Рэйчел упала на спину, не понимая, на каком она свете. Какая боль! Она боялась дотронуться до уха, чтобы не знать, как много от него теперь осталось. Хватало и того, что кровь за считанные секунды собралась в лужу у ее головы, намочив волосы.

Надо встать, подумала Рэйчел, встать и бороться, но боль в то мгновение составляла весь ее мир. Лишая возможности видеть, слышать, шевелиться. Туман агонии только на секунду чуть развеялся, как Рэйчел уже ощутила на своем горле тяжелые руки Джефферсона.

— Я убил тебя один раз, убью и второй. И знаешь, что? Теперь мне даже больше нравится.

Страх и нехватка воздуха погружали Рэйчел в странное небытие. Она чувствовала себя точно в кармане, лишенном чувств. На миг смерть показалась ей не таким плохим вариантом. Но тело в следующую же секунду дернулось, сопротивляясь, желая жить. Рэйчел не отдала себе отчета, как — но ее пальцы впились Джефферсону в лицо, стремясь выцарапать глаза. Ей казалось, что она кричит, однако звук существовал только в ее голове, в реальности ей уже не хватило бы голоса.

Джефферсон отпрянул, жмурясь, но захвата не расцепил. Его руки ослабли на миг, а затем вдавились в горло жертвы еще туже. Но, по крайней мере, у знаменитого фотографа не было в подобном сноровки, и пальцы, привыкшие жать на кнопку фотоаппарата, никогда не обладали силой и подвижностью.

Он еще пыхтел, бормоча “что ж ты не умираешь”, когда стойка лампы с глухим звуком опустилась на его темя. Джефферсон ткнулся Рэйчел в шею, разжав руки. И она сперва хрипло хохотнула, чувствуя, что это ей необходимо, а уж потом из последних сил спихнула отяжелевшее тело с себя.

Перед нею стояла мокрая, запыхавшаяся Хлоя. В одной руке у нее был зажата стойка осветителя, погнутая на добрых полфута там, где соприкоснулась с макушкой Джефферсона. Это уморительно, подумала Рэйчел, но смеяться было все еще больно. 

Хлоя присела рядом с нею на корточки.

— Ты в порядке?

Но, глядя на красное от нехватки воздуха лицо подруги, вымоченные кровью волосы, она понимала, что нет. Рэйчел краем глаза увидела в нескольких шагах от себя синее перышко и отвернулась. Вот и еще одна сережка испорчена, как иронично. На деле же ее от этой иронии ощутимо потряхивало.

— Я же сказала не возвращаться! — Воскликнула Рэйчел в смятении. Каждое слово проходило через саднящее горло, точно она глотала огромную пластиковую букву, одну за другой. — Зачем…

Хлоя усмехнулась горько и пылко:

— А я не слушаю советов, точно ты еще не поняла.

Хлоя помогла Рэйчел подняться. Они обнялись. И от чувств, точно готовых прожечь сердце насквозь, и от бессилия — понимая, что это необходимо обеим. Обе вымотались донельзя. Ни у той, ни у другой в запасе больше не осталось ни храбрости, ни выносливости, чтобы сражаться. На заплетающихся ногах, чудовищно медленно девушки поплелись к двери.

— Я оставила Викто… — Хлоя усмехнулась. — Вики с Нейтаном, уж они как-нибудь разберутся. Мы можем укатить на машине Джефферсона.

Хлоя показала ключи от “шеви”, затем вернула их в карман джинс.

— Тупица, оставил в зажигании, так спешил.

Рэйчел улыбнулась. Ни говорить, ни хихикать ее пока не тянуло. Уж точно — без нужды. Ухо онемело, и Рэйчел чувствовала, что волосы все еще липнут мокро к щеке, но запретила себе думать об этом. Не вполне схлынувший адреналин позволял ей стоять, и на том спасибо.

Хлоя толкнула дверь, но та не поддалась. Она налегла плечом, и Рэйчел тоже — но тщетно. Девушки разом обернулись, похолодев до кончиков ногтей.

Джефферсон с залитым кровью лицом склонился над клавиатурой. Он поднял голову и сардонически произнес:

— Неужели вы думали, что я не могу поменять пароль от двери прямо с компьютера? О, зайки. Вы вовсе полагали, что угробили меня.

Капля крови шлепнулась на стол, стекшая с подбородка Джефферсона. Выглядел он, точно дьявол, вышедший из ада: волосы растрепались, рубашка порвалась. Царапины исполосовали лоб и щеки.

— Теперь никто отсюда не выйдет, пока я не разрешу! — Он ухмыльнулся. — Звонок на перемену — для учителя.

Рэйчел устало прислонилась лопатками к двери. В голове гудело. Она не чувствовала, что у нее остались еще силы бороться. Хлоя рядом с нею напряглась, точно готовая к прыжку, но и она не знала, что делать.

Джефферсон медленно опустился на корточки, шаря за собой, затем поднялся уже с пистолетом в руке. Так вот куда в пылу схватки отлетело оружие!

