Сунао Ёсида: TRINITY BLOOD

«Кровь троицы»

(оф. «Кровь Триединства»)

Rage Against the Moons, RAM II

Цикл первый: «Гнев на луны», том второй

Новелла вторая: «Беззвучный шум»

Видит обольстительная монахиня

тайну грешника, тьму внутри:

воспоминания о смертном грехе, что не искупить.

Даже если твое желание не исполнится,

когда-нибудь твои шрамы исцелю.

(перевод текста с обложки к новелле)

«Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят»

Книга Псалмов 113:13 [1]

— Он был во многом нам полезен, но притворяться дальше и терпеть его — не могу. Думаю, настало время прервать сотрудничество, — хрипло пробормотал пожилой мужчина.

На вокзал Сантс, расположенный в западной части Барселоны, столицы герцогства Каталонии, прибывали поезда-экспрессы международного сообщения. С него же отправлялись в соседнюю Франкию или далее на восток в Рим. В зале ожидания толпились пассажиры, спеша на последний поезд. Одним из них и был тот старик; его сопровождал десяток мужчин, грозно одетых в черное.

— Пока проблема не решится, я покину город. Позаботься обо всем, дон Вильяр. Завтра он… Понимаешь, да?

— Предоставьте это мне, доктор Доменек.

Шрам на щеке Вильяра, главы криминального мира Барселоны, зловеще изогнулся. С ухмылкой, как у крокодила, он дернул подбородком в сторону своих подручных за спиной.

— Они крепкие ребята, служили в армии. А их противник — обычный человек. Завтра к этому часу он уже пойдет на корм рыбам в порту.

— Хм. Однако, о нем совершенно ничего неизвестно. Прошу не терять бдительность. Ты уже узнал, где он, да?

— Да, меня уведомили. Там мало людей, полиция даже не явится. Убьем так показательно, как возможно.

— Постой. Отложим разговор. Мой секретарь не в курсе. Ох, кажется, я заставил тебя ждать, Ноэль? — любезно улыбнулся старик. Его поприветствовала молодая женщина, ожидавшая возле билетных касс для VIP-пассажиров:

— Добро пожаловать, директор.

Ее интеллигентная и красивая внешность вкупе со стильным костюмом идеально соответствовали образу секретаря при директоре громадной корпорации. Вильяр похабно присвистнул, разглядывая очертания ног из-под юбки, но под недружелюбным взглядом старика замаскировал свист кашлем.

— По вашей просьбе я забронировала последний рейс до Авиньона. Отправление через десять минут, предлагаю пройти на платформу.

— Ох, ты ответственна, как и всегда. Благодарю… Вильяр, что ж, поручаю тебе то дело.

— Да. Берегите себя, доктор.

Старик прошел мимо подручных Вильяра, а те почтительно отсалютовали ему. За турникетом начался длинный, пятидесятиметровый крытый коридор, ведущий на платформу международного поезда. Старика, пересекавшего безлюдный коридор, сопровождали двое в черном и красавица-секретарь. Они прошли почти половину пути, когда перед ними появился тот мужчина.

— Доктор Хайме Доменек, я полагаю? Директор фармацевтической компании «Доменек»?

Впереди стоял высокий и тощий силуэт. Безобразные серые волосы и круглые очки с толстыми, как донце бутылки молока, линзами, в которых отражались желтоватые блики от света дуговых ламп. [2] Одет он был в простую сутану с заношенной накидкой — самый заурядный священник.

— Верно. А кто ты?

— Абель Найтроуд, священник-миссионер. Приятно познакомиться, доктор Доменек… или стоит звать вас профессором Джеймсом Барри?

Услышав это имя, старик побледнел:

— Не понимаю, о чем ты. И что здесь делает такой священник, как ты? Это место исключительно для VIP-персон…

— Директор, он — оперуполномоченный агент секретной службы государственного секретариата Ватикана, более известной как «Эй-Экс», — замешательство старика холодно удовлетворила секретарь, ожидавшая позади. Ее черные волосы блестели, подобные мокрому перу ворона, а в глазах, глубоко-черных, горел ледяной огонь. [3] — Прибыл арестовать вас по подозрению в убийствах, похищении детей и жестоком обращении с ними на острове Неверленд в недавнем прошлом. Не пытайтесь сбежать. Сдавайтесь без сопротивления.

— С-сеньора Ноэль! Вы…

— Сеньора? О, прошу прощения, — насмешливая улыбка зимней ведьмы сверкнула на прекрасном лице. — Я сестра Ноэль из женского монашеского ордена мерседарианок. [4] По приказу Ватикана я была тайным осведомителем в вашей корпорации.

— Да стреляйте же!

Пока двое мужчин из охраны выхватывали пистолеты, Барри уже бежал по коридору. С присущей его возрасту увертливостью, он выскользнул из расставленных рук долговязого священника.

— Не витай в облаках, Абель!

— А… Извини!

Мужчины в черном нацелили оружие на священника, который собрался было преследовать старика. Натренированным движением, без всякой нерешительности они выжали спуск, но рука монахини оказалась быстрее всего на мгновение.

— А-а-а! — поднялся вопль, и с запястья одного из телохранителей хлынул насыщенно-красный.

Ноэль горестно покачала головой и смахнула густую кровь с бритвы, проведя лезвие между пальцами.

— Кажется, после отставки мои навыки притупились? Полгода назад я бы перерезала шею…

— Вот же сука!

Второй до этого целился в Абеля, но сейчас спешно перевел оружие в сторону Ноэль. Однако к тому моменту цель покинула поле его зрения.

Исчезла?! Но куда?!

Пока его взгляд бесцельно блуждал, стройная тень прыгнула над головой мужчины в черном. Прыжок, совершенный с невероятной силой, позволил сестре крепко ухватиться за трубопровод на потолке. Мелькнули прелестные ноги.

— Барри убегает! Абель, за ним!

— А… точно!

Мужчина рухнул со сломанной челюстью. Ноэль приземлилась ему на солнечное сплетение, и, заслышав окрик, Абель суетливо оглянулся. Но старик тем временем успел скрыться за дверью в конце коридора.

Должно быть, за дверью начинается платформа. Все в разы усложнится, если он смешается с толпой. Священник со всех сил мчался по коридору, мелькали тощие длинные ноги…

— А-ай!

Так он и грохнулся неуклюже. Впечатался лицом в пол, словно пал ниц, и забрызгал все вокруг кровью из носа.

— Ты что творишь?! Ладно, сама догоню! Те ребята — на тебе!

— Ноэль, стой! — все еще валяясь на полу, Абель крикнул монахине. Она бросилась в погоню вместо напарника, на которого нельзя положиться. — Там опасно!

— Что?.. А-а-а! — длинные ноги Ноэль заплелись, когда та пробегала мимо священника. Потеряв равновесие, она приземлилась на Абеля.

— Ох!

— Ой-ой… Это что?! — сидя на напарнике и потирая поясницу, Ноэль озадаченно вскинула брови, как только увидела, что именно заставило их споткнуться.

Бесчисленные расщелины рассекали пол и неуклонно ширились от небольшой вибрации.

— Это же…

И ночь взревела.

Грохот откликнулся внутри чрева, коридор зашатался от сильнейшей тряски. Пол вздыбился, окна разбились. Низкий рокот из глубин земли слился с треском колонн. Стена, стоило коснуться ее рукой, тут же задрожала, словно живая.

— Землетрясение?!

— Голову не поднимай! Лицом в пол!

Кусочки штукатурки посыпались на голову Абеля, накрывшего собой Ноэль. Если крыша рухнет — наступит конец их истории. Казалось, тянулись часы, но на самом деле едва ли прошло и полминуты. Рокот из недр земли вдруг умолк, вибрации прекратились так же внезапно, как и начались.

— Ого… надо же, какое сильное землетрясение!

