Пятница, 16-ое июля, 2004

Под иглой проигрывателя крутилась пластинка «Diamond Dogs»¹, и вся комната была окутана тихим умиротворяющим голосом Боуи. Тедди по-турецки сидел на полу и покачивался в такт музыке, пока Андромеда вязала в кресле. В их небольшом доме в Ливерпуле, куда Андромеда перебралась после войны, постоянно звучала музыка: когда Тедди делал первые шаги, по радио играла «Love Me Do», а его первыми разученными стихами была «Killer Queen». Тедди всегда оживлялся, когда слышал любимые альбомы, но с «Diamond Dogs» всё было по-другому: собачий вой в начале пластинки как-то по-особенному отзывался в его сердце и заставлял внимать каждому слову певца.

Андромеда довольно скоро заметила, что эта пластинка имеет на внука особое влияние. Он всегда слушал её как завороженный, независимо от того, что делал ещё пару минут назад. Она не подавала вида, но немного переживала из-за этого: ничто не могло успокоить пятилетнего егозу, кроме открывающей пластинку песни. Было ли это отголоском ликантропии его отца и, если так, не проявится ли она в полной мере впоследствии? Андромеда поделилась своим беспокойством с Лайеллом, когда тот заходил к ним на днях. Его визиты были крайне редкими, и он будто бы намеренно отгораживался от своего внука. Впрочем, бывший специалист по борьбе с оборотнями заверил женщину, что, если бы Тедди был болен ликантропией, это бы стало явным гораздо раньше, ещё в младенчестве.

Пластинка подошла к концу, и из динамиков раздалось характерное шуршание иголки по бумаге. Андромеда взмахнула волшебной палочкой, и другая пластинка аккуратно пролетела по воздуху, сама легла под иголку и завертелась.

«Here comes the Sun...» — раздался ласковый голос Джорджа Харрисона. — «It’s alright.»

Суббота, 11-апреля, 2009

На этой неделе Тедди не оставался у Поттеров на оба выходных дня, как это бывало обычно: в воскресенье был его день рождения, и мальчик чувствовал, что будет правильнее провести его с бабушкой. Тем более, он не сомневался, что всё семейство крёстного в полном составе придёт к ним если не на весь день, то хотя бы заглянет на праздничный ужин. Так бывало почти всегда, даже когда двенадцатое выпадало на будни, а в воскресенье-то тем более! Но, всё-таки, отказать себе хотя бы в одном дне на Гриммо 12 он не мог, да и Андромеда была не против.

— Тедди… — когда на заднем дворе появился Гарри с конвертом в руках. Тедди с Джеймсом отрабатывали технику полёта: у обоих выходило из рук вон плохо, но они всё равно были чрезвычайно довольны собой. — это, похоже, тебе.

Люпин взволнованно подбежал к крёстному. Писать ему могла только Андромеда, но зачем? Они виделись всего несколько часов назад. А вдруг с ней что-то случилось? Правда, тон Гарри был довольно весёлым — это внушало небольшую надежду.

Но это писала не андромеда. На желтоватом пергаментном конверте действительно было выведено красивое «Mr. Edward R. Lupin, 12 Grimmauld Place», однако почерк был не бабушкин — его Тедди узнал бы из тысячи. Мальчик перевернул конверт на обратную сторону и просиял: он был запечатан сургучной печатью с гербом Хогвартса.

— Открой, — усмехнулся Гарри. — вдруг там написано, что ты оказался сквибом. Или что тебя отчислили ещё до поступления.

Тедди заливисто рассмеялся и тут же демонстративно сменил цвет волос с ярко-синего на огненно-рыжий — сквибом он точно не был, а вот второе было вполне возможно.

— Не-ет, тут сказано, что я зачислен, — гордо кинул Люпин, пробежавшись глазами по пергаменту, и продемонстрировал его крёстному. — О, и ещё они этим гордятся!

Воскресенье, 10-ое мая, 2009

Тедди обожал проводить выходные с Поттерами. Андромеда, конечно, была очень чуткой и заботливой, всегда интересовалась делами внука и старалась быть «в теме», а ещё пекла потрясающее печенье с шоколадной крошкой — Тедди любил бабушку бесконечно, но семья Гарри… была другой. В этом большом шумном доме Люпин чувствовал себя в своей тарелке. Так, будто бы у него есть двое младших братьев, одна сестричка и даже родители, пусть и крёстные. В доме на Гриммо всегда царило веселье — по крайней мере, так казалось Тедди, проводившему там только выходные.

— О-о-о, а давай Кобейна ещё раз! — потребовал Джеймс, сидя на своей кровати по-турецки и распечатывая очередную шоколадную лягушку. Поттер глянул на карточку и погрустнел: — А, Макгонагалл… у меня четыре таких. У тебя есть?

