Очередное утро у меня началось с того, что я решила навестить Берту — мать братьев-пиявок.

   Дело в том, что до этих пор я, как могла, заботилась о своей собственной матери, однако быстро начала понимать, что это отнимает слишком много времени. Отцу не понравилась бы моя мысль, но я была уверена, что поступаю правильно. В конце концов, если я буду тратить время на уход за инвалидом вместо работы, я вряд ли смогу чего-то действительно достичь.

   Потянувшись, я выползла из-под мягкой и теплой шкуры. Мама лежала рядом, безучастно глядя в небо, затянутое серыми тучами. Ей не становится лучше и, честно говоря, я понятия не имела, как ей помочь.

   Денек был довольно паршивый. Погода совсем не радовала — с моря в нашу маленькую бухту задувал прохладный, пронизывающий ветер, а очередное облако на небе так и грозилось разразиться громом и ливнем.

   С такими мыслями я пошла по лагерю в сторону места, где обитала семья Варса и Снорри. Краем глаза я при этом то и дело подмечала, как люди вокруг поглядывают на меня то ли с опаской, то ли с интересом. Оно и понятно — на их месте мне тоже было бы интересно, что я опять задумала.

   Братья заметили меня издалека, и младший, Варс, улыбнувшись, помахал мне рукой. Я улыбнулась ему в ответ и подошла ближе.

   — Доброе утро, мальчики. Доброе утро, Берта, — подойдя к их палатке, я низко поклонилась.

   — И тебе, — сухо ответила полноватая, немолодая женщина. — Сядь к очагу и вкуси яств.

   Надо заметить, что ее предложение было ничем иным как традицией. Во все времена, кроме долгого голода, если прийти на порог дома северянина, то хозяйка предложит тебе разделить с обитателями жилища пищу. Впрочем, именно этот официоз и настораживал меня, хоть и понять отношение Берты ко мне я вполне могла.

   — Я... — хотела я было отказаться, но почувствовала, как пустой живот неприятно кольнуло. — Спасибо, не откажусь.

   Я присела у небольшого костра, на котором в небольшом глиняном горшке варилась ароматная полбяная каша. Братья безотрывно глядели на меня, однако Варс лишь пожал плечами, когда я кивнула в сторону его матери.

   — Зачем пожаловала к нам? — начала наконец Берта, помешивая варево длинной деревянной ложкой.

   — Разве я не могу просто так вас навестить?

   — Нет, — отрезала женщина. — Ты — точно нет.

   Я шумно вздохнула и слегка усмехнулась. Впрочем, смешно было только мне, в то время как Берта моей радости явно не разделяла.

   — Ну так? — снова спросила она.

   — Я хочу попросить вас о помощи.

   — Варс, Снорри, помогите ей, — ни секунды не думая, сказала она братьям.

   — Нет-нет, вы не так поняли, — я покачала головой. — Я хочу попросить о помощи именно вас.

   — Я вряд ли смогу кого-то убить, девочка, — наконец усмехнулась она, однако такой смех меня совсем не радовал. — Даже представить не могу, что тебе от меня надо.

   После этих слов она осторожно сняла горшок с огня, прикрыв руки длинными рукавами, чтобы не обжечься, и принялась осторожно сливать воду под дерево, что-то приговаривая себе под нос. Я оглянулась на Варса, но тот лишь прислонил указательный палец к губам, и я понимающе кивнула, не решившись отвлекать женщину от ее беседы с деревом.

   Наконец, когда она закончила и стала ложкой накладывать кашу по плошкам, я заговорила:

   — Я хочу попросить вас позаботиться о моей матери.

   — Теперь и мать предать готова? — она вздохнула, передавая плошку с кашей Снорри.

   — Я не предаю ее. Просто я не могу заботиться о ней как следует, а кроме вас мне некого попросить.

   — Мне и двух детей хватает... — ворчливо ответила она и протянула кашу Варсу.

   — Я заплачу вам своей долей зерна, Берта. Только прошу, возьмитесь ухаживать за моей мамой!

   — Не ори так! — она резко шикнула на меня и огляделась, проверяя, не слышал ли кто моих слов. — Дурочка... Не нужно мне твоего зерна. В память о дружбе наших мужей я позабочусь о Хельге, само собой. Но ее не исцелит моя забота — лишь любящая дочь рядом.

   — Благодарю вас, Берта, — я кивнула ей и приняла у нее из рук свою порцию. — Но все же я не могу вечно быть рядом с ней. На моих плечах судьба всех людей вокруг.