— Нет, какое странное землетрясение… — голос Ноэль звучал твердо, пока глаза пристально осматривали вид из разбитого окна.

В городе по-прежнему ярко светили фонари, аккуратное уличное движение конных экипажей и автомобилей не нарушилось. Не сломалась ни одна ветка пышных зеленых деревьев вдоль дороги. Единственная странность — взволнованные крики прохожих и энергичные взмахи рук в сторону вокзала.

— Похоже, лишь это здание тряслось.

— Не может того быть! Как это — не землетрясение?! О, точно, Барри! — священник, запоздало вспомнив о задании, вскочил. Спотыкаясь о трещины в полу, он добрался до конца коридора и толкнул дверь. — Э?!

Спрятанные за круглыми очками глаза, темное-синие, подобно зимнему озеру, оледенели.

Именно там, на том самом месте, должна была стоять платформа. Там должен дымить последний поезд в Рим, там должны спешить на посадку пассажиры и там должны провожать их семьи, толпясь на платформе. Но на самом деле все, что ожидало по ту сторону двери — лишь обломки рухнувшего потолка, гробовая тишина и красная лужа, сочащаяся из-под горы кирпича и щебня.

Платформа №3 вокзала Сантс разрушилась полностью.

I

Из ресторана под открытым небом, стоявшего в тени пальм, можно охватить взглядом синее море и белую Барселону. В порту, куда беспрестанно приходили и уходили корабли, выстраивались в ряд рынки, переполненные морепродуктами. Среди кварталов старого города, похожих на каменный лабиринт, возвышался кафедральный собор святой Евлалии, резиденция епископа Барселоны. [5]

А главная улица переполнена горожанами, наслаждавшимися шопингом… Парк на холме возвышался над полуденными южными землями, мирными, богатыми и немного экзотичными.

— По итогам полицейского расследования, следов взрывчатки не обнаружено. Похоже, пришли к заключению, что здание вокзала обветшало… Ты меня слушаешь, Абель?

— Конечно слушаю, сестра Ноэль!

Абель Найтроуд принял чрезвычайно серьезный вид и согласно кивнул в сторону красивой женщины, когда та подняла взгляд от стопки отчетов. И в самом деле серьезное лицо, и глаза переполнены искренней страстью. Вот только изображать честность немного сложно, когда рот набит паэльей, а в каждой руке — по вилке с поджаренными колбасками. Стол почти целиком занимал обед на пять персон. Официантки в народных костюмах, стоявшие позади, смотрели на него с каким-то испугом.

— С ума сойти! Ты что, собираешься все это съесть?

— Уф… Давно же я не был в настоящей командировке! Если все выделенные на расходы деньги потратить на еду, то по возвращению в Рим я смогу прожить целых три дня! Нет, если хорошенько подумать, то около недели…

— Ни капельки не изменился, такой же скупой, как и полгода назад. У тебя к щеке что-то пристало.

Священник тщеславно надул ноздри, когда Ноэль Бо, прекрасная женщина в костюме и сестра из ордена мерседианок, убрала с его щеки кусочек паэльи. Монахиня сокрушенно покачала головой, но под нарочито нахмуренными бровями застыла нежная улыбка в миндалевидных глазах. Глядя на ее дружелюбное лицо, сложно вообразить, что полгода назад она была агентом с кодовым именем «Госпожа» и нагоняла страх на врагов Ватикана.

— Ах… Кстати, Ноэль. Спасибо за помощь. Ты так выручила меня! — Абель благодарно склонил голову перед бывшей коллегой, одновременно успевая ловко чистить вареные красные креветки, от которых еще поднимался пар. — Сожалею, что пришлось обратиться за помощью с миссией, ведь ты уже ушла в отставку. Поговаривают, что архиепископ Альфонсо скоро прибудет в Рим… Меры по охране и всякое такое, да в Ватикане просто не хватает свободных рук, настолько все заняты!

— Архиепископ Альфонсо, дядя его святейшества, верно? Ого, он до сих пор жив…

— Да, он самый. Сейчас он архиепископ Кёльна, спустя пять лет впервые возвращается в Рим. Поэтому такие мелкие сотрудники, как я, очень заняты. Пришлось даже тебя привлечь, Ноэль…

— Я не против. Ведь я часть Ватикана, и для меня сотрудничество — это обязанность, — Ноэль качнула головой, взяв нетронутую чашечку кафе́-о-ле, кофе с молоком. Ее черные волосы колыхнулись с особым шорохом, разлился слабый аромат мускуса. — К тому же, монашеская жизнь так наскучила, что расследование под прикрытием развлекло меня… Но не более того. Возможно, я разочарована тем, что преступник умер на моих глазах. Этот Доменек, вернее, Барри, был тем еще негодяем, да?

— На данный момент сорок восемь подтвержденных убийств. Он не избежал бы смертной казни.

Джеймс Барри, бывший профессор Лондиниумского университета, являлся фигурантом дела, раскрытого два месяца назад. Оно более известно как дело о Неверленде: массовое похищение детей и медицинские эксперименты над живыми людьми. «Эй-Экс» расследовал этот инцидент, но Барри пропал без вести, и в итоге, до ареста не дошло. А месяц назад «Эй-Экс» получил доказательства, что Барри, используя псевдоним, владеет фармацевтической компанией здесь, в Барселоне. Потом, вместо штатных сотрудников, которых не смогли отправить из-за сильной занятости, тайное расследование провела сестра Ноэль из Барселоны, оперуполномоченный агент в отставке. Выяснилось, что директором компании «Доменек» являлся Барри, сменивший лицо и внешность. Именно поэтому Ноэль испытывала досаду, что преступник погиб из-за несчастного случая прямо у нее на глазах. И с самой прошлой ночи горечь не отступала.

Но и Абель чувствовал то же самое. Он хотел своими руками поймать человека, причинившего многим детям такие беды, которые теперь никак не исправить.

— Ну, как там продвигается восстановление вокзала? — издав легкий вздох, такой, чтобы на другом краю стола не услышали, Абель сменил тему и нарочито изобразил беззаботное лицо. — Слышал, что полиция и пожарные полностью мобилизованы. Все в порядке?

— Пока еще нет. Как бы там ни было, потолок полностью обрушен, разве не так? Потребуется больше недели… А то и месяц, в худшем случае.

— А что насчет пострадавших?

— Говорят, на платформе было более двухсот человек, но почти все они погибли. Неизвестно, найдется ли труп Барри… По крайней мере, лицо не сохранится, как я думаю.

— Ох…

Ни пассажиры, ни провожавшие их семьи наверняка никогда не думали, что их жизни оборвутся в таком месте и таким образом. Двести жизней, двести желаний, двести…

Абель неосознанно поднес руку к очкам, скрывая свое хмурое лицо. Поймал взгляд Ноэль, направленный на него. Приподняв очки за мост на носу, Абель беззаботно улыбнулся и впился зубами в жареный хлеб.

— М-м-м! Вкуснотища! Ноэль, не хочешь попробовать?

— Если только кусочек… О, чудесно! Но что именно произошло вчера? Обрушилось только здание вокзала вместе со всей платформой…

— Если это не землетрясение, то, может быть, халтура во время строительства?

— Ты так думаешь? А ведь в последнее время подобные несчастные случаи участились. Кажется, это шестой по счету?

Ноэль потянулась к газете, лежащей рядом на стойке. Трагедия прошлой ночи занимала всю первую страницу. Но тонкий палец указывал не на громкую статью о несчастном случае, а на список из пяти зданий в самом конце.

— Это все случаи? Пять за две недели… нет, шесть строений, включая вчерашнее? Даже если учесть, что город древний, не многовато ли?

— Считаешь странным? Я тоже так подумала, поэтому провела расследование. Нашла кое-что интересное, — бывшая сотрудница оперлась локтем на стол и закинула ногу на ногу, укрытую юбкой-карандашом. Пристальный взгляд рассматривал Абеля. — У владельцев всех этих пяти строений были напряженные отношения с фармацевтической компанией «Доменек». Например, исследовательская лаборатория компании-конкурента, дом политика, который собирался провести инспекцию… Не слишком ли странно для обычных несчастных случаев?

