Великолепная увертка человеческой распущенности — всякую вину свою сваливать на звезды! Отец проказничал с матерью под созвездием Дракона. Я родился на свет под знаком Большой Медведицы. Отсюда следует, что я должен быть груб и развратен. Какой вздор! Я то, что я есть, и был бы тем же самым, если бы самая целомудренная звезда мерцала над моей колыбелью…

Шекспир, “Король Лир”, перевод Б. Пастернака

Кэнди перешагнула через бревно и села, вытянув босые ноги. Сандалии — одна подошва да ремешок — она держала в руке. Хотела погреть ступни жаром костра, вероятно: ночь выдалась неожиданно прохладной. Дэйв с непривычки даже натянул ветровку, которая на деле не грела.

— Я посижу в твое дежурство. — Благодушно сказал он. — К тому же, в моей палатке Рокси спит с Тавеллом. — Дэйв вскинул руки, предупреждая вопросы. — Одетая, поверх пледа.

— Рада за нее. — Хмыкнула Кандида. — А то я очень переживаю за ее моральный облик.

Рокси натерпелась за день, и тревожить ее казалось стыдно.

— Ты же хотела, чтобы она набила шишек?

— Я хотела, чтобы она побыстрее очерствела. Так проще.

Дэйв не ответил, понимая, что это значит. Да-да, Кэнди неспроста в разводе.

— Ох, как я страдаю без музыки. — Кэнди посмотрела на звездное небо, опершись ладонями на скат бревна позади себя. — Напевала бы, если б у меня не был такой мерзкий голос и полное отсутствие слуха.

— Ты могла бы оставить плеер. Что с того, что Рокси его свистнула? — Дэйв пожал плечами. — Поделили бы на двоих — полагаю, теперь ты и на это готова согласиться.

Кэнди покачала головой.

— Это был один из подарков Вика. Моего бывшего. Я не хочу от него ни единой вещи больше иметь.

— Понимаю.

— Сомнительно.

— Гордая ты девушка, Кандида.

Эпическая, он сказал бы. Как говорил в школьные годы, если мимо проходила невероятно горячая чирлидерша: эпическая девчонка. Но Кэнди была совсем другого сорта. Дэйв затруднялся подыскать сравнение, только надеялся, что однажды все-таки сможет.

— Это меня пока что и спасает. — Сказала Кэнди. Свет костра превращал ее профиль в ореоле золотистых волос в причудливую то ли инталию, то ли камею на темно-синем фоне сгустившихся сумерек.

— Но Вик же тебя любил когда-то?

Он любит меня до сих пор, чуть не сказала Кэнди.

— Да. Полагаю, что да. И в этом-то и проблема.

Другой проблемой было смутное понимание Кэнди о себе, что после отношений с Виктором она уязвима для каждого, кто хоть немного лучше его, хоть в одном из аспектов. И, учитывая, каким Вик был засранцем, превзойти его мог каждый второй.

— Тебе нужен кто-то получше, кто стал бы относиться к тебе, как к богине.

— В этом и штука, пэдди, в этом и штука. Я чертовски устала от парней, которые относятся ко мне как к богине.

Дэйв сел ближе, чтобы слышать Кэнди лучше — она вдруг понизила голос, потерла ладони одну о другую, глядя в землю перед собой.

— Знаешь ту сказку, где старуха постоянно загадывала желания волшебной рыбе? — Сказала она. — Помнишь, чем все закончилось? Ей было мало стать даже Римским Папой.

— Что ж, рыба не сделала ее Господом Богом только потому, что не могла, если я верно понял намек братьев Гримм. Но если бы это было возможно, старуха бы остановилась?

— Я не знаю. Правда, не знаю.

Кэнди закрылась, точно захлопнулась раковина: подтянула к груди ноги (а Дэвид едва не счел было ее позу заигрывающей!), стиснула кулаки, положила подбородок на перекрестье локтей на коленях и уставилась в огонь.

Дэйву показалось, что в глазах ее бушуют гнев и отчасти — страх, но, делая скидку на свое плохое знание женщин, он готов был предположить, что это… горечь. Вот что Кэнди почувствовала теперь, по его-то мнению.

Он хотел бы ее обнять, и, может быть, ей действительно нужны были объятия в этот момент, но Дэйв догадывался, что за попытку может схлопотать пощечину. Однако, он все же рискнул протянуть руку к Кэнди. Ее плечо легло в его ладонь, точно два элемента мозаики соединились в картинку. Рука Кэнди накрыла пальцы Дэвида, и девушка тихо благодарно вздохнула. Да, ей было нужно прикосновение, и именно такое.

