If I die today, it won't be so hard

Everything scares me, but never the dark

8 Graves - Bury Me Low

Возможно, Рэйчел Эмбер умерла, потому что не знала, как жить с тем, что осталось у нее на руках: иногда тебе выпадают такие карты, что можно только встать из-за стола.

Возможно, какая-то часть ее действительно хотела умереть.

Но так получилось, что не каждой Рэйчер Эмбер это в действительности удалось.

Эта…

Она плавала в соленой воде, убаюканная прибоем, точно в материнском чреве, ожидающая рождения. Вода никогда ей особенно не нравилась. Вода успокаивала, а Рэйчел нравилось пылать. Метафорически, преимущественно. Но не всегда.

Прилив выкинул ее на берег — как женщину-селки из легенды, как тело Офелии, как мусор, и так в изобилии приносимый на Лос-Анджелесский пляж. Рэйчел с трудом разлепила глаза и подняла голову, изумляясь в первую очередь тому, что ей не хочется как следует откашляться. Вода не заполнила ее легкие, хотя должна была. Рэйчел встряхнулась, как щенок, и поднялась — сначала на четвереньки, затем на ноги. Коленки дрожали, как на свидании, но сильнее. И впереди ее не ждал никто очаровательный, чтобы унять этот трепет. Рэйчел побрела вдоль берега.

То, что она в Лос-Анджелесе, Рэйчел поняла не сразу. И это осознание ее, как ни удивительно, не обрадовало. Она так хотела попасть в Л. А. прежде — а что вышло? Она промокшая до белья, в кроссовках песок, а тут еще и дождь начал накрапывать… Не будь она уже мокрой и продрогшей, Рэйчел вынесла бы ливень и посильнее. Но у нее и так зуб на зуб не попадал. Ситуация была непереносимая.

Она брела уже добрых сорок минут, но вместо того, чтобы выйти куда-нибудь на оживленную улицу, оказалась в промзоне. Быть может, отсюда и удалось бы легко выбраться, но дождь усиливался, вечерело, и Рэйчел устала. Не говоря о том, что перестала понимать хоть что-нибудь. Она хотела только согреться и отдохнуть, собраться с мыслями. Неплохо было бы еще поесть, но это как раз могло подождать.

Я залезу туда, спросила она себя, глядя на забор, окружавший какой-то склад. Да, залезу, ответила мысленно. Почему бы и нет, не самый странный поступок в ее жизни. И Рэйчел очень, очень хотела под крышу, а этот забор выглядел… легко преодолимым.

Она подпрыгнула, подтянулась и оказалась животом на заборе — к счастью, не настолько узком, чтобы ей было больно в таком положении. Ухнув, Рэйчел перевалилась за ограду, перекувырнувшись через голову. Земля больно ударила в ступни, пронимая до колен и отдаваясь в бедра. И без того Рэйчел была покрыта синяками, насколько она могла чувствовать. Да что там — видеть! Руки ниже закатанных рукавов испещряли ссадины. Она боялась гадать, когда они появились. Не об этом сейчас стоило думать. Нужно было найти вход… и огонь.

Рэйчел заметалась по заваленному мусором и арматурой двору, но ей повезло — нашелся штырь с куском бетона на конце, которым Рэйчел сбила замок с двери. Наконец-то она оказалась под крышей, в пузыре теплого воздуха. На складе — или чем бы ни было это помещение — пахло бензином и соляркой, но действительно было приятнее, чем на улице. Солнце окончательно укатилось за горизонт, пока Рэйчел занималась взломом хлипкой двери, и теперь в помещении она не видела ни зги. Кое-как нащупала выключатель на стене и пощелкала, но вотще. Электричества не было. Может, из-за грозы, подумала Рэйчел. Почему бы нет, из-за гроз всякое бывает.

Пришлось снова пуститься на поиски, чуть более приятные, недели недавние, хотя бы потому, что по макушке не долбили крупные капли дождя. Фонарик нашелся без труда, и сильный — возможно, электричества не было уже давно, и никто не собирался его чинить. Рэйчел включила свет и осмотрелась. Неплохо — ящики, ящики, рабочий стол, не убранный после чьего-то трудового дня. И печка. Вот что было ей нужно! Через минуту, не больше, очередных поисков, Рэйчел нашла спички и разожгла огонь. Фонарик она выключила, как только пламя разгорелось, сняла рубашку и выжала ее, выкрутила волосы, пока с них не закапало… подумав, стащила через голову и топ, и его тоже выжала. И тотчас снова натянула. Некомфортно ей было тут раздеваться, хотя и стоило бы. Джинсы промокли настолько, что если не насморк, то цистит словить можно было на раз-два.

Рэйчел притащила ящики от противоположной стены и поставила их перед печкой. Стульев в помещении не было: то ли хозяева работали здесь стоя, то ли точно так же сидели на этих ящиках. Рэйчер похлопала по получившейся стопке, затем несмело опустилась… ящики выдержали ее вес. Вот и славно. Рэйчел вытянула ноги к огню, чтобы просушить кроссовки.

Лос-Анджелес… Она видела знаки по дороге, но слишком долго шла как в полусне, чтобы как следует сориентироваться. Да она и не была никогда в Лос-Анджелесе. И ей никто не встретился по пути, чтобы обратиться с вопросом. Так что тело вело ее само, а когда перестало, Рэйчел пришлось ориентироваться по обстоятельствам. Впрочем, если так смотреть, у нее неплохо получилось?