— Значит, это не обычные несчастные случаи, а преступления?

— Возможно, — Ноэль чуть склонила голову, упираясь подбородком в сплетенные пальцы, и невнятно пробормотала, совсем непривычно для нее: — Но если это преступление, то каков модус операнди преступника? [6] Следов взрывчатки не обнаружили, землетрясения не было. Разрушить настолько большие здания…

— А преступник тогда кто? Под подозрением был Барри, но он вчера погиб.

— Да уж, хороший вопрос… — монахиня кивнула в знак согласия с коллегой. А потом озвучила возникшее предложение: — Я подумываю о том, чтобы вернуться в компанию. Попробую осмотреть кабинет директора, вдруг найду что-нибудь полезное.

— Думаешь, это разумно? — Абель не особо воодушевленно качнул головой. — Если Барри имеет отношение к происшествию…

— Если он действительно имеет отношение, тогда тем более мы обязаны раскрыть это дело! По-твоему, почему мы так тщательно вели расследование?

— Ну...

Сказано верно. Но Абель никак не соглашался и стоял на своем:

— Ладно, но в компанию пойду я. Тогда…

— Ты слишком бросишься в глаза, если начнешь расхаживать по офису. Наоборот, на меня никто не обратит внимание, куда бы я ни пошла. Так намного безопаснее, чем незнакомый священник, который околачивается вокруг.

— Да, но…

— Ты снова беспокоишься без причины, Абель, — длинная светлая рука коснулась серых волос священника и пригладила их. Случайно пересеклись их взгляды, и в черных глазах отразилась грустная улыбка. — Всегда волнуешься о ком-то. Еще с тех пор, когда я была там. Несешь в своих руках бремя и боль чужих людей. Но свою боль никому не показываешь. Неужели тебе некому довериться?

— О, нет-нет. Я не из тех, кто обременяет себя заботами. Если я буду много думать о проблемах, то голова разболится…

— Вот видишь, даже сейчас ты скрываешься за словами. На самом деле ты очень переживаешь по поводу вокзала, да? Например, ты думаешь, что это не просто несчастный случай, а преступление. Теракт, чтобы устранить Барри. А еще считаешь, что множество людей вокруг пострадали из-за тебя, потому что ты преследовал его там… Разве не это тяготит тебя?

Молчание.

— Так и думала. У тебя же на лице все написано!

Ноэль, улыбаясь, легонько ткнула Абеля пальцем в лоб. Священник молчал, плотно сомкнув губы. Та необычная грусть, охватившая ее ранее, ушла. С такой беззаботной улыбкой монахиня выглядела как старшая сестра, подшучивающая над непослушным младшим братом.

— Не думаю, что стоит справляться со всем в одиночку. Вокруг тебя много людей. Стоит больше доверять, например, госпоже Катерине, Кейт, Тресу и другим… Даже тому сексуально озабоченному священнику. Кстати, как он там?

— Леон, что ли? А, бодр и полон сил… в тюрьме.

— Живучий. Как-то посреди военной операции он ухитрился облапать меня за грудь… Единственное, о чем я жалею за все время своей службы — это о том, что не настучала ему по башке, — скривившись от омерзения, Ноэль уставилась в сторону Рима. Возможно, кто-то в тюрьме сейчас страдал икотой. — О нет, уже поздно. Что ж, мне пора... Не волнуйся. Если что-то случится, я сразу же свяжусь с тобой по рации.

— А, ну…

— М? Что такое? — обернулась Ноэль, стоя с сумочкой в руке.

Глядя на ее белое лицо, Абель открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

— Ну… Э… Спасибо, Ноэль.

— О, теперь я считаю иначе. Не стоит говорить «спасибо», когда можно сказать хотя бы «ладно, поручаю это тебе». Я права, молодой человек?

— Ладно, поручаю это тебе.

— Вот и молодец! — посмеиваясь, монахиня коснулась своих губ пальцами. Казалось, будто она хотела послать воздушный поцелуй, но внезапно потянулась через весь стол, и ее пальцы легли на губы Абеля. — До встречи, Абель. Еще увидимся!

Озорно улыбаясь, Ноэль быстро отвернулась от священника, а тот напряженно застыл с открытым ртом. Спрятав свою красоту под маской талантливой карьеристки, Ноэль вышла из ресторана ритмичной, уверенной поступью. Провожая уходящий прочь элегантный силуэт, священник выглядел так, словно страдал запущенной болезнью легких.

— Какая прекрасная junge Frau… [7] Ваша возлюбленная, pater?

— А-а?! — он в панике оглянулся, услышав внезапный вопрос. Лицо напротив…

— «Женщина, охваченная страстью, становится крепче бронзы», Бальзак. [8] Что ж, женщины Барселоны страстные. И прекрасные.

Мужчина, сидевший позади, умиротворенно улыбался. Как давно? Несмотря на необычный облик, его совсем не замечали. Одетый в стильный костюм, похожий на траурный, с черными волосами длиной до бедер и с зажатой между пальцев сигариллой, настолько тонкой, что та напоминала иглу... Абель поспешно кивнул в знак приветствия, но узнать лицо никак не удавалось.

— Мы разве знакомы?

— Ах, мои извинения. Нет, я впервые встречаю вас, — на проницательном лице оставалась интеллигентная улыбка, когда мужчина почтительно приветствовал поклоном. — Честно говоря, вы очень похожи на моего знакомого, поэтому я так фамильярно обратился к вам. Простите мою бестактность.

— А, значит, вы турист?

— Nein. Работа. На самом деле я отвечаю за реквизит одной маленькой театральной труппы, и следующее представление мы дадим в Риме. Поэтому я прибыл в этот город проверить состояние декораций перед выступлением. Климат и рельеф местности здесь очень похожи на римские. Идеально для репетиции.

— А-а, вот оно что…

Кошелек священника никак не мог позволить такие культурные излишества, как просмотр пьесы. И все, что мог сделать Абель — это просто кивнуть в ответ. Мужчина не заметил неискренность собеседника и дружелюбно продолжил задушевную беседу:

— Кстати, ваша беседа с той junge Frau… Гипотеза, что случаи с обрушением имеют криминальный характер, весьма интересна. Прошу прощения, я не подслушивал намеренно. Вы позволите использовать эту историю в качестве сценария нашего следующего выступления?

— Ах, нет-нет, это всего лишь досужие домыслы. Пожалуйста, не обращайте внимание, оно того не стоит.

— Нет, совсем неважно, правда ли это или нет, но история вдохновила меня. Однако, прежде чем использовать гипотезу в сюжете, нам придется выдумать модус операнди, чтобы убедить публику. Итак, как же можно разрушить одно конкретное здание, не используя взрывчатку?.. — договорив, мужчина постучал сигариллой о край пепельницы. Перед ним на столе не было ни блюда, ни чашки. Даже меню не принесли. Почему никто из официанток до сих пор не подходит?

— Итак, как бы вы поступили, преподобный?

— Ну, допустим… обстрелять артиллерией?

— Хм. Но в таком плотно застроенном городе возможно ли попасть в выбранное здание?

— А если с какой-нибудь высоты, с холма или горы, например…

— Вы на правильном пути. Но не могли бы взглянуть сюда, отец Найтроуд? — произнес мужчина и развернул карту. Самую обычную карту Барселоны, которая продавалась туристам на каждом углу города.

Среди яркой схемы находились шесть звезд, нарисованных красными чернилами.

— Вот шесть мест происшествий. В самом деле, Барселону по периметру окружают холмы, но все места катастроф находятся в центре города. Даже если установить на холмах артиллерию, стрелять прицельно весьма затруднительно.

