Без сомнения это было ошибкой, но, загнанный в угол, Чуя не мог отказаться. Стать подопытной мышью надзора и быть казненным как государственный преступник или наняться в телохранители девочки — выбор казался очевидным, хоть и неприятным. Увы, глава клана не доверял без кровавой клятвы. Теперь он был скован по рукам и ногам, едва ли не полностью зависим от Кёки, поскольку только она могла расторгнуть договор: признав обязательства исполненными или отказавшись от помощи раньше срока.

— Ты обещал кое-что, — напомнил Чуя, прижимая здоровую ладонь к порезу. Кровь быстро остановилась, будто заговоренная, и сквозь перчатку нисколько не просачивалась. — Имя.

— Скажу, когда вернешься, — ответил Мори. — Боюсь, забудешь о сделке и кинешься осуществлять месть. Да-да, — пресек он возражения жестом, — ты не пойдешь на попятную из-за ритуала, знаю, но рисковать не хочу. В Нагано ждут влиятельные люди, и нехорошо заставлять их нервничать. Вы должны отбыть в путь не позднее завтрашнего дня.

— Когда вернусь, назовешь имя, — твердо заявил Чуя.

— Разумеется. Поквитаешься за смерть своего обожаемого Рэя, даже долго искать встречи не придется, ибо ты знаком с этим человеком. Но сейчас у тебя иная цель. Это она, — указал он на девочку, которая равнодушно-скучающим взглядом окидывала стены пустого зала. Вскоре ей надоело вертеть головой по сторонам и слушать чужой разговор, так что Кёка, сообщив, что нужно собрать вещи в дорогу, ушла.

— Сегодня вечером, — продолжил Мори, когда за девочкой захлопнулась дверь, — я пошлю весточку ее опекуну. Вам придется быть вдвойне осторожными, поскольку надзирателям известно, что Кёка отправляется отсюда в Нагано. Она одаренная, и за ней обязательно объявят охоту. Уже объявили, полагаю. К сожалению, ты единственный, кто в состоянии о ней позаботиться, и больше мне не на кого рассчитывать. Взамен я приложу все силы, дабы реабилитировать тебя в глазах общества.

— Да уж, — хмыкнул Чуя. Сначала сам распространяет клевету, а теперь обещает обелить перед людьми и выставляет это благим деянием. — Почему ты так волнуешься за ее безопасность?

— Потому что обещал в жены одному важному человеку. Что тут непонятного?

— Ладно, допустим, это правда. Мы с ней будем путешествовать вдвоем?

— Да… И нет. Отправлю кое-кого из команды бойцов для страховки. Неудобств они не доставят, путаться под ногами не будут, но если перевес врага окажется значительным, помогут. Еще один момент, о котором следует тебя предупредить: есть неприятель помимо надзирателей. Вероятно, Кёку захочет похитить племя северян. Здесь замечали их представителей. Несправедливость повсюду: нас, добропорядочных чародеев, травят как чумных собак, а дикарей не трогают, хотя от них ущерба куда больше.

И в очередной раз напомнив о кровавой клятве, от которой нельзя отступиться, Мори торопливо попрощался. Он сослался на занятость, но в действительности боялся лишних расспросов. Впрочем, неважно, поскольку всё утаенное главой клана в настоящий момент казалось пустым. Взаимные обещания — только они имели значение.

Поскольку в путь отправлялись наутро, Чуя остался в особняке, где всё было знакомо. В подростковом возрасте он жил здесь. Правильнее сказать, они жили. Он всегда отрицал, перед самим собой тоже, но с самой первой встречи и до последнего дня смотрел на Рэя по-особому, выделял среди прочих, в драках бил от души, когда как к другим мальчишкам проявлял снисхождение, жалея. Чуя коснулся стены в длинном темном коридоре, того незаметного пятнышка, где краска была свежее. Несколько лет назад они чуть не пробили каменную кладку насквозь. Их крошечное общее воспоминание.

— Ненавижу тебя, Рэй, — прошептал Чуя, — никчемный кусок дерьма. За жизнь изгоя, за кровавую клятву, за твою трусость… За то, что не позвал меня к тому обрыву, когда решил шагнуть с него.

***

Вещей не набралось даже на маленькую сумку — иначе говоря, Кёка вышла из дома с пустыми руками. То ли из-за того, что всё-таки хотелось что-то взять, то ли из природного любопытства, но из особняка Мори она прямиком направилась к рынку. Чуя вынужденно поплелся следом, не отставая ни на шаг. Не верилось, что он добровольно вручил свое будущее этой беспечной особе.