Она вдруг почувствовала, что в ней готова взорваться сверхновая любви. Чувство, щекочущее в груди, а не между ног: не желание, а интерес. Нет, даже не то: предвкушение. Вот какое чувство всего на полшага отстает от влюбленности. И Кэнди сжала кулаки, чтобы задержаться на пороге. Она не могла себе позволить влюбиться, ощутить столь ненадежные чувства. Тем более… Дэйв? Худшего выбора в этих обстоятельствах не придумаешь.

Она никогда не могла сказать, какие же ей нравятся мужчины, да и женщины тоже. Какие-то. Она всегда сперва влюблялась, а потом уже находила совершенно все в своем объекте интереса удивительным и прекрасным.

Выглядел Дэйв так-то не слишком импозантно с недельной щетиной, да еще после полуденного приключения у святилища. Но когда Кэнди закрывала глаза и только слушала… голос у него был глубокий, как у гангстера из старого фильма, с густым британским акцентом. Сексуальный. Хорошо поставленный голос. Кэнди понимала, откуда, почему: рыжий, веснушчатый длиннопалый студент выходит на кафедру и пытается заставить слушать себя. Прежде, чем аудитория поймет, о чем он говорит, она должна услышать, как.

— Почему ты не вернулся на Альбион давным-давно? Из тебя вышел бы здоровский лектор.

Ладонь с ее плеча исчезла тотчас же. Кэнди поняла, что сморозила глупость. Как неловко получилось: она чуть ослабила контроль над своим беспокойным языком, восхитившись голосом Дэйва, а вслух сделала ему больно.

— Видишь ли, я не знал, что делать человеку, понимающему, что он крупно проебался по всем фронтам. — Дэйв произнес это спокойно, но Кэнди слышала то, что должно было быть в его голосе — и осталось спрятанным.

Догадка процарапала по ее сердцу, точно гвоздем.

— Измениться. — Кэнди пожала плечами. — У меня нет другого ответа, получше. Только этот.

— И этого достаточно. Он не обещает легких решений.

Кэнди снова пожала плечами, не так дергано на сей раз, как мгновение назад. Она смотрела на Дэйва, размышляя. Он ответно изучал ее лицо и не мог угадать даже приблизительно ее мыслей.

— Я не хотела подобную хрень пороть. Во всяком случае, не сейчас. — Кэнди подняла мизинчик, точно предлагала помириться однокласснику в начальной школе. — Может, попробуем общаться, как подобает?

— Предлагаю начать с того, что ты перестанешь называть меня “пэдди”. — Дэйв запнулся, вдруг понимая, что у Кэнди были ровно те же причины ощетиниться и отлаяться, как и у него. — И я тебя тоже.

Кэнди хлопнула Дэйва по плечу дружеским жестом. Но он был бы не против, чтобы она задержала свою ладонь подольше.

Обзывательства, ха… Неплохое начало, подумала Кэнди. Но такая мелочь, в сравнении с тем, что она носила грузом на душе.

— Хотел бы я узнать тебя настоящую.

— Настоящую меня ты не выдержишь. Я та девушка, с которой твоя благочестивая матушка запрещала бы общаться. То ли дело Нальдо, этот явно не состоял в хулиганской компании, его оттуда выгнали за наглость.

При воспоминании о нем Кэнди подумала, что нужно пользоваться возможностью смыться в палатку пораньше. Она не собиралась дожидаться Нальдо, на сегодня с нее хватило их общения еще утром. Издеваться над искренне влюбленным стыдно, над притворяющимся — скучно.

— Я знаю, ты с Нальдо. Может, еще нет, но все к тому идет. — Дэйв пытался скрыть разочарование в голосе. — Такие как ты сходятся с такими, как он по закону гармонии.

— Какому еще закону? — Кэнди засмеялась, но осеклась. — Ну что за кислая морда. Ты серьезно, что ли?

Дэйв подумал, не лучше ли смолчать, но как честный человек, он должен был намекнуть Кэнди, что чувства Нальдо глубже, чем ей может показаться.

— Ты буквально девушка из киношки. Красавица, которая не знает об этом и не пользуется своим преимуществом.

— Я не красавица.

— Вот видишь.

