Мигель уже давно забыл лица своих родителей. Он ушёл из дома ещё в тринадцать лет, когда понял, что шанс не сдохнуть в дороге вырос. Понял, что шанс сдохнуть дома намного больше. Умирать Фолер не хотел, боролся всеми своими подростковыми силами, и не умер. Выжил и в долгом пути, и в самой столице. Зубами вырывал своё место в военной академии. Кровью и потом дослуживался до своего звания в боях и войнах.

Сделал столько, чтоб просто жить так, как хочет. Иметь крепкую крышу, тёплый дом, хороших друзей, вкусную еду. Наконец-то, жить, а не выживать. А у его солдат было всё, но стремлений нет.

Его нынешний отряд состоял во многом из титулованных дворян. Младшие дети герцогов, графов, маркизов, тех, кто входит в состав совета. При первой их встрече Мигель столкнулся с тем, чего уже много лет не видел, но знал, что оно живёт рядом. Презрение и надменность. Никто из их отцов и матерей не позволял себе такие взгляды, прекрасно понимая, что капитан не станет терпеть их. А детей своих они научить не удосужились.

Разобравшись с первым поколением, Фолер начал разбираться со вторым. И эта война оказалась намного сложнее, чем первая. Множество разных пакостей, донесений, проваленных операцией и упорное нежелание следовать приказам. Столько нервничать Мигелю ещё не приходилось до этого, но спустя два года их отношения вроде как начали теплеть.

Возможно, так думал только капитан. Возможно, отряд готовил новую подлость, поэтому и затих. Но Мигель в душе всё равно тихо радовался тому, что смог добиться одной важной и нужной вещи. Они сплотились, действовали сообща, своеобразно сдружились и привыкли друг к другу. У них появилось общее дело и общее стремление. Утопить Мигеля. Уничтожить его и показать, что они лучше.

Стоя за спиной Императора, Фолер наконец-то почувствовал, что перед ним стоит Золотой Отряд. Многого не умеющий, не подчиняющийся приказам, но уже Отряд. Капитан дал самому себе обещание, что после возвращения с задания поменяет своё отношение к ним. Не полностью, но хуесосить их на чём свет стоит перестанет. Но это только после их возвращения, а пока ничего не подозревающему Золотому Отряду нужно будет постараться показать себя с лучшей стороны.

И стоило бы им начать это ещё с самого начала. Только среди не было тех, кто умел читать мысли, поэтому провалились они в первый же день.

Темп изначально был выбран очень быстрый. Два отряда - это не так уж и много человек, чтоб затрачивать много времени на переход. Все здесь были обученными солдатами, которые могли выдержать длительную дорогу. На это был основной расчёт, когда составлялся план похода и примерное время, которое он займёт. Но уже через четыре часа езды на лошади Золотой Отряд заныл, прося о привале.

Тигр, вызвавшийся их сопровождать, лишь усмехнулся на это, сверкнув зелёными глазами. Посмотрел на Мигеля и Тристана, ожидая их решения. Кронпринц же, вымотанный на церемонии, хоть и был не против небольшой передышки, но остановиться не дал. Сцепил зубы и приказал терпеть до стояночного пункта. А до него нужно было ехать ещё столько же.

Стояночный пункт представлял из себя небольшой домик недалеко от пограничного города. За ним присматривал приятный старичок, который уже знал об их скором приезде. Поэтому, когда они добрались до него, их уже ждали готовые конюшни, чистые постели и горячая еда. Настоящий гостевой дом по сравнению с тем, что будет их в будущем. И Золотому Отряду лучше морально подготовиться к этому.

Ведь Золотой Отряд моментально потерял весь свой лоск. Вроде бы только самое начало весны, а солдаты уже все взмыленные, вспотевшие и валящиеся с ног. Раньше им не доводилось уходить далеко от столицы, все задания проходили в близлежащих городах, куда можно было добраться за часа два-три по хорошим, выложенным дорогам. Да и сами задания редко занимали больше двух дней, хотя из-за нежелания нормально подчиняться приходилось тратить в лучшем случае в два раза больше времени. К такому быстрому темпу никто из титулованных деточек не был готов.

