«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,

Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес,

Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,

Оттого что я тебе спою — как никто другой.»

Марина Цветаева

У всех были грязные волосы, хмурые лица и враждебный взгляд, но у Олега, наверное, больше всех. У него не хотели покупать газеты.

Пальцы мёрзли, морось падала на бумагу, вынуждая прятать стопку под плащом, тканевые кроссовки промокали до носков.

Потом воспитательница долго ругала его за то, что он отпугивает от себя людей. Олег молчал и смотрел мимо неё: на стены, потолок с паутинкой, зеркало и доисторический телефон с диском, иногда встречаясь с ещё одной парой глаз, около двери.

Антон был совсем молодым воспитателем, проходил здесь практику. Дети его любили за то, что много позволял, но уважали меньше других. Антон был красивый: серые глаза, вихрастые волосы, улыбка. Он никогда не кричал, даже если ругался. И много курил.

Когда Олега выпустили в коридор — до следующего дня продаж и следующего скандала — Антон пошел рядом с ним.

— Не переживай, дело не в тебе. Газетка дрянная, я бы и сам ее не купил.

— Спасибо, — вздохнул Олег. — Только Мариванне это не объяснишь. Она считает, что мозги есть только у нее одной, а остальные ограничиваются простыми задачами и выполнением команд.

Антон усмехнулся.

— У меня после прошлого раза насморк три дня был, а сейчас ещё горло заболит, я чувствую, — хмуро продолжил Олег.

— Могу принести леденцов с мёдом.

— Не, пасиб.

Олег стрельнул взглядом к его оттопыренному карману. Антон покачал головой:

— Курить не дам, даже не думай.

— Только одну.

— Мелкий ещё. Побереги здоровье. Мне и насморк твой не нравится, надо кончать с этими газетами.

Он не сказал, как собирается «кончать с газетами», и Олег решил, что это просто слова. Но после ужина, когда он относил тарелку на раздачу, его вдруг подозвала повариха тётя Жанна.

— Ты Волков?

Олег растерянно кивнул. Женщина оглядела его с ног до головы, поджала губы и повернула голову вбок. Когда она махнула рукой, Олег понял, что смотрела она в сторону учительского стола. Из-за него встал Антон и направился в их сторону.

— Этот мальчик? — спросила Жанна, когда воспитатель подошёл.

— Он самый. Очень хочет работать на кухне.

— Первый раз вижу, чтоб мальчик рвался на кухню.

— Ты просила мальчишку, я нашел, — развел руками Антон. — Олежек смышлёный, аккуратный, ничего тебе не разобьёт и опаздывать с утра не будет. Что тебя смущает?

— Хилый он какой-то.

Олег выпрямился и постарался выглядеть сильным, насколько это было возможно. Если Антон его куда-то посоветовал, то это могло предвещать только что-то хорошее.

— Хлеб нарезать ровно сможет? — спросила повариха.

Воспитатель вопросительно посмотрел на него, и Олег уверенно закивал.

— Смогу. Я не пробовал, но я быстро учусь.

— Я же говорю, смышлёный.

Жанна подумала немного и в конце концов согласилась.

Как оказалось, дежурство в столовой позволяло откосить от продажи тупых газет. Там было тепло, вкусно кормили и не ругались на «дикий взгляд». Антон заходил к нему почти каждый день, проверял, справляется ли Олег с порученными заданиями. Перед ним Волков оплошать не мог, старался изо всех сил. Вскоре он научился ровно резать хлеб, овощи и колбасу, пользоваться духовкой, чистить картошку, а позже — отличать дешёвые продукты от более дорогих. Первые сервировали на детские столы, а вторые, более вкусные, надо было относить учителям.

Олег был уверен, что от таскания тяжёлых кастрюль у него выросли мышцы.

— Привет, — кивнул Антон, улыбнувшись. — Как ты? Что у нас на обед?

Олег в целлофановом фартуке радостно помахал ему рукой.

— Гороховый суп, компот и бутерброды с сыром. У нас мягкий Российский, у вас какой-то другой, но пахнет вкуснее.

— Сыр пахнет?

— Да. Тёть Жанна сказала, что самый вкусный мягкий сыр — Моцарелла, а твёрдый — Пар…мезан, кажется, но они дорогие. Ещё есть Ка-лан-бер — он почти жидкий внутри. А французы выращивают на сыре плесень. Это по телевизору сказали.

— Рад, что тебе нравится.

— Да мне не то, чтобы нравится, — сразу застеснялся Олег. — Я же не девчонка, чтобы готовить любить. Всё лучше, чем на улице… Просто забавно, что одного сыра столько сортов.

— Как скажешь. Нальёшь мне чаю?

Олег встрепенулся и убежал на кухню. Одним из преимуществ работы на кухне было то, что можно было хоть сколько давать друзьям чай и хлеб, вот только друзей у Олега не было. Антон был единственным, с кем он мог поговорить.

