Остаток субботы и воскресенье прошли в нервном ожидании и переживании за судьбу человека, которого Гермиона знала только по каким-то сообщениям. Она пыталась убедить себя в том, что ей должно быть все равно, ведь этот безымянный знакомый не был важной частью ее жизни. Но все эти попытки оканчивались очередной волной тревоги и тонной всевозможных вопросов. Гермиона даже всерьез задумалась над возможностью связаться с Гарри или с Тонкс, но ее останавливало осознание того, что телефонный собеседник может не обрадоваться ее излишней инициативности.

Однако в понедельник Гермиона поняла, что не согласна и дальше жить в неведении, и решилась зайти к профессору Люпину. В конце концов, ему уже было известно о ее знакомстве с его другом, легко попадающим во всевозможные истории. Грейнджер была твердо убеждена еще и в том, что Люпин обязательно захочет обсудить с ней это самое знакомство. Отчасти Гермиона даже опасалась того, что профессор рассказал об этом необъяснимом случае остальным друзьям ее знакомого незнакомца, и теперь ей стоило ожидать целой толпы людей, которые будут выяснять, стоит ли позволить ей и дальше общаться с их беспокойным другом.

Гермиона не стала ждать до обеда и направилась к кабинету профессора социологии сразу же после первого занятия. Основной расчет был на то, что за время недолгого перерыва Люпин не успеет задать ей много вопросов, а ей удастся выяснить одно самое важное: действительно ли с ее собеседником все в порядке. У входа в аудиторию, которую неспешно покидали студенты, Гермиона невольно остановилась и задумалась о том, чтобы просто подождать еще немного. Вдруг незнакомец скоро сам ей напишет, как всегда, начнет разговор каким-нибудь странным вопросом и обязательно постарается сделать вид, что того субботнего звонка никогда не было. Гермиона, вероятно, согласилась бы на такой расклад, но почему-то чувствовала, что шаг назад в их общении будет неуместен, а легкость, с которой они делились друг с другом своими мыслями и проблемами навсегда исчезнет. Заменится ежесекундным напряжением и осторожностью в подборе слов, чтобы только случайно не задеть запретную тему.

Мысленно отругав себя за малодушие и припомнив слова незнакомца о том, что ей необходимо быть смелее, Гермиона тряхнула гривой каштановых волос и уверенно проскользнула в кабинет. Люпин объяснял что-то одному из студентов, и для Грейнджер это была еще одна возможность передумать. Но Гермиона не позволила очередным сомнениям пробраться в ее разум и почти подбежала к столу преподавателя. Люпин бросил в ее сторону быстрый взгляд, предложил студенту продолжить их обсуждение немного позже и попросил прикрыть за собой дверь. Как только в кабинете остались лишь она и профессор, Гермиона так же требовательно, как и в субботу, задала мучающий ее все это время вопрос. На лице Люпина не дрогнул ни единый мускул, даже во взгляде не было ни капли удивления, словно мужчина ожидал чего-то подобного.

— Он предпринял попытку сбежать из больницы почти сразу после того, как ушел врач. Так что с уверенностью можно сказать, что самый ощутимый урон был нанесен только его самолюбию, — закатив глаза, негромко произнес профессор и неодобрительно покачал головой, опустив взгляд на тетради, раскиданные по его столу. Уголок губ подрагивал, словно мужчина на самом деле с трудом сдерживал улыбку, и это лучше всяких слов говорило о том, что с незнакомцем действительно все в порядке. — Уверен, что сейчас он довел свой побег до закономерного итога и ближе к часу уже будет дома.

— Хорошо, наверное, — с нескрываемым облегчением выдохнула Гермиона. Даже дышать стало гораздо легче, хотя груз беспокойства не исчез полностью. — У вас, вероятно, тоже есть, о чем меня спросить, — немного помявшись, на одном дыхании выпалила Гермиона, решив разобраться заодно и с этой проблемой, пока смелость не оставила ее наедине с тревогой.

— Ваша правда, — не стал увиливать Люпин и окинул девушку каким-то сканирующим взглядом. — Но первое, что мне сказал… мм… буду называть его Бродяга, если вы не против. Так вот, первое, что сказал Бродяга, увидев меня, была угроза лично заняться моей свадьбой, если я хотя бы просто попытаюсь заговорить с вами на эту тему. Понятия не имею, о какой свадьбе он говорил, но это звучало довольно устрашающе, и мне совершенно не хочется выяснять, каков будет итог. — Люпин нервно передернул плечами, словно вспомнив о чем-то, и усмехнулся.