- Золотой Отряд, собраться на заднем дворе через десять минут! – громко скомандовал Мигель. В ответ ему было пару стонов и недовольное бурчание. Дисциплина у них всё ещё хромала на обе ноги.

- На разговор. – кивнул в сторону Тристан.

Вот у него была по-настоящему стоящая причина вообще остаться в столице, но он же упёртый, как молодой баран, решил ехать и всё равно поехал. Хотя Фолер в этот раз полностью поддержал мнение Её Высочество, которая была категорически против того, чтоб кронпринц отправлялся в поход на следующий день после церемонии наследования. Алену, видимо, весеннее солнышко голову напекло.

Потому что по-другому никак не получалось логично объяснить для чего ему понадобилось именно сейчас проводить этот проклятый обряд. Капитан понимал, что таким образом он показывает всем, что Тристан теперь единственный наследник Империи, прошедший посвящение и получивший свои ритуальные иероглифы. Но почему перед самым походом? Никого не предупредив, просто собрав всех среди ночи. Фолер не понимал и, наверное, ещё скоро не поймёт, по крайней мере, до тех пор, пока не вернётся обратно в столицу.

Сама церемония проходила в главном замке, глубоко под землёй. Помимо Мигеля там присутствовало ещё четыре человека: Император, Императрица, Кронпринц и Первосвященник. На подобное таинство редко приглашали не родственников, но Ален настоял на том, чтобы капитан пришёл тоже.

Первосвященник зачитывал строки из большой старинной книг. Его слова не походили ни на один из языков, когда-либо слышанных Мигелем, что сильно настораживало. Чем дольше он читал, тем меньше его голос походил на человеческий, к началу основного ритуала устами служителя храма говорило одновременно целый хор голос, который дробился, искажался и постоянно менялся, становясь то тише,то громче.

Главная часть церемонии заключалась в нанесении тех самых иероглифов. Фолер был готов к многому, представляя как их наносят, но точно не ожидал того, что произошло. Ален, сверкая в полутьме алыми глазами, подошёл к Тристану, держа в руках странный чёрный кинжал. Извилистый, матовый и совершенно точно острый. Кронпринц сел перед Императором на одно колено, подставляя лицо с широко открытыми глазами.

- Не смей закрывать глаза. – приказал Ален тогда не своим голосом. – Закроешь и больше никогда не увидишь белый свет.

Тристан кивнул. У Мигеля тогда впервые в жизни закололо под сердцем от волнения. Император присоединился к хору голосов, нараспев произнося всё те же неизвестные слова. Поднёс к лицу собственного сына кинжал и сделал первый надрез, кровь из которого моментально впитало острие. Не отрывая руки, он продолжал чертить их, нанося всё новые и новые шрамы. Тристан смотрел, во все глаза, и молчал, хотя во взгляде читалась нестерпимая мука.

- Встань. – сказал Император или сущность, что сейчас была в нём.

Кронпринц послушно поднялся, для того чтобы приступить к новому витку своей пытки. Шеей Ален занимался долго, тщательно исполосывая её вдоль и поперёк. Постепенно иероглифы смешались в одну сплошную кровоточащую вязь, в которой уже нельзя было разобрать значения написанного. Плечи, грудь, живот, спина ничто не осталось без полосы иероглифа.

Странная церемония всё продолжалась, доводя Мигеля до странного состояния оцепенения. Он не мог пошевелиться, слушая и смотря. И только когда Тристан уже с трудом дышал, удерживаясь на дрожащих ногах, Его Величество отошел от него на несколько шагов, пристально рассматривая проделанную работу.

Фолер не успел тогда понять, как уже среагировал на следующее действие Императора. Ритуальный кинжал, что жадно впитывал в себя каждую капельку крови, пронзил грудь Тристана. Мигель подхватил своего ученика, не давая тому упасть и закрыть глаза. Страха он не чувствовал, но понимал, что несколько седых волосков только что появилось на его голове.

- Не бойся, Мигель Фолер. – сказала тоненьким голосом сущность в Императоре. – Он умер, чтоб вновь переродиться.