— Нет, в смысле… То, что ты видишь, не имеет ничего общего с настоящей мной. Не в смысле, что это морок или иллюзия, но… — Кэнди снова смотрела только перед собой, на огонь. — Это просто оболочка. Как можно надеть красивое платье и дурно сшитое, так и я…

Она запнулась, поймав себя на мысли, что на деле Дэйв скорее говорил о самом себе, не подозревая, как случайно стал искренен. Он недооценивал себя, полагая неуклюжим и непривлекательным. И Кэнди соврала бы, если б сказала, что Дэвиду стоит побриться, а похмелье — что она отметила в их первую встречу — очевидно убивает половину его шарма.

— Иди спать. — Сказала она. — Я еще посижу.

— Не, не надо. — Дэвид нахохлился. — У меня все равно бессонница.

— И ты, наверное, любишь смотреть на звездное небо.

— Да. Но я уже воспринимаю его как должное. К хорошему быстро привыкаешь.

— Завтра мы пойдем снова искать Эсди. — Кэнди накрыла его руку своей, тревожась, не переборщила ли с прикосновениями. — Обещаю.

— Тогда выспись хорошенько. Я нацелен на победу.

Кэнди встала с бревна, почти ушла… но остановилась в паре шагов от костра и снова повернулась к Дэйву.

— Ты ее очень любил?

— В каком-то смысле я люблю ее до сих пор.

Он смутился под ее взглядом.

— Что такого? Мне нравятся женщины, способные постоять за себя. 

— И космос?

Дэйв развел руками: виновен! Кэнди кивнула и направилась в палатку.

Рокси лежала рядом с Тавеллом, обхватив его руками. Полчаса назад она покормила его, давящегося, не находящего в себе сил нормально сесть из-за слабости. Сомнения, мучившие Роксану еще несколько часов назад, отступили при виде страданий Тавелла. Она не задавалась вопросом, как так прикипела к нему, для нее все было совершенно ясно. Она верила в родство душ, браки, совершающиеся на небесах и предназначенных друг другу судьбой супругов. И Тавелл казался ей именно тем, кто по велению судьбы обязан был провести с ней всю оставшуюся жизнь.

Не то что б это были просто фантазии неопытной студентки. Рокси чувствовала, что у ее желаний есть и основа: ее магия удивительным образом сочеталась с Тавелловой. Они подходили друг другу, точно некогда составляли единое целое, но когда-то отпали друг от друга по воле злого рока. И вот теперь, пытаясь укрыться в объятиях Тавелла, липких от горячечного пота, Рокси чувствовала, что она, наконец, могла обрести место, к которому принадлежала. Мать-королева моря интересовала ее, странным образом, гораздо меньше. Расскажи Рокси кому-то свои мысли, и, может, не только привела бы собеседника в замешательство, но и сама задалась вопросом, отчего расставляет приоритеты подобным образом. Но сейчас, обращаясь только к своему внутреннему я, она не видела противоречий.

Рокси сунула руку в карман, вздрогнула, нащупав там камушек из нечестивого святилища, и осторожно продвинула пальцы дальше, пока не нашла жемчужинку. У нее еще был шанс пойти на попятную, и Рокси дала себе пару минут полежать так, еще не переступив порог, за которым не видела возврата. Но она так хотела достигнуть конечной цели, что оттягивать сам решающий шаг казалось ей верхом эгоизма. Рокси села, чувствуя на себе тяжесть, точно пыталась двигаться в воде, и потянулась за стоявшей в изголовье бутылкой. Последняя порция рома, после которой Кандида пообещала послать Нальдо за припасами в город, быть может, на деле лелея какой-то иной план. Но, так или иначе, Кэнди рассчитывала на то, что в запасах есть еще одна бутылка, а Рокси намеревалась пустить ее в расход. Но Роксана чем-чем могла похвастаться, так это способностью втихую тащить все, что плохо лежит.

Девушка бросила жемчужинку в горлышко бутылки и потрясла ее, не зная, нужно ли ей ждать, чтобы подарок Юрупари растворился или нет.

Затем осторожно тронула плечо Тавелла. Тот не проснулся, даже когда Рокси намочила в роме палец и провела по его губам.

Роксана дрожала, понимая, что в любой момент ее могут застать, и тогда весь ее план пошел бы прахом. Коль уж она начала ритуал, нужно было доводить его до конца. За тонкой завесой палатки кто-то ходил — должно быть, Нальдо. У костра вполголоса переговаривались Дэйв и Кандида, их беседа звучала для Рокси шумом раковины, поднесенной к уху. В любой момент каждый из них мог решить, что ему нужно заглянуть в палатку “мальчиков”.

