— Это так странно. Нас столько лет было трое, а теперь всё резко изменилось...
— Гарри, просто... — пауза затянулась, Рон на мгновение запнулся. — Когда мы вернулись в школу после войны, то она для меня была уже иной. Всё будто поделилось на «до и после». Я вспоминаю, как мы нарушали школьные правила, как веселились, как пили чай у Хагрида и прятались от преподавателей, и возникает чувство, что всё это словно из другой жизни. В ней мы были беззаботными детьми, которые сами искали неприятности на свою голову. Так вот, Гермиона - больше часть той, другой жизни. Мы снова вернулись на учёбу, и всё будто как прежде, но я не могу не замечать за собой, что для меня Хогвартс-не только школа, но и поле битвы. Здесь сражалась с Беллатрисой моя мать, здесь умер мой брат, члены Ордена Феникса, профессор Дамблдор. Мы с Гермионой пытались убить Нагайну, но, если бы не Невилл… Я жалею, что приехал сюда. Я с самого начала не хотел, но послушал Гермиону. А теперь везде я вижу покалеченных защитников школы и соратников, разрушения, вспышки заклинаний Пожирателей, голос Лорда…
— Рон, но вас с Гермионой столько всего связывает... И она могла бы понять, что ты чувствуешь из-за войны.
— Нет, не могла. Гермиона не слушала меня! Если моё мнение ничего для неё не значило, то зачем я ей? Одной поддержкой такое не вылечишь, а идти к колдомедику она не соглашалась. А когда мы вернулись в школу, я видел, как Гермиона снова попала в свою стихию. Она погрузилась в учёбу, и в этот момент я чётко понял, какие мы с ней разные. Её мысли заняты учёбой, наукой, защитой эльфов и других существ. А я хочу возвращаться домой со службы, где меня ждёт семья и дети, горячий ужин и уют.
В гостиной львиного факультета были только Гарри и Рон, которые пытались себя развлечь чтением журналов про квиддич, потом игрой в шахматы. Но она быстро сошла на нет из-за отсутствия интереса у игроков, и Рон молча засмотрелся на потрескивающий огонь в камине, а Гарри не мог сосредоточиться на игре, потому что все его мысли занимало беспокойство о Гермионе, которая была в лазарете. Он изредка бросал взгляды на молчащего Рона, вспоминая их недавний разговор.
Гарри, как и Джинни, считал, что Рон бросил Гермиону слишком жёстко. При всех нельзя было выяснять отношения, надо было просто уединиться и поговорить по душам, поделиться чувствами, выплеснуть эмоции. Ведь отношения строятся на взаимопонимании и доверии. Если бы Рон рассказал Гермионе о том, что чувствовал, то она бы поняла его, было бы меньше недосказанных слов. Но теперь ни он, ни она не желали общаться, и с этим ничего не сделаешь.
В гостиную зашла Джинни с газетой в руках. Она бросила недовольный взгляд на Рона и села рядом с Гарри на диван, бросив «Ежедневный пророк» на стол с недавней статьёй про бал. На первой полосе двигалась колдография с Гермионой и Драко, над которой огромными буквами размещался заголовок: «Падший Пожиратель и сумасшедшая Героиня войны: жалость или взаиморасчёт?»
Джинни общалась с Роном после их расставания с Гермионой, но всё ещё на него сердилась. Она не могла простить Рону его поступок, потому что Гермиона заслуживала уважительного отношения не только потому, что она нездорова, но и в память обо всём том, что они пережили вместе.
— И ещё раз скажу о том, что я против решения скрывать статью от Гермионы. Она в любом случае узнает и будет очень зла на нас за молчание.
— Ей сейчас только статьи не хватает! Пусть Гермиона отдыхает и выздоравливает. И этот Малфой ещё! Говорил я, чтобы она с ним не связывалась! Что она вообще рядом с ним делала на балу?! — ответил Гарри и нахмурился.
