Главной опасностью для человечества является не изверг или

садист, а нормальный человек, наделенный необычайной властью.

Эрих Зелигманн Фромм, “Душа человека”

Утро только занялось, и Рокси заглянула в палатку “мальчиков”, чтобы проверить, как там Тавелл. Со всей пылкостью первой искренней влюбленности, Роксана не могла отвлечься, несмотря на то, что вокруг происходили вещи куда более значительные, чем ее чувства к едва знакомому — в чем она не отдавала себе отчета — мужчине.

Дэйв отсутствовал: занял пост у костра с ружьем на коленях. На всю палатку храпел Нальдо, раскинувшись поверх спальника в одних трусах, ясно напоминая нализавшегося валерьянки кота. Роксана скользнула на цыпочках мимо него к лежанке Тавелла. Минуту она колебалась, но все же опустила ладошку на его влажный лоб.

Лицо Тавелла все еще оставалось серым, щетина же придавала ему еще более изможденный вид. У Рокси защемило сердце. Она и в таком состоянии полагала Тавелла привлекательным, но его болезнь… Рокси боялась взглянуть на раненую ногу мага. Дэйв уверял ее, что рана не так плоха, не гноится и счастливо избежала заражения. И Рокси верила — в палатке не витало запахов гниения. А вот кровью воняло, точно от свежего шмата говядины в мясной лавке. Рокси видела, как Дэйв менял другу повязки, так что догадывалась: рана не становилась хуже, но и лучше тоже. Отказывалась затягиваться, оставаясь свежей, точно в первые часы, когда Тавелла освободили из захвата челюстей кибунго. Даже несмотря на швы, кровь сочилась и пропитывала бинты.

Рокси хотела бы надеяться на лучшее. Но больше не находила в себе сил на это. Тавелл уже обязан был хотя бы немного пойти на поправку. Даже если бы его лечил обычный врач — хоть чуть-чуть ему должно было стать лучше.

— Ох, Рокси, — Тавелл едва разлепил глаза, почувствовав руку на своем лице. Рот он едва смог открыть, точно залитый клеем. Роксане оставалось только догадываться, хотел ли Тавелл улыбнуться — его губы дрогнули, но так и не изогнулись. — Я сколько уже сплю? Третий день, четвертый? Мне снилась Кэнди… странно.

Рокси убрала руку. Стыд уколол ее тотчас же — не время мучиться ревностью. Но все чувства ее в итоге сводились к пронзительной, мучительной жалости. Сама она так бы не назвала это чувство, полагая, что мужчин не жалеют — иначе это унизительно. Для себя Рокси называла подобное чувство горем, за неимением лучшего. Но что она понимала четко и ясно — горевать по-настоящему о Тавелле она не хотела.

И все вместе, одно переживание, другое, и что-то смутное, чему она пока не могла — не решалась — дать определения, подкинули ее на ноги и заставили покинуть палатку. Странно, но у костра никого не было: Дэйв куда-то делся. И Рокси поняла, что если Судьбе было угодно предоставить ей шанс, то вот он. Только лови.

Рокси чувствовала себя в смятении. Она поняла, что вся горит, точно в лихорадке, а пальцы ее запутались в волосах — она стояла у костра, не понимая, как оказалась здесь. Точно безумная. Рокси медленно отвела руки от головы. Один шаг… одно движение… Она не подумала: я это сделаю. Не осознала, что решилась, но подошла к сваленным под тентом припасам и зарылась в рюкзак Дэйва.

Если Юрупари не лгал… Рокси не верила, что демоны не способны на вранье. Среди не-магов есть такое представление, что существа потусторонние не могут произносить ни слова неправды. Не получается у них — точно как укусить локоть (зато, впрочем, этот трюк как раз многие из них совершили бы без труда). Но что знают люди, на деле никогда не встречавшиеся с магией? А вот успокоить себя им, суеверным, хочется вдвое больше. Неведомое пугает.

Так что Рокси не боялась Юрупари. Она видела его, она касалась его. А что сказала ей Кэнди? Если у монстра есть плоть, в нее, если что, можно выстрелить. Жаль, что насчет остального она не могла быть столь железно уверена.

Но — эта мысль звучала эхом в голове Роксаны — Юрупари не лгал ей… Он предлагал ей честную сделку. Вот только, возможно, невероятно дорогую. Тут он тоже оставался вполне честен.