— Есть ли у нас шанс выбраться? — Пробормотала Хлоя без надежды. — Только если…

Да, они обе понимали — если они доберутся до стола, заглянут в компьютер и потребуют от Джефферсона (которого следует сначала обезоружить) открыть им двери… Вряд ли они могли без него сменить пароль — обычно при этом требуется вводить сперва старый.

— У вас не так много времени осталось, это верно, девочки. — Джефферсон слегка качнул пистолетом, подманивая их. — Но простите мне маленькую слабость — хочу оставить память по второй мисс Эмбер. Милая, встань перед фотоаппаратом.

Рэйчел зло посмотрела на Джефферсона, но на того ее выражение лица не произвело впечатления.

— Вот так, перед объективом. Мисс Прайс, сделайте снимок. И, Рэйчел, лапочка, повернись ухом — хочу, чтобы его было отлично видно. В нем вся соль. Непременно хочу иметь у себя не только фото настоящей Рэйчел Эмбер, но и ложной.

— Я настоящая, — огрызнулась Рэйчел. Они с Хлоей стояли у фотоаппарата на треноге. Одна лампа отсутствовала, и Джефферсон размышлял, как решить эту проблему, не приближаясь к девушкам. Они были ниже его ростом, худее, и куда больше измотаны, но их было двое. А решимости у них хватило бы на пятерых таких же дрянных девчонок.

— Я еще не решил, нужны ли мне снимки мисс Прайс, — Джефферсон ухмыльнулся. — Не люблю пацанок. Даже самые симпатичные из них для меня уродливы. Но, может быть, пара увечий создадут для меня какой-то смысл и в такой съемке.

Джефферсон размышлял, потирая подбородок свободной рукой. Пистолет в другой его ладони, невольно расслабившейся, кивнул, сняв девушек с мушки. Но это не играло роли. Это ничем не могло помочь. Рэйчел порывисто обняла Хлою, прижимаясь к ее плечу здоровым ухом. Это лишило ее возможности видеть Джефферсона несколько секунд. И, черт, как ей это понравилось!

Но отпрянула от Хлои Рэйчел уже с горелкой в руке.

Маленький баллончик, заткнутый было у Хлои за ремень там, где она прежде носила краску для граффити — она и забыла о нем! Рэйчел тоже. Она нащупала его случайно. И положилась на последнее средство.

Повезло, что он такой маньяк, подумала Рэйчел саркастично… и утомленно. Уже направляя горелку на Джефферсона. Лишь бы они с Хлоей не ошибались насчет ее “волшебных” сил! А противоречивые чувства… что ж, Рэйчел в тот миг испытывала их в полной мере!

Она вытянула руку, и Джефферсон с недоуменной усмешкой взглянул на безделушку, которую Рэйчел вздумала использовать как оружие.

— Ну надо же. Твоя первая версия так рьяно не сопротивлялась…

Из горелки вырвалось пламя — точно из огнемета. Не могла столь крохотная штучка породить подобный шквал огня! Джефферсон не успел бы отпрянуть, даже если бы ожидал подобной пламенной во всех смыслах атаки. Он заорал и опрокинулся навзничь, роняя за собой стул, пытаясь кататься по полу в узком проходе между столом и шкафом. Огонь пожирал кожу, волосы и одежду Джефферсона, бункер наполнился невыносимой вонью, но Хлоя и Рэйчел даже рты не могли закрыть, шокированные тем, что случилось. Даже сами они не ожидали подобного.

Огонь охватывал все, до чего мог дотянуться. Папки с фотографиями, бумаги, картины, реагенты — пузырьки полопались с оглушающим звуком, рассеяв окрест осколки стекла. Бьющийся в конвульсиях Джефферсон задел провод, компьютер слетел со стола и, треща, вспыхнул. В комнате запахло плавленной пластмассой.

Рэйчел и Хлоя бросились в коридор, ведущий к двери, схватили запасы воды Джефферсона и принялись опустошать на пол и стены одну бутылку за другой. Но пламя оказалось сильнее. Панели внутренней обшивки убежища пылали.

Рэйчел закашлялась. Это Матери Драконов огонь не помешает, а ей самой, оказывается, куда как вредит. Что ж, они не в сказке. В Чистилище, пожалуй, которое сами превратили в ад только что, но и у аномалий есть свои законы. Нельзя рассчитывать, что черная дыра или кротовая нора не разорвут тебя на молекулы. Ты просто человек. Просто человек.

Рэйчел нашла пальцы Хлои и сжала. Прошептала:

— Поцелуй меня.

Они обе плакали. Беззвучно. От дыма и досады, что не вышло выбраться. Живы и здоровы, ха…

— Но мы держались молодцом, — угадав по взгляду Рэйчел ее мысли, прошептала Хлоя почти в самые ее губы.

Это был самый сладкий и самый горький — буквально — поцелуй на памяти Рэйчел. Поцелуй полный нежности, но с привкусом пепла.

А затем мир сломался.