Бал в честь дня всех святых прошёл так хорошо, что главной новостью был не только сам бал как первое торжественное событие после войны, как танцующие вместе Гермиона и Малфой. Давние недруги, которые столько лет цепляли друг друга, неожиданно танцуют вместе: и это не было похоже на дружеское времяпрепровождение. Обитатели Хогвартса обсуждали колдографию, запечатлевшую их танец. А вместе с ним активно обсуждалось здоровье Гермионы. Статьи в стиле Риты Скитер содержали минимум правды, а остальное-одни предположения, не подкреплённые фактами, но это мало кого волновало. Некоторые умудрялись навязываться с неуместными вопросами, но Поттер очень быстро их пресекал. Он прекрасно знал, что чувствовала бы Гермиона, если бы она не была сейчас в больничном крыле. Он не раз сам через это проходил, и отчасти был рад, что она сейчас не с ними.
На самом деле важные новости, например, о законе об уравнивании статуса крови, который проходил последнюю разработку, мелькали в газете реже. Или новость о том, что изымались все ингредиенты оборотного зелья в целях безопасности, чтобы оставшиеся на свободе последователи Лорда не могли им воспользоваться. А если вспомнить недавнюю попытку Пожирателей сбежать из Азкабана, то это не кажется лишним.
«Как наша Гермиона могла танцевать с этим?»
Гарри был растерян и зол. Он не мог понять мотивов подруги и не мог себя простить, что не убедил Гермиону в тот вечер после ужина на кухне не связываться с Малфоем.
Он уже не мог сказать, что ненавидел Малфоя. Нет, ему по большому счёту было всё равно. Драко и Гарри взаимно не замечали друг друга при встрече, в учебных аудиториях, и обоих это устраивало.
А Гарри всё думал о том, что это был план слизеринца воспользоваться Гермионой, её нынешним влиянием и славой, слабым здоровьем. А может, даже деньгами, которых у Малфоев теперь очень мало. Она отложила денежный приз от Министерства для покупки квартиры, в которую планировала переехать после окончания Хогвартса. Как назло, после войны о вручении наград героям и денег говорилось в газетах, и значит, это не секрет. Гарри беспокоился, что из-за приступов подруга была уязвима и могла не замечать очевидного.
«Сейчас Гермиона в больничном крыле, и Малфой ничего не сможет сделать. Надо дождаться, когда ей станет лучше, и поговорить!»
— Гарри, это личное дело Гермионы, с кем танцевать, как бы мы к нему не относились. Я не терплю Малфоя, хотя он стал спокойней по сравнению с прошлыми годами. Но Гермиона сама так решила, а мы можем поговорить и выяснить, что она сама об этом думает. И как раз навести её на мысли о том, что Малфой не просто так всё это затеял.
— Да что там говорить! Надо убедить её, чтобы она с ним не связывалась. Думаешь, он прям сильно изменился?! Да, он больше нас не цепляет, но это только потому, что у него за спиной ничего и никого нет.
— Гарри, пожалуйста, только сам не разбирайся с Малфоем, не делай поспешных выводов. Гермиона не оценит мордобой, и лучше всего сначала поговорить с ней. Кстати, я пришла сказать, что она на днях будет в госпитале святого Мунго на сеансе у врача, мне профессор Макгонагалл сказала. Надо будет обязательно зайти к ней после него.
***
Время в светлых стенах лазарета тянулось медленно, словно густой сироп от кашля, которым мама лечила Гермиону в детстве. Однообразные дни, запах лекарств и постоянное лежание в постели навевали тоску. Учебники и свитки с домашними заданиями были временным отвлечением от монотонного "заточения" в больничном крыле: она написала пару свитков по травологии и заклинаниям, но вскоре бросала их. Мысли занимали не уроки, а Малфой, бал... И вот приступ произошёл совсем не вовремя, на виду у всех и при нём. Как он теперь к ней отнесётся? Она ещё будет ему нравиться, или он воспримет её как больную на голову и будет насмехаться? А может, ей вообще всё это показалось?
Гермиону убедили остаться в больничном крыле после приступа на балу мадам Помфри и профессор Макгонагалл, когда Джинни с Гарри привели её. Внутренне девушка была так опустошена и растеряна, что сил сопротивляться аргументам друзей просто не было.