— Ага, — кивнул Тедди. Вернее, на Тедди он был вовсе не похож: тогда это был Сид Вишес. — две, вроде.

Через мгновение волосы Сида посветлели, нос вздернулся, а глаза стали небесно-голубыми. Зажав на расстроенной гитаре какой-то случайный аккорд, Тедди-Курт захрипел:

«Come as you are...»

Джеймс от хохота, смешанного с восхищением, завалился на спину. Когда Тедди уже был на середине припева, дверь комнаты открылась, и из неё показалась растрепанная голова Гарри.

— Мальчики, Джинни говорит, ужин на столе… — Поттер-старший застыл в непонимании, глядя на весёлую компанию из собственного сына и мёртвой иконы рока. — О, развлекаетесь?

— Пап-пап-пап! — Джеймс подлетел к нему и восторженно затараторил: — Мы тут подумали, а ведь Тедди может вполне жить с нами! Ну, то есть, если мы с Алом немного передвинем наши кровати, сюда вполне вместится ещё одна, правда? Или ты заклинание наложишь. Это ведь не очень сложно, и…

Гарри молча дал сыну высказаться, а затем, напряженно сведя брови, ответил:

— Джеймс, у Тедди есть свой дом.

Об этом они вдвоём, когда придумывали свой гениальный план, как-то не подумали. Перспектива переехать в эту обитель веселья была для Тедди такой привлекательной, что будни с бабушкой совершенно померкли на её фоне. Ужин прошёл довольно тихо — обоим, и Джеймсу, и Тедди, было обидно. Андромеда забрала его в восемь.

— Как прошли выходные с Поттерами? — поинтересовалась Андромеда, когда они прогулочным шагом шли к дому, трансгрессировав до Ливерпуля, и, как всегда, мягко улыбнулась.

— Хорошо, — мальчик пожал плечами и добавил: — Джеймс предлагал к ним переехать, но Гарри почему-то против.

— Тедди, если ты хочешь, — голос Андромеды вдруг стал очень грустным. — Ты всегда можешь переехать к Поттерам. Или к деду Лайеллу. Может, тебе и правда там будет лучше? Ты не обязан жить со мной.

Волосы Тедди вдруг стали алыми, прямо под цвет его щёк — мальчику было так бесконечно стыдно, что он хотел бы прямо сейчас провалиться под землю. Он крепче сжал бабушкину жилистую руку. И как он только мог подумать, что бросить бабушку — это хорошая идея? Почему только он такой бессовестный, и глупый, и… больше они никогда в жизни не поднимал эту тему. Только спустя годы он понял, почему ему было стыдно: война оставила Андромеду без мужа, без дочери, без зятя, без любимого кузена… Андромеда, как и сам Тедди, осталась совсем одна и посвятила свою жизнь единственному внуку. Она знала, что не могла восполнить все его потребности: не могла дать ему большую дружную семью, как Поттеры. Она не знала так много об отце Тедди, как Лайелл, и не находила, что ответить на его бесконечные вопросы о ликантропии. Она знала, что её недостаточно, но, тем не менее, отпустить его было невероятно сложно.

Вторник, 1-ое сентября, 2009. Утро

— Тедди, дорогой, вставай, — Андромеда ласково постучалась в дверь. На часах было чуть больше восьми. Реакции от внука не последовало, поэтому она постучалась настойчивее и прикрикнула: — Тедди!

— Ещё пять мину-ут… — раздался из-за двери сонный голос. — ну пожа-алуйста…

Мальчик перевернулся на другой бок, сжал одеяло покрепче и засопел как ни в чем не бывало. Даже Хогвартс-экспресс не имеет права нарушать его планы на сон. Даже первая поездка на нём.

— Тедди! — Прошло, казалось, всего мгновение, и бабушкин голос раздался вновь. На этот раз — гораздо более строгий. — Твой завтрак давно остыл.

— Так наложи на него заклинание горячей тарелки, ба… — промычал мальчик лениво, силясь поймать последние минутки в тёплой кровати.

— Эдвард. Ремус. Люпин! Твой поезд отходит в двенадцать, и если ты на него опоздаешь, то, клянусь Мерлином, ты никогда не поступишь в школу, никогда не будешь там учиться и закончишь каким-нибудь чистильщиком котлов!..

Тедди не знал, что плохого в чистке котлов, но конфликт с Андромедой лучше было не усугублять: она редко называла его Эдвардом, только когда сильно злилась. Пришлось вставать, одеваться и отправляться вперед. Навстречу новым приключениям.