Человеческая натура такова, что люди привязываются не только к тем, кто сделал им добро, но и к тем, кому они сделали добро сами.

Никколо Макиавелли

Второе святилище ощущалось совсем рядом, но сколько бы Кэнди с Дэвидом и Эсди на поводке ни шагали, ближе оно не становилось. Кэнди выругалась, понимая, что это ее вина. Занятая своими шашнями со Скрэтчем, она не удосужилась напомнить самой себе, что рядом с деревней духов время и пространство могут искажаться.

А если зазеваешься, распространяя вибрации своей магии направо и налево, то исказятся непременно.

Дэйв на новости отреагировал сдержанно. Он вообще не горел больше желанием разговаривать с Кэнди, и даже оборачиваться к ней старался пореже. Зато Эсди теперь занимала всё его внимание почти без остатка. Время от времени Дэйв все-таки озадаченно касался своих губ, и Кэнди жалела о каждом моменте, когда замечала это.

На закате они устроились на привал, потому что единственная, кто не возражал шагать по лесу сутки напролет, так это Эсди. Но ее никто не спрашивал. По крайней мере, до тех пор, пока к ней не вернулась душа. Молча перекусив последними крохами провизии, Дэйв первым остался дежурить у костра, Кэнди должна была сменить его через некоторое время. Однако ей не спалось. Продремав пару часов, закутанной в плед (оставшийся у них один на двоих) она встала и устроилась у костра рядом с Дэйвом.

Но оба они больше не чувствовали, как прежде в лагере, что им уютно вдвоем. Молчание раздражало, как песок в носках. Последнюю сигарету Дэйв докурил полчаса назад и теперь уныло думал о том, что остальные запасы принадлежат Тавеллу и Роксане — которым табак без пользы.

— Иди, я подниму тебя на рассвете. Завтра нам еще трудиться у второго святилища. — Едва договорив, краем глаза Кэнди поймала на себе пристальный напряженный взгляд Дэвида. — Что?

— У тебя царапина на щеке. Прямо, — он показал пальцем себе под самый глаз. — здесь.

Кэнди заметила, что Дэйв не предложил её залечить. Все доверие, что за время экспедиции возникло меж ними, теперь испарилось. Они должны были поговорить о ритуале, который предстоит провести завтра, чтобы вернуть душу Эсди. Но Кэнди не знала, как начать.

— Я опять проебалась, ничего неожиданного, — пробормотала Кэнди, потакая своей привычке думать вслух. На это она ответа от Дэйва и не ждала.

Ему она бросила пару фраз как бы между делом, и Дэйву потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что в бормотание Кэнди себе под нос вкрались и обращенные к нему слова.

— В принципе, ты справишься и сам. Просто сбрызнешь алтарь кровью и… Ладно, я напишу инструкции и только потом вернусь в мир духов. — Кэнди потерла под ремнем шорт. — Ох, да вы издеваетесь! Чертово тупое тело. Ну конечно. Всё невовремя.

Она посмотрела на Дэйва, сидящего рядом. Тот не отрывал от нее застывшего в недоумении взгляда.

— Что? Это случается со мной, как и со всеми женщинами моего возраста, чел. Регулярно.

— Ты вернешься к духам? — Шепнул Дэйв.

— Ну да. Вряд ли ты хочешь продлить наше знакомство. Особенно учитывая, что «Синее яблоко» охотится на меня. Но вы — ты, Рокси, Тавелл… Эсди — вы эту шайку не интересуете. — Кэнди развела руками. — По крайней мере, пока вы принадлежите к Оккультному синдикату Фенисии Флауэрс.

— Мы можем дать им бой. — Дэйв хлопнул себя по колену. Вздохнул, мгновенно сникнув. — Ладно, чушь спорол. Где мы, а где охотники на магов. Я даже на чудищ всегда охотился херово.

Кэнди отвернулась. Костер весело трещал, но Кэнди вид огня не успокаивал. Что-то грызло ее изнутри безжалостней, чем адзе. Она больше не знала, как держать это в себе, и выпалила:

— Или ты можешь сдать меня им.