Абель внимательно разглядывал карту. Мужчина прав. Ни с одного возвышения невозможно прицелиться в эти шесть точек сразу.

— …Нет, прицельная стрельба ведется не только с холмов, верно? А если с высокого здания…

Абель пораженно оглянулся в сторону безлюдной части города под холмом. Ее называли закрытым сектором. Когда-то там был центр города, но после Армагеддона обезлюдевший квартал в итоге изолировали, даже не пытаясь его реконструировать. Сейчас он погружался в тень под начавшим заходить солнцем.

А в самом его центре виднелось, как мешанина бесчисленных шпилей, поразительно огромное, причудливое архитектурное сооружение.

— Оттуда можно вести прицельную стрельбу! Но на местах происшествия не обнаружили никаких снарядов. Гипотеза о стрельбе… Хм, минуточку… Откуда вы знаете мое имя?! — Абель снова оглянулся и помрачнел.

Из пепельницы все еще тянулся табачный дымок. Но мужчины уже нигде не было.

II

Положив на стол букет цветов, перевязанный черной лентой, Ноэль утонула в мягком рабочем кресле.

— Итак, приступим.

К счастью, широкий кабинет директора пустовал, посторонних не было. Очень удобно для ее «способности». Ноэль расслабила плечи, медленно прикрыла веками удлиненные разрезы глаз. В тот же миг открылся «третий глаз», и монохромное, словно негатив фотографии, изображение обстановки ворвалось в голову.

— Так какое же место больше всего интересовало директора?

Тут и там декорации фильма, снятого в негативе, сверкали флуоресцентной краской. Всеми видами оттенков. Синим выражалась любознательность, оранжевым проявлялись мирские страсти. Лососево-розовое сияние винных бутылок в баре — это остаток физических потребностей хозяина комнаты. «Способность» Ноэль — сила читать в цвете чувства живых организмов. Очень неточно называть чтением, не находясь рядом с глазу на глаз, но и в таком случае можно наблюдать за оставленными следами, как на инфракрасном изображении. [9] Эта сила очень помогала, когда Ноэль была оперуполномоченным агентом.

— Потайной сейф… наверно, здесь?

Как она и предполагала, в углу комнаты, под макетом города, обнаружилась массивная железная дверь. Пустяк. Ноэль вставила две шпильки в замочную скважину и постепенно, осторожно начала их поворачивать.

«Думаешь, это разумно?» — вспомнилось лицо того, кто всерьез тревожился. Он нисколько не изменился. Беспокоясь о других людях, он старался, чтобы о нем самом не волновались. Словно считал себя недостойным заботы. За годы службы она часто думала о том, как бы поддержать его. Но каждый раз Ноэль охватывала нерешительность при виде темной тени, принадлежащей ему. Каждый раз кромешная тьма, которая появлялась при виде его — то, что обременяло его — ужасала. Невероятная тьма…

Ноэль не была уверена, что любит его вместе с этим грузом. Нет, она боялась, что разлюбит, если узнает, что это такое. Вот почему Ноэль покинула «Эй-Экс», не сказав ни слова…

Тихий щелчок, раздавшийся из замочной скважины, вытащил ее из горьких воспоминаний в реальность.

Замок открылся, дверь автоматически распахнулась. Внутри — всего одна толстая папка.

— И что же это?

«Бизнес-план переезда головного офиса» — такой заголовок написан на обложке документа. Ноэль растерянно заморгала. Да и содержание представляло обычный план релокации.

— Я ошиблась?

Перелистывая страницы, она легонько цокнула языком.

Лишь необычным можно назвать новый головной офис компании «Доменек». Купленное многоэтажное здание в прошлом неоднократно перепродавали снова и снова разные частные компании со странными вкусами. Конечно, покупка крупная, но ничего подозрительного. Разумеется, сделка легальная. Однако, почему сделано столько странных модификаций сразу после покупки? Словно…

После короткого замешательства Ноэль щелкнула серьгой.

— Абель, как слышишь меня?

III

Иссиня-черные сумерки превращали огромные руины в пейзаж потустороннего мира. Ветер медленно холодал, и Абель застыл от ужаса посреди безлюдной улицы, не в силах шевельнуться.

— Это же…

Фасад, целиком и полностью покрытый бесчисленными статуями святых и ангелов, издалека выглядел каменными сводами сталактитовой пещеры. Сумеречное небо перекрывали и пронзали острия восьмидесяти восьми пиков на семнадцати колокольнях. И там, в центре, где колокольни собирались громадными муравейниками, главная башня напоминала собой космический корабль, прибывший с иных звезд. Известная под именем «Сын Божий [10], она с величием взирала на эту землю со своей высоты в сто семьдесят метров. Таков был Искупительный храм Святого семейства, Саграда Фамилия, и Ватикан отрекся от архитектурного памятника доармагеддоновских времен из-за его слишком языческого облика и грандиозных размеров. После этого отказа планировали сделать его туристической достопримечательностью, и город Барселона с частными компаниями очень долго передавали храм из рук в руки, но стал он в итоге лишь пристанищем для ворон и летучих мышей.

— Ого, ничего себе! Так куда же войти?

Абель, неуверенно расхаживая вокруг в поисках входа, внезапно остановился. На поверхности земли, усыпанной гравием, остались колеи. Хорошенько приглядевшись, он увидел несколько автомобилей, припаркованных перед фасадом с бесчисленными ангелами. Похоже, предназначены для военных. Толстое пуленепробиваемое стекло, усиленные покрышки — совершенно точно автомобили не принадлежат гражданским.

— Вот как. Предыдущие посетители все еще здесь… М?

Тихий электронный звук оповестил о входящем вызове по беспроводной связи, и рука коснулась гарнитуры на ухе.

«Абель, как слышишь меня?»

— Да-да, отлично слышу, Ноэль. Что случилось?

«Хм, тут такое дело… Можешь подойти сюда прямо сейчас? Нужно, чтобы ты посмотрел кое-что».

— В смысле, в «Доменек»? Да, конечно… А?

От теплых капель, упавших на голову, Абель поморщился. Дождь? Непроизвольно он вытер волосы, но рука странно запахла кровью. Какой красный окропил статую Богоматери на фасаде?

— Да это же…

«В чем дело? Что происходит?»

— Тут сверху что-то… А-а?!

Нечто рухнуло с высоты. Едва не задев сразу отступившего Абеля, оно тяжело и шумно свалилось на автомобиль. Лобовое стекло разбилось, и мелкие осколки застряли среди гравия.

— Что здесь… — горло Абеля сжалось.

Нечто подпрыгнуло на капоте и покатилось. То был мужчина, облаченный в серую военную униформу. Его окровавленное лицо исказилось от ужаса, темно-красный рот исторгал беззвучный вопль. Но почему его живот насквозь пробит? Совершенно точно это ранение не возникло от падения.

«Абель? Что? В чем дело?»

— Свяжемся позже!

В одностороннем порядке оборвав связь, Абель ударом ноги распахнул дверь. Револьвер старого образца он уже вынул из кобуры.

Длинный коридор, очерченный параболами арок и плохо освещенный, окутывал раздражающий запах насыщенного порохового дыма и оружейной смазки. В стенах тут и там виднелись свежие следы выстрелов. Однако в безлюдном помещении царила угнетающая тишина.

Долгое время собор пустовал. Само собой, электричеству неоткуда взяться. Но вопреки всему, в конце коридора, за решетчатой дверью открытого лифта, сияющий свет лампы приглашал посетителя.

— Просишь меня подняться?..

Помедлив два вдоха, Абель вошел в лифт. Будто ожидая его, решетчатая дверь закрылась, и лифт начал вознесение от подножия собора в небо, наполненное сумерками.

IV

Не прошло тридцати секунд, как отчетливо звякнул звонок и открылась дверь. Но за это время он мог преодолеть какое угодно расстояние. Когда открылась дверь, перед его глазами далеко внизу оказалась не только земля, но и семнадцать из восемнадцати шпилей, возвышавшихся так высоко.

