— Ладно. Не обещаю, что получится ровно. Проклятье, не обещаю, что вообще получится, — нервно облизав губы, усмехнулся Лазар, снял повязку, затянул волосы в хвост и подтащил свой стул ближе к Харсу, оседлавшему второй.

— Расслабься, — спокойно проговорил Харс, наблюдая за ним через плечо. — Делай как делается. Хуже уже не будет.

Вздохнув, Лазар смочил один из лоскутов ткани пойлом из бутылки, чище и крепче которого, по словам хозяйки, он не нашел бы даже в столице, осмотрел поле деятельности, невольно улыбнувшись при виде ямочек на пояснице, и протер темную кожу в районе татуировки тканью, в надежде хоть на какое-никакое обеззараживание. Отставив бутылку и отложив использованный лоскут, Лазар уложил на столе, возле которого они разместились, поближе к себе листы с печатями и придавил их с краев книгами, чтобы ненароком никуда не смахнуть. Затем подтянул еще один кусок ткани с уже обработанной той же выпивкой иглой, возле кончика которой была намотана нитка, взял в руки пиалу с чернилами и снова тяжело вздохнул.

— Ладно, — повторил Лазар и чмокнул Харса между лопаток, после чего окунул в чернила иглу, подождал, пока нитка напитается, и занес острый кончик над верхней руной внутреннего круга. — Готов?

— Готов, — уверенно ответил Харс.

Леденящее дыхание Потока привычно коснулось кожи с первым же уколом, только жаль, не мимолетное, каким было только что при создании ловушки на двери, а пронизывающее насквозь. Угрожающее, взывающее с самого начала или отступить, или приготовиться платить за свое упрямство.

Лазар пусть и волновался, но считал, что готов. Предвосхищал результат, даже несмотря на довольно пугающую перспективу касаться внешнего круга без обезболивающего. Плохо, что не удалось добыть хотя бы кору, отвар из которой, опять же по совету хозяйки, мог бы унять спазмы, не говоря уже о чем-то более действенном. Но для того, чтобы это действенное привезли из ближайшего поселения на постоялый двор, требовалось время, а его уже, считай, не осталось — Харс дал им на отдых еще день, в крайнем случае два. Так что лучше уж без обезболивающего, чем Лазар позволит ему вернуться в строй без долгожданной защиты.

Точку за точкой он старательно и осторожно выводил первые руны поверх старых размытых, стирая чистой тканью лишнюю краску и редкие капли крови. С довольством отмечая, что линии получаются весьма ровными, даже без дополнительных усилий, будто Поток сам не терпел небрежности в своем слоге и направлял немеющую руку.

— Поговори, что ли, со мной, — хмыкнул себе под нос Лазар. — Мы здесь надолго.

— Не буду отвлекать?

— Пока нет.

— И что же тебе рассказать? — поинтересовался Харс.

— Например, ты обещал мне душещипательную историю, — ответил Лазар, окуная иглу в пиалу, — как так вышло, что Ханне пришлось уступить тебе трон.

— Наоборот, — поправил Харс, — мне пришлось его принять. Думаю, очевидно, что Ханна и подобающее дочери монарха поведение — понятия несовместимые, — сказал он со смешком. — Ее никогда не интересовали дела престола, ей было скучно на приемах и тошнило от дворцового этикета. Другое дело — военные советы, всевозможное оружие и набитые шишки на тренировочном плацу. Боевому мастерству мы, конечно, все обучались, но ей всегда хотелось большего. И статус второй наследницы ей это позволял. Поэтому, когда мы с Астреей вцепились друг другу в глотки, Ханна поставила меня перед фактом: если я намерен победить в этой грызне, то буду вынужден забрать себе все причитающееся: и трон, и ту помойку, в которую Тадиус превратил страну. Как видишь, я победил.

— А из-за чего вы погрызлись? — аккуратно спросил Лазар.

— Из-за того что я, выродок, смел считаться ее братом, — процедил Харс. — Пока я нужен был Тадиусу лишь как доказательство, что он может породить сына — а насколько я знаю, даже среди незаконнорожденных у него сплошные девки — для Астреи меня не существовало. Но стоило старику на пороге пустоты дать мне законное право зваться его сыном — о, что началось. Для Астреи это признание стало настоящим личным оскорблением. Но, справедливости ради, сначала она дала мне шанс: потребовала, чтобы я отрекся от имени и покинул Врахайд, а лучше и вовсе Союз. Я мог. Но я не захотел. Я успел привыкнуть к нормальной, даже праздной, жизни. Считал, что заслужил ее, после дрянной-то юности, когда что ни день — унижение и риск недосчитаться зубов. Ширина плеч все же успела решить немало проблем. — Харс задумчиво хмыкнул. — Да и Ханну не хотел оставлять одну — сучья Астрея не дала бы ей спокойно вздохнуть. Ну а когда угрозы не помогли, та пустила в ход все доступные средства и не поскупилась на наемных убийц. Вот тогда-то наша грызня и превратилась в вопрос жизни и смерти — либо она, либо я.