   — Да знаем мы, знаем, — отмахнулась она. — В твоем возрасте дети нормальные играются да проказничают, а ты старостой стала... Еще и мальчиков за собой утянула, да сиротку эту...

   Берта тяжело вздохнула и покачала головой, с измученным видом глядя на меня.

   — У меня есть одно условие, — она взглянула мне прямо в глаза.

   — Какое же?

   — Я не верю твоим клятвам, как и многие, но... Пообещай, что со Снорри и Варсом не случится ничего плохого. Я все равно не смогу оградить их от тебя, да? — с этими словами она взглянула на мальчишек, слегка улыбнувшись, и в ответ на это Варс уверенно кивнул, а Снорри что-то пробурчал себе под нос.

   — Они — моя семья, Берта. А это все, что имеет значение, — я кивнула ей в ответ, однако на мои слова женщина лишь усмехнулась.

   — Оно и видно, мать-то прям расцвела от твоей заботы...

   Я хотела было ответить ей, но вовремя поймала себя на мысли, что это будет не самым разумным решением, и поэтому лишь молча скрипела зубами. Глубоко вздохнув, я тихо произнесла:

   — Так будет лучше для нее. Спасибо за завтрак, Берта.

   — Ступай с миром, — она махнула рукой на прощание.

   Отойдя от палатки этой семьи, я с облегчением вздохнула. Одна насущная проблема была решена, и это не могло не радовать. И даже желудок теперь был не таким пустым, а значит, можно было начинать заниматься более серьезными проблемами.

   Для себя я выделила целый список вещей, которые требовали срочного вмешательства:

   Во-первых, у меня в лагере все еще была женщина, которой день ото дню лучше не становилось. Возможно, антибиотики могли бы помочь ей бороться с заражением, но вокруг не было ни одной аптеки или супермаркета, а я из прошлой жизни запомнила только лишь о чудодейственном влиянии подорожника на разбитые коленки.

   Во-вторых, очень острым оставался вопрос с обеспечением жильем всех жителей деревни до наступления холодов. Люди все еще ютились в крошечным палатках, а кто-то и вовсе спал под открытым небом. Так мы не сможем пережить даже одну зиму, чего уж говорить о двух годах до первого сбора налогов.

   В третьих, необходимо было поставить на поток ловлю рыбы и добычу жира для производства мыла. Дело в том, что предыдущие две проблемы, в общем и целом, можно было решить, если я сумею решить конкретно этот вопрос. И сейчас, глядя в сторону берега, я видела, как плотники устанавливают горизонтальные мачты для рыболовных сетей на оставшийся драккар.

   Но стоило заняться всеми вопросами по порядку, поэтому я направилась в сторону одной из скал, где расположился наш небольшой госпиталь. Место это было выбрано не случайно — скала, нависающая над небольшой палаткой из шкур, позволяла укрыться от ветра хотя бы с одной стороны.

   Еще издалека, на подходе к госпиталю, я увидела Хьялдура, который что-то увлеченно пытался растолочь пестиком в небольшой ступке.

   — Эй, учитель! — крикнула я ему и он поднял взгляд. — Доброе утро!

   — Какая же ты громкая... — вздохнул он, но затем улыбнулся мне. — Как ты?

   — Голова побаливает, а в остальном хорошо, — отмахнулась я. — Как больная?

   — Ни лучше, ни хуже. У нее жар, и я не могу его сбить, потому что у меня совсем не осталось трав. А вообще за ней следит тот парнишка.

   — Парнишка? — задумчиво протянула я. — Свен? Он?

   — Да-да, этот, — ответил Хьялдур и, кряхтя, встал на ноги, распрямляя плечи. — Говорит, мол, сейчас все равно лучше занятия не найдет.

   — Угу, — кивнула я. — И какие у нас варианты? Ты можешь ее вылечить?

   — Ну... — протянул Хьялдур и с грустью в глазах посмотрел на меня. — У меня и вправду не осталось лекарств. На этом склоне не растет ничего полезного. Теперь у меня осталась только одна идея.

   — Какая же?

   — Это... — он протянул мне ступку с порошком грязного белого цвета. — Это смесь из коры ивы, листьев березы и корня беловрянки.

   — Порошок видений? — спросила я. — Как он поможет?

   — Он облегчит ее боль, — ответил Хьялдур и снял с пояса небольшой полотняный мешочек.

   Открыв его, он вытащил наружу маленькое, удлиненное каменное лезвие. Примерно такими же мои рабочие сверлили камень над фьордом.