В другой момент Роксана бы запаниковала. А тут решение пришло к ней с чувством облегчения. Она поняла, что можно придумать. То ли видела в каком-то фильме, то ли читала, то ли просто ее мозг вдруг осенило гениальной догадкой, но Рокси набрала в рот рому — жемчужинки в нем не оказалось, и она, жалея прекрасный напиток, сделала глоток — затем еще и еще, пока о ее зубы не стукнулся магический дар Юрупари. Затем Рокси нагнулась, осторожно пальцем приоткрывая губы Тавелла, и влила внутрь содержимое своего рта.

Тот закашлялся, тотчас открывая глаза, но, утеревшись тыльной стороной ладони, улыбнулся. Вкус рома и свежих девичьих губ всегда был по нраву Тавеллу, и он был не против Рокси, так близко лежавшей, что он чувствовал тонкие волоски на ее предплечье.

— Эй, красотка, пришла развеяться скучным вечером? — Тавелл улыбнулся еще шире. Глаза у него все еще были изможденно запавшими, но Рокси заметила, что дышит ее возлюбленный словно бы глубже и свободнее, чем прежде.

Она улыбнулась в ответ. Но прежде, чем нашлась, что сказать в свою очередь, ощутила, что ладонь Тавелла ласково охватывает ее затылок и пригибает к его лицу. Вместо разговора они начали целоваться, и ни у него, ни у нее не было вопросов к этому повороту.

Рокси не думала о том, опьянела ли она от рома. В другой ситуации она сказала бы, что девушке вроде нее не пристало употреблять алкоголь. Сказала бы это и подняла плечи, смущенная и растерянная. Но джунгли, вся эта экспедиция открывали в ней грани, о которых сама Роксана будто бы и не знала. Тавелл спросил, много ли еще осталось в бутыли, когда они ненадолго оторвались друг от друга. Остаток они разделили, перемежая ласковыми разговорами и прикосновениями.

Рокси чувствовала, как ее тело и ее разум плывут и тают. Алкоголь, может быть, играл в этом последнюю роль. События последних дней, страх, непонимание, отвращение — когда она видела кровь и монстров — почти лишили Рокси разума.

Когда рука Тавелла забралась под блузку девушки и сжала ее грудь, Рокси не сопротивлялась. Она ахнула, скорее от удивления, нежели от удовольствия, но у нее не возникло и скромного чувства протеста. В других обстоятельствах, с другим мужчиной она отстранилась бы, однако Тавелл был ее любимым, и Рокси полагала, что они воистину связаны судьбой — а это значило, что с ним она может нарушить все свои правила. Впрочем, одно правило она не могла нарушить: свое представление, что истинная любовь списывает все грехи, мнимые и настоящие. Ты можешь позволить мужчине, которого знаешь едва ли неделю, стаскивать с тебя трусики в палатке посреди заколдованного леса, пока ваши полные алкогольных паров дыхания смешиваются в торопливых поцелуях. Ты позволяешь — и ты даже рада, когда этот мужчина поворачивает тебя на живот еще дрожащими после изнурительной болезни, но алчными от страсти руками, раздвигает ноги и оказывается между ними. Это то, что происходит между влюбленными, и когда любовь великая, подобное не только не зазорно, но даже почти свято.

Пальцы Тавелла захватили волосы на затылке Рокси, не больно, но настойчиво, побуждая выгнуться, и эта поза должна была заодно избавить девушку от боли, распалив в ней похоть до предела. Она сама не понимала, избавила ли. Даже если бы Рокси хотела сопротивляться, она бы не смогла: Тавеллу становилось лучше буквально от минуты к минуте, но на девушку он навалился всем своим весом, буквально вжимая ее в лежанку от лопаток и ниже, держась только на одном локте.

Рокси чувствовала, будто ее болтает в огромной радужной трубе, гадая, это эффект алкоголя или секса? То и другое было ей вновинку, и она успела подумать только: “ого, так вот отчего об этом столько говорят!”, прежде чем ее захлестнула волна нежности к Тавеллу. Оргазма у нее не случилось, Рокси вообще не была уверена, почувствовала ли что-то по-особенному приятное, хотя, определенно, произошедшее было странно и непривычно. Но ее возвышенные чувства скрасили отупелость пьяного и неопытного тела. Рокси чувствовала, что она полна благодарности, и умиления, и искрящегося счастья. Она опустила подол юбки, позабыв найти потерянные трусики, и прижалась к Тавеллу, намеренно пытаясь скопировать картинки с обложек романов, которыми тайком зачитывалась.

