Остаток вечера я провела, беседуя с людьми о насущных проблемах. Некоторые из них действительно хотели выговориться, в то время как в каменном веке еще не изобрели психиатрию, поэтому моя помощь была очень кстати. Впрочем, оставались и те, кто продолжал относиться ко мне с опаской — колья с головами предателей все еще украшали песчаный берег нашего маленького рая.

   Я не помню, как уснула в ту ночь. Возможно, просто начала клевать носом и в конечном итоге упала без сил, а быть может, мне снова стало плохо, и я потеряла сознание. Пугало осознание факта, что оба варианта звучали в равной степени правдоподобно.

   Так или иначе, проснулась я уже далеко за полдень внутри первого здания нашей деревни. Да и проспала бы я еще дольше, если бы не ветер, завывающий в брешах стен "длинного дома". Оглянувшись, я увидела рядом с собой Киру, которая что-то царапала на кривоватых досках драккара.

   — Доброе утро, — потянувшись, сказала я.

   Кира лишь улыбнулась в ответ, не говоря ни слова.

   — Все нормально?

   Подруга кивнула.

   — Вы со Снорри опять играете в молчанку?

   Девочка широко улыбнулась, обнажив белые зубки, и быстро закивала. Невольно я улыбнулась ей в ответ и издала легкий смешок.

   — А можешь привести сюда Хьялдура, пожалуйста?

   И опять же, не говоря ни слова, Кира выбежала наружу и, быстро семеня бледными ножками, убежала прочь.

   Я наконец поднялась со своего места на сырой земле и стала рассматривать ее рисунки. На кое-как выструганных досках теперь красовались изображения черепов, цветочков, а в самой середине композиции две девочки в платьях, держащиеся за руки. Какая прелесть.

   Не прошло и пяти минут, как Кира за руку привела друида. Сегодня он почему-то не был одет в свой привычный наряд из шкур животных, а надел лишь рубашку свободного покроя и простые кожаные штаны.

   — Утречко, учитель, — я встала, когда он вошел. — Люди начали мне доверять?

   Хьялдур тяжело вздохнул и смахнул со лба пропитанную потом прядь волос. Только сейчас я заметила, что его руки были в крови.

   — Не так сильно, как они пытаются это показать, — ответил наконец он. — Но это все еще удивительно. Как тебе это удается?

   — Если расписывать по пунктам, то я просто даю людям поверить в то, что я преследую исключительно благие цели и хочу направить усилия на удовлетворение их нужд. Плюс своим примером показываю, что верю в идею, о которой говорю.

   Хьялдур слабо усмехнулся и сел на пол, вздыхая.

   — Что случилось-то? — я кивнула на его руки.

   — Люди болеют, — прохрипел друид. — У некоторых гнойников становится слишком много. Одна женщина борется с горячкой.

   Я засучила рукав, чтобы взглянуть на свои собственные волдыри и понять, что за ночь некоторые из них увеличились в размерах.

   — Мне нужна твоя помощь, — сказала я друиду. — Тебе придется оставить людей на день-другой, но так надо.

   — Да я даже не удивлен... — Хьялдур отмахнулся и цокнул языком. — Что мне им сказать?

   — Чтобы не вздумали давить шишки. Так будет только хуже.

   — Откуда ты это знаешь? — он взглянул на меня.

   Я улыбнулась и легонько постучала пальцем по своему лбу.

   — Я вспоминаю.

   В последние дни я начала понимать, что могу вспомнить некоторые моменты из своей прошлой жизни. Не то чтобы я забывала их от слова совсем, однако с каждым днем я могла вспомнить все больше деталей, а также могла запомнить и выучить больше, чем раньше. Головные боли теперь уже оправдывают себя, и это не может не радовать.

   Когда мы шли к сожженному кострищу с парой глиняных горшков, я начала по памяти пересказывать то, что вспомнила еще вчера:

   — В древности люди заметили, что одежда лучше отстирывается в определенном месте над рекой. Знаешь, почему? — на момент мне стало смешно от того, что я рассказываю едва ли не пещерному человеку про "древность".

   — Почему? — друид взглянул на меня.