Дэвид резко развернулся к Кэнди, вытаращился на нее непонимающе, не зная, что на такое ответить.

Вокруг них только что гудела магия: ровно, однообразно, почти слышимо. Так, идя ночью по улице с плеером в ушах, смутно различаешь звук напряжения в ближайшем фонаре. И все-таки тебе кажется, что, может, показалось, потому что фонарь должен гудеть.

Ровно в тот момент, когда Дэйв развернулся — торсом, коленями, лицом — к Кэнди, ему показалось, что волшебство в воздухе стихло, остались только настоящие, реальные звуки. Стрекот сверчков, треск костра, сопение Эсди через платок, пропущенный меж ее зубов.

— Как я могу сопротивляться «Синему яблоку»,  — В этой безмагической тишине тихий голос Кэнди странным образом звучал громогласно. И еще громче казался Дэйву оттого, что полнился до краев искренностью. — Если я — это причина, по которой они существуют?

— Фигня! Лестная для тебя, но фигня. — Дэйв всплеснул руками. — «Маги против магов» существовали давно. Это они — причина, по которой существуешь ты.

По четырем краям временного лагеря он развесил амулеты, но, казалось, они перестали работать. Дэйв подумал, что нужно пойти и проверить каждый — как только он выскажет Кэнди все, что у него на душе. А у него накопилось много что по ее адресу.

— И хватит пытаться отвечать за других. — Голос Дэйва горько прозвенел в полуночной тишине, точно разбитое угонщиком стекло машины. — Говори за себя, отвечай за свои грехи. Тем более, что их много и они велики.

Кэнди стиснула руки в замок, пока ее смуглая кожа не побелела. «Гончие травят дикого зверя, для того их и выдрессировали,» — как говорил Жоэль Деше, ее куратор. Она никогда всерьез не раскаивалась, что дала от него деру. До этой минуты.

— Не все так просто. У меня много тайн, и вот, блин, еще одна. Я работала на «Синее яблоко» с шестнадцати лет.

— Ты… что?

— Да. Я ездила на задания, но всё шло плохо, раз за разом, я никого не побеждала, а мамке приходилось платить штрафы за то, что я запорола миссию. Каждый, блин, раз.

— А потом появляется Вик. — Дэйв, казалось, заинтересовался настолько, чтобы забыть, что смертельно обижен на Кэнди. Даже сел к ней поближе, чтобы лучше слышать.

— Нет. Потом я решила, что больше никогда никто меня не тронет. — Она не стала пояснять. — И вот тогда появился Вик.

— И все пошло по пизде.

— Пошло.

Свет, свет, слепящий свет люминесцентных ламп, сияющих экранов. Вик воплощал все то, что так пугало и отвращало её в детстве, но в нем оно становилось простым, понятным, дружелюбным. Сокорро думала, что свет Виктора исцелит её тьму, или хотя бы заглушит её.

— По законам штата Оклахома меня могли бы приговорить к смертной казни, не вмешайся Отряд оценки инцидентов. — Кэнди усмехнулась. Да уж, маги не любят убивать, «Синее яблоко» не в счет. То, что мертво, порой возрождается, иногда в другом теле, иногда в извращенной форме. Убить, возможно, значит сделать хуже. А иногда это попросту невозможно. — Но меня не волнует, кто станет следующей наследницей Эль Кукуя. Не моя сверхъестественная часть виновата в том, что я делала.

В какой-то момент жизни приходится признать, что мир полон плохих людей, подумала она. Ужасных людей. Людей хуже некуда. Так и что за беда, если ты пополнишь их число? Вот что Вик повторял ей чаще, чем брачные клятвы. Чем «я тебя люблю». Чем «с добрым утром, дорогая». И в какой-то момент она подумала: «в этом есть смысл.» Подумала: он прав.

Что случилось между тем периодом в ее жизни и этим, где она пряталась под ложным именем в лесах, так вознагражденная за поимку собственного мужа?

Люсия.