Рокси посмотрела на щепотку соли меж пальцев. Всего ничего, горстка белой пыли. И проще просыпать щепоть в котелок, начать готовить завтрак, но… Но… Рокси помнила манящий голос Юрупари. Его посулы. Искушение легким решением.

Она бросила соль в костер и зажмурилась. Кровь стучала в ушах громче тропических гроз. Рокси сделала несколько вдохов и выдохов, ожидая, что сейчас ее тронет за плечо Юрупари. А может, сам Тавелл, уже здоровый, как прежде. Но ничего не произошло. Разочарованная Рокси снова открыла глаза.

Только соль зря потратила.

Дэйв плохо спал в джунглях, но его работа на острове длилась так долго, что он уже привык. Как иначе переживать это смутное бытие во влажной, пронизанной магией тьме? Он каждое задание балансировал на грани дремы и тревожного бодрствования. Оттого время от времени и прикладывался к бутылке, еще задолго до пропажи Эсди. И теперь, на трезвую голову, вовсе маялся бессонницей. Он даже не мог сказать, в каком часу выполз к реке: часы-то он отдал Кандиде. Ночная мгла едва начала сереть, обещая восход, но деревья и вода все еще оставались во власти тьмы, кажущиеся более угловатыми, чем при свете дня, какими-то злыми.

Конечно, если Дэйву так уж хотелось, он мог бы пойти и узнать, сколько времени: спуститься по песку и найти в вещах Кэнди часы. Он не видел, чтобы циферблат отбрасывал блики, но полагал, что часы где-то там, закопаны меж майкой и шортами, небрежно сброшенными на берег.

Сама Кэнди стояла уже по пояс в воде, то ли подхватывая волосы, выскочившие из-под заколки, прежде чем отдаться на волю волн, то ли выжимая их после нырка. Дэйв видел темный силуэт на фоне разбитой искрами отблесков ряби воды. Кэнди повернула голову, точно почуяв что-то, но вряд ли могла заметить “подглядывающего Тома”, неспособного противиться соблазну.

— Боже, благослови Америку… — Пробормотал Дэвид, не в силах отвести глаза.

У Дэйва давно не было девушки. Несколько лет, если сказать честно (короткая интрижка с официанткой в баре — не в счет). Потом он сох по Эсди, потом пытался смириться с ее отказом. И попросту… пропадал в лесах. Он не мог даже скачать “тиндер” и пофлиртовать по интернету.

А Кэнди… девушка красивая, наверняка нравящаяся многим. И, что было куда важнее для Дэйва, бойкая и решительная. И теперь — прямо у него на глазах — совершенно голая.

Но это, конечно, было не главным. Будь на ее месте Рокси, Дэйв смутился бы, и хотя мысленно отметил привлекательность юной волшебницы, отвел бы глаза. Из вежливости. Очень просто быть джентльменом, когда девушка тебя на самом деле не слишком интересует.

А тут он стоял и пялился и ничего не мог с этим поделать.

— Пялишься? — Прозвучал у Дэйва прямо над ухом голос Нальдо.

Обычно Дэвид был начеку, и давно он вот так не подскакивал прямо на месте, жалко тявкая от неожиданности.

— Испугался?

— Нет… нет. — Дэйв зачем-то провел рукой по футболке, точно расправляя несуществующий галстук. — Я просто не псих. Ну, типа: психопаты не вздрагивают от неожиданности.

— Серьезно? Не знал. — Ладонь Нальдо впечаталась в кору дерева над головой Дэйва, так что весь ствол вздрогнул. Дэвид почувствовал это плечом. — Впрочем, я не из таких. Что не помешает мне сломать тебе обе ноги, если ты еще хотя бы мельком взглянешь на Кандиду.

Дэвид успел только вздернуть изумленно брови, намереваясь подыскать слова, чтобы выразить всю степень своего недоумения… Но кулак Нальдо выбил у него весь воздух из легких — точно кувалда, тяжелая рука вонзилась Дэйву под дых, впечатывая его в дерево.

— Ты пялился на мою девчонку!

— Я уже собирался уходить! — Второй удар не дал Дэйву договорить.

— Если я еще раз увижу, как ты смотришь в ее сторону, я тебя так отделаю, что мозги через нос вытекут, понял? Уж это будет травма, которую ты не в силах залечить.

Дэйв согнулся пополам, пытаясь отдышаться. В его мире в эту минуту существовали только горящая боль под ребрами и слова Нальдо, вгрызавшиеся в уши. Едва ли он вполне понимал их смысл, но все же основная мысль до Дэйва дошла. Кэнди — нальдова девчонка, и к ней даже приближаться нельзя.