— Будь ты проклят, Рэй, — поворчал Чуя, — и я вместе с тобой, и Мори с его кланом, и ее жених в придачу! Барышня Изуми! — в последний момент удержал он ее за руку, прежде чем его и Кёку не разделил людской поток. Может, она специально хотела оторваться? Это было бы чистое самоубийство. Разве она не знала о надзирателях, которые контролируют город? Рассердиться толком он не успел.

Что-то большое и лохматое мелькнуло неподалеку и исчезло между прилавками, нечто похожее на пушистое серое облако. Хвосты! Там были несколько дымчатых хвостов — наверняка. Это тот самый паршивец лис, с которого Чуя обещал содрать шкуру. Кровь вспыхнула огнем, превратилась в кипящий гейзер, окатила жаром, а пространство вокруг потемнело, готовясь поглотить противника и растворить его на крупицы. Один миг продлилось измененное состояние, но мгновения хватило, чтобы Кёка исчезла. Она метнулась в том же направлении, где скрылось хвостатое существо. Чуя бросился следом в темный переулок, откуда никому не сбежать. Поймает сразу обоих.

— Ни шагу дальше! — остановил его приглушенный крик. Звучал неестественно, словно из закрытой бочки.

Чуя замер как вкопанный. Несмотря на странность в голосе, перед ним был человек, а не сверхъестественное существо, не огромный лис. Сходство с животным ему придавал мех, которым были обшиты рукава, пояс, воротник, даже штаны. В длинные темные волосы были вплетены несколько светло-серых пушистых хвостов. Лицо скрывала тусклая черная маска — именно она искажала голос человека. Одной рукой он удерживал Кёку за плечо, а второй сжимал за горло.

— Я сломаю ее цыплячью шейку, — с металлическим отголоском прозвучала угроза.

— Отпусти ее! — рыкнул Чуя. Он в ярости ударил пальцами по каменной стене, всего лишь царапнув, но выбил тяжелые куски. Осколки полетели на землю и рассыпались в пыль вместе с гневом. Ему нельзя терять голову и контроль — любая неосторожность может навредить Кёке.

— Зачем мне ее отпускать? Может, лучше убить, если она так важна для тебя?

— Для меня? Что? При чем тут я? — на миг растерялся Чуя. — Кто ты такой?

— Никто! — злобно раздалось из-под маски. — Просто кочевник. — Он отступил, и Кёка хрипло вздохнула — пальцы еще сильнее сжались на ее горле.

— Не трогай ее!

— Сколько времени тебе нужно, чтобы добраться до меня? Секунда? Как трещат ее позвонки услышишь раньше, потому не приближайся.

Мори предупреждал, что за девочкой охотятся кочевники, и вот она попалась. Так глупо! Едва выбравшись в город, угодила в лапы паршивого лиса, и ведь сама к нему побежала.

— Что тебе нужно? — Чую колотило от бешенства. Он оказался бессилен, не имел права рисковать и оставалось лишь договариваться. — Деньги?

— У тебя их нет. Если она представляет для тебя ценность, предложи мне что-то другое, что сможешь дать.

Он опять делал акцент на важности девочки именно для Чуи. Отчего? Какой в этом смысл? Кочевник над ним издевался, определенно. Терпение Чуи иссякло:

— Лично я могу предложить одно: выпотрошить тебя, и всё!

— Хорошо, — внезапно тон смягчился. — Но быстро и безболезненно. А еще поставишь мое чучело возле своей кровати, чтобы я всегда смотрел на тебя так же, как на том озере.

Он толкнул Кёку к стене, и в его руке сверкнул нож. Вздумал драться с сильнейшим чародеем? Похоже, кочевник не только извращенец, но и самоубийца. Или чересчур самонадеянный.

Чуя рванул вперед. Ему нужно меньше секунды.

Перед лицом выросло дерево — из земли, за один миг, настоящее дерево, покрытое зеленой листвой. Кто-то использовал магию. Чьи это чары и сколько противников — неважно, вырвать с корнем — одно действие и никаких раздумий. По ветвям к основанию протекла сила, делая дерево невесомым, и то легко поддалось, когда Чуя рванул его из земли. Теперь между ним и кочевником снова не было преграды. Дерево он перебросил через себя, как трухлявую палку. Фокусы еще никого не спасали от магии темного чародея.