В тот же год Антон подарил ему на день Рождения книгу для начинающих поваров, хотя Олег и делал вид, что ему это неинтересно. Книгу отдала подруге Антона бабушка, и если бы не Олег, рецепты бы все равно отправились на свалку. А Волков считал, что хорошим вещам на свалке делать нечего.

Потом Антон ушел, его практика закончилась. Но вернулся уже через месяц, устроившись на полную ставку. Олег был счастлив больше, чем на любой Новый год.

Он взрослел, начал курить, чтобы выглядеть круто перед сверстниками. Из-за кухни его начали дразнить девчонкой и «пидором», но Олег научился драться, и обзывательства прекратились. Однажды они обсуждали это с Антоном.

— Всех в этом возрасте дразнят, — ответил тот. — Это нормально. Особенно, если имя с чем-нибудь рифмуется.

— Это какое например?

— Ну, например «Антон», — усмехнулся воспитатель.

— А с чем… А. Ой, — Олег улыбнулся. — Понял.

— Ну, это хотя бы не Сергей или Эдик, — пожал плечами он. — У меня друг был Эдик, это, конечно, кошмар. Антон и Эдик.

— А девчонок так не дразнят, — надулся Олег. — Нечестно.

— Поверь мне, девчонкам в этом возрасте достаётся ещё больше. Из-за всякой ерунды.

— А что у них?

— Ну там… Грудь расти начинает. Всякое такое. Месячные.

— Это что?

— Вам потом в школе расскажут. Неприятная хуйня, у меня девушка часто жалуется.

— У тебя девушка есть? Ого.

— Да, — Антон заулыбался. — И у тебя будет.

— А если я не хочу?

Олег представил, как ему придется целовать девчонку, водить за руку, говорить, что она красивая. Это не отталкивало, но казалось жутко скучным.

— Тебе, наверное, кажется сейчас, что все они дуры, но когда ты вырастешь, то поймёшь, как это классно, дружить с девочкой. Понял?

Олег не стал спорить и кивнул. В конце концов, Антон никогда его не обманывал и даже ни разу не ошибался.

От личного разговора стало легче. Олег подумал, что если у него что-то случится, то он всегда сможет подойти к Антону.

Следующая такая встреча наедине случилась через пару месяцев. Олег попросил его встретиться после уроков, жутко смущённый. Он волновался весь день, и под конец так устал, что готов был рассказать все и сразу, только бы покончить со всем этим.

— У меня какая-то болезнь. Я хотел спросить у врача, но вдруг она всем расскажет, а они стебаться будут.

— Что случилось?

— У меня… Это… С утра на трусах… — Олег замялся, а Антон вдруг рассмеялся и похлопал его по плечу.

— Можешь расслабиться, малой, ты совершенно здоров. Это эрекция, она бывает у всех парней начиная примерно с этого возраста.

— Да? — растерялся Олег. — И… И у ребят из моей комнаты?

— Скорее всего.

— И у директора?

— Была когда-то.

— И у тебя?

— Ага.

— А у девчонок бывает?

— Нет, не бывает.

— Да блин, — воскликнул Олег. — Почему? Почему только мы должны страдать?

— Нашел, из-за чего страдать. Пройдёт со временем. Это абсолютно нормально, не волнуйся.

— Нечестно, — вздохнул Олег. — Мне не повезло родиться мужчиной.

Впрочем, через неделю у них был урок биологии, на котором они проходили — к ужасу всего класса — репродуктивную систему. Так быстро Олег мнение ещё не менял. Оказалось, быть мальчиком очень даже ничего.

Он привык к Антонову «все хорошо» и «так бывает у всех» и больше не боялся обращаться к нему если что. Они говорили часто. Антон рассказывал, как учился на педагога, про своих друзей и девушку, про любимые фильмы. Олег говорил мало и в основном про то, что его волновало. Он интересовался, когда начнут расти волосы на лице, сколько стоит содержать собаку и какие породы бывают, какая у Антона любимая еда (рецепты он потом искал в книге или спрашивал у тёти Жанны), как часто Антон дрался в детстве. Иногда Антон пытался завести разговор о том, какие девочки нравятся Олегу, но тот отмалчивался.

Пока однажды не пришел с важным вопросом.

Он надеялся, что Антон как всегда скажет «это нормально» и, немного посмеявшись над его волнением, объяснит, в чём дело. Назовет это каким-нибудь сложным словом, скажет «у меня так было», и они снова будут обсуждать как тренировать собак и почему Чармандер — самый крутой покемон.

— Антон, можно вопрос?

— Да, Олежка, что такое?

— Если мне нравится смотреть на парней больше, чем на девушек, это же не значит, что я гей?

Антон вдруг посерьёзнел.

— Смотреть — в каком плане?