Так и случилось. Её Высочество, всё это время стоявшая в углу, вышла в центр к остальным. Она нежно провела по волосам Тристана, всё-таки закрывая его глаза, а потом звонко запела на всё том же языке. Мигель узнал мотив старого заговора, которым звали заблудившихся к дому. Императрица поцеловала кронпринца в лоб и аккуратно вынула кинжал. Холодна сталь блестела и, как показалось Фолеру, шевелилась, извиваясь язычком пламени.

Сначала ничего не происходило, но спустя несколько десятков секунд Трис открыл глаза. Не рубиновые, какими они были раньше, а кроваво-красными, как у Императора. И сделал вдох, который вместе с его лёгкими наполнил силой и иероглифы на его теле. Все написанное загорелось диким неукротимым пламенем, сжигая Тристана изнутри и снаружи.

Тогда он закричал, сгорая в потоках собственной силы, которую его тело впитывало подобно тому кинжалу.

Мигель нёс его до самой спальни сам, взвалив его себе на спину, как когда-то делал в детстве.

Фолер еле подавил желание сплюнуть по ноги от накатившего раздражения. Весь тот день всё ещё стоял у него перед глазами. Капитан ещё раз окинул взглядом Отряд и пошёл следом за Тристаном. Разговор предстоял не о самых хороших вещах, поэтому нужно было собраться.

***

Маркус так и не смог заставить себя выяснить, что происходит снаружи. Он забился в самый дальний и тёмный угол и ждал до тех пор, пока не перестал слышать какие-либо звуки. К тому моменту вне повозки стало вечереть. Страх отошел на второй план, и на первый вылезло желание свалить подальше от этого места.

Марлоу аккуратно подцепил края досок и попытался расширить виднеющийся проём. Получалось с трудом, пальцы всё время соскальзывали с пропитанных каким-то маслом деревяшек. Шуметь было смерти подобно, поэтому парень решился вытащить свои когти, чтоб с уже с их помощью проделать себе проход.

Когти Маркус не любил и предпочитал справляться без этого. Во-первых, было просто больно. Ногтевая пластина с ломкими тонкими ноготками менялась, кровила, становясь толще, мощнее и острее. После этого невозможно было вообще прикасаться к чему-либо, а также возрастал риск поранить самого себя.

Во-вторых, когти сильно выделялись. Людям мало нравилось то, что рядом с ними находиться полукровка, а когда главное оружие оборотней с подсохшей кровью и острым блеском прямо у них перед глазами, то начинался отдельный кошмар Маркуса. Вопли, крики, визги – всё это сливается в одну сносящую с ног какофонию звуков, среди которых всегда отчётливо слышно: «Гони монстра!».

Ослабленное частичным обращением тело, подверженное ещё большему стрессу, в итоге находило успокоение в лихорадке. Так происходило чаще всего, из-за чего возможность сдохнуть где-нибудь в подворотне рядом с такой же кучей бездомных росла.

Со временем Маркус научился контролировать появление своих когтей, а также привык к сопровождающей боли. Жизнь полукровки никогда не было шибко сахарной, поэтому на такую мелочь, как кровоточащие ногти, он перестал обращать внимание. Это можно с лёгкостью пережить, но Маркус стремился к тому, чтобы свести подобное самоистязание к нулю.

Пульсирующие подушечки пальцев неприятно ныли, но Марлоу продолжал с особым остервенением раздирать доски пока не сделал достаточно большое отверстие, что осмотреться. Он чуть выглянул наружу, вдыхая ночной воздух.

Там пахло кровью, боем и другими оборотнями. Но их запах был как будто стухший, несло мертвечиной и гнилью. Ничего хорошего, но это было понятно ещё с самого начала. Маркус аккуратно всунул наружу голову, чтоб увеличить себе угол обзора. На земле валялось несколько тел, которые были просто разодраны в клочья.

Такой жестокости парень ещё нигде не видел. Ошмётки чьих-то конечностей, органы, куски мяса. То, что раньше походило на людей и оборотней, теперь являлось всего лишь перемолотой кучей останков. Марлоу боялся подумать, что тут случилось.

