17 мая 2015 года

Всё-таки хвалёное ангельское терпение — стереотип, придуманный невеждами-людьми. Иезекиэль-Гадриэль постигает эту незамысловатую истину, когда от его собственного терпения не остаётся ни крохи:

— Да как смеешь ты, смертный?!

— Смертный? Ха! — только и усмехается охотник ему в лицо, а ангел с недовольством отмахивается от амбре перегара. — Ты это Винчестеру говоришь, Изя, не забывай!

Гадриэль пару минут копается в памяти находящегося в мирном небытие Сэма, чтобы подсчитать точное число всех смертей братьев. Сбивается на первой полусотне Дина.

Эти парни почти неубиваемы. Даже если они сами хотят умереть.

Впрочем, не важно.

— Эй, Изя, ты чего завис? — хрипло, с надрывом, смеётся охотник. Подхватывает со стола бутылку, чтобы сделать ещё один глоток алкоголя.

Гадриэль готов зарычать от бессильной злобы на этого наглеца, в изрядном подпитии провоцирующего конфликт. Или хотя бы выбить из его рук треклятую бутылку с типично-сэмовой фразочкой «Напился — веди себя прилично». Возможно, голос брата — именно то, что остановило бы Дина, успокоило.

Однако если бы Дину была нужна помощь брата, он не стал бы звать его, Гадриэля (точнее, Иезекиэля, что сейчас тоже не столь важно). И доставать, беспрерывно повторяя «Изя» — одно из тех глупых прозвищ, что охотник так любит давать ангелам. Будь Иезекиэль — настоящий Иезекиэль — жив и здесь, он вряд ли сумел бы стерпеть такое отношение молча: Винчестер, если ему надо, способен привести в бешенство любого.

Изя, Изя, Изя...

Может быть, хвалёный винчестеровский самоконтроль — тоже стереотип. Сейчас Дин на пределе и себя не контролирует. Дину больно. Сегодня они потеряли друга — давнего друга, что для Винчестеров с их образом жизни редкость, — и Дину больно.

Приоткрыв ментальную дверь в комнату, полную полуистлевших обрывков памяти Сэма, Гадриэль частично воскрешает воспоминание двухлетней давности. Бутылка. Старая фляжка. Дин оплакивает Бобби Сингера.

— Изя!

Дин хочет отыграться на ком-нибудь за свою боль. Или чтобы отыгрались на нём.

После охоты Гадриэль способен только продолжать подлечивать тело Сэма, но ангел надеется, что его сил хватит на одно чудо. Скромное ангельское чудо, похожее на бракосочетание в Галилейской Кане. Только немного наоборот.

Короткий взмах руки, мысленное пожелание — и последние несколько глотков в бутылке превращаются в снотворное. Пусть это не то, что попросил бы Дин, но точно полезнее забвения в нанесении физических увечий.