— Дерьмо! — подвела итог своему короткому, но эмоциональному рассказу Патриция. — И мы в нем по самые уши.

Кайра несмотря на ранний час не выглядела сонной. Оруженосец разбудила ее с полчаса назад, когда на улице чуть посветлело — очевидно, за плотными тучами взошло солнце, — и тут же, торопясь и сбиваясь, поведала чуть искаженную эмоциями и дополненную собственными страхами историю.

— Это, — Кайра вздохнула. — Это скверно.

Оруженосец хмыкнула, спешно проверяя, как лежат в ножнах кинжалы — право, еще один бездумно подхваченный ею от Мартериара жест — и в волнении шагая из одного угла комнатушки в другой. Было видно, что спала она от силы пару часов, так что порывистое необоснованное беспокойство было более чем объяснимо.

— Сядь.

Патриция послушно уселась на край лежанки, продолжая комкать в руках край плаща.

— Если этот безумец, да направит его Светлая на верный путь, — Кайра снова вздохнула. Не хотелось вспоминать Заступников в таком гнетущем и удушающем своей атмосферой месте, ибо вместе с их именами вспоминалось, что сейчас рассчитывать приходится только на себя. — Если этот безумец и впрямь собрался во что бы то ни стало добраться до Безликого — до той его части, до которой может добраться — он в первую очередь будет искать тебя.

— Да на кой я им всем сдалась? — Патриция вскочила на ноги и запустила пятерню в волосы, еще сильнее взлохматив и без того неопрятные черные пряди. — Пошто именно я?

— Если ты слышишь Безликого, было бы разумно, если и он слышал бы тебя. Значит, ты можешь убедить его, что он снова нужен. Если очень сильно тебя напугать.

Темная подворотня. Перелесок близ столицы. Видения Смуты. Патриция скрестила на груди руки и устремила взгляд в пол. Это имело смысл. Лир уже дважды отзывался на ее просьбы о помощи — и оба раза ей было слишком страшно, чтобы она могла что-нибудь сделать сама.

— Не боюсь, — упрямо мотнула головой оруженосец. — И труса праздновать не собираюсь. Так, твое жречество, лук в руки, а капюшон — на голову. И пошли, пока еще не совсем светло. Будем Мара искать или еще чего полезное.

И, не оглядываясь на Кайру, первой шагнула за порог.

Почти весь тот день провели, блуждая по местами разрушенной стене и темным закоулкам двора, время от времени замирая на месте и стараясь даже не дышать — рыцари по-прежнему мало интересовались происходящим вокруг, но вовсе сбрасывать их со счетов не стоило. Не когда их целая крепость.

Ничего полезного не нашли — сколько Кайра ни ломала голову над возможностью избавиться от пугающей воронки под потолком главного зала, ничего так и не придумала. Патриция даже показала ей место, с которого вчера наблюдала за разговором, но и это не помогло — карабкаться по стене жрица и впрямь отказалась, чему Патриция тайно была рада. Лучше уж пусть с крыши пристройки как хочет на эту крутящуюся жуткую жуть любуется, чем полезет поближе посмотреть да еще что-нибудь повредит себе или выдаст их присутствие при неосторожном падении.

И все-таки что-то было не так. Патриция еще раз припомнила зал — тени, потухающий камин, неподвижные фигуры у стен — и замерла, осознав: кресло перед камином пустовало. Где сейчас был Велемор?

Темнело, становились глубже тени. Кайра, видя, что Патриция от усталости уже едва стоит на ногах, позвала ту обратно в сторожку. Оруженосец возражать не стала. Снова устроилась на той же лежанке у той же холодной стены, даже не подумав разжечь огонь, и секундой позже провалилась в глубокий беспокойный сон.

Метались тени и пели голоса. Патриция словно смотрела на происходящее сверху и ясно видела слепящей свет, поднимающийся над алтарем внизу — он манил к себе, как усталого путника манят светящие в непогоду окна таверны. Вокруг алтаря двигались фигуры, но деталей рассмотреть было нельзя; их очертания плыли и рассеивались, одинаково темные одежды и беспрестанные движения и вовсе не давали задержать на них взгляд, зато сгусток света над алтарем пульсировал и переливался. Ощущение было странное — будто она находится где-то невероятно высоко, так высоко, что слышит хлопанье крыльев летящих мимо птиц, но вместе с тем каким-то образом видит этот подвал сквозь стены и этажи, не прилагая совершенно никаких усилий.