   — Над рекой совершались человеческие жертвоприношения. Трупы сжигали, а вода просачивалась сквозь пепел, образуя щелок. Это важнейший ингридиент, он смешивался с жиром трупов и в реку попадала густая, пенистая масса.

   — Я не понимаю... — тихо произнес Хьялдур.

   — Сегодня мы будем изобретать мыло, Хьялдур, — улыбнулась я ему.

   С этими словами я поставила глиняный горшок у сожженного костра и засучила рукава. Пора браться за дело.

   Если задуматься, процесс приготовления мыла не такой сложный, как может показаться, и его вполне реально повторить даже в условиях каменного века. Радует то, что для приготовления нам нужно лишь три простейших ингридиента — древесная зола, жир и пресная вода. Возможно, подошла бы и морская вода, однако времени для экспериментов у меня не было.

   Первым шагом было набрать нужное количество золы. К счастью, сожженный этой ночью огромный костер способствовал этому, и набрать два горшка было довольно просто. А вот следующий шаг уже сложнее и немного опаснее — изготовление самого щелока.

   Дело в том, что просто смешать золу с водой недостаточно. Ее буквально нужно вываривать, пока в емкости не выпадет осадок, а определить нужную кондицию довольно сложно, учитывая тот факт, что посуда у нас была исключительно непрозрачная, а пары во время варки вдыхать было довольно неприятно.

   Впрочем, вскоре мы развели костер и соорудили небольшую подставку для горшка из камней для того, чтобы кипятить воду. Результат процесса заключался в том, что после выпадения осадка на дне емкости мы получали самый настоящий легкий щелок. Проверить его готовность довольно просто — я заставила Хьялдура сунуть палец в полученную жидкость, и он получил химический ожог. Возможно, первый в истории этого мира.

   Однако пока мы вываривали щелок, образовалась еще одна проблема в виде людей, которые во все больших количествах стекались к нам, чтобы поглазеть на то, что мы творим. Надо ли говорить, что с моей репутацией ведьмы подобные действа были мне совершенно не к лицу?

   — И какой же яд ты готовишь на этот раз? — к нам подошел Свен, неодобрительно взглянув на меня и скрестив руки на груди. Я увидела, что на тыльной стороне ладони у него разрастались гнойные волдыри.

   — Не яд — лекарство, — улыбнулась я в ответ, помешивая едкое варево.

   — Оно и видно... — протянул юноша, поморщив нос.

   — Это еще не самая плохая часть процесса! — весело выкрикнула я, широко улыбаясь. — Пиявки, тащите жир!

   Нам очень повезло, поскольку кроме зерна люди ярла притащили с собой еще и тушу убитого оленя. Это Хьялдур попросил их подбить животное в надежде прокормить людей еще чуть больше, и, в конечном итоге, это привело к тому, что мне не нужно бегать по лесам в поисках живого материала для мыла.

   Вскоре Кира прибежала ко мне, все еще молча протягивая чашу, наполненную белесым жиром животного. Я улыбнулась и кивнула ей в знак благодарности, а затем вывалила эту массу в свободный горшок.

   — А вот теперь — самая плохая, — ухмыльнулась я, начиная помешивать топящийся жир длинной деревянной ложкой.

   И, как я и пообещала, не прошло и нескольких минут, как воздух вокруг нас заполнил отвратительный запах топленого жира. Оно и хорошо — это отвадит от нас зевак и даст нам возможность спокойно работать.

   — Ты уверена... что этим можно лечить людей? — с отвращением на лице спросил Хьялдур, глядя то на меня, то на варево в горшке.

   — Даже друид не выдерживает этого, хм? — ухмыльнулась я несмотря на то, что у меня самой кишки наружу выворачивало.

   Впрочем, было уже слишком поздно, чтобы останавливаться. Поэтому в конечном итоге я перешла к финальной части процесса — варке полноценного мыла.

   Я смешала в одном горшке примерно в равных пропорциях щелок и топленый жир, предварительно убрав из последнего всплывшее сало. Теперь дело оставалось за малым — выпарить всю лишнюю влагу и дождаться, пока вся эта масса загустеет.

   — Это, Хьялдур... — продолжала рассуждать я, помешивая густеющий бульон, — главный признак великого царства.