— Ты ответил ей тем же?

— Не сразу. Выдержки на какое-то время мне хватило. Начинать новую, законную жизнь с сестроубийства не особо хотелось. Я осторожничал, старался не терять бдительности. А потом что-то кольнуло. Как раз после слов Ханны о троне. — Харс шумно выдохнул и ненадолго умолк. — Словно она дала мне разрешение. И после очередного неудачного покушения, я направился сразу к Астрее. Убил обоих ее скилдов и ее саму.

Настало время шумно выдыхать Лазару. Он резко отвел заколотившую дрожью руку от спины Харса, чтобы не навредить татуировке, и крепко сжал кулаки в попытке успокоиться.

—  Я предупреждал, что Солан был недалек от истины. — Харс бросил мрачный, но в то же время обеспокоенный взгляд через плечо.

— Дело не в этом, прости, — вздохнул Лазар. — Просто болезненная тема. Мой… мой скилд погиб, защищая меня во время мятежа.

— Вы были близки? — мягко спросил Харс.

— Мы были друзьями. — Лазар облизал губы и, промокнув тканью свежий участок печати, вернулся к работе, чувствуя, что не вправе отрываться надолго от нее. — Хотя совру, если скажу, что никогда не испытывал к нему ничего большего.

— Соболезную, — все так же мягко проговорил Харс и отвернулся.

— Спасибо, — почти шепотом ответил Лазар и мотнул головой, борясь с неприятными воспоминаниями. Думать о гибели Ариана было бескрайне тяжело, но, к своему удивлению, Лазар больше не чувствовал за нее вину. Больше не считал ее напрасной. Ариан сделал свой выбор, и Лазар обязан был его уважать. — Но все хорошо. Мне кажется, я смог понять и принять его жертву.

— А он знал об этом? — спросил Харс. — О твоих чувствах?

— Нет, конечно!

— Почему же?

— Я бы не стал… — Лазар смущенно запнулся. — Мы же были друзьями, как я мог?

— Всегда считал, что постелью дружбу не испортить, — хрипло усмехнулся Харс.

— Не все так легко к этому относятся, Харс! — возмутился Лазар, но все же не смог не улыбнуться. — А еще говоришь, я у тебя беспечный. Я не знал, как он к этому отнесется, а я очень дорожил нашей дружбой и не хотел ей рисковать. Тем более у него была невеста.

— У тебя, между прочим, тоже.

— Свою-то скромницу он любил. Так что мне ничего не оставалось, кроме как радоваться за него. — Воспоминания о юной прелестнице, что зажгла столько счастья в янтарных глазах Ариана, теплом отозвались на сердце. Лазар искренне надеялся, что с ней сейчас все в порядке. — Ну а ты?

— А что я?

— Любил когда-нибудь?

— Покажи мне того, кто никогда не влюблялся, — уклончиво ответил Харс.

— Я же говорю не о мимолетной увлеченности, — не сдавался Лазар. — А о чем-то более… 

— Болезненном?

— Серьезном… — растерянно договорил Лазар. — Но если не хочешь, можешь не отвечать.

Харс молчал. Похоже, Лазар все же нашел из всех неприятных тем ту, что не стоило трогать. Увести бы разговор в другое направление, но в голову совершенно ничего не шло. В комнате повисла тягостная тишина, настолько глухая, что было слышно, как на легком ветру скрипят ставни за окном и стучит о край пиалы игла.

— Он тоже погиб, — вдруг сказал Харс. Голос его был спокоен, но Лазар мог поклясться, что чувствовал через его кожу небывалое напряжение. — Ничего особенного, просто очередная военная стычка с шагарами на границе.

— Прости, что затронул эту тему, — виновато проговорил Лазар.

— Ничего, — все так же спокойно отозвался Харс. — Это было очень давно. К тому же я первый начал.

— Это он стал причиной твоей заинтересованности Тарианом? — не удержался от еще одного вопроса Лазар.

— Да, — коротко ответил Харс.

И Лазар решил на этом угомониться. Желание узнать Харса как можно лучше было неизменно крепким, но всего в меру. Да и малый круг близился к своему завершению, а значит, совсем скоро могло стать не до разговоров.