Пели голоса. Странно звучала их песня, ее простой ритм отдавался пульсом в горячих запястьях. Патриция с огромным трудом оторвала взгляд от алтаря, чтобы перевести его на собственные ладони — и в каждой руке обнаружила по такому же сгустку. Один из них словно был уменьшенной копией того, что горел на алтаре, другой же вился клубами серовато-черного дыма и источал такой же серовато-черный свет, если только это было возможно.

Некстати вспомнились слова Кайры про живую и мертвую воду.

А свет на алтаре так и звал к себе. Звал забрать его, резал глаза своей неправильностью и неуместностью, искажал стоящие рядом фигуры. На них не было серых балахонов — это туманом простерлась над ними серость смерти, тяжестью отзываясь на окутанной дымкой ладони. Неправильно. Противоестественно. Подойти, дотронуться, исправить.

Патриция попыталась приблизиться, приложила все силы, чтобы пошевелиться хоть немного, но тщетно. В плечо врезался непривычной ощутимой тяжестью ремень, удерживающий за спиной обычный одноручный клинок, такой, какого Патриция никогда в жизни не имела — а потом что-то теплое приблизилось к лицу и сияющими ладонями закрыло глаза. Пели голоса.

Исчезла картинка перед взглядом, но голоса продолжали петь. Нестройно, чуть сбиваясь с простоватого мотива, произнося какие-то странные слова, растягивая все звуки, какие только могли растянуть. Голоса пели и пением своим совершенно непростительно мешали спать.

И только несколько ударов сердца спустя Патриция осознала — голоса пели по-настоящему.

Оруженосец осторожно села на лежанке и в первую очередь поднесла руки к лицу, оглядела обе — нет, все в порядке, ей привиделось и приснилось, это атмосфера Обители виновата в таких странных видениях. Но голоса пели. Патриция собиралась поделиться своими наблюдениями, но Кайры в сторожке не оказалось. Огонь в камине потух, угли уже остыли, и в длинных синевато-черных полутенях удалось разглядеть только лук, брошенный на одном из ящиков.

Ей определенно следовало сказать, что чем крепче она вцепится в оружие, тем больше будет шансов, что для нее все закончится хорошо.

Патриция еще раз по привычке проверила кинжалы и, подхватив с ящика лук и прислоненный к стене рядом колчан со стрелами, осторожно распахнула дверь.

Дурное предчувствие, словно ужасный смрад, сдавило легкие и ударило в голову. Пели голоса. Совершенно по-настоящему пели совершенно настоящие голоса — и ясный свет лился из полуподвальных окон Обители.

Кайра нашлась на нижней площадке крепостной стены, находящейся почти вровень с полом первого этажа — она напряженно вглядывалась в длинные полосы света, ложащиеся по земле внутреннего двора, и напряженно прислушивалась. Когда Патриция бесшумно встала рядом и передала ей лук со стрелами — кто знает, что может случиться, — Кайра указала на одно из наполовину утопающих в земле окон.

Патриция напрягла зрение. Удалось рассмотреть, что подвал этот уходил вниз гораздо глубже, чем ей сначала показалось — она различила не только просторный зал с высоким потолком, в центре которого на возвышении монолитной глыбой стоял алтарь с замершим над ним сгустком света, но и по крайней мере намек на лестницу, ведущую еще вниз. Куда?

Там же были и поющие. Не понадобилось раздумий, чтобы понять — маги. Их голоса, выводящие заунывный мотив, и свет, идущий от алтаря, действовали на Патрицию подобно яду, словно стараясь вытравить что-то внутри — по-прежнему хотелось остановить, прервать противоестественный ритуал, заставить их всех одуматься и немедленно прекратить, и только легкая рука Кайры на плече и отрезвляющий холодом ветер удерживали ее от того, чтобы немедленно претворить задуманное в жизнь.

— Смотри, там, у стен, — прошептала жрица.

Свет чуть померк, нестройный хор голосов зазвучал тише — очевидно, ритуал подходил к концу, — и стало видно, что за спинами чародеев собрались рыцари. Далеко не все, весь гарнизон не поместился бы в этот зал, но среди собравшихся на несколько секунд показался Мартериар. В следующий миг толпа расступилась, пропуская к алтарю еще двоих. Ремил вывел вперед, придерживая за локоть, бледного и едва стоящего на ногах отрока и тут же отступил назад, но не торопился смешиваться с толпой. Велемор что-то сказал оруженосцу — с такого расстояния было не расслышать — и тот, послушно кивнув, протянул дрожащую руку к сгустку света.