— Дьявольски хорошо с тобой, Рокс, — пробормотал Тавелл, перебирая взмокшие волосы подружки, прилипшие ко лбу и щеке. Она раскраснелась скорее от алкоголя, нежели от страсти, и теперь лежала обессиленной по той же причине. Но Тавелл, как многие другие мужчины, не сомневался в том, насколько он желанен и хорош в постели. — Странное дело, я себя чувствую, точно совсем поправился.

Неохотно отстраняя от себя любовницу, он сел и взглянул на бинты на ноге. Старая кровь покрывала марлю, но когда Тавелл, посомневавшись едва ли минуту, размотал бинты, то увидел только розовый дугообразный шрам. Казалось, отметине пара лет. Именно так к этому дню и должна была рана выглядеть, если бы Дэйв был на пике своих сил. Тавелл удовлетворенно гоготнул.

— Мне надо размяться! И пожать руку Дэйву, — Тавелл предвкушающе потер ладони. Он чувствовал себя хорошо, как никогда. Может, даже готов был сделать сальто через голову.

Рокси его восторга не разделяла, памятуя, какую заплатила цену. К тому же, ее силы истаяли почти полностью, тогда как Тавелл от мгновения к мгновению все больше и больше здоровел. По крайней мере, Юрупари не обманул ее. Это многого стоило.

Взошла луна, и в этот час должен был начаться дозор Нальдо, но того у костра не было. Впрочем, огонь горел споро и ярко, не требуя пригляда. Тавелл подумал, что, в случае чего, Дэйв разберется: вдалеке, за деревьями, они видели всполох ткани, и Тавелл мог точно сказать, что это куртка Дэвида. Но что еще он мог сказать, так это то, что не стоит беспокоить человека, решившего немного удобрить кустики. Чтобы не смущать Роксану, он развернул ее в другую сторону и повел к реке.

— Потом их всех обрадуем.

Они оба шатались, спускаясь по берегу, теперь казавшемуся обоим слишком крутым. Тавелл подумал о том, что готов на еще один раунд с Рокси, и уже представил, как прижмет ее к стволу дерева — так, чтобы ее ноги не касались земли. В его фантазиях это была поза невероятно страстная, мгновенно взвинчивавшая удовольствие от соития до небес. Так что когда Рокси схватила его за руку, Тавелл сжал ее ладошку в ответ, не сразу поняв, что девушка рядом с ним дрожит в тревоге.

— А, должнички.

Ночь превращала зелень леса в темный плотный фон, и Юрупари — иссиня-черный, кожей и мехом — оставался на нем незаметен. Только его глаза горели во тьме, как у кота. Вполне буквально, а не в качестве поэтического сравнения. Да поблескивало в лунном свете нечто, перекатываемое меж пальцев. Рокси не сразу поняла, что это маленькая жемчужная стрела.

— Рокс? — Тревожно сказал Тавелл, остро чувствуя, что при нем нет топора и любого иного оружия. Черная магия Юрупари рухнула на него, точно бетонный блок. Только что Тавелл ничего не ощущал, и вот его уже ударило в грудь с такой силой, что ему едва удалось устоять на ногах. — Где твой амулет?

— Не докучай крошке, — промурлыкал Юрупари, глядя на Рокси, неспособную разжать как следует стучащие зубы. — Я не сделаю ничего плохого. Просто возьму оплату: дева была так щедра, что обзавелась тем, что мне нужно, не затягивая сроки. Впрочем, я могу подождать все девять месяцев.

До Роксаны начало доходить. Она могла бы сказать: еще ничего неизвестно! Но проблема была в том, что это она могла кричать своему календарю циклов или тесту на беременность. Те действительно время от времени ошибались. Юрупари же знал. И если он говорил, что… О Господи.

Рокси прижала руку к животу.

— Что такое, лапочка? — Юрупари склонил голову набок и нацелил свою загадочную стрелу прямо на Роксану. — Чему ты удивляешься, у тебя же, вроде, есть книга сказок?

— М-м-может быть, мы можем как-то…

— Мы заключили соглашение. — Юрупари злился.

Тавелл думал, что же он может сделать в этой ситуации. Но хотя его тело пришло в норму, мозг еще оставался сонным и вялым, не говоря о том, что полбутылки рома не работали на сообразительность.

Юрупари вытянул руку, нацеливая ее Роксане в живот. Девушка не хотела думать, что может загадочная жемчужная стрела. Вряд ли что-то, на что она согласилась бы.