— Значит, центральная башня… на самом верху.

Отсюда ли сбросили труп немногим ранее?

Последний этаж башни представлял из себя панорамный холл в форме бублика с лифтом в центре, потому оглядеться невозможно. Абель пристально вглядывался в зловещую темноту, укрывавшую все вокруг, сделал шаг в холл. И застыл.

Перед его глазами возник мужчина. Крепкий здоровяк со шрамом на щеке. Одетый в военную униформу, он держал в руке длинную саблю —обычным гражданским не мог быть. Необычная внешность проигрывала странности места, где он сейчас находился. Дон Вильяр, глава преступного мира Барселоны, парил в трех метрах над полом.

— Кх… — кажется, появление Абеля заставило его очнуться. Глаза Вильяра едва не выпали из орбит.  — Спа… сспасси…

Голос будто силой выдавливали из легких. Похоже, он звал на помощь, но вырывавшееся хриплое дыхание не походило на речь. Высунутый язык отвердел, стал похож на палку, с его кончика тянулась ниточка слюны.

— Сспасси… сспасси…

Вопреки всему здоровяк хотел что-то выкрикнуть…

Буээ! Звук, как будто кого-то вырвало — и глаза Вильяра закатились, показывая белки. Он забился в сильнейших судорогах, словно через него пропустили ток, а затем мускулистое тело быстро-быстро съежилось. Все произошло так неожиданно, что Абель даже воскликнуть не успел, лишь наблюдал в бездействии, как крупное тело Вильяра сдувалось, словно лопнувший воздушный шарик. Кожа ссохлась и приобрела темно-серый цвет, похожий на старые газеты прежних времен, глазные яблоки съежились до размеров горошины и повисли из пустых глазниц на зрительных нервах.

То, что удерживало мумифицированный труп, вышло, наконец, из темноты.

Изначально бесцветное и прозрачное, оно напоминало медузу. Только что высосанная из добычи кровь раскинулась сетью по трехметровому в диаметре куполу. В центре, среди бесчисленных свисающих щупалец, открылся клюв, как у моллюска — должно быть, рот. Острые части клюва, пронзившего живот Вильяра, не могли вытянуть кровь, и та капала на пол, собираясь в лужу.

— Да что это за чертовщина?!

— Сильфида. Künstlich Geist, созданный мной на днях искусственный дух, — негромко ответила раскинувшаяся тьма. — В какой-то мере мне удалось добиться невидимости, но во время ужина, к сожалению, вульгарный облик показывается на глаза… Guten Abend, отец Найтроуд.

Люстры наверху зажглись разом, озарили белым огромный орга́н, высившийся в панорамном холле, и сидящий перед ним силуэт.

— Так это вы в полдень…

— Рад новой встрече. Благодарю, что ответили на приглашение, но приношу извинения за устроенный небольшой беспорядок, — нечеловечески спокойная улыбка показалась на лице мужчины с черными волосами до талии, того самого, из ресторана. — Дело в том, что мой партнер по бизнесу расторг деловые отношения в одностороннем порядке. А затем послал эту банду. Джеймс Барри… Лживый, неисправимый старик. Что ж, он поплатился смертью.

— Что?!

Растерянность стерлась с лица Абеля, но взамен расцвела нервозность. О смерти Барри никто не должен был знать, кроме некоторых полицейских и Ноэль. Почему же стало известно этому мужчине? И кроме того, внешностью он поразительно похож на одного опасного человека, о котором Абель недавно слышал от начальницы.

Выдал ли он свое напряжение? Однако мужчина неторопливо поклонился, будто не замечая ничего:

— Стало быть, наслышаны обо мне от вашего партнера? Руки отца Треса уже отремонтировали?

— Розенкрейцер! — Рефлекторный прыжок назад, и револьвер прицелился между бровей мужчины. — Не двигайтесь! Руки вверх! Выдан ордер на ваш арест за убийства в Венеции, разрушение общественного имущества и препятствие в выполнении священной миссии. Бросайте оружие и сдавайтесь!

— Кемпфер. Изаак Фернанд фон Кемпфер. Орден Розенкрейцеров, ранг 9=2 «Маг», кодовое имя «Panzer Magier». Но можете звать меня просто Маг.

Иронично улыбаясь, Маг поднял руки, будто смирившись и не выказывания ни признака сопротивления.

Но Абель не убирал пальца со спускового крючка. Над головой висел монстр, а кроме того, некая опасность заключалась и в этом мужчине. Ощущение тревоги надоедливо гудело.

— Ранее вы упоминали, что Барри — ваш партнер, верно? Если это так, тогда инцидент с разрушением вокзала… Точнее, вам что-то известно и о тех предыдущих пяти случаях, верно? Нет, это ваших рук дело?

— Некорректно утверждать, что это действо совершил один я. Устранить препятствия для компании поручил все-таки Барри. Мы, Орден, всего лишь одалживаем материалы и знания — это тоже бизнес своего рода.

— Терроризм — это бизнес? Вы… в смысле, вы все исполняете террористические акты за денежное вознаграждение?

— Вознаграждение не ограничивается одними лишь деньгами, — в спокойном голосе чувствовался интеллект и воспитанность, его звучание ласкало слух. Однако глаза под веками с эпикантусом не позволяли заметить эмоции и подсознательно вызывали мысли о бездне. [11] — Наш Орден оказывает скромную помощь всем людям, имеющим не только недовольство этим миром, но и стремление изменить его.

Спокойный, как и всегда, голос, но интонация, наоборот, вселяла страх.

— Подробности расспрошу позже…  Взамен спрошу «зачем»? — быстро произнес Абель. Смутное предчувствие нисколько не ушло. — Зачем вы позвали меня сюда? Даже намекнули на собственное преступление.

— Честно говоря, преподобный… есть прошение о помощи Ватикана. Я подумал, возможно ли заключить сделку?

— Сделку?

О чем же говорит террорист?

Заметив любопытство Абеля по очертаниям вскинутых бровей, Кемпфер продолжил:

— Барри нас предал. Что ж, это не столь важно, но из-за его предательства, сейчас, вероятно, мы не состоянии вернуть оборудование, которое мы доставили в этот город.

— Оборудование? Орудие убийства в этих шести происшествиях?

— Да. Оно довольно крупное. На самом деле оборудование числится за «Доменек», и планировалось вывезти его из Барселоны. Однако, Барри уже нет, верно? Если попробовать просто вывезти, боюсь, полиция обнаружит… Тогда остается Ватикан. Что скажете? Если вас не затруднит, не могли бы помочь с возвратом?

— Какой вздор! — Абель не мог не повысить голос. — Зачем нам помогать террористам?

— Конечно, не задаром. Мы предоставим данные по экспериментам над людьми на острове Неверленд. Ватикан, который противостоит вампирам, должно быть, подавится слюной, если обнаружит такие ценные документы. Отличная сделка, вы так не считаете?

— …нет. У меня вариант получше. — Стоило упомянуть Неверленд, как лицо Абеля окаменело. Курок револьвера взвелся. — Вас арестуют, а данные и орудие преступление конфискуют. Это, несомненно, лучшее решение.

— О, значит переговоры сорвались?

— Сейчас я арестовываю вас. Расскажите подробнее об орудии преступления. Мы же договорились, верно?

— Орудие? А, тогда проще показать, чем объяснять. Вот оно.

Разнесся громкий гул — Кемпфер опустил ладонь на клавиатуру органа. Рука с длинными пальцами заскользила, сплетая мелодию, прекрасную, но таилась в ней тьма, от которой нет спасения.

— Бах, опус 552, фуга в трех частях. [12] Композиция, достойная этой прекрасной ночи.