Ожидания оправдались. Стоило второму кругу предстать перед мысленным взором, а черному кончику иглы коснуться старой руны, руку свело нестерпимо острой судорогой, и в этот раз ее нечему было глушить. Лазар, стиснув зубы, тяжело засопел, всеми силами стараясь не зацикливаться на боли. Нельзя позволить ей навредить, нельзя позволить замедлить и уж тем более остановить себя.

— Ха-а-арс, — жалобно протянул Лазар, чувствуя, как в плечо впились ледяные когти уже после нескольких рун, предшествующих первому на его пути разрыву от нового шрама. — Можешь подать тот кусок тряпки, который я отложил, пожалуйста?

Харс, почти не меняя положения, дотянулся до искомого куска ткани и передал его Лазару, наблюдая за ним через плечо.

— Пришло время уйти в себя, — натянуто улыбнулся Лазар. Держа пиалу с иглой в одной руке, второй он сложил пропахшую выпивкой тряпку и стиснул ее зубами.

— Настолько больно? — Харс обеспокоенно нахмурился.

Лазар вынул лоскут, поморщившись от горечи на языке.

— Больнее будет, если я потеряю тебя из-за какого-нибудь шального демиурга, — без тени шутки сказал он и, закусив ткань обратно, сосредоточился на следующей руне, первой из тех, что предстояло восстановить на тонкой коже рубцов.

— Значит, ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты решился повторить печать, — хмыкнув, проговорил Харс.

Лазар промычал что-то не особо внятное в ответ. Он бы и рад — судя по Харсу к тяжести рано или поздно можно привыкнуть. Но третий круг покажет, захочет ли он вообще когда-нибудь снова касаться сложных печатей.

Укол, укол, укол… Лазар довольно быстро потерял счет времени и почти перестал воспринимать окружающее. Никуда не делись только руны перед его взором и стылая хватка Потока, безжалостно выкручивающая руку, сдавливающая немеющее горло, выжимающая слезы. Лазар крепко держал зубами тряпку, хрипло, тихо подвывая, дышал, но не останавливался.

Укол… укол… За перестуком пульса в ушах Лазар вдруг расслышал голос Харса. Тот говорил с ним, по всей видимости, пытаясь отвлечь. Кольнула легкая обида, Лазару так не хотелось ничего упускать из рассказанного Харсом. Вдруг это что-то предельно важное, личное, столь необходимое, чтобы лучше понимать его. Лазар изо всех сил попытался сосредоточиться, разобрать, чем Харс решил поделиться, пока не уловил ритм в его отрывистых фразах. Стихи. Харс читал вслух стихи из книги. Слова больше не имели значение, важен был только родной, успокаивающий, придающий сил голос.

А затем пришла настоящая боль и смела все на своем пути. Не осталось ни комнаты, ни иглы, ни Харса, ни татуировки. Одна лишь ледяная бездна, поглотившая с головой. Где-то здесь начался третий круг. Лазар чувствовал его, но отказывался верить, что сможет осилить хотя бы руну самой большой, самой трудной печати, не верил до тех пор, пока не поставил последнюю точку.

Лазар уронил на колени окоченевшую руку. В тяжелой голове пульсировали отголоски боли, сгустившиеся сумерки за окном, слезы и резь в глазу не позволяли рассмотреть результат, но Лазар знал — он закончил печать.

— Харс, — едва слышно подал он голос, не сразу осознав, что тот уже сидит перед ним на корточках, с тревогой заглядывая в его лицо. — Ты ее чувствуешь?

— Чувствую. — Широкие ладони огладили щеки, стирая слезы. — Ты как?

— Бывало и лучше, — попытался усмехнуться Лазар, но тут же заскулил от острого спазма в висках. — Больно… — признался он.

Поднявшись на ноги, Харс оставил его, но быстро вернулся.

— Открой, — скомандовал он и нетерпеливо сам нажал на подбородок, вынудив разжать челюсть. Под языком мигом разлилась знакомая запретная горечь. — Иди сюда. — Харс с легкостью подхватил Лазара на руки и перенес на кровать.

Лазар с благодарностью ткнулся в ладонь Харса, когда тот поправлял под его головой подушку, и закрыл веки в надежде на скорое спасительное действие датура. К счастью, тот не заставил себя ждать, затуманил разум, обволок все острые грани боли и утянул в яркий сон.

Проснулся Лазар на рассвете, не в силах понять, что заставило его сердце в беспокойстве грохотать у самого горла. Какой-то звук. Тихий, но опасный.

Монета.