— М-может, тебе подойдет вот это вместо..? — Пробормотала Рокси, покопавшись в кармане юбки. Она не сразу вынула руку из складок ткани, понимая, что у нее только одна попытка. А потом бросила камень, встряхнув платок, прямо в лицо Юрупари.

Тот поймал его на лету, инстинктивно стараясь избежать щелчка по носу. Может, если б Рокси протянула волшебный сапфир, Юрупари подумал бы дважды. Догадался. Отказался. А так он схватил камень в кулак, озадаченно ухмыляясь, и так и замер с поднятой в воздух рукой.

— Бежим! — Взвизгнула Рокси, толкая Тавелла, потерявшего последнее понимание, что происходит.

Смутный отблеск хищной улыбки Юрупари отпечатался в памяти Рокси. Она молилась, чтобы больше никогда не видеть его. Но понимала, что паралич, овладевший Юрупари, не вечен. Он мог сбросить его с себя еще скорее, чем удалось ей самой при помощи Дэйва.

Да, Дэйв: он выскочил им навстречу, задыхающийся от спешки и тревоги. Слыханное ли дело, больной, не способный встать, ушел из палатки! И самая безалаберная участница экспедиции тоже будто испарилась!

— Дружище! — Тавелл хлопнул Дэйва по плечам. — Спасибо за твои труды, мне хорошо, как с колледжа не было!

Дэйв озадаченно всматривался в Тавелла: лицо несколько сероватое и блестящее от пота, но, учитывая, что еще сутки назад маг выглядел чуть ли не умирающим… Все это было странно, но в волшебном мире многое случалось нелогичного и неожиданного, и главным навыком всякого мага было умение действовать в резко меняющихся обстоятельствах.

— Дай-ка я еще раз тебя осмотрю, — не без сомнения сказал Дэйв. Ему бы радоваться, но что-то его подспудно смущало. Он увел Тавелла в палатку, только один раз обернувшись на Рокси. Та выглядела взволнованной, как, впрочем, ей и полагалось быть после утреннего освящения. На взгляд Дэйва все прошло вполне неплохо, но Рокси еще не привыкла, и ее дрожь он списал на все длящиеся переживания с той минуты. Спокойный на ее счет, Дэйв занялся ногой друга.

Уверенные по-докторски движения Дэйва почти убаюкали Тавелла. Он закрыл глаза и едва ли не задремал, еще отравленный болезнью и с трудом трезвеющий. Тавелл полагал, что утром он уж что-нибудь сообразит. И потом… даже если Рокси гарантированно залетела от него, что, как он знал по опыту с другими девчонками, дело не стопроцентное, на острове существовали клиники, помогающие справляться с такого рода проблемами. Не одна его бывшая подружка посещала там врача, некоторые даже чаще, чем ходили на шоппинг.

Рокси же об этих его мыслях не имела ни малейшего понятия. Она вернулась в палатку “девочек”, но спать она не собиралась, да и знала, что не сможет сомкнуть глаз. Это Кандида могла храпеть, раскинувшись на своей лежанке — у нее-то проблем не было.

Рокси наспех собрала рюкзак. Она не стала брать много, понимая, что устанет от ходьбы. А ей требовалось торопиться.

Она собралась спросить совета у единственной, к кому могла обратиться. К даме, что называла себя королевой моря. А еще — ее матерью.

Кэнди проснулась от нехватки воздуха. Черная рука давила на ее грудь, неясная фигура склонялась к лицу девушки. Чертова черная рука. Пожалуйста, пусть это будет сонный паралич из-за жесткого спальника, взмолилась Кэнди. Пожалуйста-пожалуйста.

Если бы она чувствовала себя бессильной, неспособной двинуть ни рукой, ни ногой, Кэнди возблагодарила бы свое слабое тело, подкидывающее такие вот сюрпризы и вообще не выносящее всяческие банальности вроде холода, темноты и дешевой тонкой лежанки. Но, к своему разочарованию, Кэнди не ощущала ничего такого.

— А я-то думала, у меня каникулы, — пробормотала она. Что ж, если она могла говорить, это был не сонный паралич. Жаль. — Оставь меня уже в покое!

Фигура продолжала нависать над нею, затем вытянула вторую руку и указала на дверь палатки, судя по всему, намекая, что Кэнди стоит на что-то взглянуть.

Кэнди со вздохом приподнялась на локтях, и фигура растаяла в предрассветной тьме. Кандида спешно оделась. Ничего из этого не предвещало даже намека на нечто хорошее. Кэнди могла надеяться, что ошибается, но ее чувства прямо говорили: всему хана. И, когда она сунула руку в карман шорт и укололась о крохотный пластиковый осколок, то вспомнила, почему у нее такое предчувствие. Что ж, оно было с нею уже давно.