Патриция не знала, была ли вспышка в самом деле или только у нее заплясали перед глазами цветные звезды и зазвенело в ушах, но вдруг краем сознания почувствовала, как та огромная под стать звездному небу воронка под потолком второго этажа расширилась еще немного.

— О, Заступница, — прошептала Кайра, в ужасе прикрыв рот ладонью. — Они его убили!

— Не до конца, — возразила Патриция, поднимая голову и пытаясь сфокусировать взгляд на угасающем светоче над алтарем.

Рыцари и чародеи начали расходиться, Велемор и Ремил и вовсе покинули помещение в числе первых, поднявшись вверх по широкой лестнице к двустворчатым дверям и бесшумно скрывшись за ними. Толпа редела, и до лежащего на холодных плитах отрока, казалось, и вовсе никому не было дела, пока один из рыцарей, не обращая внимания на уходящих товарищей, не опустился возле него на колени, пытаясь отыскать пульс.

Светоч мигнул и потух, но в его последних лучах удалось точно разглядеть рыцаря — это был Мартериар, очень скоро обнаруживший, что помощь оруженосцу не нужна. Отрок поднялся на ноги, опираясь на протянутую ему руку, и, бессознательно оглядевшись по сторонам, нетвердой походкой направился к лестнице. Велемор только что приобрел еще одного неживого последователя.

— Уходи оттуда, — прошептала Кайра в пустоту ночи. Рыцарь ее, разумеется, не услышал. — Возвращайся в Нэртельвей, пока ничего не случилось.

— Ты сама его сюда отправила, — напомнила Патриция, прикрывая глаза и сжимая ладонями виски. В темном окне высматривать больше было нечего. — Да и бросить все вот так…

— Я знаю, отправила. Сглупила. Мне было страшно, я хотела, чтобы кто-нибудь все это прекратил, — Кайра подняла голову к небу, часто моргая и пытаясь не расплакаться от внезапно охватившего ее отчаяния. — Мы все равно ничего не сделаем втроем, а если с ним что-нибудь случится… На месте того отрока мог быть кто угодно, понимаешь, Патриция?

Патриция понимала. Лишь только волею случая для ритуала была выбрана жизнь незнакомого оруженосца — а ведь на его месте мог оказаться кто угодно из немногочисленных живых в Обители. В том числе и рыцарь.

***

Утро — ленивое, полусознательное — наступило очень поздно, ближе к полудню. Об этом свидетельствовало на краткий миг показавшееся в окне солнце. В первые мгновения Патриция не была до конца уверена — а не приснилось ли ей? — но, увидев Кайру, поняла: не приснилось. Жрица склонилась над ней, и теперь оруженосец могла рассмотреть мрачную решимость в ее глазах.

— Солнце высоко, — отчеканила Кайра. — Поднимайся. Пойдем. Чем быстрее мы вернемся, тем лучше. Я еще раз подам прошение Верховным. Я еще раз отправлю гонцов. Я сделаю что-нибудь. Не спорь.

— Угу, — мрачно согласилась Патриция. Кайра, очевидно, обговаривать свою затею была не в настроении и даже не снизошла до того, чтобы поведать едва проснувшейся оруженосцу детали задуманного.

Так и получилось, что Патриция, так толком и не проснувшись, уже спустя несколько минут шагала за ней по крепостной стене и не очень понимала, куда ее ведут. Собственно, и озадачилась-то она этим поздно — уже когда пересекли двор и приблизились к пристройке, к стене которой оказалась приставлена лестница.

— Отсюда можно перебраться на чердак, — сообщила Кайра, забираясь на крышу и призывая Патрицию следовать за собой. В дальнем конце кровли с почти незаметными скатами обнаружился выступ, закрывающий сверху выбитое вместе с рамой окно. Кайра, ухватившись за край, бесшумно спрыгнула вниз. Следом, не удержав равновесия, сорвалась Патриция, задев при падении зазвеневший и загрохотавший хлам. — Я нашла это место сегодня утром. С чердака можно попасть в коридор, из него — куда-то к малому залу и жилым комнатам, но в одиночку обратно не вернуться. Жди здесь. Я найду Мартериара, вместе мы что-нибудь придумаем, и я вернусь сюда.