   — Вонь? — друид поморщился.

   — Нет, — усмехнулась я. — Хотя и она тоже. Но первый признак — мыло. Хочешь верь, хочешь нет, но благодаря этой штуке люди не будут болеть.

   — Если только ты заставишь их это выпить.

   — А мне и не нужно, — с этими словами я вынула ложку и постучала ей по краю горшка. — Этим нужно натирать тело и руки. Только и всего.

   Друид снова взглянул на меня, слегка непонимающе приподняв бровь. Впрочем, мои слова к этому моменту уже не удивляли его — он знал, что я понимаю чуточку побольше него, и, наверное, уже с этим смирился.

   Еще примерно через час процесс варки был закончен, и в конечном итоге у нас получилась густая, клейкая мутная масса, булькающая в большом горшке. Я с гордостью смотрела на свое творение, внутренне ликуя оттого, что я, возможно, первый человек в этом мире, кто сделал подобное открытие. Это было уже не примитивное вываривание соли при помощи фильтрации — это была сложная, требующая экспериментов и знания теории технология.

   Сложнее всего было дождаться, когда мыло остынет. Если бы раньше я кому-нибудь рассказала о том, что мне не терпится испытать обыкновенное мыло, то меня наверняка посчитали бы двинутой. Сейчас однако был уникальный случай, поэтому и мое предвкушение было оправдано.

   Когда же отвратительный запах рассеялся окончательно, люди снова стали собираться вокруг, дабы узреть то, что я сотворила. В какой-то мере мне даже не верилось, что это оказалось проще, чем варить соль. Не было никакой необходимости что-то строить, возводить — только два горшка и голый энтузиазм.

   — Смотрите! — воскликнула я. — Это — мыло! Если мазать им грязную одежду при стирке, если мыть руки с мылом и чистой водой или если промывать с мылом раны, то вы не будете болеть и всегда будете чистыми и красивыми!

   По толпе раздался тихий возглас удивления.

   — Не верю! — крикнул кто-то из мужиков-плотников.

   Я хмыкнула в ответ и подняла тяжелый горшок с мылом, направляясь к больной женщине.

   — Вы увидите исцеление. Но чтобы вы верили мне, я сперва покажу это на самой себе. Хьялдур, помой руки и нож с мылом.

   Друид ничего не ответил мне, а лишь кивнул и принялся намыливать обсидиановый нож и свои собственные руки. Руки, впрочем, он не очень-то стремился вымазывать в мыле, помня про ожог щелоком, однако и колебаться он долго не стал.

   Люди с широко раскрытыми глазами глядели на то, как эта густая масса начинает пениться, если ее хорошенько растереть. Вскоре инструмент и руки врачевателя сверкали первобытной чистотой.

   — Режь, — я засучила рукава. — И промывай рану не водой, а водой с мылом.

   Я знала, что он лечил этот недуг именно так. Я уже успела увидеть то, как Хьялдур делал надрез на гнойниках, а затем промывал их родниковой водой. Убедить его в том, что так, возможно, станет только хуже, я не смогла.

   Я зажмурилась и отвернулась, когда друид начал делать небольшой надрез на разбухшем гнойнике у меня на предплечье. Пришлось с силой прикусить губу, чтобы не закричать, однако вскоре самая неприятная часть процедуры была позади, и Хьялдур начал втирать в свежую рану мыльную воду.

   — Теперь... — зашипела я, часто и глубоко дыша, — этой водой промой ткань и сделай повязку.

   Учителю не нужно было объяснять дважды — вскоре он довольно туго затянул мою руку, как я надеюсь, чистой тканью, и я могла наконец вздохнуть спокойно.

   — Если я правильно поняла природу этого поветрия, то оно должно пройти за пару дней, — вздохнула я, и в ответ на мои слова люди вокруг начали обсуждать увиденное. — Теперь она.

   Я указала Хьялдуру рукой на женщину, тяжело дышащую в бреду. Если честно, ей, возможно, мой метод лечения и не поможет. Тут уж как повезет, случай все-таки запущенный.