— Мисс Грейнджер, я настаиваю, чтобы вы некоторое время пробыли в больничном крыле под присмотром мадам Помфри. Если этот приступ, по её мнению, угрожает вашему здоровью, то мы примем меры, чтобы он больше не повторился, — строго сказала профессор Макгонагалл. — Также я выяснила, что это не первый приступ! Мисс Грейнджер, вы умная девушка! Нельзя так безответственно относиться к своему здоровью! Мисс Уизли, принесите мисс Грейнджер личные вещи и одежду, она здесь задержится.
Прошла уже неделя как Гермиона лежала в лазарете, потому что мадам Помфри настаивала на покое, иногда поила её эликсирами и осматривала. Скуку развеивали Гарри с Джинни, которые сидели с ней по несколько часов иногда утром, а иногда вечером, общались и рассказывали последние новости, не притаскивая новые газеты.
В целом, ничего интересного не происходило, кроме новой статьи про облавы на Пожирателей, которые после не совсем неудачной попытки побега были подозрительно активны: организовано много покушений и убийств на магглов, проводилось расследование. На развороте мелькали колдографии Пожирателей, разыскиваемых Министерством: брат и сестра Кэрроу, Рудольфус Лейстрейндж, Август Руквуд.
Гарри пытался отвлечься от плохих новостей, и уже провёл отборочные, взяв несколько новых человек в команду, а также Джинни. Рона он не принял, хотя тот особенно и не стремился, поглощённый мечтами о поступлении в аврорат и женитьбой на Лаванде.
Друзья рассказали, что возобновили тренировки по квиддичу и пытались наверстать упущенное время, занимаясь по два-три раза в неделю. Приходилось летать даже в ужасную погоду, когда видимость из-за дождя со снегом была нулевая, а ветер буквально сносил игроков с мётел, а острые снежинки впивались в лицо. В такую погоду друзья промокали и промерзали, поэтому приходилось пить лечебные отвары мадам Помфри.
Как-то Гарри и Джинни пришли навестить Гермиону после тренировки, но они были такие уставшие, что разговора не получилось, их клонило в сон. Не прошло и получаса, как Гермиона настояла, чтобы друзья ушли отдыхать.
Ещё Гарри рассказал, что видел тренировки Слизерина, но Малфоя на них не было, как и нового ловца. Судя по недавним слухам, Малфой не особенно хотел играть в квиддич в этом году.
Гарри, чтобы рассмешить Гермиону, которая явно кисла в стенах больничного крыла, весело пародировал Уоррингтона, который на весь Хогвартс хвастался своей помолвкой с Гринграсс и хорошей должностью в Министерстве. Гермиона смеялась, когда друг принимал напыщенный вид и горделиво пересказывал слова слизеринца.
Один раз за две недели вместе с Джинни и Гарри приходил Рон. Гермиона заметила, что он чувствовал себя неуютно: постоянно отвлекался и отвечал невпопад. Разговора толком не получилось, поэтому с его уходом Гермиона расслабилась и свободно выдохнула. Она прислушалась к себе и с удивлением отметила, что расставание с Роном воспринимается не так болезненно. Гарри и Джинни ещё остались с ней и весело поболтали. На вопросы о новостях Гарри на мгновение странно замялся, но под быстрым взглядом Джинни перевёл тему, чему Гермиона не придала значения.
В среду второй недели лечения Гермионы в больничном крыле вновь пришла профессор Макгонагалл, которая очень долго беседовала с мадам Помфри в кабинете. Время тянулось очень медленно, а Гермионе нетерпелось узнать: когда она сможет отсюда уйти? Что она узнала о её здоровье? Мадам Помфри за всё время ничего не сказала о самочувствии, а неизвестность пугала.
Наконец открылась дверь в лазарет и женщины подошли к Гермионе. Мадам Помфри держала в руках несколько бумаг, на которые иногда бросала взгляд, пока говорила директор.
— Мисс Грейнджер, мадам Помфри обследовала вас, пока вы находились под её наблюдением. Физическое здоровье хорошее, и никаких отклонений или серьёзных заболеваний нет. Но психологическое состояние оставляет желать лучшего. Я ещё побеседовала с некоторыми преподавателями, которые мне рассказали, что вы стали менее внимательной и допускаете грубейшие ошибки. Поэтому мы с мадам Помфри настоятельно рекомендуем вам пройти курс у колдомедика. В госпитале святого Мунго готовы предоставить специалиста в самое ближайшее время.