— Бугимен, Дьявол… — Кэнди покачала головой. — Ха, прекрасно было бы, если б я могла сказать, что все зло, что я творила, заставил меня сделать какой-то парниша с волосатыми копытами, тот или другой. Может быть, перестала бы так хреново спать по ночам, как теперь.

Она смотрела перед собой, на свернувшуюся калачиком по ту сторону костра Эсди. Горячий воздух трепетал, и глядя через прозрачное кружево искажений можно было вообразить, что девушка просто дремлет. А не связана и в забытье… до тех пор, пока рядом кто-то не пройдет, и, потревоженная, Эсди не примется лязгать челюстями, точно звереныш. Кэнди прекрасно понимала, как выглядят невинные жертвы. Обстоятельств, злых сил. Кому просто не повезло. К ней самой это не имело ни малейшего отношения.

— Тем не менее, единственный, кто оказывал на меня влияние — это Вик. Я могу назвать его дьяволом, ради красного словца, но, мой милый, все то зло, которое я подносила ему на блюдечке, я делала сама. Глупо, однако не бессознательно. Я не была пьяна или зачарована. Я просто думала, что такова любовь.

— Ты ошибалась.

— Есть непростительные ошибки. И неисправимые. — Кэнди встала с бревна. Плед с ее плеч стек на землю, точно сброшенная змеей кожа. — Да что там, все ошибки неисправимые.

— А как же искупление? — Дэйв спросил это с интересом куда большим, чем Кэнди от него ожидала.

— Нет никакого искупления. — Горько ответила она. — Я могла только остановиться и не творить больше зла. Вот и все. Я остановилась.

Но она не перестала быть той, кто она есть. Темнорожденной. Хаосом, чистым инь, который, как известно: женщина, холод, мрак, потусторонность. Вечный, первобытный страх перед чуждым, иным, отголоски которого переродились в пьяные побасенки о vagina dentata, «устах крокодила». Но когда сказка рассказана, а хмель повыветрился, первобытный охотник задается вопросом: что, если правда?

И эта правда сама о себе знает, что она такова. А от самой себя не убежишь, даже если сдерешь с себя кожу. Даже наоборот.

— Ты отсчитываешь от Нальдо или?..

Кэнди прижала пальцы к переносице.

— Я не собираюсь отрицать свой преступления, Дэйв. Я убила дохрена народу. И, в общем-то, не имела хорошего оправдания для этого. Да бог ты мой, никакого не имела. Я живу с этим, и это никогда не повторится, но… Я понимаю. Это неисправимо.

Она хотела бы на этом закончить. Правда хотела. Однако оба они, Кэнди и Дэйв, чувствовали позвоночником, как снова воздух вокруг них полнится магическим напряжением. Точно кто-то рядом бросил камушек, и по воде пошли круги. И вот эти волны магии били в их тела и их внутренние сущности, резонируя, все сильнее. И сильнее. И сильнее.

— Значит, для меня тоже. — С вызовом ответил Дэйв. — Я тоже убил человека.

— Нет, ты этого не делал. — Кэнди понадобилась секунда, чтобы вспомнить и сообразить. Мачеха с онкологией, ну конечно же. — Ты уехал, вот и все. Ты был далеко и теперь испытываешь вину за то, за что не должен. Ты ведешь себя так, точно в чем-то виноват. А ты… нет.

Кэнди беспомощно взглянула на Дэйва. Ну да, она повелась на это поначалу. Надлом в его душе, который дал ей надежду, что он примет и ее грехи, как пытается примириться со своими. А потом Кэнди поняла, что душа Дэйва чиста — напротив, она настолько кристальна, что ей, Кэнди, не выдержать ее света.

— Ты, блин, замечательный человек! С головы до ног достойный, настолько, что это бесит!

— Хватит орать на меня комплиментами! Ты привлекаешь к лагерю хищников и всяких монстров!

— Я главный хищник, Дэйв! Я самый страшный монстр в этом лесу! — Кэнди запнулась на секунду, вспоминая. — Ну, кроме Па.