Но сейчас это она к ним шагала, на ходу ныряя головой в ворот футболки. Дэйв взглянул в ее сторону вовремя, чтобы увидеть, как ткань опускается ниже груди. Кэнди выправила мокрые волосы из-за шиворота, под темной от влаги тканью смутно проступали очертания сосков.

— Эй, я тебе что сказал? — Нальдо шлепнул Дэйва по лицу, почти неощутимо, особенно в сравнении с предыдущими ударами. — Иди, иди отсюда.

Кэнди смотрела, склонив голову к плечу. Глаза ее во тьме смутно отливали янтарем, ловя тающий лунный свет.

Нальдо широкими шагами направился ей навстречу, поймав на середине песочного склона. Порывистым движением Нальдо схватил Кэнди за талию — стремительно, на пределе своих возможностей, уже прекрасно зная, какая эта девица юркая, и бросил назад в озеро.

— Остудись, ты слишком горячая.

Брызг было столько, что несколько окропили одежду самого Нальдо. Он слизал соленую каплю с нижней губы. Озеро вбирало в себя воду из реки, крюком огибавшей лагерь — хорошая защита от духов и чудовищ, мало кто из них решился бы пересечь поток, даже умея плавать. Это был магический закон, и Нальдо не понимал его.

Кэнди села, убрала с лица налипшие волосы. Вода плескалась у ее плеч.

— Могла бы не светить сиськами перед всем честным народом. Где твое самоуважение, cabrita?

— Хватит меня так называть, сказала же!

— О, я помню, cabrita. Ну, брось хмуриться, а не то морщины появятся.

Она ни за что не призналась бы вслух, но настроение у нее было игривое. До этого момента. Может, Роксане и понравились бы подобные шуточки, но Кэнди пришлось потратить все самообладание на то, чтобы подняться, отряхнуться и снова отжать волосы, прежде чем выйти на берег.

Можно было обогнуть Нальдо по дуге, но Кэнди показалось мелочным, к тому же, постыдным показать, что она боится еще раз оказаться в озере. Но если б на ее месте кто-то другой предпочел разорвать с мужчиной типа Нальдо дистанцию, она последней взялась бы осуждать.

— Я знаю, что ты чувствуешь сейчас. Все твое тело плавится от желания.

Когда Кэнди поравнялась с ним, Нальдо развернулся и пошел по берегу с нею рядом, пока с песка они не ступили на траву.

— Прости?

— Ты часто дышишь. 

— Я сдерживаю тошноту. 

Он схватил её за руку и толкнул так, что Кэнди отлетела спиной в ствол дерева. Не будь она так напряжена, стукнулась бы затылком. 

— Хватит быть неблагодарной сукой, ты! 

— О, наконец-то я слышу речь поистине влюблённого... 

— Да, я люблю тебя, а ты слепа и глупа, коль скоро не видишь этого. Если для тебя любовь — это сюси-пуси на зелёной травке, то ты просто дура. 

Кэнди опустила взгляд на свое бедро: её пальцы вминались в кожу, побелевшие, и она знала, что будут синяки.

— Да, я тебя в озеро кинул — ты сама напросилась. Никогда не поверю, что ты не знала, что за тобой подглядывает этот урод. — Нальдо ухмыльнулся. — Только не ври, что тебе не льстит моя ревность.

Перед внутренним взором Кэнди мелькнуло яркое воспоминание: Виктор, бесконечно красивый, кровавый палец у губ. “Сахарочек, я наложу тебе швы.” Он действительно сделал все сам. Вообще все. “Это ради твоего же блага.”

Кэнди содрогнулась. И воспоминание, к счастью, развеялось.

— Женщины млеют от силы, мне ли не знать. Вот чего они хотят. Они ищут того, кто покажет им силу. — Нальдо едва ли обратил внимание на то, что Кандида задумалась. — Так они смогут обладать тем, чего у них нет.

— Это что-то из Фрейда или из “Мулан”? “А если девушка умна и знает все сама”?

— Это из моего опыта. И потом, как объяснишь, почему женщины выходят замуж за заключенных? Это же жажда хаоса, которая есть в каждом из нас, и ее не побороть. Можно только утолить.

— О, только не говори о мужьях в тюрьме. Не выношу эту тему.

Я пресытилась силой, подумала она.

