Мне хочется всего и сразу.
Лишь то, что не видно глазу.
Лишь то, что не слышно мыслью.
Взять в руки и перевернуть.
Вцепиться пальцами в пояс.
Увидеть в глазах интерес.
Со вспышкой злобы наперевес.
Прижать к себе, к стене и к губам прильнуть.
Перехватить, поймать, прогнуть.
Проникнуть вглубь под кожу, мышцы, жилы.
Достать до сердца, сжать чужую плоть.
Чтоб воздуха не вдохнуть.
Чтоб только рык глухой и оторопь.
А у тебя в душе вселенная
На До и После разделена.
Там, в голове твоей сражения
Ожесточеннее, чем война.
Там, в глубине тебя тайфун и смертельная лавина.
Но как бы не пытался бороться,
А война твоя давно проиграна.
Там, в глазах твоих уже тьма голодная.
Когда я лишь пальцами по спине и вниз.
Лишь тебя к себе крепче. Это желание, а не каприз.
Это страсть, а не стриптиз.
Не закрывай глаза и не вертись.
Ты — мой приз.
Смирись.
Ты — просто мой. Сейчас и на всю жизнь.
Ты — просто край. Без страховки не пройтись.
Ты — просто рай. Бездумно за тобой ввысь.
Ты — просто яд. Без тебя жизнь — не жизнь.
И вроде проще, когда к тебе с кобурой наперевес.
Хоть какая-то защита от твоих колких зеленых глаз.
Только тебе достаточно лишь по фигуре вскользь.
Равнодушно. И так задеть.
Лезвием стали по нервам, как по маслу, легко полоснуть.
И только после с полуулыбкой, как червяка, раздавить.
Мне ни времени не жаль, ни бессонных ночей.
И жить на работе для всех привычней.
Я усмехнулся, когда узнал, что ты ничей.
Здесь таких без роду, без племени, каждый первый, а не второй.
И вроде привычно, только ты какой-то другой.
На тебя все и волком, и косо, и с ядом на языках.
А ты равнодушным взглядом их всех
И в прах.
И мимо по коридору в белом халате на широких плечах.
И всегда такой. Хмур. Холоден и нелюдим.
Спустился в свой подвал и неделю не выходил.
Эти. Жребий на стол и все дружно пальцем в меня.
Иди, говорят, проверь, живая ты тварь или мертвая.
И вроде смешно, а вроде не очень.
Ты мимо меня, как мимо всех.
Себе на уме. А им смех да смех.
Я и так и эдак к тебе, а ты все одно.
То в окно цветы, то кофе в чье-то ебло.
То конфетти из билетов по полу.
То нож твой "мясной" в стене.
Надо мной уже ржут не стесняясь.
А тебе все по фене.
И просто ведь было вначале.
Слово за слово, и взгляд теплый, простой.
На губах крепкий кофе вкупе с улыбкой.
А в следующий миг ушат воды ледяной.
В прямом смысле. Из ведра под чьей-то ногой.
На меня тогда крики, ор. Я оглох почти.
А после горький дым в легкие еще полночи.
И на утро твой взгляд пустой и мороз по коже.
Ревность — гадкое чувство. Нахуй, Боже?!
И иду теперь, как на плаху, на твой северный полюс.
Зуб об зуб стучит так, будто и правда замерз.
Будто страх сковал тело и внутрь влез.
Я к тебе без стука, без спроса и на иголках весь.
А ты возле тела бледно-синего с топором наперевес.
По твоим губам усмешка, а я подобрался весь.
Слышу: "Я не закончил, зайди через час".
А я настырно: "Мне надо сейчас".
Ты — тесак свой на стол и, халат не снимая — ко мне.
А я неосознанно — шаг назад.
Ты ведь весь в крови,
А не в краске, и не в вине.
Скалишься сквозь маску, по глазам видать.
Ни дать, ни взять.
Как кролик перед удавом. Растерял всю прыть.
Меня щас на стол, тесаком в табло, чтоб не вернуть.
И к этому телу поближе, чтоб вместе и закопать.
"А ты настырный", — слышу глухое.
И реакция не заставляет себя ждать.
Ну, пиздец! Ну, приплыли! Ну, ебать-копать!
А последнее вслух кажись,
Ибо с губ твоих согласное: "Ебать-ебать".
Я лопатками в стену, ты свой фартук-халат с плеч.
"Не боишься?" — смеешься, а я запоздало: "Только не покалечь".
Снова смех твой звоном в ушах. На пол бы щас не лечь.
От эмоций лавинных, от жара, от осознания, что я здесь.
И через мгновение, опомнившись. Тебя — к себе. Жадно.
К стене, туда же. И в самую душу. Влажно.
Больно. Сильно. До искр в глазах. И снова.
Без отдыха. В самую глубь. Задыхаясь в истоме.
И дух перевести лишь на третий час к ряду.
"Ты — террорист! Слезь с меня, блять, проклятый!"
Ворчишь, спихивая меня куда-то рядом.
Я скалюсь: "Ты — просто нечто…"
А ты лишь свое: "Мне работать надо".
"Не убежит ведь. Побудь еще рядом".
И тебя к себе, перехватывая. Испепелен черным взглядом.
Скулишь, отбиваясь лениво: "Мне, правда, надо".
Шепчу в самые губы: "Мне тебя мало".
"Я завтра на отдых на всю неделю…" Тихий шепот твой.
И с моего языка вперед мыслей:
"На всю неделю и мой?"
"Не сдохни от радости!" — рык глухой.
И меня в бочину: "Пиздуй домой!"
А я ржу, не в силах унять свой вой.
Ты не просто мой Рай,
Ты — мой Ад Иной.