   Таким образом, весь оставшийся день я помогала Хьялдуру принимать больных и очищать гнойники. Пока что не было понятно, насколько такое лечение вообще будет помогать, но можно с уверенностью сказать, что это лучше, чем ничего.

   Единственной проблемой было заставлять Хьялдура постоянно мыть руки и инструменты — для него такая щепетильность в вопросах гигиены была в новинку, но я, к счастью, помнила то, как это делают врачи в мире, где я однажды умерла.

   Под конец дня мы наконец закончили осмотр всех, у кого появились симптомы заражения и помогли тем, кому нужно было врачебное вмешательство, и я наконец-таки могла заняться тем, о чем мечтала последние шесть лет.

   Когда на гнилой фьорд опустилась тьма, а люди стали постепенно расходиться по своим лежанкам и палаткам, я собрала те дрова, которые смогла найти и стала кипятить морскую воду. К сожалению, у нас все еще было мало пресной воды, поэтому мыться ей было бы непозволительным и опасным расточительством.

   Но в конечном итоге я едва не визжала от радости, когда намыливала свое тело и волосы, а затем смывала белую пену горячей водой. Это было одним из тех удовольствий, которые я уже успела забыть за время своего пребывания в этом мире. Шутка ли, но мне толком даже было нечем почистить зубы — здесь спасали лишь яблоки, которые, как я помнила, работали в этом плане не хуже любой зубной щетки.

   Закончив, наконец, с водными процедурами и почувствовав себя по-настоящему чистой, я устроилась в палаточном городке недалеко от своей матери на большой и мягкой шкуре.

   Она все еще не проронила ни слова с тех пор, как нас загнали в ту пещеру. И сколько бы у меня ни было разногласий с этой женщиной, внутри меня закипала ярость каждый раз, как я смотрела на ее безучастное лицо.

   Я все исправлю.

***

   Новый день начался с того, что я приказала Кнуду собрать самых выносливых и сильным мужчин с его деревни. С этой задачей старик справился, что называется, одной левой, и вскоре я вышагивала перед строем коренастых мужиков, пристально глазеющих на меня.

   — Что-то не так? — спросила я наконец.

   — Волосы... — произнес один из них, указывая костлявым пальцем на мою голову.

   — М? — непонимающе произнесла я, покосившись вверх.

   И в этот момент меня осенило.

   Эти люди никогда не видели полностью чистые, вымытые волосы у девушки.

   А ведь и вправду — сейчас я была единственной во всей деревне, у кого волосы не были сальными и не блестели на солнце. К тому же они стали мягкими и легкими и теперь красиво развевались даже от легкого ветерка. Это, впрочем, было и проблемой — самые непослушные локоны так и норовили забраться мне в рот.

   — Это мыло, — улыбнулась я. — И скоро у нас его будет много.

   — Мы будем делать это варево? — спросил меня один из них.

   — Нет, не сегодня, — я покачала головой. — Вы поможете мне исполнить мое обещание. Сегодня мы начнем отвоевывать у болот землю.

   Мой план, на самом деле, был довольно простым — вырыть систему траншей достаточно глубоких, чтобы они могли отводить стоячую воду на вершине фьорда. Тем не менее, здесь и заключалась сложность — воду можно было отвести только в море, поскольку оно находится ниже болотистых равнин, однако между ними существовала преграда в виде скал, словно стена, разделяющих две зоны. Скорее всего, не будь здесь этих скал, вода бы свободно стекала вниз по склону, и никаких болот здесь бы не было.

   Мы быстро поднялись наверх, откуда открывался вид на широкое, зловонное болото, кишащее комарами и еще черт его пойми чем. Уже здесь, на этом месте, я начала объяснять работникам суть своего плана.

   А заключался он в следующем: еще до того, как я разобралась с предателями, я успела осмотреть местные породы. Не могу точно сказать, что за порода нас окружала, однако с уверенностью могу заявить о том, что камень этот был более-менее однородным и пористым, что позволяло просверливать его даже при помощи примитивных инструментов.

   Тут стоит уточнить, что просверлить отверстие в камне — задача не из простых, почему мне и потребовались крепкие мужчины, а не, скажем, ничем не занятые женщины. На это занятие уходило много сил и времени, а результат не всегда соответствовал ожиданиям.