— Если ты полагаешь, что ты не слаб, не значит, что так и есть. Значит только то, что твою силу еще не испытывали. — Кэнди смотрела Нальдо в глаза, точно искала в них что-то… и не находила. — Если у тебя есть сила, но ты не можешь её контролировать, на самом деле ты слаб.

Она подняла руку и невесомо провела кончиками пальцев по подбородку Нальдо. Тревога, только что сквозившая во взгляде Кандиды, исчезла.

— Сила — подарок не для всех. — Продолжала она. — Жаль, что Бог на самом деле не решает, кого ею одарить.

Кэнди хмыкнула и покачала головой. На кого другого она не стала бы тратить время в подобной ситуации. Но Нальдо… ей показалось, что он ее слушает. Показалось.

— Я знакома с клише “вылечи любовью злюку” глубже, чем ты полагаешь. Я в разводе и неспроста в разводе. Если “Красавица и чудовище” не твоя любимая сказка — просто отвали.

Матушка полагала, что магический мир — это общество равенства и справедливости. Что большие толстошеие мальчишки не будут выкручивать дочке руки и пытаться схватить за грудь. Ведь с магией распределение сил меняется. Так? Так. Но у ее дочери, маленькой недоучки, не было своей магии. И она нескоро научилась красть ее у других.

— Я знаю, что такое “плохой парень”. И что ни в какую “плохую девчонку” он никогда не превращается. Муж может возить тебя мордой по столу, а твоя семья скажет: посмотри, как он любит тебя. Ему просто нужно немного понимания от тебя, зазнавшаяся ты овца.

Дети… подростки. В двадцать три уже пора иметь разум, но его не было ни у них, ни у нее. Сильные ненавидят слабых, потому что те становятся подлецами, разве не так? Так говорил ей тот, кто бил ее ногами в живот, пока его подружка заклеила ей рот магией. Слабых можно бить заранее, пока они еще не превратились в монстров, потому что потом они неизбежно ими станут.

Перед внутренним взором Кэнди мелькнуло лицо Вика, такое отчетливое, что она зажмурилась, и открыла глаза, только когда ладонь Нальдо легла на ее щеку.

— Я вылечу твою боль.

— Нет. — Она схватила его руку, отвела от своего лица. — И “я вылечу тебя” и “вылечи меня” всегда значит только одно: подчиняйся. Этого я не умею.

Нальдо хмыкнул. Что-то в Кэнди переменилось, и это что-то его отвращало.

— Много ты о себе думаешь. Не знаю уж, муж это тебя разбаловал, или предки с детства обращались как с маленькой принцесской, но ты смиряться все одно не умеешь.

— Уходи, Нальдо. Уходи, пока я не уверена на счет тебя. — Ее заломленные брови разгладились, она усмехнулась. — Все мы монстры, так? Но я верю только тем, кто им стал, а не был с рождения.

Нальдо сделал шаг назад. Теперь они смотрели друг другу в глаза.

— Ты больная.

— Это заставит тебя держаться подальше?

Он улыбнулся, решив, что она блефовала, проверяя его на прочность.

— Еще чего. Если решишь меня снова попугать, придумай что-нибудь более правдоподобное и убедительное. Но знаешь, даже говори ты правду, это бы меня не остановило.

И все же он ушел.

От внимания Кэнди не ускользнуло, как именно: смотрел на нее, сделав шаг назад, другой… Точно позабыв, что так можно наступить на змею.

Кэнди провожала его взглядом, пока он не затерялся в размытой дали подсвеченного светом костра кружева черных ветвей кустов. Она сжала кулак так сильно, пока не почувствовала боль от впивающихся в ладонь ногтей: подстриженных под корень. Она должна была держать себя в узде, но уже сорвалась.

Но, по крайней мере, у нее хватило самообладания солгать.

Что еще Рокси не могла выкинуть из головы, так это пропажу креста. Она жалела о том, что лишилась дорогой вещи. Что еще важнее — она лишилась защиты. Из лагеря она вышла подготовленной — с амулетом на замену кресту. Вот только о том, что не совершила ритуала с кровью, Рокси в суете последних дней забыла. И теперь, у реки, ее объял ужас. Тем более густой, что она почувствовала: на берегу она не одна. Шелестнули ветви, раздвигаемые руками. Или лапами.

Рокси зажмурилась, молясь, чтобы это оказался кто-то из лагеря. Но она видела всех по очереди, вернувшихся на стоянку: Дэйва, Нальдо, Кэнди. Только бы это и теперь был кто-то из них, забывший что-то после купания! Рокси уже раскаивалась в том, что наделала.