Гермиона слушала профессора Макгонагалл и не могла поверить их словам, и что всё это происходило с ней сейчас.
—Это просто кошмары, ничего серьёзного! Они бывают у всех. А что касается учёбы, то прошла всего пара месяцев и мне надо привыкнуть!
Мадам Помфри с возмущением посмотрела на Гермиону и встряхнула бумагами в руках.
—Мисс Грейнджер, кошмары бывают у всех! Но по ночам и плохими снами, а не посреди бела дня в бодрствующем состоянии! И не спорьте, из нас двоих я колдомедик! Ваше упрямство не доведёт до добра, это очень серьёзно! Поэтому через пару дней вы отправитесь в госпиталь святого Мунго, чтобы специалист оказал необходимую помощь!
—Нет! Я не больна, вы просто перестраховываетесь! Я себя лучше знаю!
— Глупая девчонка! — вспылила профессор Макгонагалл, — Как вы не понимаете, что и так затянули с лечением, и может стать хуже!
—Ах, значит я глупая!? Да я шесть лет была лучшей на курсе!
—Профессор Макгонагалл, мисс Грейнджер не понимает всей серьёзности ситуации,—покачала головой мадам Помфри, с сочувствием глядя на Гермиону. И уже тише добавила. — Уведомите её родителей о лечении.
—Не надо меня жалеть! Я не больна и не беспомощна! Вы только непонятно зачем хотите навесить на меня диагнозы!
Профессор Макгонагалл и мадам Помфри ничего не сказали ей в ответ, только попрощались и вышли из лазарета.
«Это нереально, не может быть! Я была лучшей на своём курсе, я помогла Гарри победить Волан-де-Морта, и с моей головой всё в порядке! Они пытаются убедить меня в том, чего нет! Как они могут так говорить обо мне?»
На глазах проступили непрошеные слёзы, Гермиона лишь зло смахивала их рукой. Теперь мама с папой будут волноваться и переживать, и Гарри с Джинни. Как она теперь сможет закончить школу и поступить на работу в Министерство? Только врачи будут виноваты, если она не сможет там работать! А Малфой...По сути, между ними ведь ничего не было. Ну, потанцевали на балу, и что?
День казался бесконечным. О том, что приближалась ночь, возвестила темнота, которая чёрным покрывалом ложилась на окрестности, убаюкивая их. Гермиона сжалась калачиком под одеялом и обняла подушку, уткнулась в неё лицом. Она не понимала, что чувствовала и как относиться к тому, что ей сказали. Казалось, что это всё не по-настоящему. Обуреваемая злостью и обидой, Гермиона незаметно уснула.
В своём кабинете за прикрытой дверью тихо хлопотала мадам Помфри. Она складывала бумаги и документы в большие папки и в шкаф, а потом села за свой рабочий стол. Это было видно в небольшую щелку, в которую смотрел Драко Малфой. Он тихо отошёл от двери и приблизился к кровати Гермионы. Его лицо было напряжено, брови чуть сдвинуты вместе, но в свете лампы не выдавало никаких чувств. Он сел на стул рядом с кроватью Гермионы у изголовья. Поставив локти на колени, Драко вгляделся в её лицо: влажные дорожки слёз на щеке и слипшиеся ресницы, красный кончик носа. Он взял пряди волнистых тёмных волос и убрал их с лица.
Драко смотрел на Гермиону и задавал себе кучу вопросов: насколько серьёзны её приступы? Почему она танцевала с ним? Что будет дальше с отцом? Что ему самому делать дальше?
«Ещё эта проклятая Скитер со своей статьёй! Вечно лезет не в своё дело!»
Это было очень странно. Сначала, после бала, он чувствовал воодушевление, что танцевал с Грейнджер. Драко поймал себя на том, что ищет её глазами везде, куда бы не пришёл, но её нигде не было видно. И странное беспокойство зудело внутри и настаивало: найди её. Найди, чтобы вдохнуть цитрусовый запах духов, чтобы увидеть блестящие тёмные глаза. Но в ответ тут же обуревало сомнение, что не стоит этого делать. Что Грейнджер посмеется над ним, что не поймет его порыв.