   — У меня не осталось идей, кроме как выпустить жар через голову.

   — Чего?! — воскликнула я и от удивления выронила ступку с порошком.

   Хьялдур в отчаянии простонал, падая на колени и глядя на то, как его снадобье уносит прочь ветер.

   — Ну чего ж ты...

   — Хьялдур, ты сдурел?! — снова закричала я и щелкнула ему пальцами по лбу. — Дырка в черепе ей не поможет!

   — Из нее выйдет дурной дух, — твердо ответил друид. — И ей станет лучше.

   — Не станет, поверь мне..! — взмолилась я, обхватив его голову руками за щеки и глядя ему прямо в глаза. — Ее болезнь не от злых духов, а от крошечных животных, которые попали в ее кровь.

   — Каких таких животных? — ворчливо переспросил он, подняв бровь и от раздражения забавно двигая усами.

   — Они называются бактерии, учитель. Почти все болезни происходят, когда бактерии попадают в тело человека и начинают там размножаться. А внутри тела, в крови, есть охотники, которые истребляют этих животных, племя "иммунитет".

   Хьялдур с серьезным видом оглядел меня, а затем тихо прыснул от смеха. Его плечи затряслись, он явно с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться.

   — Ничего смешного! — воскликнула я. — Я говорю правду! Это узнали люди из другого мира, из родины духа Дмитрия!

   И, наконец, Хьялдур засмеялся в голос, обхватив мое тело своими огромными руками и прижимая к себе. Я запротестовала, стала пытаться вырваться, однако, когда друиду было весело, ему всегда дико хотелось кого-то обнять, а других жертв, помимо меня, вокруг не было.

   Моим спасением стал Свен, уставшая морда которого высунулась из закрытой палатки.

   — Тише! Она спит! — шикнул он на нас, и Хьялдур, с трудом сдерживая себя, перестал смеяться в голос.

   — Извини, Свен, — громким шепотом ответила я ему.

   И после получения извинений юноша скрылся в своей палатке, что-то пробурчав себе под нос.

   — Хьялдур, я прошу тебя, не глупи. Позволь мне заняться ее лечением, — я наконец смогла оттолкнуть друида от себя и с серьезным видом посмотрела ему в глаза.

   — Нет, — отрезал он. — Никому не позволяется врачевать с непокрытой головой.

   Я нахмурила брови, отчаянно пытаясь понять серьезность сказанного.

   И с одной стороны, я и вправду не видела, чтобы он лечил кого-то без своего оленьего капюшона. Но с другой стороны, сейчас не время вредничать!

   — Хьялдур, пожалуйста... — взмолилась я.

   — Нет, — так же твердо ответил он. — И не проси. С непокрытой головой врачевать нельзя.

   — Ну так дай мне свою шапку!

   — Мою Ними?! — воскликнул он, снимая капюшон с немытой головы и обнимая его, словно ребенка. — Нет уж!

   — Хьялдур!

   И вдруг друид загадочно улыбнулся. Я непонимающе взглянула на него, но он лишь молча натянул капюшон обратно на голову и встал на ноги, отходя к палатке. Рядом с ней покоился большой мешок с его вещами, в котором он принялся что-то активно искать.

   — Видишь ли, Майя... — начал он. — Ты не друид. Пока что. Я не могу дать тебе это, — с этими словами он убрал прядь волос со своей шеи и указал пальцем на татуировку в форме дерева с пышной кроной и огромными корнями. — Но...

   Он наконец повернулся ко мне. В его руках был изящный капюшон из перьев ворона, скрепленных между собой причудливым узорчатым плетением.

   Я не смогла произнести и слова и лишь завороженно смотрела на то, что могла бы назвать настоящим произведением искусства. Одного лишь взгляда на капюшон хватило бы, чтобы понять, как много часов кропотливого труда было вложено в изготовление такой красоты.

   — Но... Хьялдур... — наконец выдавила я из себя, и друид тихо засмеялся. — Когда..? Сколько ж воронов ты убил ради...

   — Ни одного, — он широко улыбался. Сделав шаг в мою сторону, он опустился на одно колено и аккуратно надел капюшон мне на голову, не забывая подвязать его крепким шнурком под подбородком. — С того самого дня, как ты впервые появилась на пороге моего дома с отцом, я понял, что ты от меня не отвяжешься.

   Я издала тихий смешок, чувствуя, как от волнения к глазам подступают слезы.