Лежащий с краю Харс вскочил первым и, подлетев к столу, аккуратно выглянул в окно.

— Вижу двоих и полдюжины скакунов. — Харс обернулся к поднявшемуся следом Лазару и скомандовал строго: — Собирайся.

Не спрашивая ничего лишнего, Лазар заметался по комнате, торопливо одеваясь и попутно пакуя бумаги, книги и прочие вещи. Благо, кроме легкого головокружения больше ничто не напоминало о перенесенном вчера, и, собравшись в считанные мгновения, Лазар встревоженно замер посреди комнаты.

— Я готов, — предупредил он Харса, который все это время не отрывал взгляда от двора.

— А мы здесь не одни, — насупился он.

— То есть? — Лазар рванул к окну, но наткнулся грудью на ладонь Харса. Впрочем, и отсюда он смог разглядеть, как четверо шагаров волокли по двору пару молодых айрдов. — Это наши?

— Наши, — рыкнул Харс и, отпрянув от окна, начал одеваться.

За шагарами и айрдами во двор выскочила хозяйка, причитая и бурно жестикулируя. Пыталась защитить? Лазар не разбирал ее слов. Но ее грубо оттолкнул в сторону один из шагаров, перед которым, заломив им руки, поставили на колени солдат Сопротивления.

— Харс, мы же не позволим?.. — со слабой надеждой в голосе спросил Лазар и обернулся.

Натянув сапоги, Харс поднялся с кровати и хмуро уставился на Лазара. 

Откажет и, как бы тяжело от этого ни было, окажется прав.

Лазар снова выглянул в окно. Шагар, вокруг косматых запястий которого горели пурпуром печати, расхаживал перед двумя обреченными, грозно требуя от них каких-то признаний. От одной мысли, что им не дадут легко умереть, у Лазара затряслись руки.

— Проклятье…

Он отошел от окна и наткнулся на по-прежнему сердитый взгляд Харса.

— Надеюсь, у тебя есть план, — дернув уголком губ, вдруг произнес он.

***

— Если я начну вас увечить, то уже ничего, кроме быстрой смерти, я вам не предложу, — рычал демиург. — Пока не поздно, в последний раз предлагаю вам подумать и ответить, где скрываются остатки Сопротивления. Куда мог бежать полукровка?

— Мы не солдаты, мы ничего не знаем, — взмолил один из айрдов и, судя по глухому стуку и жалобному стону, получил под дых от одного из конвоиров.

Лазар прижимался спиной к деревянной стене за углом и не видел, что происходило во дворе. Но прекрасно все слышал. Хозяйка, тихо рыдая, действительно пыталась оправдать юношей. Что они местные, что простые работяги, а мундиры не пойми где сглупа подобрали. Шагару было плевать. Он продолжал рычать на мальчишек, грозя расправой.

— Еще раз…

— Да сколько можно, — услышал Лазар спокойный хриплый голос. — Здесь я, здесь.

Чувствуя, как нутро холодеет в ожидании, до одури боясь ошибки, Лазар быстрыми движениями зациклил на запястьях по две пары печатей и, глубоко вздохнув, выглянул из-за угла.

В отличие от него, Харс наглейшим образом вышел во двор с главного входа. Хищно ухмыляясь, небрежно держа руку на навершие меча, он как ни в чем не бывало предстал перед полудюжиной врагов. Лазар не видел обращенных к Харсу морд и лиц, но прекрасно представлял удивление и шагаров, и хозяйки с солдатами.

Первым среагировал демиург и, глухо рыкнув, высвободил силу Потока в сторону Харса. Сердце Лазара замерло. Вдруг ошибся? Вдруг в беспамятстве перепутал руны? Но две ленты изломанного пурпурного света ударили Харсу в ноги и окутали его каскадом искр, не причинив вреда.

Ухмылка Харса стала еще шире, обнажились клыки. Он открыл глаза и не спеша вынул из ножен меч, красноречиво предлагая противникам попробовать еще раз и в этот раз получше.

Как только один из шагаров дернулся в сторону Харса, Лазар ударил ему в спину ремеслом. Второй удар пришелся по демиургу, стоило тому развернуть морду, с которой он тут же попрощался, в сторону Лазара.

Осталось четверо — уже лучше.

Пара, мигом выставив защитные печати, рванула к Лазару. Пара — попыталась добраться до Харса, но в ноги одного из них бросился пленный, повалив его на землю, за что тут же поплатился, получив смертельный удар острием меча от второго шагара. Однако на последнего пленника тот замахнуться не успел — Харс очень резво оказался возле них, отбив шагарский клинок в сторону.