Кэнди откинула полог палатки и вышла наружу.

На дежурстве должен был досиживать Нальдо, но костер остался без присмотра. И судя по тому, как таял огонек, давно. Но сейчас Кэнди было не до этого. Единственные, кто могли воспользоваться моментом, пока костер не горит, были дикие звери, а если Кэнди была права в своих опасениях, животные составляли наименьшую из всех возможных опасностей.

Кэнди осмотрелась и попробовала сосредоточиться на магии. Рокси! Кэнди чувствовала и много иного, но Рокси оставляла за собой волшебный след, точно аромат тяжелых духов. Кэнди бросилась за нею, будто гончая. К счастью, вскоре вдалеке замелькала фиолетовая юбка Рокси, и Кэнди не пришлось полагаться на свою магическую чуйку, довольно слабую, сказать по чести.

— Рокс, ты дуришь, — сказала Кэнди, когда поняла, что девушка услышит ее, но кричать не понадобится.

Однако Рокси, обернувшись, только припустила втрое быстрее, и резко вильнула вбок. Она шла к реке, понимала Кандида, а теперь убегает… хочет запутать? Кандида никогда не была хороша в беге, несмотря на любовь к спорту, к тому же, она еще чувствовала тяжесть во всем теле со сна. А Рокси гальванизировал панический страх, и она неслась, не разбирая дороги. Когда Кэнди нагнала ее и, схватив за плечо, развернула к себе, лицо Рокси покрывали длинные царапины. Хорошо хоть глаз ей веткой не выкололо, подумала Кандида почти с облегчением.

— Не беги. Что бы ты ни собиралась сделать, давай обсудим.

Рокси захныкала, обхватив себя руками, и рванулась прочь, но только наткнулась спиной на дерево. Кэнди встала перед нею, не давая двинуться — почти как Нальдо, когда он флиртовал. Только ни в позе, ни в словах Кэнди не было ничего игривого.

— Тише, спокойно, — Кэнди говорила с Роксаной, как минувшим днем — с монструозным стражем святилища. — Я знаю больше, чем ты полагаешь.

— Нет, нет, ты не… — Рокси запнулась, глотая слезы. — Я сделала большую ошибку. И теперь только хочу ее исправить.

— Да, конечно же, — у Кэнди были свои догадки, что такого могла натворить ее напарница. Но когда она протянула к Рокси руку, та с визгом отпрянула. — Да что с тобой, черт возьми?!

Рокси посмотрела на Кэнди со всем гневом и ревностью, что нашла в себе:

— Не надо думать, что ты можешь просто взять и все исправить.

— И не думаю. Но я постараюсь.

Рокси еще управлял алкоголь. Что важнее, ею так и не перестало владеть расстройство нервов, из-за которого она с самого начала экспедиции наделала столько всего, что расскажи ей кто-нибудь еще месяц назад, во что она превратится, и Рокси бы не поверила.

— Ты меня презираешь, потому что я не такая крутая, как ты. — Надув губы, проныла Рокси.

Кэнди вздохнула. Она не хотела вести этот разговор в промозглом предрассветном лесу, но понимала, что если не уболтать Рокси, в лагерь они не вернутся.

— Сила — не вопрос самоуважения. Только вопрос выживания. Жаль, что я поняла это слишком поздно.

— Но что поделать, я родилась слабой. Невысокой, хрупкой.

— Тогда купи великий уравнитель. Рекомендую кольт.

Кэнди хотела назад, в палатку. Она страстно желала убедиться, что ее напрасно разбудили, и все не так серьезно, как она опасалась. Просто недоразумение. Можно доспать, досмотреть прекрасный сон — в котором, на минуточку, была музыка, и не какая-нибудь, а Electric Light Orchestra — и отложить решение проблем хотя бы еще на сутки.

— Ты не имеешь понятия, кто я и что на самом деле. — Уронила Роксана, вздернув подбородок.

Кэнди знала этот тип людей. Люсия порой вела себя так же. Там, где Кандида могла ворчать себе под нос часами, Люсия взрывалась, разносила то, что видела, и убегала в суточный загул, полагая себя в полном праве пускаться во все тяжкие, вне зависимости от обстоятельств. Просто чудо Божье было в том, что именно Люсии не досталось и капли магического дара.

Рокси, увы, нагребла себе полный чемодан магии.