Кочевник застыл, выставив перед собой нож, но через секунду пришел в себя и кинулся к девочке. Та лишь изумленно вжалась в стену. Подонок не мог без заложника!

— Убью! — крикнул Чуя.

По ногам что-то ударило. Враг подкрался сзади — подло. Чуя повалился на спину, и на него тут же обрушился град из зеленых листьев и острых сучьев, которые полоснули по телу и высекли россыпь кровавых брызг. Барышня Изуми осталась без защиты! Яростная мысль придала силы, заставила забыть о себе, о незначительной боли, о риске выколоть глаза колючими ветками. Он ударил, наотмашь и стремительно, будто разрезая пространство и рассыпая листья и ветви в пыль.

Как тропические лианы, зеленые плети окружили Кёку, и она абсолютно беспомощно, без попыток бороться с врагом, закрыла лицо руками. Кочевник взмахнул ножом, а еще через мгновение лезвие скользнуло по камню и скрипнуло, выбив зеленые искры. За пару секунд клинок расправился с лианами, и кочевник бросился вглубь переулка, напоследок буркнув:

— Я знаю, кто это.

Мимолетного взгляда было достаточно, чтобы оценить состояние Кёки — она была в порядке, а под ногами валялись обрубки лиан.

— Чародейка, — Чуя посмотрел на девочку, которая побледнела и дрожала. — Но что толку от дара, если тебя растерзает кучка травы? Барышня Изуми, почему вы не защищались?

— Я не контролирую ее, — пролепетала Кёка.

Не контролирует способность? Как и он. Чуя стыдился признаться, что не управляет силой и вынужден довольствоваться ее жалкими крохами. Это раздражало и угнетало, а когда требовалось пробудить истинный дар, он попадал в зависимое положение от того, кто способен обнулить чужую способность, от Рэя. Он с пониманием кивнул. В конце концов зачем бы барышне Изуми потребовался защитник, будь она сама бойцом?

— Не дергайся, а то хуже будет!

Чуя обернулся на предостережение. Кочевник возвращался с добычей — с невысоким тщедушным белобрысым пареньком, одетым в странную клетчатую рубашку и широкие брюки. Пленника кочевник волочил за шкирку, как щенка, как мелкого и злобно огрызающегося щенка.

— Стейнбек, — представил он пленного, грубо встряхнув того, чтобы прекратил вырываться. — Способен контактировать с растениями и управлять ими на расстоянии. Зачем-то на нас напал.

— Он из службы по контролю за одаренными, — пояснил Чуя, заслоняя собой Кёку. Кажется, ей ничего не грозило, но следовало перестраховаться. — Надзиратель. Я не знаком с ним лично, но имена их на слуху.

— Ух ты! — кочевник снова встряхнул пленника. — Как с ним поступим? Давай сердце вырвем, или позвоночник через горло вынем, или…

— Отпустим, — вздохнул Чуя. — Если умрет хоть один надзиратель, его коллеги не успокоятся, пока не уничтожат всех одаренных. А они не просто убивают — сначала проводят опыты в лабораториях. Не желал бы никому подобной участи. Так что отпустим.

Из-под маски донеслось злобное рычание. Кочевник прижал пленника к стене и, помедлив секунду, ударил того кулаком в челюсть. Стейнбек повалился без чувств.

— Нам нужно скорее покинуть город, — угрюмо потянул Чуя девочку за руку. Надзиратель явился неспроста, выследил их, чтобы больше не выпустить из виду, поймать и уничтожить.

— Эй, куда пошел? — окликнул его кочевник. В приглушенном голосе сквозили нотки негодования. — Мы что, драться не будем?

— У меня нет на тебя времени, — Чуя даже не обернулся. — Найди себе другую жертву для преследования.

— Но я не хочу другую, — тихо пробурчал тот в ответ. Почти сразу догнал и заговорил громче: — Ты ранен, вдруг куст был ядовитый. Да и вообще, как собираетесь выбираться из города, если на вас двоих уже вовсю охотятся? Я бы помог. Тебе и твоей… этой… — небрежно махнул рукой кочевник, указывая на Кёку.

Словно в подтверждение его слов, на улице появились полицейские. Серая форма и тяжелые крючковатые багры наперевес — патрульные угадывались с первого взгляда. Они преграждали путь. Повернуть назад? С противоположной стороны двигались еще несколько стражей порядка. Сражаться? В центре города опасно — повсюду надзиратели, которые редко ходят поодиночке. Если на них недавно напал Стейнбек, то поблизости был кто-то еще.

— Ну же! — поторопил кочевник.