Крик легионов демонов эхом разнесся в ночной тишине: низкий-низкий гул колоколов слился со звучанием органа, и грохот распространялся с колоколен вокруг. От сильной вибрации у слушателя будто дрожал мозг, сама тьма сотрясалась от нее. Конечно, впечатление создавалось зловещее, но какое отношение к катастрофе имела обычная музыка?

— Причем тут орган?..

— Скоро увидите. А до тех пор, пожалуйста, развлекитесь с ней.

— А? С кем… Ой-ей!

Абель мгновенно пригнулся, так что щупальце, подняв ветер, скосило лишь его послеобраз. [13] Несколько седых волосков повисли в воздухе, Абель отпрыгнул в сторону. Не успел он приземлиться, как на полу, где стоял всего мгновение назад, появилось отверстие глубиной с палец.

Полупрозрачное гигантское тело сильфиды окрасилось яркой киноварью. Студенистый купол содрогался и пульсировал, под ним, как от сильного ветра, вращались вытянутые щупальца. Изгибаясь кнутами, щупальца ненадолго отступили, сами по себе, словно живые. Они держались на расстоянии друг от друга и затем разом набросились на добычу, окружив ее со всех сторон.

— Ух!

Резкий выдох и вскинутый револьвер. Щелчок курка. Выпущенные подряд пули отсекли шесть щупалец, обнажив хищный клюв. Полупрозрачный гигант отпрянул, словно ощутив боль. Пользуясь короткой паузой, Абель перезарядил пустой револьвер и прицелился в корпус… Мгновение, и по животу растеклась обжигающе острая боль.

Раскаленное ощущение разорвало мышцы брюшного пресса и вышло сквозь спину, будто нечто пронзило и прижгло. Несмотря на сходство с прозрачным желе, кончики щупалец обладали прочностью стали и остротой шила, а кроме того, скоростью молнии.

— Да чтоб вас всех!..

Оторванные пулями шесть щупалец ползали на полу, словно живые. Извиваясь ядовитыми змеями, они разом устремились к Абелю и набросились на него.

— Черт!

В руке Абеля вновь засверкали вспышки. Пять прозрачных змей разлетелись под звуки выстрелов. Но последнюю он не успел перехватить, и правое запястье пронзили. Абель ударил им по стене. Хрустнувшие кости, хлюпанье и омерзительное чувство перекрыли друг друга. Набухшее щупальце отвалилось сытой пиявкой, из открытой раны хлынула свежая кровь. Похоже, повредили артерию. Сознание угасало, взирая на происходящее. Правой рукой уже нельзя действовать. А еще и заряженный револьвер упал на пол. Будто видя это воочию, сильфида зашевелилась. Гибкие щупальца изогнулись, опутали руки добычи, мешая сопротивляться. Острые края раскрытого клюва склонились к глотке беспомощного Абеля…

Но не вопль священника заставил воздух содрогнуться. 

Ночную тишину взбудоражил рев на не слышной человеку длине волны, когда пасть сильфиды проткнула валявшаяся на полу сабля.

— Есть!.. А-а-а!

Однако некогда торжествовать над ударом в очень удачный момент. Громадное тело безжизненной сильфиды рухнуло сверху. Хоть священник постарался тут же отступить назад, щупальца лишили его свободы передвижений. Груда желатина обрушилась вниз, сотрясая пол, и часть тела Абеля оказалась погребенным под ней. Жутко захрустели сломанные в ногах кости.

— С вами все хорошо, pater? — спокойно спросил террорист возле органа, но Абель даже не смог ответить. Он испытывал невыносимую боль, и ощущение нижней части тела исчезло.

«О нет…»

Он уже весь изранен, а главный противник до сих пор невредим. Нет, даже в своей лучшей форме он бы не был уверен, что способен одержать верх над тем, кто забавлялся с самим Ганслингером, как с куклой. А Кемпфер, не теряя самообладание, все продолжал исполнять мелодию.

Слабый звук раздался возле уха.

«Абель, прием!»

— Да, сестра Ноэль… — ответил Абель, стараясь говорить спокойно, хоть его голос едва не хрипел.

«Почему ты вдруг отключился?.. М? Что-то произошло? Твой голос изменился...»

— Нет-нет, ничего. Может, неполадки с передатчиком?

Добираться сюда из города около двадцати минут. Просить о помощи бесполезно, так стоит ли вообще заставлять ее переживать? Холодные бисеринки пота стекали по лицу, и Абель всеми силами вкладывал в голос беззаботность.

— Но я прекрасно слышу тебя, Ноэль. Все в порядке. Со мной все хорошо.

«Точно? Ты часто берешься за непосильное. Наверно, ты не хочешь беспокоить других, но именно это меня и беспокоит… — поучительно продолжала Ноэль, словно старшая сестра. Кажется, она ни о чем не догадалась. — Не усердствуй, Абель. Потому что каждый из нас с тобой. И я тоже… Не стоит взваливать все на себя. Я всегда помогу тебе».

— Спасибо. Но я не собираюсь поступать безрассудно.

«Вот так лучше. Итак, я уже говорила, что нашла кое-что интересное в кабинете директора. Чертежи… Это чертежи заброшенного собора. Я не знала об этом, но «Доменек» выкупила Саграду Фамилию через фиктивную компанию. О, а ты знаешь, что такое Саграда Фамилия? Это огромное строение в закрытом секторе».

С той стороны послышался шорох: должно быть, она листала страницы документа.

«Вот что странно: в соборе Барри провел масштабные работы по модернизации. Колокола в башне заменили сделанными на заказ, изготовили новую звуковую плату… Зачем? Для того, чтобы переоборудовать здание в центральный офис, вовсе не нужно прикладывать кучу усилий и заменять колокола».

Что-то мелькнуло в голове Абеля. То, что все время его беспокоило. Как можно разрушить вокзал? Не взрывчаткой, не снарядами. Тем, что не увидеть и не услышать…

— Вот как… Значит, вот что имелось в виду? — Абель взглянул на колокольни и застонал от ужаса.

Восемьдесят восемь колоколов окружали собор, и каждая колокольня имела электронное централизованное управление в соответствии с музыкальной гаммой, так что можно было играть, как на фортепиано. Восемнадцать башен собора располагались так, чтобы служить усилителями звука колоколов. Иначе говоря, собор Святого Семейства превратился в огромный музыкальный инструмент — здание, которое можно услышать.

— И если немного изменить колокола… Ноэль, убирайся оттуда! — закричал Абель.

Успеет ли? Отчаяние охватило душу темнотой. Нет, он не мог вновь ее потерять!

— Ноэль! Там опасно!

«Секундочку! Есть еще один чертеж… Невероятно! Это строение…»

— Неважно! Немедленно уходи!

«Как такое возможно? Что здесь делает этот чертеж… Слушай, Абель! Только что…»

Голос Ноэль, звучавший посреди грохота, внезапно умолк — и вряд ли зазвучит вновь.

— Ноэль?

После затянувшегося молчания Абель вызывал ее не для того, чтобы продолжить важный разговор. Нет, из-за чувства тревоги. Пугающее молчание — вот что тревожило.

— Ноэль, что произошло?

Однако передатчик на ухе тоже не ответил. Обычно, если она молчала, Абель слышал ее дыхание и шум вокруг, но не в этот раз.

— Ноэль! Ответь, прошу… — Абель с усилием выдавливал из себя дрожащий голос, а сердце его охватывало дикое предчувствие беды.

Бууум.

По ту сторону темноты послышался низкий звук. Взрыв? Нет. Звук падения чего-то огромного.

— А…

В западной части города, где сосредоточились здания банков и торговых домов, поднялось белое облако пыли. Высокое серо-белое здание, будто не выдерживая собственного веса, тонуло в этом дыме.

— Материалы имеют частоту собственных колебаний. [14] Эти частоты намного ниже слышимого диапазона — так называемые низкие частоты, — спокойный голос Мага мягко лился и сплетался в слова.