Поддев ногой лямку рюкзака и подтащив его ближе, Кэнди запустила внутрь руку, порылась с деловитой решимостью енота в глубине, нашла пистолет и всучила его Дэйву. Он схватил оружие просто по инерции, не понимая, что последует дальше.

— Знаешь, в чем разница между богиней и преступницей? Бог решает, кому умереть, а кому жить. Преступник просто убивает. 

Она взяла его руку за запястье, нагнулась и приставила пистолет к своей голове.

— Если уж мы сошлись на том, что грехи неискупимы, со мной нужно покончить радикально. Если ты думаешь, что это уже ничего не изменит для тебя, то стреляй. Если ты и без того убийца, как говоришь.

— В чем подвох? Если я выстрелю, ты не умрешь?

— Умру, конечно, точно так же, как Нальдо. Если ты меня сейчас не доконаешь своими тупыми вопросами. Давай уже!

— И ты готова умереть? Сейчас? — Дэйв отпрянул, но Кэнди сжимала его пальцы под своими, не давая улизнуть.

— Ты смеешься, что ли? Само собой, нет. Но разве мои жертвы были? Так что давай. Жми курок, стань героем.

— Я не хочу тебя убивать. — Отстраненно Дэйв понял, что начал дрожать. А Кэнди — нет.

Его палец вспотел на спусковом крючке.

И пытался разогнуться, чтобы Кэнди не сдавила его руку насильно.

— Значит, ты все же берешь на себя роль бога? — Кэнди оскалилась. — Решаешь, кому жить, кому умереть?

Дэйв хотел возразить… и не мог. Звучало так, будто она права.

— Я задолжала человечеству. Миру. Справедливости. — Кэнди больше не кричала, ее голос упал до хриплого шепота. — И прекрасно понимаю, что нет иного искупления, кроме моей смерти. Все хорошие дела, которые я могу сделать, не отменят того зла, что я совершила, будь его даже в десять раз меньше. Я знаю, кто я. Злодейка.

— Ты не похожа.

— Ну да. Ты еще Виктора не видел. Просто Прекрасный принц с рекламы зубной пасты. Так и хочется одолжить ему кругленькую сумму под честное слово.

Дэйв понимал, что вырываться слишком активно — рискованно. А он действительно, до глубины души не хотел причинять Кэнди вред. Несмотря ни на что.

— Но ты же сказала, что больше не будешь делать ничего подобного?

— Видишь ли, в чем соль, золотце. Ты не знаешь, правда это или нет. Может, я соврала, как врала тебе в начале экспедиции. Истину знаю только я.

— Но я готов тебе довериться.

— Хреновая идея. — Кэнди грустно усмехнулась. — Вообще одна из хреновейших, что я слышала, правда. Пожалуйста, не совершай такой ошибки. Я ее сделала с Виктором, и посмотри, каков результат.

Перед ее взором мелькнуло воспоминание: взгляд на саму себя на экране телевизора, изображение дергается от помех. Черная балаклава, скрывающая все, кроме отливающих алыми искрами в сумерках глаз, рука с намотанной на кулак толстой позолоченной цепью повелительно вскинута… Сокорито, вот как звал ее Вик, когда боялся бесить. Это случалось не слишком часто. Но тогда… он хотел себе личную богиню — и, может, внезапно понял, что, как это нередко бывает, пострадал от исполнения собственной мечты.

— Так что я решила: больше никогда я на эту надежду не куплюсь. И никому не советую. Не надо думать «о, она просто несчастная девочка». Иначе придется и Вика пожалеть. И что мне? Вернуться к нему? — Кэнди покачала головой. Кожа ее лба потерлась о дуло пистолета. — Какая-то часть меня все еще поет и дрожит от удовольствия, когда кто-то называет меня богиней. И это останется со мной до конца, полагаю. Невзирая на то, что единственное, что ты получаешь, это неостановимую, неутолимую жажду. Это прекрасно и мучительно, как сам хаос.

Как зачарованная, Кэнди медленно произнесла это, и подняла голову — пистолет теперь остался направлен ей чуть ниже переносицы. Глаза Дэйва смотрели в ее зрачки, в сумерках отливавшие рубиновым светом.