Стоило только поднять взгляд выше на заляпанные брызгами крови стены, которые уходили ввысь, соединяясь в большой купол. Он увидел трибуны. И плохое предположение посетило его голову. Чуть светящаяся вязь непонятных иероглифов шла по кругу, зацикливаясь в бесконечное кольцо. Всё сразу же встало на свои места, из-за чего холодок пробежался по уже вздыбленным волосам на загривке.

От повозки, которая снаружи оказалась небольшим коробом, в котором по виду с трудом бы поместился десятилетний ребёнок, отходить совершенно не хотелось. Маркус надеялся на то, что всё-таки сможет снова забиться внутрь и переждать опасность. Но нужно было осмотреться и, по возможности, найти выход. Лазейку, расщелину в стенах, проход – всё, что могло бы выбраться отсюда.

Марлоу осторожно, бесшумным шагом двинулся ближе к стенам, смотря по сторонам. Тишина была слишком глубокой. В ней как будто можно было утопнуть, опуститься на самое дно, где не оставалось больше ни одного звука. Лишь мягкий свет, льющийся из самых глубин темноты. Маркус считал, что ему это кажется, но чем больше времени проходило, тем больше он убеждался, что нет, не кажется.

Звук и правда утопал в пространстве. Марлоу понял это, когда поднял небольшой камушек с земли и кинул его в сторону. Не самое лучший способ проверить свою догадку, но ничего лучше у него придумать не удалось. По идее он должен был услышать звук приземления, шелеста от соприкосновения камня с песком, но всё что получил это ничто. Ничто. Ни единого звука.

Маркус напрягся. По спине табуном пробежали мурашки. Что-то очень опасное надвигалось прямо на него, но он никак не мог понять откуда.

Секунда. Марлоу отпрыгивает в сторону, уходя от удара. Тяжёлая массивная лапа прошлась совсем близко с его грудью, но зацепить не успела. Звериная ловкость спасла его от падения и позволило моментально броситься в сторону.

Звуков всё ещё нет, но Маркус уверен, что за ним раздаётся рычание. Как будто подсознание считывает это, обходя наложенную магию. Внутренности скрутило от страха за собственнуюшкуру.

Он не останавливается, бежит вдоль стены, пытаясь найти хоть что-нибудь, что поможет ему спастись. Но ничего кроме груды изуродованных тел не видит. В нос забивается запах разложения и смерти, из-за чего становится совсем невыносимо.

Оборотень не отстаёт и с каждой секундой лишь нагоняет. Маркус пытается уворачиваться от ударов, но с каждым разом выходит всё хуже. Ноги скользят на песке, теряя сцепление с поверхностью. Он всё чаще запинается и заваливается на бок, практически падая.

В голове Маркуса стучит всего одна мысль: «ВЫЖИТЬ». Ему плевать каким образом, что для этого нужно сделать, только бы выжить. Только бы выйти целым из этой неравной схватки, которая больше походит на охоту. И в роль охотника досталась совсем не Марлоу.

Всё-таки это происходит. Неудачный шаг, из-за которого полукровка кубарем покатился по песку. Неудачный шаг в чьи-то разобранные останки, не замеченные в пылу погони. Утраченная возможность на то, чтобы подняться.

Щеку Маркуса опаляет горячее дыхание с запахом гнили. К горлу подкатывает тугой комок. Ему кажется, что сейчас он выблюет все свои внутренности. Но при этом не может и рта раскрыть от сковавшего страха.

Мелкая дрожь прошлась по телу, когда сквозь плотную пелену тишины в его мир проник звук. Стук. Будто половником по железной ограде. Оборотень отвлекается. Коротким движением опускает гигантскую лапу на плечо Маркуса и затем бросается в сторону звона.

Марлоу же снова не слышит. Последним становиться глухой хруст, с которым в щепки разошлись его кости. Испуганно глядя на искалеченное плечо, Маркус закричал.

Месиво.

Попытался пошевелиться, но его как будто насквозь пробило. Передёрнуло от невыносимой боли.

- Молчи! – настойчиво прошептали ему. – Заткни пасть, если жить хочешь!

И Маркус хотел бы, но его грубо схватили под подмышки и потянули куда-то в сторону. Раздробленные кости от движение ещё сильнее загорелись. Сознание билось в агонии, как и сам Марлоу, не желая успокаиваться.