И Кандида не хотела прыгать на ее волну. Не хотела заражаться этим настроением. Но она, во-первых, вспомнила Люсию. А во-вторых… она вдруг четко и ужасающе увидела в Рокси себя. Это напугало ее до чертиков.

Кэнди схватила Роксану за плечи и прижала к дереву, заглядывая в глаза.

— Может, я и не знаю деталей, подожду, пока ты мне их расскажешь. Но что я чувствую, так это то, что твоя сила брызжет, как газонная поливалка, — Кэнди инстинктивно встряхнула Роксану. — Ты ничего не знаешь о силе и тех последствиях, что идут за нею неотвратимо.

— А то ты знаешь, пиявка!

— Сила и учит тоже. Например, тому, что на вершине одиноко. При любом раскладе. Чем раньше ты поймешь, что в конце не будет никакой славы, кроме крови на твоих руках, тем лучше.

Внутренний голос подсказал Кэнди, что это не то, что хочет слышать Рокси. Что ж, это было и не то, что хотела бы слышать сама Кэнди.

— Человеку, жаждущему силы, никогда не следует ее давать. Я видела прекрасный пример, что будет, если это случается. Последствия… — Кэнди сощурилась. — печальны.

Кандида разжала пальцы на плечах Роксаны, и та опустила руки. Ворот блузки, распахнутый неожиданно глубоко, колыхнулся, и Кандиде показалось… только на мгновение… Нет. Показалось.

— Ты полагаешь, что ты особенная? — Кэнди покачала головой. — Чем быстрее ты отпустишь это заблуждение, тем лучше. У тебя есть сила, может, и правда редкая. Но таких, как ты, много. И для твоего же блага поскорее это понять.

Ох, победа, подумала Кэнди. Она говорила спокойнее. И Рокси начала ее слушать. С Люсией бы так не вышло, наверное: та загоралась как спичка, и неслась, точно локомотив. Рокси же сдавала позиции, Кэнди это видела.

— Ты не имеешь права злиться. Бояться. Вообще как-то дергаться. — Кэнди по-учительски подняла палец. — Ты не имеешь право на те чувства, за которые твоя сугубо человеческая психика захочет возмещения. Удовольствия.

Да-да, подсказал внутренний голос. Ты только что чуть это на практике не показала, дурища.

— Никто не должен обладать такой силой, но мы обладаем. По какой-то не слишком справедливой случайности. Забудь о “маглах” или “простаках”, на самом деле, это они нормальные, они — полноценные, а мы — девиация. — Кэнди ткнула воздух напротив груди Рокси. — И мы должны держать себя в узде. Хотеть стать ими, потому что наш разум слишком несовершенен, чтобы управлять нашей силой.

— Да что ты понимаешь! Единственная твоя способность — красть силы! Ты само зло!

Кэнди сощурила глаза.

— Да, я такая.

Рокси еще не успокоилась, но Кэнди понимала, что еще мгновение, и ее можно будет вернуть в лагерь. Рокси не наткнется на что-нибудь… на кого-нибудь, на кого в этом лесу натыкаться не следует. А Кэнди получила прекрасное напоминание, как это нежелательное близко.

— Поучай, сколько хочешь, но я тебя не слушаю. Ты меня только обижаешь! Даже Дэйв относится ко мне нормально, Тавелл вообще меня любит. Даже… даже Нальдо, вот, смотри, нашел мой кулон! Жаль только, крестик потерялся все-таки где-то…

Рокси вынула цепочку из-за пазухи, и Кэнди с ужасом поняла, что в первый раз ей не показалось.

Нет, она знала, что зрение ее не обмануло. Просто решила, что сначала надо вернуть Роксану в лагерь, а потом уже думать о том, что на груди у нее болтается чертово синее яблоко. И если бы ей удалось увести Рокси назад, к костру, может, она и повела бы себя иначе. Но тут у Кэнди сдали нервы, она схватила кулон и рванула его на себя, обрывая цепочку. Роксана ахнула от возмущения, боли и горечи, и толкнула Кэнди в грудь.

Разница в росте у них была не большая, разница в весе — тоже, однако была, и Кэнди уж очевидно была сильнее, но Рокси, взвинченная гневом, так энергично выбросила руки перед собой, что Кэнди отступила на шаг. И ее нога поехала на скользкой почве. Кэнди успела изумленно охнуть, понимая, что девушки в пылу погони набрели на болотистое место, а потом трясина мгновенно засосала ее с головой.

Вместе с чертовым кулоном в виде синего яблока.