   Но помимо сверления требовалось еще и, условно говоря, поделить породу на более мелкие части. Здесь я использую технологию, при помощи которой древние египтяне добывали каменные блоки для строительства пирамид.

   Суть заключалась в том, чтобы в полученные отверстия туго вбить деревянные колья, а затем долго и упорно поливать те водой, пока они не разбухнут. От давления камень очень хорошо трескался, ломался, что потенциально давало возможность раздробить скалу на более мелкие куски и постепенно создать путь для стока воды.

   Объяснив, наконец, работникам их задачи, я со спокойной душой развалилась на ближайшем валуне, потирая виски и стараясь игнорировать головную боль. Мне предстояло еще очень и очень много работы, и для этого мне постоянно нужно было думать, размышлять, анализировать и придумывать. В конечном итоге это оказалось не так-то просто — мои предки справились с теми задачами, которые я себе поставила, за гораздо более долгое время, чем одна человеческая жизнь.

   Пока мне было нечем заняться, я решила взглянуть на рану, которую Хьялдур мне вчера промывал, и к своему удивлению обнаружила, что лечение очень даже помогает. Во всяком случае это место больше не гноилось, а спокойно себе заживало под тугой повязкой. Хоть это хорошо.

   Возможно, когда люди осознают то, насколько полезно мыло, они снова начнут мне доверять. Возможно, мы сможем производить мыло в достаточно больших количествах, чтобы поставлять его в Скаген. Возможно... Все возможно.

***

   Я так долго нежилась на солнышке, пока другие люди работали, что сама не заметила, как умудрилась уснуть. К этому моменту солнце уже клонилось к закату, окрашивая практически безоблачное небо в огненно-оранжевый цвет. В такие моменты очень хотелось полежать еще немного, полюбоваться природной красотой, однако...

   — Ворон! — окликнул меня один из мужчин, подходя ко мне. — Проверяй.

   Я нехотя сползла со ставшего таким удобным валуна и побрела к месту сверления вслед за мужчиной. Остальные расселись на камнях, вытирая пот со лбов и что-то негромко обсуждая. Вокруг валялись осколки каменных инструментов, дрелей, сломанные рукояти. Было ясно, что от работы они не отлынивали, и это уже хорошо.

   Проблема такого метода сверления была еще и в том, что отверстия получались конусовидными, то есть сужались вглубь, а это мешало нормально вбивать колья. Впрочем, они справились довольно хорошо — вдоль поверхности скалы виднелось два параллельных ряда отверстий, по шесть штук в каждом ряду.

   — Колья уже принесли? Воду? — обратилась я к одному из них, которого про себя нарекла "прорабом".

   — Да. Вбиваем? — коротко ответил он, и я кивнула.

   Мужчины закончили свой явно небольшой перерыв и теперь уже взялись за деревянные молотки и колья. Уж что-что, но орудовать этим инструментом они очень даже умели — их жилистые руки с огромной силой вбивали заостренные колышки в получившиеся отверстия. Казалось даже, что бьют они так сильно, что от одних только их усилий скала может треснуть напополам.

   Вскоре и этот шаг был завершен, и теперь оставалось лишь намочить вбитые в каменную породу колышки. Под пристальными взглядами мужиков я сама стала медленно выливать морскую воду на деревяшки, пока та не начнет проливаться мимо, совершенно не впитываясь — явный признак того, что колышек впитал всю воду, которую мог.

   К четвертому разу я начала было сомневаться, что моя затея принесет хоть какой-то результат, и в мыслях начала уже прорабатывать план "Б" по добыче пищи для нашего поселения, однако стоило мне начать медленно лить воду на пятый колышек, как раздался оглушающий треск, грохот, и я не успела и моргнуть, как в скале появилась длинная, ровная трещина. Мужики радостно закричали, начали смеяться и обниматься, а кто-то из них даже прижал меня к своей огромной груди, отчего я невольно заразилась их радостью и начала смеяться вместе с ними.

   Наконец-таки все шло именно так, как и задумывалось. Шаг за шагом я медленно приближалась к своей цели, и казалось, что уже ничего не сможет остановить меня на моем пути.

Пришло время создать свой новый дом.