Сущность сбрендила. Неожиданно, окончательно и с угрозой для всех, — даже для самой себя. Иначе как можно было объяснить то, что Джейк оказался за какими-то пределами привычного мира, в совершенно не мрачном и не жутком. И ладно, если бы он был один.

      Это случилось так же внезапно, как когда-то Джейк попал в этот мир. Он очень чётко помнил, как после испытания, примостившись на бревне среди своих друзей, вдруг ощутил призыв. Этот зов значительно отличался от того, когда их затаскивало на очередное Испытание, и ему невозможно было противиться: её голос был настолько силён, что казалось, будто она сможет переломать все кости изнутри, скрутить внутренности в кровавую кашу и приплюснуть мозг всмятку. Тошнотворное чувство преследовало почти всегда, когда это мерзкое божество начинало говорить.

      Окружённая массивными и чёрными деревьями поляна с костром, а также лица других выживших — всё погрузилось в непроглядный мрак; даже бесконечных ярких мушек, как под закрытыми веками, не было. Джейк остался наедине с пустотой.

      Он не мог шевелиться и говорить, лишь стеклянным взглядом - почти до слёз - мог смотреть в бесконечное ничто, хотя и сомневался, что способен на это. Ведь когда дело касалось Сущности — ни в чём не было уверенности.

      Безумный и жадный голос хрипло твердил ему что-то в уши, ввинчиваясь ужасным скрипом глубоко в мозг, раздражая и немного щекоча в затылке. Сущность говорила, говорила и говорила, надламывая бесцветный, не относящийся ни к одному из полов, голос. О чём там шла речь, Джейк не понимал. Да и не старался, по правде говоря. Если кто и мог слушать подобное, то такие же кровожадные монстры, как она сама.

      Безумие продолжалось ровно до тех пор, пока растерзанное сознание не покинуло его.

      Первое, что Джейк ощутил, когда очнулся — первобытный ужас. Крик застрял где-то посередине глотки, но так и не сорвался с губ, а сам молодой человек резво подскочил на задницу и впервые за несколько лет зажмурился от… солнечного света.

      Это было так ярко и больно, и так незнакомо поначалу, что Джейк едва не расплакался. И пока он исступлённо тёр пальцами слезящиеся глаза, Парк вдобавок ощущал тёплые, скромно касающиеся оголённой кожи, слабые дуновения ветра. Ветер ласково трепал его чёрные волосы, гладил невесомо по щекам и ладоням, как бы привлекая внимание, — мол, смотри, ну погляди же! И Джейк вскоре посмотрел.

      Умиротворённая синева расстилалась перед ним до самого горизонта, любовно соединяясь с ярким, чистым небом. Океан задорно плескался у подножья песчаного берега и глотал ослепительные солнечные лучи, отражал их, вспенивал совсем немного и смешивал со своей глубиной. Ну а где-то под толщей массивной воды, совсем немного не дотягиваясь до чистейшего воздуха, взгромоздился на дне риф, — уютный и безопасный дом для обитателей, видимый даже с берега. Время от времени рыбы весело тревожили водную гладь на поверхности своими хвостами, и чайки, прожорливые и наглые, кружили над творящимся озорством. Крики птиц разносились по окрестностям и даже не думали умолкать. Жизнь была в самом разгаре.

      Джейк с открытым ртом и широко распахнутыми глазами глядел на всю эту идиллию. И не мог поверить. Первой же мыслью было то, что он наконец-то умер и оказался в раю, что, между прочим, было более вероятно. Вторая мысль, менее вероятная, была о том, что ему всё это великолепие просто снится. Однако она почти сразу же сама собой отбросилась, когда он сжал в ладонях мелкий белый песок. Его затрясло.

      — Какого… — нервно, с тихим смешком сорвалось с его сухих губ, когда небольшая волна окатила его босые ноги.