— Так ты стала несчастной богиней? — Спросил Дэйв так же тихо, на грани шепота.

— Все богини несчастны. Только такой и можно быть в нашем мире.

Что толку от силы, если рядом с тобой человек, который убедит тебя в том, чтобы ты обратила всю свою мощь только на того, на кого он укажет? Может, и на саму себя.

Кэнди видела, как однажды Виктор приказал крепкому, трезвому мужчине застрелиться. И тот это сделал, не колеблясь. Вот только не в магии было дело, что и пугало Кэнди больше всего. Просто такой уж Виктор хитроумный ублюдок. Если он захочет, чтобы ты что-то сделал для него — ты сделаешь. Сделаешь, полагая, что это было твое решение.

Только вдали от него Кэнди начинала понимать, что действительно делала по своей прихоти, а что — подчиняясь воле Виктора. И черт знал, что бы ее больше удовлетворило: понимать, что пусть она вела себя, как худшая сука на свете, но хотя бы оставалась себе хозяйкой. Или же признать, что она просто попала под дурное влияние мужа, а он использовал ее, как инструмент.

Истина — пятьдесят на пятьдесят — Кэнди вовсе не нравилась.

— Не затягивай сцену, спасительничек. Мы здесь оба из-за саморазрушительных позывов, так что к делу. — Кэнди зажмурилась, задышала глубже, но ее пальцы не дрогнули, все так же твердо охватывая ладонь Дэйва.

Она не знала, как объяснить ему свои грехи. Много ли в этом было гордыни, жажды власти, денег? Лучшей частью было то, что мы с Виком и Люсией проводили время вместе, подумала она.

— У тебя проблемы суицидального характера. — Дэйв нахмурился, сбрасывая с себя морок. — И я не буду им потакать.

— И ты их распознаешь, потому что у тебя такие же.

— Потому что я не просто «уехал». Я действительно стал причиной смерти человека.

Кэнди обернулась на Эсди, свернувшуюся клубочком — в ночи неожиданно невинный у нее был вид для зомби. Но тут Кэнди поняла, что дело не в ней. Эсди стала только катализатором. Дэйв сорвался, когда она пропала, но рана в его душе уже была к тому дню глубока и даже не думала затягиваться. Он только прикрыл ее от чужих глаз. Смерть — как ему представлялось — Эсди мгновенно сдернула все покровы с кровоточащей прорехи внутри Дэйва. Ему только претило сделать такую же снаружи. И он принялся искать иные способы сделать себе похуже.

— Ты правда думаешь, что я просто всплеснул руками и сказал: «Ну ладно, раз я не могу лечить женщину, растившую меня меня как родного сына, поеду-ка я на далекий остров, устроюсь в контору, о которой впервые слышу»? Пожалуйста, не кивай, особенно в шутку. — Дэйв облизал губы. Кэнди смущенно подумала, что это его движение отозвалось в ней неуместным воспоминанием. — Я пытался её лечить. Разумеется. Просто… боюсь, как раз сделал хуже. Ты ведь знаешь, что такое рак?

Ее замешательство дало ему возможность встряхнуть рукой, высвобождая свои пальцы из-под ее хватки. Пистолет упал в траву. Кэнди выпрямилась и пнула землю рядом с ним, цокая языком.

Но сперва она хотела дослушать.

— Рак — это клетки, которые отказываются умирать. — Дэйв показал Кэнди открытые ладони. — А моя магия это и делает. Восстанавливает ткани. Не уничтожает.

Кэнди хотела сказать: пожалуйста, не поясняй. Она редко чувствовала страх, от которого становилось дурно. Давно не ощущала ничего подобного. Но сейчас ее объяла грусть столь глубокая, что Кэнди не знала, выдержит ли, если Дэйв скажет еще хоть фразу, хоть слово.

Невольно Кэнди обняла себя руками, хотя ночь стояла теплая, а костер превращал ее в жаркую.