— Отлично, — вяло отозвалась Патриция, потирая ушибленное плечо и все еще отчаянно зевая. Жуткие сны — она предпочитала думать, что это все же просто сны, а никакие там не видения — здорово мешали выспаться, заставляли среди ночи просыпаться в холодном поту и несколько секунд таращиться в темноту, пытаясь отличить сон от действительности. И сейчас ей казалось, что от бессонной ночи она устала бы меньше, чем от этих странных беспрестанно сменяющих друг друга картин.

Она только вяло оглядела длинный чердак и не нашла в нем ничего особенного, разве что выглядел он получше, чем мог бы — возможно, потому что простоял много лет без дела. Кайра прошла вдоль стены к люку в полу, стараясь ступать как можно тише — некоторые доски надрывно скрипели даже от малейшего нажатия, а где-то внизу слышались приглушенные разговоры. Патриция села на пол, привалившись спиной к стене, обняла себя за плечи и прикрыла глаза — все равно ждать ей здесь было еще долго — когда раздался короткий вскрик, треск проваливающихся прогнивших досок и глухой удар о каменный пол первого этажа.

Сон сняло как рукой, Патриция подскочила на ноги, прислушиваясь к секундной тишине — а потом услышала стук сапог о каменные плиты. Сюда бежали стражники.

Кайра приподнялась на локтях, пытаясь стряхнуть с себя обломки досок и понять, сколько шуму подняла, когда тоже услышала шаги. Сердце застучало где-то у горла, жрица затравленно огляделась — прятаться было негде — и именно в этот момент в спину ощутимо уперлось острие меча.

— Лежи смирно.

От одного только голоса прошла дрожь. Мертвое, скрипящее звучание его выдавало в говорящем жуткими чарами поднятого к жизни покойника.

— Поднимите ее.

Второй голос раздался откуда-то сбоку, стало быть, не его обладатель направил на нее меч, да и звучал куда живее, но и он показался гвоздем в крышке гроба.

Ее рывком подняли на ноги, удерживая сзади за шею и за сведенные за спиной руки. Вырваться не представлялось возможным — откуда-то появился третий рыцарь, а где-то в стороне отчетливо щелкнул заряженный арбалет. С такого близкого расстояния промахнуться нельзя.

Эльф с живым голосом, тот самый, что отдал приказ, встретился с ней глазами — и взгляд жрицы сразу зацепился за его коротко остриженные волосы, а в следующий миг она сопоставила увиденное с тем, что рассказывала ей Патриция. Ремил, казалось, тоже каким-то образом ее узнал.

Патриция замерла над прорехой в полу чердака. Безумием было лезть одной против троих противников, имея в руках только кинжалы и зная, что где-то поблизости стрелок, но бросать Кайру вот так было нельзя. Она выхватила клинок и, не давая себе времени одуматься, швырнула в одного из рыцарей. Попала. Кинжал застрял у того в ничем не защищенной шее, и мертвец, дернувшись, рывком повернул голову в ее сторону. Патриция потянулась за вторым клинком, но рука ее нашла в ножнах только пустоту.

Кайра, в ужасе замершая на месте, могла только смотреть, как отчаянно сопротивляющуюся Патрицию стащили вниз под ее непристойные ругательства и бессвязные возгласы, собравшие в маленький закуток пристройки по меньшей мере два десятка вооруженных рыцарей. Чем дальше, тем более бесполезным становилось сопротивление. Кайра опустила голову и перевела взгляд себе под ноги, Патриция умолкла, почувствовав прижавшееся к горлу лезвие.

— Уведомите магистра, — распорядился Ремил. — Наши гостьи потребуют особенного внимания, — и, придержав посыльного за плечо, добавил тише: — Пусть маги подготовят алтарь.

Кайру словно окатили ледяной водой, настолько силен был охвативший ее ужас. Она бросила растерянный взгляд на прижатую к стене Патрицию — если Велемор действительно искал ее, то теперь не упустит — а потом почувствовала прямой взгляд на себе, подняла голову и встретилась глазами с Мартериаром. Жрица в растерянности отвернулась, позволив растрепавшимся прядям скрыть ее лицо. Вновь самый ее удачный план пошел прахом, не выдержав столкновения с действительностью.

Стихли в коридоре шаги отправленного Ремилом посыльного, и в наступившей тишине отчетливо прозвучало негромкое ругательство Патриции.