Рэйчел нагнулась, взъерошивая волосы, пытаясь просушить и их. Выглядеть она стала бы адски неряшливо, конечно, не располагая расческой-то, но какие варианты? Ничего. Не все девчонки, даже мечтающие стать моделями, зациклены на своей внешности настолько, чтобы чуть что — устраивать истерику. Голова болела, и в таком положении стала болеть еще больше, так что Рэйчел быстро выпрямилась. Тепло не успокоило ее, только убрало самые ощутимые раздражители — холод, сырость. И теперь Рэйчел больше не могла откладывать попытки вспомнить, как она оказалась здесь, и что случилось с ней непосредственно перед… В висках закололо, Рэйчел показалось, что она задыхается.

Ну-ну, сказала она себе, это нормально. Было что-то не слишком приятное — от этой мысли сердце сжалось — да уж и понятно, после какого великого счастья тебя выносит мордой в пляжный песок? Так что мозг бережет тебя от травмирующего события. Ничего, я вспомню потом, решила она. Пока, пожалуй, действительно не стоит. Организм и так в стрессе.

Рэйчел встала с ящиков и зашагала по помещению, то пересекая линию света от огня из печки, то снова ступая во тьму. Хотела бы она поверить, что приехала в Лос-Анджелес затем, чтобы поступить в актерскую школу, но подсознание, что-то из глубины ее памяти, за пределами воспоминаний в словах и картинках, сказало: нет. Но какие у нее были еще варианты? Рэйчел запнулась о ящики, чуть не скинув верхний на пол коленом, и замерла, ошарашенная пониманием. Искала мать, подумала она. И виски снова пронзило точно раскаленным прутом.

Образов за этой мыслью не было, только смутные ощущения. И все они представляли собой разные оттенки гнева. Гнева яркого, пламенеющего, гнева горького, замешанного на печали, гнева подавленного, клубящегося и ищущего выхода… Рэйчел зажмурилась, зажимая рот рукой, не зная, хочется ей расплакаться или прикусить свою ладонь. Вспышка света, ожегшая ее глаза даже через закрытые веки, заставила ее взглянуть на печку.

Огонь вырвался наружу, лизнул ящики, и те мгновенно запылали. Рэйчел инстинктивно отскочила. О черт, подумала она в панике, это я сделала?!

Да уж кто ж еще, подсказал внутренний голос. Нужно было сперва проверить, что лежит в топке, прежде чем зажигать печку.

Огонь тем временем перекинулся на стол и грозил охватить всю комнату. Рэйчел запаниковала. Пламя разгоралось, точно под действием злого колдовства, заполняя комнату с поразительной скоростью. Рэйчел зажала нос и рот рукой, тотчас сообразила, что будет лучше прикрыть лицо воротником — и бросилась к двери, перескакивая через всполохи, разбегающиеся по полу. Если бы не промокшие насквозь джинсы, она рисковала подпалить саму себя. Еще недавно так мучившая ее влажная одежда теперь спасла ей жизнь.

Рэйчел вывалилась во двор, кашляя. Обернулась, глядя на дело рук своих: из дверного проема склада валил дым, пока еще сизый… Стоило паниковать, если он почернеет? Рэйчел не слишком внимательно осмотрела место прибежища, чтобы сказать, что там хранилось. Может, что-то взрывоопасное или ядовитое.

Что ж, она могла спросить об этом у… вон того мужчины с налившимся от гнева кровью лицом.

— Это еще что за хрень?!

В воротах стоял толстяк в серой кепке. Судя по всему, хозяин пылающего склада. Он ошарашенно переводил взгляд с Рэйчел на охваченную огнем постройку. Лицо его медленно меняло выражение с изумленного на яростное.

Дождь перестал, и огню ничего не мешало разгораться. Кожа, которой была обита дверь, не успела просохнуть, но языки огня настойчиво лизали ее, уверенные, что скоро в их пасти окажется все… все, до чего они смогут дотянуться.

— Ты что же, думаешь, тебе это с рук сойдет, сука ты мелкая?

Мужчина медленно и угрожающе принялся надвигаться на Рэйчел. Он зажимал ее в угол между стеной горящего склада и забором. Клубы дыма расползались по двору, вот только сцене это не придавало оттенка театральности. Опасность была куда как реальна.

— Не трожь ее.

Рэйчел сморгнула: показалось, что она видит яркий язычок огня на периферии зрения… На плотно утрамбованную землю дворика упала длинная кожура апельсина. 

— Это я — причина пожара.

Рэйчел — и мужчина — разом вскинули головы. Верхом на заборе сидела девушка в длинной белой (и изрядно пыльной) майке. Оскальпированный апельсин она сжимала в руке. Из под шапки виднелись ярко-синие пряди коротко стриженых волос.

— Прайс! — Заорал мужчина. — Я сказал тебе держаться подальше…

Апельсин ударил его в лицо, разбрызгивая сок. Мужик согнулся в три погибели, пытаясь протереть глаза, закашлялся, попав головой в дымную петлю.

Прайс, девушка на заборе, протянула Рэйчел руку. У них было едва ли больше минуты на спасение.

Они бежали по узкому проулку, не обращая внимания на то, как жжет легкие и ноги до самых бедер. Тем поразительней для Рэйчел было, что когда они остановились, выбравшись из промзоны, Прайс закурила. Яркий язычок огня полыхнул во тьме и спрятался под крышку зажигалки.

— Уж я не спрашиваю, что ты делала на территории старины Бродда. Враг моего врага — мой друг, или как там оно говорится. Я что-то такое читала у кого-то из бывших на татухе, кажется. Хлоя. — Девушка протянула руку Рэйчел.

И у той чуть было не вырвалось в ответ “я знаю.”