил Ямирх, вернувшись с небольшим окованным ларем в руках.

— Хорошо, — согласился Ормат.

— Значит, договорились, — сощурился Ямирх и протянул ларь. — Подарок для рыжей принцессы. Передашь?

Ормат кивком указал на Лазара, и кузнец отдал увесистый, несмотря на размер, короб ему. В то же время из глубин кузни к выходу засеменила два низкорослых, видно, молодых шагара-подмастерья, с трудом неся на пару один открытый ящик с подковами.

— А теперь давайте-давайте, не задерживайтесь, с вами хорошо, но без вас спокойнее, — кузнец нетерпеливо замахал лапами, продолжая скалиться.

Лазара упрашивать не пришлось. Он мигом выскочил на улицу, едва не налетев на несчастных подмастерьев, волочащих ящик к фургону.

— Как он меня назвал? — спросил он первое, что пришло на ум, когда Ормат его нагнал.

— Героем, — не без издевки хохотнул тот. — А ты неплохо держишься, баатар.

— Я от неожиданности, — признался Лазар и опустил взгляд на ларь в своих руках. — Что здесь?

— Думаю, свинец.

— А в бочках?

— Солонина.

— Солонина? — с недоверием переспросил Лазар, покосившись на Ормата.

— Солонина, — повторил тот, улыбнувшись уголками губ, и постучал себя ладонью по мощной груди. — И не только.

Лазар открыл рот и тут же его захлопнул. Какой толк требовать с Ормата объяснений, если Ямирх поставщик Харса?

«На сдержанность он надеется», — Лазар невольно заскрипел зубами. Владыка был прав, им определенно теперь есть, о чем поговорить этим вечером.