Убедившись, что у Харса все под контролем, Лазар переключил внимание на своих противников. Он понимал, что в ближнем бою у него нет шансов справиться с двумя соперниками, поэтому вместо того, чтобы извлечь из ножен клинок Верайи, он снова коснулся обеими руками Потока. Чувствовал, как ледяные пальцы сдавливают глотку, но это было ничто по сравнению со вчерашним. Лазар зациклил одну печать, вторую. Третью. Вреда защищенным шагарам он, может, и не причинит, но отвлечь, потянуть время — вполне сможет.

Как и в подземельях лесного замка, Лазар крест-накрест освободил две пурпурные молнии, стараясь покрыть как можно больше площадь, в то же время не забывая, что где-то рядом остались хозяйка и все еще живой солдат.

Печать одного из демиургов, ожидаемо выдержала, яркой вспышкой отразив удар. Второго — подвела. Лишившись правой руки и части груди, он ничком повалился в дворовую пыль.

Единственного своего соперника Лазар встретил с обнаженным клинком и неизменным волнением. Но бой оказался до неприличного коротким. Шагар, казалось, подслеп после вспышки, поскольку атаковал неуверенно и грубо подставился, позволив Лазару пырнуть себя в бок. 

Не успел шагар осесть на землю, Лазар уже снова тянулся к Потоку, собираясь помочь Харсу. Но один из из тир'дифатцев лежал у его ног с распоротым брюхом, а второй уползал, прижимая косматую лапу к серьезной ране на бедре. На него Лазар и обрушил призванное ремесло.

— Благословенный Поток… — послышалось в образовавшейся вокруг тишине причитание хозяйки. — Владыка…

Лазар тяжело выдохнул и направился к ней, пока Харс помогал подняться на ноги своему солдату. 

— Почему же не сказали, сынок? — растерянно спросила она. — Да я бы все самое лучшее… и ни лорина бы не взяла.

— Все хорошо, — заверил ее Лазар. — Вы в порядке?

— Да, — кивнула она. — Спасибо, что заступились. Они же наши, местные. За нас за всех жизнь вот отдал…

— С патрулем у вас не будет проблем? — приближаясь, спросил Харс.

— Да закопаем в ближайшей канаве, и не было никакого патруля, — уверенно ответила хозяйка.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Харс. — Тогда, если не затруднит, соберите нам что-нибудь съестного в дорогу и мы поедем.

— Конечно, конечно, Владыка, — затараторила она и поспешила в сторону крыльца.

— Ну а ты, — вполголоса проговорил Харс, обращаясь к солдату. — Оставь от беды подальше мундир и отправляйся в Тавер.

— Да, господин, — твердо ответил юноша, несмотря на стоявшие в глаза слезы. — Спасибо, господин.

— Ступай, — отпустил его Харс.

— Спасибо, — последним поблагодарил его Лазар, как только юнец скрылся за дверью таверны.

— Не за что. Но знай, если бы не ты, я бы не стал, — строго произнес Харс. — И не смотри так на меня. Нужно уметь правильно расставлять приоритеты. И я сейчас не о личных.

— Прости, — виновато вздохнул Лазар. Он прекрасно понимал, чем они сейчас рисковали, но не мог не радоваться хотя бы одному спасенному из лап шагаров айрду. — Я знаю, что твоя жизнь для Сопротивления куда важнее.

— Моя жизнь важнее, — согласился Харс и поманил в сторону конюшни. Лазар бросил короткий взгляд на залитую кровью землю постоялого двора и последовал за ним. — Твоя жизнь важнее. В этом нет ничего предосудительного. Так было и будет всегда: солдаты гибнут за своих лидеров и лишь в исключительных случаях — наоборот.

— Почему же ты согласился?

— Я снова чувствую печать на своих плечах. — Харс неожиданно смягчился и хитро улыбнулся. — Слишком соблазнительно, чтобы не воспользоваться и не проверить.

— Я тебя не понимаю, — растерялся Лазар. — Так риск или соблазн?

— Лучше сейчас что-то пошло бы не так, чем в более ответственный для Сопротивления момент, — куда серьезней ответил Харс. — Давай поспешим, пока зеваки не набрались храбрости и не вывалили во двор. Заберешь вещи и провиант?

— Конечно, — кивнул Лазар. Но прежде, чем отправиться обратно ко входу, он озадаченно проговорил: — И все же, в Глонте ты рисковал ради одного союзника, хотя, выманив Зироха, сам мог и не соваться в город. И где же здесь правильно расставленные приоритеты?

Харс сощурился и оскалился в ответ:

— А я и не говорил, что я хороший пример для подражания.