— ты можешь нормально объяснить, что у вас вчера случилось? — нетерпеливо требует даня.

рус прикрывает глаза, а уголок губ дергается вверх. он вспоминает вчерашний вечер.

это был один из самых лучших и худших вечеров одновременно.

— дань, отвали, — усачев отмахивается от монитора.

— охуенно содержательный диалог, братан, — у дани уже начинают сдавать нервы.

руслан снова улыбается. уже заметнее.

ну как он может рассказать.

это же только их.

рейд по японским барам, которые на удивление оказываются богатыми на алкоголь. и даже прикольными.

неоновые улочки и бумажные фонарики.

танцы под какой-то кислотный японский рейв. где миша близко. он держит и не дает упасть. а еще он на одной волне. и руслан обожает вот это состояние.

пьяные недообъятия-переподдержка под мигающей вывеской на входе. смущенный миша и донельзя счастливый руслан.

их глупые шутки-переругивания до отеля. с остановками на внезапные поцелуи прямо под этими самыми фонариками, рядом со светящимися автоматами со всякой ерундой.

конечно, руслан не может рассказать, и что было в их квартире. наверняка, кир потом все равно спалит.

но он просто не в силах. ведь это только для них.

было.

пока руслан не облажался.

фак ап, усачев.

опять.

миша выцеловывает его шею и завершает сладким поцелуем в губы.

— то есть все теперь по-настоящему? — спрашивает он после, — мы... вместе? не как в прошлый раз.

рус видит перед собой своего прекрасного мишу, который всегда рядом и который невероятно влюблен в него. и ему сносит крышу от этого ощущения. он готов сказать все, что угодно. потому он бросает неосторожное:

— да, конечно, миш.

и руслан готов поспорить на что угодно, что это был один из лучших вечеров в его жизни...

— ты сначала в питер или в москву все же заедешь?

... и самое отвратительное утро.

— мы к катиным родителям.

— "мы?!"

— мы с... катей.

понадобилась действительно долгая пауза, чтобы переварить информацию.

— просто, блять, невероятно, руслан. можешь сходить нахуй.

— что прям так и сказал? — слегка удивляется рыжий по ту сторону экрана.

— ну да, сказал еще что-то про то, что поедет в россию сам.

— так ты нашел его?

— ага. сидит внизу во дворе.

— а хули ты со мной тогда балаболишь, пиздуй к нему!

— ну а что я ему скажу?

— блять, усачев, я хуй его знает, че ты скажешь, это ваши отношения. но если я еще раз получу сообщение от бухого кшиштовского, в стиле "усачев снова моральный урод. хочу нахуяриться. какой у тебя следующий город в туре?", то я заебусь, перенесу дату выступления, приеду и набью ебало сначала тебе, потом ему. а еще подписоте скажу, что перенос из-за вас. они, сука, вас сожрут. короче, разберись в себе. и не еби мише мозги, пожалуйста.

— достаточно развернуто. я тебя понял.

— я серьезно, — произносит экранный даня, — если ты не разберешься, что для тебя важнее, то потеряешь его. вспомни 2014-ый, братан. только в этот раз он не вернется.

руслан терпеть ненавидит, когда даня ему это припоминает. он, сука, и сам помнит, что облажался.

— не зуди, — огрызается рус, — давай, покеда.

— не объебись там. давай, — и связь обрывается.

в голове все вертится "он не вернется". руслан точно уверен, что этого ему совсем не хочется. на мгновение он представляет, что миша действительно уходит. уходит навсегда.

нет-нет. определенно ему это не нравится.

он срывается с места. проносится мимо кира. уже не считает пролеты. и на входе нос к носу сталкивается с мишей.

— миш, я... — запыхавшись, пытается подобрать слова. кшиштовский слегка удивлен.

— забей, рус, я понял, что нахер не всрался...

— нет, послушай. это не правда. я... я был не прав. окей? — он все еще тяжело дышит, но слова идут легче, — я знаю, что это мой косяк.

— хорошо, и что ты хочешь этим сказать? — осторожно спрашивает миша, скрестив руки.

— я хочу сказать, что все вот так сразу не разрешится, — миша фыркает на эту фразу, руслан продолжает, — но я хочу это вместе, хорошо?

рус кладет ладонь на его предплечье, тем самым расцепив руки. миша в легком ступоре, поэтому позволяет заключить свои ладони в чужие.

— ты согласен, миш? — руслан смотрит снизу вверх, заглядывая ему в глаза. а миша... миша просто не может противиться этим глазам. большим и льдисто-серым.

— давай попробуем, — с трудом он отводит взгляд и смущенно улыбается.

что-то хорошее и радостное расцветает внутри. и руслан не может сдерживать это.

поэтому ринувшись к мише, целует его: в нос, в щеки, в губы, в его глупую и любимую бороду. и не отпускает ни за что.

— вы там закончили? — кир высовывается с балкона их квартирки, — нам еще кусок про улицы снимать, — шутливо грозным голосом говорит он.

миша заражается этой радостью, и они оба смеются.