♒︎

      Ослепляющее и утомлённое за весь день солнце уже близилось к краю Земли, а Джейк по-прежнему не мог поверить в происходящее. Он исходил широкий пляж вдоль и поперёк, ощутил нежными ступнями каждый камешек и осколок от ракушки, но всё никак не мог свыкнуться с тем, что это реально. И не верил даже тогда, когда от агрессивных лучей его открытая кожа начала ощутимо жечь и зудеть. Выживший был слишком поглощён целой лавиной мыслей, обрушившихся на его голову.

      Джейк с плохо скрываемым ужасом забыл, когда в последний раз видел солнце. Но он бы и не вспомнил — слишком много прошло времени с тех самых пор, когда он ещё был свободен; когда он был всего лишь обычным парнем с ветреным сердцем; с глупыми, но такими дорогими мечтами и с верным, вцепившимся в него надолго и прочно, добровольным одиночеством. Он был отшельником. Тем самым юнцом, который предпочитал дикую лесную жизнь городской, несмолкающей и суетливой. Джейк не вспомнил бы всех этих мелких деталей: ни тепла от солнца, ни ласкающего ветерка, ни ощущения прогретой земли под босыми ногами, потому что слишком долго бродил во тьме, имея только безликую и холодную Луну над головой.

      Когда бесцельное брождение надоело, а стопы от мелких камушков начало покалывать и жечь, Джейк остановился и задумался. Значило ли всё это то, что он теперь свободен? Мимолётные подозрения о том, что Сущность могла отпустить его, накрепко засели в голове. Едва живая надежда вскинула заинтересованно голову, совсем чуть-чуть разгорелась и пошевелилась, призывая к действиям. Надежда ещё пока тлела, как угли в костре, но уже показывала свою силу — сладкое тепло начало разливаться от сердца, заполняя всё пространство в груди.

      Джейк решительно приступил к операции по своему спасению. Он знал, как выживать в дикой среде. Парк был не так уж и глуп, и видимо поэтому в мире Сущности он сбегал чаще остальных. Выживший был силён, вынослив и - как он считал - настолько един с природой, что жить в отдалении от всей цивилизации ему было проще. Поэтому, когда оранжевый диск звезды коснулся горизонта и окрасил бесконечную синеву в багровый, на окраине джунглей уже вовсю полыхал костёр. Метр в высоту — не меньше.

      Джейк за короткий вечер соорудил себе надёжное спальное место как можно выше от земли, — широкий гамак из пальмовых листьев и стеблей был протянут от одного ствола дерева к другому. Благо, что корпел он над ним недолго, запомнив из одной телепередачи по выживанию о технике плетения на всю жизнь. Парк предполагал, что сон на земле выйдет ему боком из-за ползучих ядовитых тварей, и не ошибся — в сухой листве неподалёку медленно передвигался огромный паук.

      Джейк посчитал, что крупный птицеед будет отличным ужином.

      Устроившись чуть поодаль от костра на импровизированной подстилке из листьев, Джейк с упоением и лёгкой задумчивостью хрустел поджаренными паучьими лапами. Его бесконечные мысли лениво переплетались между собой, сменялись с одной на другую, но все, так или иначе, сводились к одному — дом. Боже, как же он скучал по дому. Будучи заложником у Сущности, он не думал об этом, отбрасывал даже малейшие проблески тоски по родным, но теперь, когда его разум очистился от хрипящего шёпота, а вокруг — самый настоящий райский остров, Джейк вспоминал их лица. Вспоминал такую нежную и добрую маму, которая всегда принимала его и обожала; он помнил недовольного, но по-своему любящего отца, желающего для младшего сына успешного будущего. Джейк с улыбкой помнил, как дурачился со старшим братом, а потом, устроив шалаш на кровати, они делились друг с другом захватывающими историями. А потом, как однажды поссорившись с отцом, убегал из дома к кому-нибудь из друзей. О, он был дерзким и бунтующим. Не таким, как все — определённо, нет. И хоть недопонимания с отцом были частыми, и были похожими на стремительно разрастающийся ураган… чёрт, как же он любил свою семью. К сожалению, Джейк осознал это лишь сейчас, когда остался один на один со своими потаёнными демонами. И ему неожиданно стало совестно, и так гадко, что ком осел где-то посреди глотки, а оранжево-алый закат впереди вдруг расплылся, стал нечётким. Джейк с трудом подавил подступившую горечь, проглотил вместе с пережёванными паучьими лапками ком и растёр глаза. Все мысли стремительно испарились. Джейк совсем не удивился, когда ощутил, что смертельно устал.

