Рувольти
Вылупление идет не так, как надо — и яйцо разлетается, взрывается на множество осколков, разбивающих стекло, а на подставке остается лежать крохотный белый комочек.
Вокруг дым, пыль, а нововылупленное существо нерешительно шевелится, щурится, открывая глазки, делает первые вдохи.
Инстинкт требует подняться на лапы и бежать, но белый комочек еще слишком слаб — и потому первая попытка оборачивается провалом: едва приподняв тощенькое тельце над поверхностью, существо тут же падает обратно. Но оно не сдается, хоть лапы еще дрожат — и, расставив их и помогая себе тоже слабыми еще пока крыльями, существо медленно принимает устойчивое положение на всех четырех лапах.
Фиолетовый — упрямство.
Рувольт
Только что вылупившийся русский белый издает слабый писк, разворачиваясь из позы эмбриона. Ему холодно и некомфортно, ветер сушит влажную еще шерстку, а ее обладатель барахтается в гнезде, бессистемно двигая всеми конечностями.
Но вот его глаза открываются — и он замирает, видя перед собой шуршащую от ветра крону дерева и лоскут пронзительно голубого и необъятно огромного неба.
Зеленый — восторг.
Элаюра
В гнезде загадочных лежат, оставленные родителем ненадолго, два яйца приблизительно одного размера. Казалось бы, и вылупиться детеныши должны одновременно — но этого не происходит.
Первым трескается синее с лиловым крапом яйцо, выпуская в мир самочку-неуловимую. В первые минуты после высвобождения из плена скорлупы она кажется неправдоподобно маленькой, но стоит шерстке просохнуть, а крыльям впервые раскрыться — пусть даже для неумелого, нескоординированного прыжка ко второму яйцу — как она начинает казаться больше.
А загадочная уже пристально изучает, обнюхивает второе яйцо, окрашенное в рыже-золотистый цвет, хоть едва ли способна понять увиденное и осознать, что внутри таится жизнь.
Лиловый — внимание.
Силверай
Гнездо цунов расположено высоко на скале, словно бы взрослым нет дела до того, свалится их детеныш вниз или удержится на самом краю. Но крохотный фиолетово-синий цун, с интересом глядящий вниз, кажется, твердо держится на тоненьких лапках.
Внизу снуют другие неуловимые, издалека кажущиеся совсем маленькими. Малыш гордо распушает шерстку, ему кажется, что он лучше всех этих неуловимых, ведь он выше них!
Грязно-синий — высокомерие.
Кольдер
Золотисто-рыжий загадочный барахтается, освобождаясь от остатков скорлупы. По недоразумению глаза у него уже открылись, а уши все еще плотно прижаты к голове, и он не слышит, не может пока что услышать радостный вопль своей старшей сестры «Мама, он вылупляется!»
Он только видит в окне далекий лавовый водопад — один из многих в Шельфере — и не может отвести взгляда от этой чудесной, невероятной красоты.
Салатовый — восхищение.
Нойман
Единственное яйцо четы огнебрызгов заботливые родители из лучших побуждений положили чуть ли не в лавовый поток, и если толстая скорлупа предохраняла зародыш внутри от нестерпимого жара, то теперь, когда неуловимый вылупился, его уже ничто не защищает.
Опаленный волной нестерпимо горячего воздуха, детеныш пищит и барахтается, пытается помогать себе крыльями, чтобы отползти в сторону, где не так горячо, но он еще даже не открыл глаза и оттого не понимает, где это «в сторону». Маленькому огнебрызгу жарко до боли, он еще не умеет применять способности своего вида. Если он не встанет на лапы в ближайшие минуты и не отойдет от вязкого потока лавы, дело может кончиться плохо.
Но, к счастью, возвращаются родители. Мать, приглушенно ахнув, оттаскивает свое чадо в сторону, пока оно тихо скулит, закрывается тонкими крыльями, практически уверенное в том, что его предали и оставили поджариваться здесь специально.
Грязно-бордовый — страдание.