Кёка, будто приняла самостоятельное решение, потянулась за ним. Конечно, она точно была против массовой драки, в которой могла пострадать. Чуе ничего не оставалось, кроме как последовать за ними в узкий грязный проем между парой высоких домов.

***

— Добро пожаловать в мое логово! — торжественно произнес кочевник, воздевая руки к потолку и почти дотягиваясь до него. Лачуга явно не была рассчитана на высоких людей. Интерьером жилье тоже не блистало, если не считать тонкий матрас за мебель.

— Гостевая, — не сбавляя пафоса, продолжил кочевник и отодвинул шторку, которая разделяла хижину на две части. — Для девушки, — уточнил он. — Там немного удобнее. Располагайтесь, а я проверю обстановку в городе, поищу лазейки, где можно миновать охрану, и добуду лекарство.

Сначала напал, хотел драться и даже убить, а после помог спрятаться, привел их в трущобы, в неуютную грязную лачугу, и ушел. Странный. Не тот ли это боец для страховки, обещанный главой клана? Тогда стоило предупредить, что их тенью будет сумасшедший, к тому же еще и дикарь из северного племени, о которых сам Мори столь нелестно отзывался.

— Что-нибудь знаешь о нем? — Чуя перевел взгляд от двери, которая закрылась за кочевником, на Кёку. Та нерешительно замерла возле шторки, и отрицательно качнула головой. — Мори обещал приставить к нашей маленькой компании кого-то для дополнительной охраны. Слышала что-то об этом? — Кёка снова мотнула головой. — А что насчет северного племени и их планов относительно тебя?

— Это из-за дара, — с неохотой выдавила Кёка. — Многие стремятся его использовать, потому я сбегаю. Мори заставил меня принять предложение замужества и кровавую клятву от тебя, но я этого не хотела.

— Просто откажись.

— Не могу. Меня убьют. Если ты освободишься от обещания, оставишь меня, мне неоткуда будет ждать помощи, и я погибну, так и не встретившись с опекуном. Но как только я буду в безопасности, сразу избавлю тебя от клятвы.

— Тогда не сбегай, — буркнул Чуя. — Как я буду защищать тебя, если ты не рядом, а носишься по рынку и прячешься по подворотням?

Кёка не ответила — ей нечего было сказать, она не пообещала, что не будет воспринимать Чую как врага и действовать ему назло. Ее попытки ускользнуть делали хуже им обоим. Девочку могли убить надзиратели, а ее вынужденного телохранителя — невыполненная клятва, но, похоже, Кёка ничего не понимала и совсем не думала о другом человеке.

Чуя тоже не хотел продолжать разговор, обсуждение не имело смысла. Они вдвоем достигают Нагано, Чуя передает девочку жениху или, что лучше, опекуну, и на том они прощаются. Главное — выбраться живыми из города. Чуя со вздохом сел на жесткий матрас и откинулся на стену, закрыл глаза и вслушался в тишину. Никто не знал, сколько придется ждать.

Ему показалось, что он уснул, насколько убаюкивающим было завывание ветра. Он тонул в шелках и перьях, задыхался от жара, которое поднималось от рук к голове. Что, если дерево и вправду было отравленным? К счастью, мучения скоро прекратились, и резкий поток холодного воздуха вернул в чувства, а громкий хлопок двери окончательно разбудил.

— У меня две новости, — с прихода заявил кочевник. — Начну с плохой. Выход из города перекрыт, всех проверяют, повозки тщательно обыскивают. Выбраться через ворота получится еще нескоро. Но из этого вытекает хорошая новость, — мельком кочевник повернулся к Кёке, которая выглянула из-за перегородки, а затем шагнул к Чуе. Тот даже сквозь маску ощутил пристальный взгляд. — У нас будет время познакомиться поближе.

Кочевник снял с плеча сумку на широком ремне, достал оттуда перевязанный тесьмой сверток и, аккуратно удерживая его в ладони, развернул. Он сел на матрас рядом с Чуей и слегка наклонился к тому, будто желая поведать тайну, но заговорил не шепотом, а громко, с металлическим эхом:

— Раздевайся.

Чуя посмотрел на Кёку, которая сжала в кулаках шторку и бессмысленным взглядом уставилась в пустоту. Девочка не меняла ни выражения, ни позы с момента, как услышала о перекрытии города.

— Барышня Изуми, — ровным тоном обратился к ней Чуя, — вернитесь в свою часть комнаты и закройте уши, поскольку, боюсь, вам покажутся оскорбительными звуки, которые будет издавать этот дикарь.