Он кричал. Не мог заткнуть лезущий из нутра вопль. Даже закрывающие ему рот руки никак не улучшали ситуацию. Маркус даже не заметил, как вместе с когтями появились и клыки. Он чувствовал, как чужая кровь хлынула внутрь. Как железный привкус затопил всё красным морем. Он начал захлёбываться как в своём крике, так и в крови.

Рядом кто-то ругался. Покусанная рука исчезла. Его больше не держали, оставив так как есть. Марлоу не ощутил, как охрип, и больше не мог не то что кричать, а даже просто говорить. Это всё оставалось настолько ничтожно малым по сравнению с пульсирующей болью в руке. Всё его нутро было сосредоточено на раздробленных костях.

Наверное, лучше было бы вырубиться от болевого шока. Уйти куда-то далеко под корку сознания и не биться в подобной агонии. Но его тело не позволяло забыться в черноте. Он был на самой поверхности, прекрасно ощущая каждой клеточкой тела страх, боль и собственную ничтожность.

Всего один удар. Один. Но его хватило, чтоб показать насколько мал был Маркус. Солёные тоненькие дорожки слёз размывали слой грязи и крови. Но парню было абсолютно наплевать на них. Больше ничего не имело значения.

Чьи-то руки нежно пригладили его по непослушным вьющимся волосам. Марлоу зажмурился, стараясь сосредоточиться на этом прикосновении. Старался думать о том, насколько приятно ему от ласковых пальцев. Только в голове всё ещё оставалось красное марево, затмевающее собой весь мир.

Маркус не понимал, сколько прошло времени. Сколько часов, минут или секунд его заботливо гладили по волосам, забирая боль. Не понимал, но всё-таки решил довериться им. Позволил себе такую роскошь. И сам не заметил, как уснул.

***

Всё тело ныло. Мышц со слишком частой периодичностью начинали дрожать от напряжения, хоть и нагрузка оставалась совсем небольшой. Тристан хотел бы выругаться, но в пути, где десятки глаз устремлены в его спину, и все ловят каждое его слово, себе он не мог этого позволить. Поэтому приходилось сцеплять зубы до срежет и терпеть.

О, его терпению можно было позавидовать. Да Тристан сам себе и завидовал, просто диву давался как до сих пор держится. На каком «честном слове»? Сколько раз за день кронпринц готов был развернуть лошадь и вернуться обратно в замок. Сколько раз хотел устроить драку с членами Золотого Отряда. Сколько раз собирался отправить всех людей обратно. Не сосчитать по пальцам всех участников похода. Но ему удалось сдержаться.

Стояночный пункт совсем немного порадовал принца. Хороший добротный домик с комнатами по типу казарм, в котором всё равно сохранилось тепло и уют. Тристан с удовольствием бы сразу же завалился спать, не раздеваясь, но взращённая в нем чистоплотность не дала ему так сделать. Сначала нужно было хотя бы слегка ополоснуться. Смыть дорожную пыль и запах пота, а только потом ложиться в чистые кровати.

Только ни первого, ни второго сделать не удалось. Стоило им только нормально расположиться, как пришёл отчёт от разведгруппы. Зараженные оборотни уже во всю буйствовали на самых подходах к границам. Успокаивало то, что местность там не располагала к её освоению, а значит людских поселений там не должно быть. Но Тристан прекрасно знал, что это не совсем правда. Что-то там всё-таки начинало развиваться и строиться, поэтому им нужно было ускоряться.

План тоже терпел несколько изменений, ведь теперь под угрозой оказывались не только население оборотней. Первостепенной задачей становился вывод людей с опасных территорий. Их дальнейшие действия уже были спланированы Императором и Советом, а Тристану оставалось всего лишь донести об этом остальным. А о том, какой будет реакция, их не особо волновало.

Кронпринц был очень благодарен своему наставнику за то, что тот принял изменения. Молча кивнул, сощурив глаза и оставляя своё мнения на потом, и покинул их небольшое собрание. А вот с оборотнями вышло сложнее.