— Так что нет, я не хочу убить еще кого-нибудь. Тем более, тебя. Даже несмотря на то, что обижен. — Дэвид покачал головой. — Не знаю, как остальные, но я уж точно могу тебя простить.

— Только, пожалуйста, не делай своей причиной то, что я в твоем вкусе. — Ответила Кэнди с кривой усмешкой.

Дэйв на мгновение застыл с открытым ртом, не зная, что сказать. Но понял: Скрэтч, конечно же. Отрицать было поздно. Дэйв пожал плечами.

— Я вижу тебя исключительно грязной и потной вот уже десятый день. Ты в моем вкусе, но, поверь мне, страсть глаза не застилает.

— Супер. Всегда хотела, чтобы рядом был человек с беспристрастным взглядом на жизнь.

Кэнди снова села на бревно рядом с Дэвидом. Магия все еще волновалась вокруг них, но оба перестали замечать ее, позабыв за слишком острыми разговорами.

— Я не садистка, Дэйв. Во всяком случае, я натворила столько хуйни не поэтому. Вот уж почему-почему, а не поэтому. — Кэнди запрокинула голову. Резко, чтобы шея заныла. В надежде, что это прочистит ей мысли. — Я просто самовлюбленная сука. А была еще и в Вика влюблена. А любовь… дело такое, рядом с хорошим человеком сама становишься лучше.

Она могла не договаривать. Рядом с плохим — хуже. Рядом с Королем Помех ты становишься богиней, и не из благих.

— В этом главная проблема. Я не хотела быть богиней для всех. Только для Вика и для него одного.

— Ну так значит, тебе будет просто выполнить то, что я предложу. Забей. Забей на всех, сведи счеты с Виком и, мать твою, живи пока живется.

Дэйв видел сомнение в ее глазах. И он знал его. Потому что на какую-то сотую долю понимал. Искупление через смерть — это то, что делают богини. Нечто, достойное легенд. А вот записаться в собачий приют и убирать клетки в дырявых перчатках — то, что богини совершенно точно не делают.

Это часть ее очарования, так точно, но Кэнди не готова была расстаться с мыслью, что она — не обычная смертная. Может, и не должна была.

— Ты отличная следопытка, мы очистили святилища… это никогда еще не было так просто. — Дэйв невольно улыбнулся. — Мы сделали этот лес безопаснее, и это только начало. Что мешает тебе продолжить и посмотреть, что получится?

— Я же преступница, никому не нужна моя помощь. Иногда проходит слишком много… времени, поступков. Человек больше не может перестать быть чистым злом.

— Но ты помогала мне. Рискнула собой, ничего не требуя взамен.

— Просто хотела тебя трахнуть, вот и все. — Огрызнулась Кэнди.

Дэйв поперхнулся, на мгновение от изумления потеряв дар речи. Но это не значило, что он поверил в слова Кэнди. По многим причинам. Уже через секунду, придя в себя, он вскочил с бревна и схватил ее за руку.

— Идем.

— Что? Куда?

Он отвел ее недалеко. Просто за край света от костра, невольно смущаясь, просто видя спину свернувшейся клубком Эсди. Не имело значения, сознает ли та себя, и даже то, что она оставалась в забытьи, не играло роли. Затем, как только кусты скрыли их с Кэнди, Дэвид принялся расстегивать ремень брюк.

— Что ты делаешь?!

Он стянул штаны до земли и вышагнул из них по направлению к Кэнди.

— Ну, раз так — сделаем это. Все же было ради этого, говоришь.

Она стояла недвижно, поджав губы. Брови приподнялись в неловкости. В ее глазах Дэйв читал готовые прозвучать слова: «не дури» или «прекрати балаган». Замирая внутри от собственной смелости, он вытянул руку, провел тыльной стороной ладони по ее голому плечу.

— Ну же. Я не боюсь умереть после ночи с тобой. Разве не говорил уже? Я готов на всё.

— Что-то по тебе не заметно, — Кэнди пыталась остаться насмешливой, но едва ли могла. Зря бросила взгляд туда, куда не следовало.