Совсем немыслимо для жестокого убийцы, который только что уничтожил многоэтажное здание — офис фармацевтической компании «Доменек» — и отнял несколько сотен человеческих жизней в нем.

— Беззвучный шум, добавленный в эти колокола — собственные низкие частоты системы, — вызывает разрушительный резонанс. Это приведет к обрушению всех строений в пределах цели. Пока что мы находимся на этапе тестирования, но похоже, что эффект имеется. Кстати, система «Тинкербелл», уничтоженная вами на острове Неверленд — побочный продукт.

— А… А-а-а!

Вежливое объяснение не достигло ушей Абеля, ведь метаморфозы, происходящие перед его глазами, все никак не заканчивались. Разрушение «Доменек» будто позвало за собой и соседние строения: они начали медленно оседать. И к моменту, когда здания рухнули на землю, церковь поблизости тоже упала, подняв облако пыли. Падение. Разрушение.

Белый туман разливался по ночному городу, словно молоко, капающее в кофе. Порт и церкви, рынок и проспекты, лачуги нищих и особняки богачей… Десятки тысяч жизней и труд людей на протяжении тысячелетий: среди низкого гула и под белым туманом все безжалостно превращалось в груду обломков. Зрелище это было фантастически нереальным, но вместе с тем жестоко реалистичным.

— «Кто взглянул на красоту однажды, предан смерти тайно и всецело», фон Платен. Что скажете об этом вечернем концерте, pater? Надеюсь, вам понравилось…

— А-а-а! — ужасный вопль, проклинающий весь мир, был ответом на уважительный поклон Мага. Воздух распороли ужасающие кровавые струи. Огромное тело сильфиды, под которым погребен был священник, разлетелось на куски. Среди той кровавой бури, как в кошмарном сне, хриплый голос разнесся эхом по всему залу:

«Наномашины Крусник-02, запуск на сорок процентов от предела. Подтверждено!»

В следующий миг на голову Кемпфера обрушилось темное, как сама ночь, лезвие, подняв настолько плотный порыв ветра, что казалось, его можно коснуться рукой.

— Как ты посмел… Как посмел!!!

Священник давил на огромную косу с лезвиями по обе стороны рукояти, и глаза его окрасились кровью.

— Приношу свои извинения за причиненные неудобства… Однако, работа есть работа, — серьезно ответил Кемпфер, подняв взгляд на искаженное яростью лицо. Он просто стоял совершенно спокойно, спрятав обе ладони в карманы. Словно натолкнувшись на невидимую стену, коса Абеля остановилась в десятках сантиметрах над его головой. — Наш новый клиент сказал, что хочет увидеть всю мощь «Беззвучного шума» на практике. Демонстрация любым образом…

— И ради этого… поэтому… — выдавливал скрежещущий голос, и Абель не выглядел прежним дурашливым священником, который любил людей. Нет, скорей всего, он сейчас был вовсе не человеком. — Поэтому ты ее…

Лезвие медленно, с усилием, опускалось.

Невероятная мощь.

Раскинутый вокруг Кемпфера прочный электромагнитный экран — щит Асмодея, непреодолимый барьер, рассекался как ветошь, и смолисто-черное орудие убийства опускалось на голову врага, требуя свою по праву жертву. Тридцать сантиметров, десять, пять…

Но даже перед лицом неизбежной смерти голос Кемпфера упрямо до последнего звучал неустрашимо:

— Понимаю… Значит, вот так ты делаешь весь мир своим врагом.

Монстр со сверкающими глазами застыл.

«Вот так ты делаешь весь мир своим врагом, Абель».

Как давно он слышал эти слова…

Ласковый голос.

Нежная улыбка.

В этом мире, как он верил, целиком наполненном враждебностью, он мог довериться лишь двоим.

Но то был разговор стародавних времен. И когда то время казалось недосягаемым, он услышал те самые слова!

— Эта фраза… Как?! — пронзительно вскричал дьявол. Ужасающая мощь, собранная до того момента в лезвии, внезапно иссякла. — Отвечай! От кого ты услышал эти слова?!

— Еще увидимся, отец Найтроуд… нет, господин Абель.

— Подожди!

Тень Мага склонилась в изящном поклоне и скользнула, как нечто липкое. Когда Абель опомнился, было уже поздно. Тьма, как живая, окутала этой субстанцией силуэт человека. Подняв порыв ветра, коса обрушилась на голову, но брызнула не свежая кровь, а осколки глубоко пронзенного пола.

— Нет… Нет, это какая-то ошибка! — простонал в изнеможении Абель и упал на колени.

В зале не осталось никого. И не только в зале. В единый миг смерть и тишина воцарились внизу на руинах.

— Я… я снова…

Ноты органа умолкли.

***        

Когда Катерина вернулась в свою комнату, выражение ее лица не выглядело победным. Она села за рабочий стол, и глубокий вздох раздался позади золотых локонов, скрывших лицо.

«Как прошла встреча, ваше высокопреосвященство? Есть результаты?»

— Стал известен виновник в деле Барселоны, — немного хриплый голос обратился к голограмме монахини с родинкой под глазом. Три дня минуло с тех пор, как весть о разрушении Барселоны достигла Рима. Все это время она провела без сна, и любой кроме Железной леди уже возроптал бы.

— Серию преступлений Барри совершил в одиночку. Неизвестно, где он нашел Утерянную технологию, но с ее помощью удалось устранить все преграды к продвижению его компании. Однако из-за того, что оборудование вышло из-под контроля, погиб не только он сам, но и вся Барселона была разрушена. Таково официальное заявление.

«Но ведь… Невозможно в одиночку получить столько Утерянных технологий!»

— Однако именно к этому выводу пришел совет кардиналов. Это официальная позиция Ватикана… Вот же глупые старики! Они совершенно ничего не понимают!

Рабочий стол отозвался гневным грохотом. Фарфорово-белоснежный кулак упал на него. Изображение монахини будто испуганно замерцало от вспышки гнева, ведь ее начальница нечасто являла свои эмоции.

— Орден невероятно коварен. Все, кто выходят на сцену, лишь марионетки. Истинные кукловоды никогда не показывают себя публике. А публика — все те же идиоты! Всё, как и десять лет назад!

«Ваше высокопреосвященство…»

Она одинока — и Кейт сочувственно смотрела на свою начальницу, которая скрежетала зубами от бессилия. Катерина была мудрой, и потому одинокой. Будь она глупее, то десять лет назад, скорее всего, просто не заметила бы присутствие их. Будь это так, не лишилась бы дорогих ей людей, осталась в светском мире и, быть может, обрела счастье в семье…

— Сестра Кейт.

— А… Да, слушаю!

Голос начальницы вытащил Кейт из глубин задумчивости. Тень уже исчезла, будто стерлась с прекрасного лица кардинала, и в глазах, подобных цветом бритве, вновь вспыхнул привычный резкий блеск.

— Что сейчас в Барселоне? Тело сестры Ноэль найдено?

— На семьдесят процентов. Из-за того, что тело очень сильно пострадало… потребуется больше времени.

— Поторопитесь. Мы должны выяснить, что она обнаружила в последний момент.

«Будет сделано. Передам на место происшествия».

Трагедия в Барселоне — лишь первый акт. Они уже известили о следующем теракте. Более того…

Убедившись, что голограмма монахини поспешно исчезла после поклона, Катерина встала из-за стола. Прильнув всем телом к оконной раме, кардинал оглядывала все вокруг сквозь монокль.

Базилика с прекрасным куполом и оживленная площадь с бесчисленными людьми тонули ранним летом в теплом свете солнца. Далее простирались изящные городские улицы с домами, и не омрачались они ничем, и не уродовались искажениями. Город идеальной красоты и совершенной гармонии, город на земле, близкий к раю.

— …и потому настолько хрупкий.

Рим, великий город мира, не замечая горький ропот, мирно дремал в преходящем покое.

