Король Алистер сидит на украшенном резьбой троне и с его высоты смотрит на собравшихся в зале людей. Все они обличены властью — банны, эрлы, представители таких древних родов, что он чувствует себя последним нищим на их фоне. В руках собравшихся здесь сосредоточена сила, с которой должно считаться. Но даже эта сила — ничто перед троном, на котором он восседает. Они стоят — на одном или обоих коленях, чуть согнув спину или слегка наклонив голову, — но каждый в той или иной мере склонился, признавая его право возвышаться над ними сейчас. Зыбкое и хрупкое право, честное слово.
Король Алистер не уверен, что достоин быть королем. Какой из него, к архидемону, правитель? Единственное, что он умеет, — это рубить мечом порождений тьмы и прикрывать щитом союзников. Он не привык отвечать за кого-то, кроме себя и друзей. Он не привык держать в руках жизни и судьбы тысяч обычных людей.
Король Алистер неловко чувствует себя здесь, в тронном зале Денерима, сидя на старинном резном троне: словно оказался не на своем месте, ради шутки переодевшись в чужое платье. Ему странно видеть направленные на него сотни пар глаз, ощущать на плечах тяжесть бархатной мантии, а на висках — сдавливающую их корону.
Он король.
Отныне и до самой смерти — он король.
Собравшиеся здесь люди славят короля Алистера и ждут от него великих свершений. Тихо шепчутся, отмечая его широкий лоб (совсем как у покойного Мэрика) и упрямый подбородок Кайлана. Его чело несет на себе печать рода Тейринов, по его венам течет кровь самого Каленхада, пусть и сильно разбавленная за долгие сотни лет. Он рожден, чтобы править. Рожден, чтобы судить. Рожден, чтобы Ферелден процветал отныне и во веки веков.
Королю Алистеру как-то невпопад хочется чихнуть. От духоты ли, от оглушительных миазмов дорогих орлесианских духов, которыми с ног до головы облиты все эти люди… Великим трудом удается сдержаться, чуть сморщив при этом кончик носа и поджав губы. Некстати вспоминается смех Солоны, такой чистый, светлый и очень-очень добрый. Она любила его чихание. Она любила все, что он делал: как тихо ругался, стягивая с себя тяжелый доспех, как чистил меч на привале и спотыкался о каждую кочку на пути, как говорил во сне, прижимаясь к ней, словно ребенок к матери, и пряча лицо в складках ее плаща, служившего им одеялом.
Она вообще любила его. Целиком.
Но все равно посадила на трон.
Почему? Зачем? Как ты смогла?..
У Алистера нет ответов. Солона тоже не ответила, когда он прямо спросил ее об этом вечером перед битвой за Денерим, через несколько часов после Собрания Земель. Она только улыбнулась, пожав худыми плечами, на которых мешком висела истрепавшаяся за время странствий магическая роба, и попросила помолиться за нее завтра. Он молился — молился сотню, тысячу, неисчислимое число раз, когда во главе отряда сдерживал порождений тьмы возле южных ворот, а в это время Солона с друзьями билась уже где-то далеко на улицах города.
Билась — вместе с Морриган и Лелианой, Стэном и Винн. Да что там, даже наемный убийца и вечно пьяный гном — и те удостоились чести стоять с ней рядом, прорываясь сквозь толпы врагов, пачкая оружие и доспехи их угольно-черной кровью.
Даже они получили возможность хоть на каплю приблизить победу над Мором.
А Алистера этого шанса лишили.
Сейчас, спустя столько времени, он понимал, что двигало ею. Понимал, что толкнуло ее на этот поступок: Ферелдену нужен был король. И потому она оберегала его с той самой минуты, как он впервые признался, кто был его отец. И корона на его голове — это высшая степень ее заботы.
И его собственное мнение здесь уж точно никого не волнует.
После битвы она отправилась в Амарантайн. Он посетил Башню Бдения спустя пару месяцев, поразившись тому, как быстро она привела в порядок новую базу ферелденских Стражей. Орден возрождался не по дням, а по часам. Легкой рукой Солона стирала последние пятна скверны и покрывала позолотой новую жизнь. В Башню стекались люди со всей страны, желавшие примкнуть к Стражам. Амарантайн снова стал важным торговым узлом на Имперском тракте.
Как ей удалось это — всего за неполные несколько месяцев? Где она брала средства, как ухитрялась находить превосходных ремесленников в этом разрушенном Мором и гражданской войной краю? Откуда все это взялось в ней, едва перешагнувшей второй десяток волшебнице? Откуда в ней столько воли к жизни, силы духа и горячей любви к стране, где ее с рождения заклеймили монстром?
Откуда
это
все
в ней?
Откуда в ней такое чувство долга?.. И столько воли, чтобы посадить его на трон и исчезнуть из виду?
Алистер смотрит на собравшихся людей мутным усталым взглядом. Он не различает лиц, геральдических знаков, вышитых на их плащах, не слышит голосов и запаха их духов. Перед его мысленным оком, как наяву, стоит, опираясь на посох, маленькая и хрупкая Солона Амелл, пронесшая на своих плечах всю тяжесть Пятого Мора и вернувшая стране ее законного короля. Солона Амелл, чародейка Каленхадского круга, Страж-командор Ферелдена — и просто девушка, разлюбить которую король Алистер Тейрин не позволит себе никогда.