— Речь не обо мне, а о тебе. Хотела покувыркаться со мной — так здесь и сейчас ничем не хуже, чем в любой другой момент. Если все труды были только ради этого.

Он уже отнимал руку от ее плеча, костяшки пальцев еще касались прохладной кожи, но только едва…

— Так я и думал.

Магия вокруг лагеря вибрировала, как натянутая на барабан кожа. А вот сверчки — те смолкли.

— После того, как я тобой воспользовалась…

— Эй, не говори обо мне, как об одноразовой ложке, пожалуйста.

— Сделала то, чего ты не хотел...

— Хотел. Но я хотел этого для себя, а не для духа, которому позволил вселиться в себя! — Если Кэнди была так уверена в том, что им с Дэйвом некого бояться, он мог позволить себе повысить голос. Как до этого она сама. — Хотел и был готов, каждую минуту начиная с той, как мы играли в карты! Может, даже раньше. Но разве ты хотела сделать это со мной? Сама же сказала: дело в Скрэтче.

Она подняла на него глаза. Желтые глаза с алыми во тьме зрачками.

— Ладно, я соврал. Ты неотразима. Даже грязная. — Грязная так особенно, подсказала какая-то тайная темная часть дэйвовой души. — И…

Ствол дерева впечатался Дэйву в позвоночник, только пальцы на затылке не дали удариться головой. Те же пальцы стиснули пряди, ладонь надавила, пригибая к себе, и на губах Дэйва оказались губы Кэнди.

Они поменялись местами с такой легкостью, несмотря на разницу в росте… очевидно, Кэнди проделывала этот трюк не первый раз. Если ее и научили ему на курсах самообороны, она явно чаще использовала прием в совсем иных обстоятельствах, в куда как ином настроении…

Кэнди привстала на цыпочки, ее руки лежали на его плечах, и Дэйв чувствовал, как они подрагивают — уж точно не от страха. От предвкушения? Он едва ли мог поверить, но допустив мысль, что Кэнди действительно его хочет, а не издевается, не пытается поддеть, не представляет кого-то иного на его месте, Дэйв против воли застонал, и ее язык у него во рту придавил его язык, внезапно ставший в сотню раз чувствительней, чем был прежде.

Даже вытянувшись вдоль его тела, неустойчивая на цыпочках, Кэнди казалась хозяйкой положения.

Дэйв чувствовал ее ногу меж своих ног. Мгновение назад ее лодыжка сдвинула его, заставляя потерять равновесие, позволяя Кэнди взять все в свои руки. Теперь же она просто игриво касалась его, то отстраняясь, то дразняще прижимаясь. Дэйв все еще чувствовал давление на затылке, но… руки Кэнди спустились на его бедра, значит, волосы просто запутались в выщербленной коре дерева? Он вскинул ладонь, и Кэнди перехватила его за запястье на полпути к голове.

— У нас есть еще несколько часов, два–три–четыре, как-то так, — шепнула она, на мгновение отстраняясь, и Дэйв готов был переспросить, до чего, но Кэнди взяла его за запястье, сдвинула ладонь вдоль по бедру, пока его пальцы не оказались под нижним краем ее шорт, и Дэйв позабыл обо всем. А следующий поцелуй лишил его и физической возможности говорить.

Могут ли такие мягкие губы быть такими требовательными? Зубы, язык — на ум ему приходило только довольно заезженное сравнение: жадные, настойчивые. Ладонь Кэнди юркнула Дэйву под футболку, оглаживая трепещущий от возбуждения живот, и вдруг ринулась вниз… Последний раз женская рука была у Дэйва в трусах еще в Лондоне, и он даже не успел подумать, что из-за этого факта все рискует случиться позорно быстро…

Резкий звук откинул Кэнди от Дэйва в мгновение ока. В какофонию ночного леса ворвался крик, и Кэнди замерла, припав к одной ноге — хватаясь за нож, спрятанный в сапоге. Ее чуткий силуэт отчертился отблесками далекого костра перед взором Дэйва, когда через несколько мгновений его затуманенный страстью взор прояснился.