Сегодня вечером Малфой шёл на Астрономическую башню, но ноги привели его в больничное крыло. Он сам не понял, в какой момент повернул не туда и не смог устоять перед желанием увидеть Грейнджер.
— Мистер Малфой, что вы здесь делаете?
Растерянный Драко повернулся и увидел удивлённую мадам Помфри.
—Сижу, — нашёлся Драко и почти сразу встал со стула. Он сам не мог объяснить, зачем и как сюда пришёл . — Мадам Помфри, а что с ней? Всё очень серьёзно?
Тут даже не надо было вести себя как со Слизнортом на зельях: Драко и правда интересовало, что случилось с Грейнджер, хотя это было непривычно. Мадам Помфри подошла ближе к Драко, и, бросив взгляд на спящую Гермиону, ответила:
—Странно, что вас это интересует, мистер Малфой, и что вы здесь... Война наложила такой отпечаток на мисс Грейнджер. Внешне все кажется обычным, но кто знает, к чему он приведёт, если вовремя не оказать помощь.
***
В сердце Лондона из-за угла старого, запущенного, обшарпанного здания универмага «Чист и Лозоход лимитед» вышли трое: Минерва Макгонагалл и чета Грейнджер. При помощи волшебницы супруги впервые аппарировали из пригорода Лондона в его центр, и теперь удивлённо осматривались. Конечно, они были не впервые здесь. Удивительным было то, как они сюда попали.
Сегодня в их жизни было один из необычных дней. Первым был день, когда открылись способности Гермионы к магии: она при родителях передвинула чайник на столе и случайно разбила его. За ним был момент получения письма из Хогвартса. А вчера вечером родители Гермионы получили письмо от директора школы волшебства профессора Макгонагалл, в котором говорилось, что серьёзное состояние их дочери требует наблюдения врача. А также то, что им самим необходимо побеседовать с ним.
Утром профессор Макгонагалл постучала в дверь большого светлого дома в пригороде Лондона. На его улицах было очень тихо и спокойно, только несколько женщин гуляли с собаками и с любопытством рассматривали незнакомого визитёра.
Сейчас мистер и миссис Грейнджер вместе с волшебницей обошли безучастную толпу магглов, куда-то спешащих по своим делам, и приблизились к витрине старого универмага. За пыльным и грязным стеклом висели таблички «Закрыто на ремонт», частично закрывающие собой старомодно одетых облупленных манекенов.
На лице миссис Грейнджер читался вопрос: как такое запущенное здание ещё оставалось в центре Лондона? И почему она раньше не обращала на него внимания?
Профессор Макгонагалл буднично обратилась к одному из них в зелёном фартуке, со сдвинутым париком и отклеенными ресницами.
— Добрый день. Цель визита: побеседовать с мисс Джефф и забрать мисс Грейнджер.
Не обращая внимания на удивлённые лица четы Грейнджер, Минерва дождалась едва заметного кивка манекена и обернулась к своим спутникам.
— Сейчас мы с вами пройдём сквозь эту витрину. Не медлите и ничего не бойтесь, это вход в госпиталь Святого Мунго. Мистер Грейнджер, вы первый.
С этими словами Минерва пропустила мужчину вперёд. Он немного помялся у витрины, а затем решительно шагнул вперёд. Пыльное стекло всего на мгновение будто ожило и потемнело, поглотив его. Следом за ним отправилась и миссис Грейнджер вместе с профессором Макгонагалл.
Пока мистер и миссис Грейнджер осматривались в просторном холле, Минерва направилась к улыбчивой привет-ведьме в фирменном жёлтом халате с вышитым логотипом больницы в виде волшебной палочки и кости.
— Добрый день! Сегодня на приёме мисс Джефф была мисс Гермиона Джин Грейнджер. Как нам их найти?
— Добрый день. Поднимайтесь на пятый этаж и проходите к кабинету пятьсот пять. Сеанс мисс Грейнджер уже подходит к концу.
Профессор Макгонагалл поднялась вместе с родителями Гермионы на пятый этаж по широкой светлой лестнице. На входе их встретила табличка "Пятый этаж. Недуги от заклятий". Они нашли нужный кабинет и устроились напротив него на стульях.