_______________

Примечания переводчика к RAM II, «Беззвучный шум»

[1] «Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят», Книга Псалмов 113:13.

В оригинале имеется ошибка. Указанный Псалом 115:5 звучит как «Обеты мои воздам Господу пред всем народом Его», а цитируемая фраза про идолов имеет номер 113:13. Контекст целиком звучит так (113:10-16):

«Для чего язычникам говорить: «где же Бог их»?

Бог наш на небесах [и на земле]; творит все, что хочет.

А их идолы – серебро и золото, дело рук человеческих.

Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят;

есть у них уши, но не слышат; есть у них ноздри, но не обоняют;

есть у них руки, но не осязают; есть у них ноги, но не ходят; и они не издают голоса гортанью своею.

Подобны им да будут делающие их и все, надеющиеся на них».

Мне кажется, это сильная отсылка к тем «глупым старикам», о которых в конце говорит Катерина.

[2] Немного неоднозначно. Упоминаемые дуговые лампы бывают разными. К сожалению, контекст и английская терминология (как значение кандзи) не вносит конкретики. «Дуговая лампа» используется для обозначения ламп, заполненных парами инертных газов (например, ксенона) или парами ртути, и между электродами в такой колбе возникает электрическая дуга. Но также есть дуговые лампы еще 19 века, например, угольная дуговая лампа, т.н. свеча Яблочкова. Желтоватые блики не дают конкретики: и такие древние угольные лампы светятся желтым, и современные ртутные лампы также могут иметь желтоватый спектр. Я все-таки склоняюсь к угольным лампам, потому как в жанре постапокалипсиса высокие технологии для избранных соседствуют с отсталостью и нищетой. И да, дуговая лампа и лампа накаливания — разные вещи.

[3] Очень поэтичное описание, nurebairo, «цвет мокрых перьев ворона». Этим цветом традиционно японцы называют глубокий глянцевый черный цвет, переливающийся густыми тонами изумрудного, синего и дымчатого. Как и у нас, этот цвет ассоциируется с оттенком волос, «волосы цвета воронового крыла». Со времен эпохи Нара это слово используется в японском языке для описания ухоженных женских волос. Вот только, скорей всего, из-за опечатки этот цвет относился не к волосам Ноэль, а к ее глазам… Это показалось странным, и я решила последовать традиции, отнести описание к волосам.

Кстати, напоминаю, что фамилия Ноэль происходит от фр. слова Beaux (красота), и произносится как Бо.

[4] В оригинале написан некий «орден святой Мерсе́дес», вот только не все так просто, пришлось исправлять неточность… Слово «Мерсе́дес» означает «милосердие», и изначально использовалось как эпитет Богоматери, Virgen de la Merced, Дева Милосердная. Лишь потом слово стало популярным женским именем. Богоматерь Милосердная — святая покровительница Барселоны. В 1218 году появился монашеский орден (мерседарий) — Орден Пресвятой девы Марии Милосердия, который занимался освобождением католиков из плена мусульман-мавров. Также существуют и женские ордена мерседарианок (первый из них появился в 1265 году). После того, как выкуп пленных стал неактуальным, эти ордена стали заниматься миссионерством.

[5] Ёсида использует название «кафедральный собор Санта-Еленас» (св. Елены), но такого собора в Барселоне не нашлось. На самом деле существует кафедральный собор Святого Креста и Святой Евлалии (вторая святая покровительница Барселоны).

«Canon Summa Theologica», стр. 317

«Санта-Еленас.

Церковь расположена в районе старого города Барселоны. Ее часто называют базиликой Барселоны или кафедральным собором. Собор можно увидеть из ресторана, где обедали Абель и Ноэль во время расследования в Барселоне. Это готическое здание строилось больше сотни лет между 13 и 15 веками, а его название происходит от Santa Eulalia, покровительницы Барселоны, которая упокоена в центральном алтаре внутри собора».

Отлично, гипотеза верна. Однако не слишком понятно, почему Ёсида использует имя св. Елены, но в статье про этот собор упоминается, что один из шпилей украшен бронзовой статуей св. Елены, матери Константина, а также в соборе есть капелла с ее именем. Тем не менее, этот собор никогда не назывался в честь святой Елены, поэтому я решила использовать настоящее имя, собор св. Евлалии.

[6] Модус операнди, от лат. modus operandi, образ действия. Термин из криминалистики, обозначающий привычный для преступника способ совершения преступления, совокупность и последовательность действий, характеризующий его.

[7] Напомню, что Fräulein как обращение к девушке звучит не комильфо. Как и в «Из Империи» пришлось поменять на junge Frau. Кемпфер же очень вежлив, разве не так?

[8] Не уверена, что фраза принадлежит Бальзаку, но пусть будет так, пока не найду первоисточник. Эта фраза вообще не гуглится, и даже во всех томах произведений Бальзака я не нашла слово «бронза» в таком контексте. Возможно, как и с Ницше, Ёсида в этот раз ошибся.

[9] Прибор ночного видения, который «видит» в инфракрасном спектре, действительно позволяет зафиксировать на местности недавние тепловые следы человека и техники.

[10] Центральная башня действительно посвящена Иисусу, и ее высота действительно 170 метров. Точнее, 172.5 метра, считая крест, и высота шпиля будет ниже, чем холм Монжуик (177 метров) в Барселоне. Гауди считал, что его творение не должно превосходить Божье.

Четыре башни на фасаде Рождества, четыре на фасаде Страстей, четыре на фасаде Славы, посвященные двенадцати апостолам. Центральные шесть башен символизируют Христа, Марию и четырех евангелистов. Долгострой длиной больше 140 лет обещают закончить к 2026 году, к столетию со дня смерти Гауди, который посвятил строительству этого собора целых 40 лет, весь остаток своей жизни.

[11] Эпикантус — складка на веке, свойственная азиатским народам. Можно считать, что Кемпфер точно не врет, когда говорит о себе как о китайском мудреце Сюй Фу в ROM VI. И хочется отметить, что в описании глаз используется именно религиозный термин «бездна».

[12] Корректный перевод все-таки «фуга в трех частях» (применительно к музыкальным произведениям). Фуга состоит из трех частей: экспозиции, разработки и репризы. Зачастую эти слова опускаются в названии, но так говорят («в трех частях») при объявлении на концерте.

Если точнее, то в оригинале «сотни миллиардов демонов», но я позволила себе стилизовать. Как говорится,

«Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека.

И спросил его: как тебе имя? И он сказал в ответ: легион имя мне, потому что нас много», Ев. от Марка 5:8-9.

Это латинское слово использовалось в иврите и арамейском для обозначения неопределенного, но огромного числа.

[13] Послеобраз, или остаточное изображение — этим термином обозначают изображение, оставшееся на сетчатке после исчезновения объекта.

[14] Немного ликбеза. Резонанс — явление усиления колебаний, происходящих в системе под воздействием внешней силы, при условии совпадения частоты колебаний внешней силы с частотой собственных колебаний системы. Например: если периодично толкать качели, то можно раскачать их. Если идти по мосту строем, то можно раскачать и обрушить мост.

Собственная частота колебаний — это частота, на которой система имеет тенденцию колебаться в отсутствии внешних сил. Собственная частота зависит от массы, свойств материалов и жесткости конструкции. Собственные колебания возникают под действием внутренних сил после того, как систему выведут из равновесия. Резонансная частота — это частота внешней возбуждающей силы, и если она приближается к собственной частоте, то происходит резонанс (увеличение амплитуды колебаний).

Низкие частоты, о которых говорит Кемпфер, также называются инфразвуком. Он возникает при землетрясениях, ударах молний, сильном ветре (перед штормом), а также при взрывах и работе мощных двигателей, станков и прочих технических устройств. Инфразвук действительно может заставлять вибрировать крупные объекты, так что вполне возможен резонанс и разрушение конструкции.

Возможно, когда-нибудь напишу ознакомительную статейку в сборнике на эту тему.