Кёка моргнула, словно пробуждаясь от гипноза, и, не проронив ни слова, скрылась за шторой.

— И что же за звуки темный чародей заставит издавать простого смертного? — тише, проникновенным голосом выдал кочевник, запуская пальцы в густую зеленую массу, которой был заполнен сверток.

— А что обычно кричат, когда им ломают кости? — Чуя закатал рукав по локоть. Сейчас он сам впервые видел рваные глубокие порезы, потемневшие от запекшейся крови. — Это толченые гусеницы, да? — спросил он, когда кочевник покрыл первую рану слоем подозрительной субстанции. Тот как будто бы хмыкнул. Мазь дарила холод, но не ледяной и неприятный до дрожи, а успокаивающий. А может, причиной тому была не мазь, а скользящие по руке пальцы. Вместе с их касанием по телу разливалась тяжесть, покой и желание утонуть в медовых снах. Сквозь полуопущенные веки Чуя посмотрел на кочевника.

— Я знаю тебя. Покажи, кто скрывается под маской, — дотронулся он до металла. — Рэй?

Прикосновения старого знакомого были такими же, или почти такими: заставляли вернуться из невесомости на землю и ощутить силу притяжения, делали его слабым, обычным человеком. Но они были грубые и порывистые, нарочно причиняющие боль и стремящиеся унизить, а эти источали заботу и нерешительность.

— Не понимаю, о ком ты, — чуть отстранился кочевник. — Получается, у меня есть еще один соперник в борьбе за твое сердце?

— Нет, он умер пять лет назад, — начал было Чуя, как вдруг осекся: до него дошел смысл только что произнесенной фразы. — Какая еще борьба за мое сердце? Что за ересь городишь?! — воскликнул он и раздраженно смахнул густую мазь с порезов. Вряд ли это вообще лекарство.

— Впустишь без борьбы? — глухим шепотом, словно эхом из бездонного колодца, спросил кочевник. Он отвернулся, чтобы положить сверток, снова обмотал его тесемкой и отодвинул подальше. Не торопился и молчал.

— Может, впущу, а может, нет, — в тон ему ответил Чуя. Он едва дождался, когда тот закончит копошиться с зеленой кашей, и, безотчетно притянув кочевника ближе, сжал того в объятиях и усадил себе на колени. Лисий мех мягко ударил по лицу, заставив сощуриться.

Впрочем, видеть совсем не обязательно. Чуе не нужно было смотреть на кочевника, пока прижимался губами к его шее и проводил ладонью по внутренней стороне бедра. Перчатка тихо поскрипывала о кожаные штаны. Стук чужого сердца звучал в груди Чуи, разливался тяжестью и сладостной болью, а сильные пальцы кочевника хватали и стискивали его ладонь.

Он не всемогущ, уязвим, он обычный человек. Сколько лет Чуя не был человеком? Он скучал по прежним ощущениям и тому единственному, кто мог их дать.

— Нужно выйти куда-нибудь, — пробормотал кочевник.

Кёка находилась в одной комнате с ними, но уйти прямо сейчас казалось невыполнимой задачей — придется разорвать хрупкую связь, которая едва возникла. Это было тонкой ниточкой в прошлое, самообманом, и человек в его объятиях не был его Рэем. Разве это справедливо по отношению к памяти о нем?

— Сними маску, — Чуя заметил ремешок на затылке кочевника. Несомненно на нем и держалась маска. — Я должен увидеть твое лицо.

Сможет ли он продолжать, видя перед собой незнакомца? Что, если тяга к кочевнику лишь ностальгия о безвозвратно утерянном? Он поддался минутной слабости, и теперь настала пора развеять иллюзию, но тот не спешил выполнять просьбу.

— Я не открою лицо, — возразил кочевник и томно произнес: — Но покажу другое: укромный чистенький уголок, где удовлетворишь меня, не боясь запачкать колени.

Если дернуть застежку, маска слетит. Пальцы зарылись в лисий мех, вплетенный в волосы кочевника, и нащупали ремешок — избавление от наваждения. Один миг отделял от истины.

Кочевник поймал руки Чуи за запястья, развел в стороны и резко запрокинул голову, ударяя того затылком. Раздробленные хрящи и кости кровавым потоком хлынули в горло — именно таким было первое ощущение. Чуя невольно согнулся и кашлянул. Уже через секунду его обдало холодным ветром, волной залетевшим в лачугу через открытую дверь.