Тем временем на сеансе у психолога.
Гермиона, сидя на краешке мягкого голубого дивана, натянула рукава кофты на кисти рук и рассматривала минималистичный рисунок на ковре. Пальцы холодные и влажные, хотя ей тепло. Взгляд скользил дальше по тёмному паркету, на котором большими светлыми квадратами лежал солнечный свет. Чуть дальше зелёной массой стояла композиция из комнатных растений.
У крашеной светлой стены стоял шкаф, на полках которого были расставлены книги и статуэтки, на самой нижней - видеомагнитофон. Рядом со шкафом располагалась полка со стопками кассет, которые Гермиона с удивлением разглядывала: «Завтрак у Тиффани», «Забавная мордашка», «Укрощение строптивого», «Игрушка», «Заводной апельсин», «Убийство в восточном экспрессе», «Звёздные войны» и многие другие.
«Так она что, из мира магглов? Похоже, она любит Одри Хепбёрн и фантастику».
Гермиона перевела удивлённые глаза на стройную женщину с короткой светлой стрижкой, которая изучающе рассматривала её. Пожалуй, Гермиона была очень рада, что её собеседница из мира магглов. Это значит, что она сможет во многом её понять.
«Красивая. Ей идёт синий цвет костюма, очень подходит под голубые глаза. Ей, наверное, лет тридцать три—тридцать восемь».
— Вы готовы начать? — Получив в ответ кивок, женщина продолжила. — Меня зовут Анджелина Джефф. Я буду вести у вас сеансы терапии. Вы раньше посещали колдомедика с подобной проблемой?
«Все равно мне кажется, что это было плохой идеей - идти сюда».
— Нет.
— Сейчас я вам расскажу, как будет проходить наша встреча. Она будет длиться час. Сначала мы немного познакомимся, вы можете задать мне вопросы, если интересно узнать обо мне что-то. Я постараюсь на них ответить.
— Понятно, — кивнула Гермиона.
—Далее вы расскажете свою историю, либо я буду задавать наводящие вопросы. Иногда это необходимо, чтобы я лучше поняла вас и вашу проблему. Если не возражаете, я буду иногда делать пометки в своём блокноте. — С этими словами Анджелина взяла с подлокотника кресла блокнот и показала Гермионе. — Всё, что вы мне расскажете - конфиденциально и не выйдет за пределы этой комнаты. Исключением могут быть ваши родители или опекуны. Вы можете рассказать все, что считаете нужным и с любого момента. Ближе к концу консультации мы вместе определимся, как будем работать дальше. Вам все понятно? Есть вопросы?
Вряд ли госпиталь святого Мунго держал в штате некомпетентных специалистов, но Гермионе надо было знать об Анджелине хотя бы минимум информации. Поэтому она с интересом начала задавать вопросы:
— Как долго вы работаете колдомедиком?
— Моя практика консультирования составляет более десяти лет.
— Какое у вас образование?
— Профильное. Я окончила университет психологии и психоанализа N., регулярно повышаю и подтверждаю квалификацию.
—Как долго вы работаете в святом Мунго?
— Я работаю в святом Мунго около пяти лет. Что же, у вас есть ещё вопросы, Гермиона? Вы готовы рассказать вашу историю?
Гермиона вздохнула, размышляя, с чего начать рассказ, и стоило ли его начинать. Мысли разбежались и оставили одну лишь пустоту в голове. Она понимала, что молчание затягивается, и подняла глаза на Анджелину, которая в ответ ободряюще улыбнулась. Тишину недолгой паузы нарушило перелистывание страниц папки на коленях Анджелины, которую она взяла со стола у окна.
— В общем, мне нечего рассказать. Меня иногда беспокоят страшные сны и всё. Но они же есть у всех.
«Жаловаться ей? Да с чего вдруг? Это просто сны, и сейчас она ничего не найдёт! Нельзя найти то, чего нет!»
Анджелина Джефф кивнула и пробежалась глазами по строчкам листа из папки. Голубые глаза были полны сомнения.