      До глубокой темноты Джейк лежал в гамаке, уставившись в чистое чёрное небо. Полотно было усеяно звёздами, и между ними он мысленно проводил линии, бездумно вырисовывая и воображая разных существ. Вид был завораживающий, не такой, как в Штатах. Там звёзды были тусклыми, их затмевали яркие городские огни; их закрывали суровые тучи, обещая вот-вот обрушить на высокие дома и неспящих людей дождь. Поэтому Джейк позволил себе наконец-то расслабиться и не думать ни о чём, отодвинув все прочие заботы на второй план. Завтра он придумает что-нибудь. С рассветом он уйдёт вглубь острова и выяснит, такой ли он необитаемый, как на первый взгляд, и насколько он большой. И если это всё взаправду; если он действительно освобождён от могущественного Нечто, то он выберется.

♒︎

      Солнечные лучики игриво резвились на расслабленном лице Джейка. Они проникали через любую преграду, находя путь даже там, где казалось, что это невозможно.

      Лучи ласково обводили контур его тонких губ, перескакивали с одной брови на другую; оставались на сомкнутых веках какое-то время и разбегались, стоило Джейку поморщиться. Они прятались в его растрёпанных волосах, что отливали иссиня-чёрным, пока совсем не пропадали. Джейк с томлением вздохнул, просыпаясь и потягиваясь. С пробуждением мысли постепенно наполняли его голову.

      Чёрт возьми, он действительно спал. Джейк и позабыл, как это — спать. Ведь в последний раз он отдыхал, пожалуй, ещё в нормальной жизни до кошмара с Сущностью. Долгие годы он обходился без сна, без естественных нужд и прочего, что так требовал организм. Да что там говорить, — даже о смерти думать все перестали, принимая тот факт, что всё зациклено. Так, что же теперь, он… может?

      Джейк в ту же секунду распахнул глаза и сел, слегка дезориентированный и ошеломлённый от осознания происходящего. Но затем он обратил внимание на обстановку, и его челюсть едва не поздоровалась с полом. «Где я?» — запоздало промелькнуло на сухом языке, но так и не было сказано вслух. Ведь Джейк только-только принял вчерашние события с его перемещением, как он опять оказался в другом месте. Причём, без его ведома.

      Джейк отчётливо помнил вчерашний день: как истоптал песчаный пляж вдоль и поперёк, как позже собрался с силами и развёл костёр; как соорудил себе место для сна и впоследствии отключился, переутомлённый событиями. Но он не помнил обветшалого бунгало, чьи стены держались на добром слове.

      Парк настороженно осмотрелся. Домик определённо был самодельным, сделанным на скорую руку, но хотя бы защищал от палящего солнца. В одной из стен было вырезано окно, выходящее на плотные джунгли, а вместо деревянного и твёрдого пола было утоптанное сено. Ничего более не было, кроме большой подстилки, на которой сидел Джейк. Хотя, он бы очень удивился, если бы этот домик был обставлен мебелью. И всё бы ничего, если бы на Джейка волной не накатило осознание того, что он здесь не один. Страх сковал внутренности, отозвался мощными импульсами в затылке и устремился вниз, по спине к пояснице, вызывая табун мурашек. Однако, Парк обрубил это чувство на корню, пока оно не разрослось и не помешало здравомыслию. Он неоднократно был свидетелем того, как люди не выдерживали, ломались и поддавались, а затем расплачивались за это, — строгая Жизнь и её правая рука Судьба не терпели слабаков. Джейк не хотел для себя такой же ужасной участи, когда бы он не смог ничего с этим сделать. Контроль над ситуацией — важная составляющая выживания.