Кэнди выпрямилась, уже зная, что за шум помешал им. Бросила на Дэйва неясный взгляд, не поднимая головы — обычно он легко читал настроение людей, разве что хуже Тавелла, но тут не мог понять, что Кэнди пыталась сказать одними глазами.

Тем более, что словами она не пояснила. Молча побрела назад к огню, оправляя майку.

Может, она и не могла ответить не только ему, но и себе самой, почему ввязалась во все это, напрягалась так, даже зная, что Вик разнюхал ее местонахождение. Примерное, но Кэнди ли было не знать, как быстро бывший муж уточнит его. А вот у Дэйва была веская причина, и Кэнди даже знала, что имя той — Эсди.

При виде приближающейся Кэнди Эсди заворочалась на своей подстилке, натягивая веревки и мыча в бессмысленном зомбячьем гневе. Короткий пронзительный рев ее снова на мгновение разнесся над поляной. Точно зная, что ее поклонник готов вот-вот нарушить верность даме сердца, Эсди корчилась от ревности, даже не вернув еще свою душу.

— Шш. — Присев рядом с Эсди на корточки, Кэнди перевязала платок на челюсти несчастной девушки иначе. Не как кляп, а протянув ткань от подбородка к макушке. Теперь Эсди выглядела, точно персонаж из старого фильма, мучимый зубной болью.

Дэйв появился из леса. Уже в штанах. Кэнди бросила на него короткий взгляд через плечо и поднялась с корточек.

— Если я скажу, что в произошедшем виноват стресс, только наполовину буду прав. Амулеты едва работают. Как будто… — Дэйв нахмурился. — Их сила выдохлась.

— Второе святилище. То, где хранится душа Эсди. — Кэнди кивнула и подняла руку, точно собиралась поймать снежинку на ладонь. — Оно все-таки рядом. Ближе, чем было час, два назад. Зовет нас.

— Оно не зовет, а вопрошает. Оно хочет крови и секса.

Оба они это понимали с равной ясностью. Кэнди отвернулась, чтобы не смотреть на Дэйва, что не помогло ей выкинуть из памяти ощущение его члена в ладони, и предвкушение, каким ее объяло во тьме за кустами. Она правда, правда хотела самым примитивным образом на него запрыгнуть. Кэнди с трудом сглотнула: во рту образовалось слишком много слюны. Вот же черт.

— Но мы не зачарованы, — Дэйв говорил медленно, точно с каждым вдохом откусывал по кусочку от пропитанного тяжелой магией воздуха. — Колдовство святилища не может ничего внушить, только выбирает из того, что уже есть… Вытягивает наружу то, что ему по нраву.

— Да. — Кэнди усмехнулась, опустив ресницы. — Ладно, я напиздела.

— Ты не хотела со мной спать. Это я заметил. — Совершенно ровным голосом отозвался Дэйв.

Кэнди ткнула его локтем: не перебивай.

— Мне до сих пор нравится, когда меня боготворят, и не очень-то мне важно, из благоговения или страха.

Она замолкла, не в силах договорить. «Я не богиня, и никогда ею не была. Я только монстр, и пора примиряться с этой мыслью.»

Но если б она все же решилась произнести это, Дэйв ответил бы, что, в таком случае, не понимает, что ж она печалится. Богиня — ничто без своих жрецов и верующих. Она зависит от них.

А Кэнди самодостаточна.

Но вместо тех и этих слов они оба смотрели друг на друга и думали о том, что только что произошло в лесу.

— Еще одно святилище. — Кэнди приложила усилие, чтобы голос ее звучал ровно. — Я сделаю, чтобы тебе было не очень мерзко.

— Ладно.

Они так и не отрывали друг от друга взгляда. Хороший момент для поцелуя — более искреннего, чем у них были хоть раз до этого. Они чувствовали это, но что-то шевельнулось в кустах, и момент испарился.

Они уставились в темноту, понимая, что все-таки приманили хищника. По крайней мере, шум был ни при чем. То, что жадно втягивало носом воздух в гуще леса, не затруднилось бы найти их в любой момент. Просто ждало подходящий.