— Я читаю в вашей карточке, мисс Грейнджер, что сны—воспоминания о войне беспокоят вас уже несколько месяцев, и не только в качестве снов. Скажем, недавний приступ на балу. Вы же не спали наяву, верно? Значит, это приступ, а не сон.
— Нет, не спала! — Гермиона вскочила с дивана и повысила голос. — Но это ничего не значит! Не надо на меня навешать диагнозы и ярлыки! Не пойти бы вы Вам....
— Сядьте, мисс Грейнджер, — прямой и спокойный взгляд голубых глаз, которого Гермиона не смогла ослушаться и покорно села. — Вы отрицаете проблему, а это одно из главных доказательств, что она есть. Когда вы примете мою помощь, справиться с приступами будет легче. Спросите себя: вам хотелось бы больше их не видеть? Вы снова хотите быть уверенной в своих знаниях и поступках?
Мисс Джефф неожиданно прервали: в дверь кабинета постучали и показались мистер и миссис Грейнджер. Гермиона вскочила с дивана и бросилась родителям навстречу.
— Папа! Мама! Что вы здесь делаете?
— Ох, милая! — миссис Грейнджер крепко обняла дочь. — Сегодня был удивительный день! Наш дом посетила профессор Макгонагалл, а потом, в центре Лондона, мы прошли через витрину универмага! Никогда бы не подумала, что старые витрины такого непримечательного здания могут быть входом в магическую больницу!
«Кажется, мама говорит об универмаге «Чист и Лозоход лимитед» со старыми манекенами за стеклом!»
Из коридора шагнула профессор Макгонагалл, которая учтиво кивнула мисс Джефф как давней знакомой.
— Добрый день, профессор Макгонагалл, мистер и миссис Грейнджер! Я думаю, вы хотите узнать о здоровье мисс Грейнджер? Проходите в мой кабинет, располагайтесь. Профессор Макгонагалл, пожалуйста, подождите здесь. Выписку из карты я вам отдам после сеанса.
Чета Грейнджер расположилась в креслах напротив стола, за который села мисс Джефф. Она ещё раз открыла папку Гермионы и пробежалась по тексту.
— Ставить конкретный диагноз ещё рано, поскольку мисс Грейнджер ещё не раскрылась и не готова принять проблему. Точно могу сказать только то, что её состояние связано с тревожным расстройством, корни которого идут из травмирующих воспоминаний прошлого. Я очень надеюсь, что мисс Грейнджер посетит второй сеанс и захочет рассказать о том, что её беспокоит.
— А сколько нужно таких сеансов, мисс Джефф? — с беспокойством спросила мама Гермионы.
— Количество сеансов зависит от самой мисс Грейнджер: если она будет следовать рекомендациям, а также найдёт силы принять свою проблему и захочет выздороветь, то их будет не так много: около десяти. Мои рекомендации просты: высыпаться, регулярно питаться, много гулять и избегать стрессов. Лекарства я не выписываю, но если ей будет сложно засыпать, то можно принять лёгкое седативное.
«Что, и это все рекомендации?!» — удивлённо, и немного разочарованно подумала Гермиона.
— А могу я вернуться на учёбу? Или мне нужно ещё лежать в лазарете? — с надеждой подала голос Гермиона.
— Можете вернуться, но не перегружайте себя. Ваш следующий сеанс запланирован на конец декабря-начало января. Я надеюсь, что вы найдете в себе силы раскрыться.
— А что делать Гермионе в случае приступа? — снова поинтересовалась миссис Грейнджер.
— Отличный вопрос! А как вы справлялись до этого с ними, мисс Грейнджер?
— Друзья, мама с папой меня отвлекали и разговаривали со мной, крепко обнимали.
Мисс Джефф кивнула, что-то быстро чиркнув на листе в папке и продолжила.
— Ваши друзья и родители поступали совершенно правильно. Во время острого состояния важно осознавать, что приступ-это страх прошлого, а сам человек находится в настоящем. Итак, когда случится следующий приступ, попробуйте считать вокруг все предметы, которые видите. Или наденьте тугую резинку на запястье, и при приступе оттягивайте её, чтобы было больно. А на следующем сеансе расскажете мне о своём успехе или неудаче. Пока это всё, что я могу сказать. А сейчас извините, у меня другой пациент.