— На севере сейчас, конечно, весьма паскудная ситуация, но не безнадежная. Дождемся подкрепления из Эсшейна и прижмем выродков, никуда они теперь от нас не денутся. Спешить некуда, мы и без того за последние недели добились большего, чем рассчитывали. Но ошибку стоит учесть — нельзя им позволять объединяться, так что разведке нужно лучше следить за их перемещениями. Ну и следует подумать, как быть с пленными, как их лучше рассредоточить, чтобы самим себе проблем не насоздавать. Я-то все еще считаю, что хороший шагар — мертвый шагар, но и идея отправить их потом на работы в Рануал мне тоже нравится. Одобряю, заслуженно. Надеюсь, там все и передохнут. И Веркен будет рад. Он, кстати, передал, что мы получили помощь из Веула, и весьма солидную: солдаты, оружие, припасы. Чую, без наместника дело не обошлось. Как же ему поражение покровителей прижгло седалище, а, — звонкий колкий хохоток прервал импровизированный отчет. — Зато со столицей все прошло более чем гладко, даже не верится. Жаль, конечно, что не успели подключить тебя. Но раз решено шагарских командиров в любом случае казнить, то предлагаю на столичной площади и организовать зрелище. Заодно и соберешь положенные почести. Что думаешь? Лазар, ты меня вообще слушаешь? Или передумал лично этим заниматься?

— Не передумал.

Лазар с неохотой оторвался от книги и посмотрел на Ханну, что в нетерпеливом ожидании нависла над письменным столом. С заложенными за спиной руками, склоненной набок головой и неизменно фривольно расстегнутыми верхними пуговицами лацкана. Лазар невольно усмехнулся. Весь мир мог перевернуться с ног на голову, но Ханна оставалась верна себе, даже при том, что ее плечи теперь охватывала не безликая серая форма, а богато украшенный мундир с генеральскими эполетами. Ведь Сопротивлению больше не было нужды прятаться. Из партизанов и вредителей они в кратчайшие сроки превратились в освободителей и карающую длань Союза, в чьи ряды с каждым днем вливалось все больше и больше айрдов, желающих очистить свои земли и способных ради этого взять оружие в руки. Помощь приходила из Рануала, из Эсшейна и вот, как оказалось, Веула. Хотя последнее Лазара скорее озадачивало, чем радовало. Если наместник действительно решил переметнуться и поддержать Сопротивление, не так-то просто будет с него востребовать плату за прошлое предательство. А Лазар все еще жаждал поквитаться со Скелмгетом и мятежниками. Желательно лично. Пусть у него не всегда выходило поддержать солдат при освобождении того или иного поселения — работа с Потоком изнуряла настолько, что у Лазара порой не хватало сил даже открыть веки, — но возможность излить свой гнев при помощи ремесла было, пожалуй, единственным, что не давало ему сожрать себя в приступах самобичевания. Поэтому и казнь Лазар пропустить не мог.

— Но какие, в пустоту, почести? — спросил он, нахмурившись.

— Лидерские, Лазар, — с невозмутимой твердостью ответила Ханна.

— А я-то здесь при чем? — искренне удивился он.

— А кому еще сейчас нести это бремя? 

— Тебе? — Лазар захлопнул книгу и откинулся на спинку кресла.

— Если ты думаешь, что я всегда отказывалась от руководства, потому что у Харса глаза красивее, то подумай еще раз, — строго проговорила Ханна.

— Оставаясь в окруженном Форасе, Харс был уверен, что ты будешь куда более достойным лидером, чем он сам, — насупился Лазар, плотно сжав челюсти. С одной стороны, взять на себя подобную ответственность он был готов. По-настоящему готов, а не как он думал о себе до войны. Но с другой — занять место Харса… Это выше его сил.

— Ой, — фыркнула Ханна, — назови мне хоть одно здравое решение Харса, касающееся его собственной шкуры? И Форас не исключение. — Справедливое замечание, но одно из таких решений когда-то спасло Лазару жизнь. Ханна, похоже, тоже об этом вспомнила, потому как, вздохнув, она примирительно подняла руки. — В тебе он тоже никогда не сомневался, но я с удовольствием приму его возражения на этот счет, если он очнется.

— Не если, — возмутился Лазар, поморщившись, и перевел взгляд за спину Ханны. На пурпурное зарево безмерного множества рун Первого слога в пересекающихся друг с другом цепях печатей, горящих на стенах и потолке над кроватью. На связывающее все вокруг невидимое обычному взору течение Потока, поддерживаемое Лазаром и проходящее через его же сердце к другому, отбивающему свой слабый ритм в мерно поднимающейся и опускающейся груди, на спокойное, но слишком бледное и исхудалое родное лицо лежащего на кровати Харса. 

Исправлять вред, нанесенный Потоком, было сложно, почти что невозможно. Точно так же невообразимо, как защищаться ремеслом от скверны Пустоши. Но они же смогли поднять барьер. Совершили невозможное. Значит, сможет Лазар и сейчас. Чего бы ему это ни стоило, сколько бы сил и времени это ни потребовало. Лазар готов пойти на все, изучить все книги, перепробовать все печати, привлечь столько энергии Потока, сколько выдержит, даже если ему придется опуститься на самое дно бескрайней бездны. Но он найдет способ излечить Харса. Он вернет его себе.

— Не если, — повторил Лазар мягче, понимая, что Ханна переживала за брата ничуть не меньше. — Когда…