Им в корне не понравились подобные корректировки. Рысь, хоть и сохраняла внешнее спокойствие, чётко обозначила своё отношение к ним. Она тоже прекрасно понимала, что людей бросать там нельзя, но в Лесу помощь ждали её сородичи. Её клан и другие стаи, которые остались один на один с опасностью, отрезанные от остального мира. Поэтому глава настаивала на том, чтоб сначала направиться спасать оборотней, а затем «по пути» захватить и людей.

Тристан пытался донести до неё, что всё уже решено, а им остаётся только выполнить поступивший приказ, но она его уже не слышала. Как и Таар, который весь почернел от новостей. Кронпринц сочувствовал им, да только сделать ничего не мог. Не ослушиваться же приказа. Хотя он мог бы…

После разговора с тигром остался неприятный осадок. Тристан чувствовал себя предателем, но также понимал, что всё сделал правильно. Пускай, кронпринц недолюбливал нынешний состав Совета, но каждый из них доказал свою компетентность и по праву занимал своё место. А значит, они точно знают, что лучше делать.

Кронпринц хотел было извиниться, но чётко осознавал, что не за что. Не должен он извиняться за то, что поступает правильно. Не должен. Но внутренний протест и жажда справедливости поселили зёрна сомнения в поступившем приказе. Тристан рассерженно опустился в холодную воду небольшого озерца.

Он ненавидел такую неопределенность в правильности решений и выборе. Для него всегда чётко существовала грань между добром и злом, светом и тенью, а теперь в его жизнь вмешивались неприятные полутона. Выбор был, но на каждой стороне стояли одинаково серые вещи, которые так или иначе содержали и хорошее, и плохое. Его раздирало, и только холодный голос разума не давал ему сделать что-то опрометчивое.

Тристан вылез из воды и оделся, решив перед сном пробраться к Мигелю. Всё-таки он же его наставник, вот пускай подскажет истинно правильный путь. Направит, поможет.

Стояночный путь встретил его запахом костра. Большинство людей разбрелось по казармам и улеглось спать, но некоторые всё ещё сидели вокруг костра. Вот они как раз таки и привлекли внимание Тристана. Он решил чуть подождать с разговором с наставником, умело спрятался в тени и прислушался.

- Я же говорил, что ничего хорошего от этого не будет. – сказал один из членов Золотого Отряда. Сынок какого-то советника. – И почему только Император согласился помочь этим блохастым животным. Надо было всех этих оборотней ещё в столице выцепить и прирезать.

- Так и нужно было поступить. – недовольно буркнул второй. – Теперь ещё и помогать этому зверью надо. Только с полей приехали.

- И не говори. – поддакнул первый. – Только и делаем, что носимся с задания на задание. Сейчас бы бордель заглянуть да хорошенько погулять на выданное жалование, а приходиться тут торчать.

- Ещё и кронпринц совсем зазнался. Подумаешь, ритуал прошёл, и думает теперь, что сам теперь Император. Даже привал не дал, сволочь такая, таки гнал лошадей. Ему то с императорской кровью пешим ходом также легко была, а он ещё и простых людей под себя гребёт.

- Ещё и Фолер лютует. Честь и лицо Золотого Отряда портим, хотя единственный, кто действительно всё портит это он сам. Ублюдок крестьянский. Будь моя воля он мне бы ноги мыл и радовался.

- Правильно, отчего не лютовать, когда сосать некому. Император то в столице остался.

Компания разразилась гогочущим смехом. А Тристан почти молнии из глаз метал, но решил пока что ничего не делать. Нет, это он так просто не оставит, но в открытую разбираться не станет. Отец по голове точно не погладит, если в разгар спасательной операции несколько человек неожиданно окажутся вне строя. К тому же зарабатывать авторитет дракой не самый лучший вариант.

Кронпринц отошёл от костра, всё также оставаясь незамеченным. Хотел было завернуть к Мигелю, но вовремя понял, что теперь точно не захочет его видеть. Высок риск вернуться и подпалить тем шутникам лица в костре. Он оставил себе свою кипящую злость при себе, пообещав устроить тем парням настоящую райскую жизнь.

Он отомстит за каждое слово про него, его отца и его наставника. А как вопрос уже не такой сложный. Способов много, а в дороге их будет ещё больше.