      Помимо странного перемещения его тела, Джейк заметил у выхода из бунгало чью-то обувь. Проход был закрыт тонкой потрёпанной тканью, поэтому выживший без опаски подкрался к замеченной улике. Большие мужские ботинки, наверное, одиннадцатого размера, залепленные старой грязью с изношенной подошвой, но протектор был подозрительно чётким. Джейк сделал вывод, что владелец избавился от них из-за жары, но точно не был в этом уверен, — он-то ходил босиком. Однако задумываться над этим у него не было времени, потому как он заметил, что с улицы доносились странные, глухие стуки. У Джейка засосало под ложечкой.

      С нарастающей, слабо обоснованной и неконтролируемой паникой, Джейк, наверное, около часа расхаживал от угла к углу в надежде тихо уйти, а заодно и посмотреть, кто издаёт странный шум. Но он мог только гадать о том, кто находится вместе с ним, и решимости выйти наружу у него не было. Джейк также допускал мысль, что у неизвестного имеется возможное оружие, хотя, казалось бы, откуда? Например, топор. Да, звук очень характерный, с которым колют дрова. Им можно отрубить голову, или же любую другую часть тела. Перед глазами очень некстати всплыли воспоминания об Охотнице, о её ТОПОРАХ, которые с удивительной силой вгрызались в спины каждого убегающего. Метко и очень, очень болезненно. Джейк с содроганием вспомнил крики своих друзей, когда один из таких всё-таки догонял и застревал в теле.

      Джейк встряхнул головой в надежде избавиться от тёмных мыслей. Он решил, что может подумать об этом потом, пожалеть себя и остальных, но определённо не сейчас. Сейчас ему остро необходимо было выяснить, насколько он в безопасности. Вылезать в окно он и не думал, оно было слишком узким, а вся конструкция от любого давления норовила рухнуть. Поэтому, единственным и адекватным вариантом было выглянуть за шторку. Так он и сделал, будучи уверенным, что даже при ясном дне может быть ловким и незаметным.

      Не успел он даже и глазом моргнуть — довольно резко чья-то ладонь впечаталась ему в лоб, и он с завидной скоростью отлетел назад, к стене. С губ Джейка сорвался болезненный вздох, он зажмурился и схватился за голову, даже не попытавшись что-либо сделать. На некоторое время воцарилась пугающая и отвратительная тишина. Он словно ослеп и оглох, а потому и не заметил, как к нему кто-то подошёл. Времени прийти в себя ему не дали и с лёгкостью вздёрнули за отвороты помятой куртки, приподнимая над землёй, — Джейк только вскрикнуть успел.

      Чужие прохладные пальцы сдавили ему шею. Недостаточно для того, чтобы убить, но достаточно для того, чтобы держать обездвиженным. В страхе и в сознании. Джейк действительно боялся и не стыдился этого, поэтому глаза всё это время держал плотно закрытыми. Возможно, в какой-то степени он боялся не то, чтобы увидеть, а даже подумать о том, что кто-то из мира Сущности оказался здесь, с ним. Мерзкое и липкое разочарование маячило на горизонте. Он думал, что если откроет глаза, то весь его мир тут же рухнет в одночасье. Подобного он хотел в самую последнюю очередь.

      Зашипев от боли, Джейк в попытке спастись вцепился в руку незнакомца. Какое-то время он пытался сбросить её, но потом, смирившись с силой противника, просто обмяк в мёртвой хватке. А затем он всё же открыл глаза и пожалел о том, что вообще родился.

      — Чёрт, — прохрипел он, в упор глядя на бездушную белую маску перед своим лицом.