— Поздно делать вид, что ты меня не знаешь, крошка, — прозвучал медоточивый голос. У Рокси упало сердце: Юрупари.

Она обернулась, так и держа руку наверху груди. Юрупари смотрел на нее из кустов, спрятанный в зелени листвы по пояс. Если не присматриваться и не задумываться о нарушенных пропорциях, могло показаться, что это просто обнаженный до талии юноша. Привлекательный и доброжелательный. Юрупари протянул Рокси руку — в рассеянном сумраке бледного утра она отливала синим. Как шерсть черного леопарда.

— Только не говори, что ты передумала. Сделка уже завершена, ты можешь только назвать свою цену. А я — свою. — Он не стал ждать, пока она пораскинет мозгами. — И я возьму у тебя то… чем ты пока не располагаешь.

— Но как…

— Ш-ш, девочка. Если ты плохо училась в своем магическом университете, не ввязывайся в сделки с такими, как я. И тащи своего милого к врачам в обычный госпиталь.

— Ладно. — Рокси прикусила губу. Ее страх начал перетапливаться в уверенность. Нежная, тревожная Роксана, когда чувствовала себя прижатой к стенке, начинала кусаться.

— Ну так? Твое желание? Смотри, не продешеви: я рассчитываю на приличный дар, а ты с перепугу готова попросить у меня безделицу, так ведь?

— Верни мне Тавелла.

— О? Его еще неоткуда… ах, ты хочешь не только его выздоровления, но и вечной любви? Ох, крошка. Со вторым куда проще, чем с первым.

— Я не понимаю.

Юрупари хихикнул.

— Тебе нужно подождать, милая крошка. Дело не столько в теле Тавелла, сколько в его душе. Кто-то играет ею, и безжалостно. Дай мне время. А потом… — Юрупари развел руками, улыбаясь. — Каждый выполнит свои обещания.

— Я даже не знаю, — Рокси поежилась, вновь остро ощущая, насколько она беспомощна без креста. — Это звучит глупо… А потому подозрительно. Уж кого-кого я не стала бы подозревать в недостатке разума…

Она задохнулась на мгновение от своей тревоги. Ты не подтруниваешь над тем, от кого зависит твое благополучие. Над тем, кто может тебя спасти — или отказать. И даже наказать впридачу, если оскорбится.

— Вы, девочки, и сами не знаете, насколько вы ценны. — Юрупари крутнул запястьем, и меж его пальцев мелькнула искра: туда-сюда. Не сразу Рокси поняла, что это маленькая бусинка, которую демон перекатывал меж костяшек, как монету.

Впрочем, демоном его называть не стоило. Непочтительно. Юрупари был местным вариантом Дьявола — воистину и в полной мере. Как президент Америки ничуть не главнее президента Франции и vice versa, так и Юрупари стоило опасаться не меньше, чем властвующего над Европой Сатану.

Рокси сглотнула, понимая, что слишком долго для нее происходящее казалось недостаточно серьезным. Перед ее взором память перелистнула страницы книги сказок. Некоторые привели Рокси в ужас. Последние она не решилась открыть. Внизу листа была надпись “читай дальше, если ты смел”. И Рокси не чувствовала себя достаточно храброй для этого.

Так вот теперь ее скрутило от мучительного дежа вю. Она даже закашлялась, но Юрупари не обратил внимания.

— Вот эту волшебную искорку положи под язык, а эту, — Юрупари протянул вторую ладонь к Рокси, и на той тоже матово поблескивала перламутровая бусинка. — раствори в алкоголе, да покрепче, и дай выпить своему суженому.

— Ему не станет хуже?

— Станет. Если нарушишь одно из правил.

— А что, если…

— Ты задаешь много вопросов, но мудрее они тебя не сделают. — Юрупари на мгновение снова коснулся пальцем губ, как бы говоря: молчи. — Просто будь собой, следуй за каждым порывом, и своему драгоценному мужчине позволь то же самое.

Рокси только на секунду опустила глаза на ладони, рассматривая магические бусинки, когда же снова подняла взгляд, Юрупари исчез. Что ж, она и не ожидала иного. Может быть, она даже надеялась на это: близость его начинала пугать ее. Не как пугает хищник, заставляющий тебя думать, как от него спастись. Но как мысль о болезни, когда врач говорит, что не осталось никакой надежды.