   — И что ты будешь замечательным друидом, Майя, — он наконец надежно закрепил капюшон на моей голове и взглянул на меня, широко улыбаясь. — Два раза в год я обходил все гнезда воронов в запретном лесу, забирался на самые высокие деревья, чтобы найти их перья, и... Тебе хоть нравится?

   Не говоря ни слова, я кинулась на шею друида, заливаясь слезами радости и крепко его обнимая. Он лишь похлопал меня по спине, тихо посмеиваясь.

   — Вот, теперь тебе можно врачевать, дорогая ученица. — ласково сказал он и вытер пальцами слезы с моих щек. — Пойдем.

   Взявшись за протянутую мне руку, я вместе с Хьялдуром прошла внутрь палатки, в которой была практически кромешная темнота. Друид подпер шкуру на входе палкой, чтобы свет проникал внутрь, а я в это время уселась у больной женщины.

   Ее дыхание было тяжелым и сбивчивым. Волосы липли к лицу от пота, а глаза были прикрыты. Возможно, она и вправду спала, однако даже так она находилась в бреду от температуры. Готова поспорить, что сейчас ей снились кошмары.

   — Оставляю ее тебе. Но если не получится... — заговорческим тоном протянул Хьялдур, похлопывая по мешочку со сверлами, висящему у него на поясе.

   — Да поняла я! Все, кыш! — шикнула я на него, а затем тихо обратилась к Свену. — Расскажи мне о ней.

   — Ее зовут Анника. Ее муж прикрывал беженцев, когда мы все отходили к кораблю.

   — Не-е-ет... — застонала вдруг женщина, извиваясь на своей лежанке из шкур. — Юрий... Юрий..!

   — Юрий? — удивленно спросила я.

   Свен кивнул.

   — Так звали ее мужа. Юрий Семецкий. Он был, вроде как, не из северных племен.

   — Оно и видно... — протянула я. — А откуда, не знаешь?

   — Из страны далеко на юго-западе, за землями Коммунахты, — тихо ответил он. — Те земли зовут Вольницей, а людей из той страны — гетами.

   Я медленно кивнула, пытаясь переварить полученную информацию.

   Значит, все-таки есть в этом мире настоящие страны, а может быть и целые цивилизации. Это, надо сказать, обнадеживало и пугало одновременно: есть у кого позаимствовать ценные знания и опыт, но и есть кому вторгнуться на наши земли и покорить нас. Если они хотя бы чуточку сильнее нас, то уже можно сказать, что мы покойники.

   — Откуда ты так много знаешь про эту женщину и ее мужа? — обратилась я вновь к Свену.

   — Ты никогда не спрашивала о моем имени, — все также спокойно ответил юноша, поднявшись на ноги, насколько позволяла высота палатки, и отходя к выходу. — Мое имя — Свен Юрсон, сын Юрия.

   Так он ее сын! Это его мать! Надо было догадаться, что не просто так он крутится вокруг больного человека!

   — И если ты сумеешь спасти ее, то я вверю тебе свою жизнь, Майя Бортдоттир, — сказал он напоследок, вылезая из палатки.

   Очередная сложность. Конечно, хорошо, что теперь я не за просто так буду заниматься ее лечением, однако на кону стояла верность пусть и одного, но все-таки человека. Лишних друзей не бывает, это я уяснила благодаря событиям прошедшей недели, а такого крепкого парня я могла много для чего применить.

   Впрочем, хватит рассуждений. Пора действовать.

   Анника лежала на нескольких больших шкурах, уже пропитавшихся ее потом, совершенно обнаженная. Не сказала бы, что меня очень интересовало ее тело — в моем возрасте гормоны, видимо, еще не дали о себе знать, поэтому я могла спокойно заниматься ее осмотром.

   Хьялдур, стоит заметить, прилежно исполнял мои указания по поводу лечения больных. На теле женщины виднелось множество ран от заражения, которые друид явно обрабатывал мылом моего производства. И если сами по себе раны, в общем и целом, были чистыми, то вот виднеющиеся тут и там воспаления меня совсем не радовали.

   Основным очагом заражения была правая рука — она почти полностью была покрыта следами от волдырей. К слову, даже после правильной обработки и лечения оных на теле оставались огромные оспины, иногда настолько серьезные, что кожа отсутствовала совсем и можно было разглядеть пораженную плоть. Таким образом я могу предположить, что мы имеем дело с некротическими бактериями, с которыми, увы, сам по себе иммунитет человека не справляется. В подтверждение моей теории служит общая припухлость зараженной конечности — явный признак поражения вышеописанными бактериями.