— Ну там… Просто смотреть. Мы это… Сегодня с пацанами включили одно видео по приколу. Там женщина и мужчина занимались сексом. И все почему-то обсуждали, какая девушка, а я так посмотрел: ну девушка и девушка, симпатичная, но зачем на нее смотреть? В смысле, я же парень, и значит мне должно нравится смотреть на парня, я же как бы на его месте должен видеть себя, нет?

Антон нервно кашлянул и ответил слегка покрасневшему Олегу:

— Слушай, а вы не рано начали эти видео смотреть? Тебе сколько, тринадцать?

Олег кивнул.

— Я больше не буду, мне не сильно понравилось. Просто… Ответь, пожалуйста. Это нормально же?

— Кхм, Олежек. Я не уверен. Если бы я тебя не знал, я бы решил, что это по-гейски. Но ты вроде нормальный парень.

— То есть ты тоже на девушек смотришь? — беспокойно спросил Олег. — Или на обоих? Может, нам просто просто не очень хорошее видео попалось?

— Может быть, может быть.

Антон потянулся за сигаретой. Он всегда курил, когда нервничал.

— Дай мне тоже, — попросил Олег.

Странно, но сейчас воспитатель почему-то не стал его отговаривать, а молча поделился. Может быть, потому что Олег уже курил до этого пару раз.

— Знаешь, — изрёк Антон после пары затяжек, — Ты лучше никому не говори про это. Вообще, на парней лучше не смотри. Если можешь, смотри на девчонок.

— Хорошо, — убитым голосом ответил Олег.

— А ты уверен, что тебе не показалось? В таком возрасте откуда можно точно знать? Может это один раз так вышло. Вон, Лиза какая красивая девочка. Тебе не нравится?

Но Олег, как и всегда, тему девочек проигнорировал, и следующие несколько минут они курили молча.

Под утро начался дождь. Вода потекла по стеклу: потекли деревья, скамеечки, забор вместе с зарослями, в которых, наверное, отряхивались и скулили бродячие собаки. Небо хмурилось. Олег хмурился вместе с ним, сидя на подоконнике.

Стрелка приблизилась к восьми часам, когда Серёжа застонал и вздрогнул во сне. Олег непроизвольно обернулся. Опять Птица донимает.

Смотреть на Серёжу было больно. Чувство собственной ничтожности усиливалось: Серёжа даже не знает, кому предложил спать с собой в одной кровати, а Олег, получается, теперь этим пользуется. Сегодняшняя ночь впервые открыла ему глаза на всё, начиная от их первой встречи и заканчивая стихами на крыше. Самым верным решением было бы признаться. Рассказать всё начистоту, как бы ни было страшно. Это было бы честно и, в какой-то степени, по-мужски. Пусть знает, с кем имеет дело.

Серёжа снова пискнул, и громко быстро задышал. Сердце Олега сжалось. На душе тут же стало противно. «Жалеешь его, потому что влюблен, а он и не знает какой ты».

С другой стороны… Разве Серёжа виноват, что Олег такой? Олег обещал защищать его, быть рядом во сне, охранять от Птицы, а теперь, получается, просто уйдёт? А передавать Серёже право выгнать его от себя самому — просто жалко. Разве ему не будет тяжело? Олег не хрустальный, может и потерпеть, смолчать. Всё-таки, свое слово надо держать. Олег обещал отвоевать его у Птицы — и отвоюет. Надо только при этом не лезть к нему лишний раз.

Олег вздохнул, слез с подоконника и подошёл к матрасу. Сережа лежал, обхватив себя руками, напуганный. Осторожно, стараясь не разбудить, он лёг рядом и положил свою руку рядом с его, едва касаясь, обозначая своё присутствие.

Как по волшебству, Серёжа глубоко вздохнул и задышал спокойнее. Единственное касание — и столько силы.

«Не смотреть слишком пристально, не касаться слишком часто, не говорить слишком искренне» — повторял про себя Олег, мысленно огораживая границы Серёжи забором с колючей проволокой, связывая себя по рукам и ногам.

Как вдруг, Сережа пошевелился и прямо во сне, не размыкая глаз, пододвинулся ближе, почти вплотную, притянул его руку к себе и обнял, как мягкую игрушку. Ладонь Олега оказалась прямо на его щеке.

— Чёрт, — шепнул он, пытаясь вытащить руку, но Серёжа не дал, сжимая крепче.

Словно в какой-то пытке, Олег чувствовал, как пальцы касаются нежной кожи, как тепло согревает сквозь футболку и тихонько — вот, вот, если не двигаться — тукает в груди ещё беспокойное сердце. Только одно держало его здесь и не давало в панике сбежать: дыхание, что долетало до него, выдох за выдохом становилось размереннее, а значит, Олег справлялся со своим обещанием. Сережа спал спокойно.