   В такие моменты я благодарила себя из прошлой жизни, ведь это была едва ли не единственная вещь из школьного курса биологии, которую я запомнила. И то запомнила лишь потому, что слово "некротический" звучало до ужаса круто.

   Если вспомнить о примитивной медицине, то помимо различных трав на ум мне приходит одна довольно спорная вещь — кровопускание. Чисто технически, уменьшив количество крови в организме, я должна заставить тело вырабатывать свежую кровь, полную лейкоцитов. Впрочем, я могу быть неправа, и тогда я только сделаю хуже. Но сомневаться было некогда.

   Я поделилась своими мыслями насчет больной с Хьялдуром, но тот явно сомневался в моих методах.

   — Да, мы практикуем кровопускание, но не при таких болезнях... — задумчиво протянул он. — Ты уверена?

   — Нет, — я покачала головой. — Но в отсутствии лекарств у нас нет выбора, верно?

   Хьялдур похлопал по мешочку на поясе.

   — Нет, — сказала я на это, чувствуя, как по спине поползли мурашки. — Готовь нож, веревку и повязку. И не забудь все тщательно промыть мыльной водой!

   Вздохнув, друид принялся за работу.

   Я же в это время пыталась вспомнить, какие еще методы лечения я могу применить. Чисто технически, я могла бы поставить ей банки, но она ведь даже не кашляет. Да и банок у меня нет...

   Другим способом было бы сбить температуру обильным потоотделением, однако с нее и без того пот стекает ручьем.

   Как ни посмотри, а выбора не было. Придется работать с тем, что есть.

   Тем временем все было готово. Мы вместе с Хьялдуром тщательно отмыли руки мыльной водой, а затем намазали их чистым мылом и подождали, пока оно высохнет, образовывая тонкую пленку. В отсутствии перчаток это был, наверное, единственный способ обезопасить себя от контакта с зараженной кровью.

   И, наконец, настало время операции. Хьялдур заранее подставил под воспаленную руку женщины глубокую тарелку, чтобы не пачкать кровью шкуры, а я тем временем туго перетянула ей руку чуть выше локтя. В конце концов, мы же не хотим, чтобы она умерла от кровопотери.

   Я кивнула учителю, и тот покрепче взялся за рукоять обсидианового ножа. Вздохнув, он аккуратным, точным и быстрым движением сделал небольшой порез прямо по разбухшей от жгута вене на сгибе локтя, и темно-бардовая кровь быстро заструилась по ее руке, стекая в тарелку.

   — А оно... Должно так быстро..?

   Друид кивнул и пару раз пошлепал ладонью по ее руке. Кровь все продолжала стекать.

   В этот момент я поняла, насколько тяжело все-таки жить без нормальной системы измерения. В конечном итоге сейчас мне оставалось только на глаз определять количество крови, которую мы из нее выкачали. Я начинала нервничать, глядя на то, как тарелка постепенно наполняется горячей венозной кровью, но мой учитель, кажется, оставался спокоен.

   — И-и-и... — вдруг протянул он, при этом указывая мне рукой на подготовленную заранее плотную тряпку для повязки. — Все, закрывай.

   Я тут же крепко прижала к ране ткань, которая мгновенно превратилась из серой в ярко-красную. Кровь все не останавливалась, но друид все еще выглядел спокойным, и также спокойно он начал наматывать поверх этого куска материи ленту чистой ткани, чтобы удержать ее на нужном месте.

   — Подержи ей руку. Вот так... — сказал Хьялдур, и я встала во весь рост, держа руку женщины поднятой.

   Вскоре кровь, кажется, перестала капать с ее руки, и я вздохнула с облегчением.

   — Может и поможет... — вздохнул Хьялдур и выдавил из себя измученную улыбку. — Но все-равно лучше добыть лекарств.

   — Да где ж их взять-то? Сам же говоришь, вокруг никаких растений. — огорченно ответила я. — Хоть бы цветочек... Какой...

   В эту секунду ко мне пришло осознание странного, в какой-то мере даже пугающего факта.

   Ягоды, наперстянка — откуда все это? Где эта мелкая, рыжая бестия набрала растение, которое мы с Хьялдуром раньше могли искать по лесу часами?

   — Учитель, держи! Я побежала! — выкрикнула я в спешке и уронила руку Анники ему на колени.

   Пулей я вылетела из нашей медицинской палатки и побежала в сторону лагеря. Ветер бил в лицо и развевал черные, как смоль, перья на моем капюшоне друида.

   — Ки-и-ира! — заорала я во весь голос.

   Я смогу! Я спасу еще одну жизнь!