— Однако вам известно, что мы не знаем имен друг друга, — прищурившись, несколько напряженно заметила Гермиона.

— Я лишь предположил, а вы подтвердили, — с какой-то хитринкой во взгляде отозвался Люпин. Это напомнило о том, как ее телефонный собеседник узнал о ее обучении на факультете физики. Гермиона невольно фыркнула, теперь окончательно убедившись в том, что Люпин действительно был другом ее незнакомца. — Вы на самом деле не знаете, с кем именно общаетесь? — с нескрываемым интересом спросил Люпин и снова окинул ее цепким взглядом, будто надеясь увидеть ответы на все свои вопросы.

— Я знаю, что это довольно талантливый человек, и его жизнь наполнена таким количеством всевозможных противоречий и историй, что их хватит для написания не одной книги, — немного подумав, твердо произнесла Гермиона, стараясь не отводить взгляд от собеседника. — Он, безусловно, гениален и переполнен идеями, но все это уравновешивается капризностью трехлетнего ребенка и подростковой жаждой бунта. Его можно назвать безумно гениальным или гениальным до безумия, и мне достаточно знаний об этом.

— Вам стоит быть осторожнее, — с какой-то печалью негромко заметил Люпин, и Гермиона нахмурилась, чувствуя какой-то важный смысл, скрытый в этих словах, но заметить этот смысл никак не получалось.

— Вы беспокоитесь обо мне или о вашем друге? — несколько растерянно уточнила Гермиона.

— О вас обоих, — мягко улыбнулся Люпин, но во взгляде светло-карих глаз было какое-то напряжение.

Поведя плечом, Гермиона смогла только кивнуть в ответ, не желая продолжать разговор на эту тему. Она знала, что за всем этим скрывалась еще какая-то часть жизни ее незнакомца, о которой они еще никогда не разговаривали. А потому обсуждать это с кем-то другим представлялось неправильным. Пробормотав благодарность за эту недолгую беседу, Грейнджер поспешила покинуть кабинет и направилась в сторону аудитории, в которой должен был пройти ее следующий урок.

Однако назойливые мысли не желали покидать ее голову, и вместо того, чтобы сосредоточиться на занятиях, Гермиона размышляла о словах Люпина и о прошлом своего телефонного собеседника. У нее никак не получалось сложить воедино все факты, которые ей вообще были известны. Гермиона знала, что знакомый незнакомец окончил факультет физики, но почему-то читал лекции связанные с литературой. Он когда-то служил в армии и даже побывал на войне, и Гермиона предполагала, что наркотики и Белла появились в его жизни именно после военной службы. Ко всему прочему, Грейнджер начала подозревать, что ее незнакомец был в какой-то мере известной личностью, раз выступал с лекциями и опасался скандалов со своим участием. Но все это было лишь какой-то незначительной частью и объясняло только его начитанность, но не остальную жизни.

К концу занятий Гермиона совсем извелась от всевозможных предположений и сбежала от Джинни, пробормотав что-то о библиотеке, а сама спряталась от всех в пустом кабинете и быстро принялась набирать сообщение. Но отчего-то любой текст казался глупым и ненужным, какие бы слова она ни пыталась подобрать. В итоге Гермиона решила положиться на удачу и нажала на кнопку вызова. Но с каждым гудком ее желание поговорить именно так, без привычного прикрытия бездушных символов, таяла, подобно первому снегу. Гермиона уже собралась трусливо сбросить вызов, когда очередной гудок резко прервался.

— А я-то был уверен, что после разговора с Римусом ты больше не захочешь со мной общаться, — несколько насмешливо произнес мужской голос. — Помнится, у него всегда ловко получалось убеждать людей в том, что я сумасшедший. Неужели его красноречие в этот раз дало осечку, раз ты решила не писать, а даже позвонила? — с совершенно искренним любопытством спросил голос.

— Я не говорила с профессором Люпином, — толком не зная, зачем, соврала Гермиона, но в ответ услышала лишь скептическое хмыканье, и поняла, что ее очередная попытка скрыть правду провалилась. — Ну да, разговаривала, но только потому что хотела убедиться в том, что с тобой все более-менее в порядке. К тому же профессор Люпин проникся твоей очередной необычной угрозой. Он меня ни о чем не спросил, а я не стала ничего рассказывать. Сейчас я говорю чистую правду, и мне плевать, если ты не желаешь в это верить. Но вообще заверения Люпина в том, что с тобой все хорошо, меня не убедили. Я не знала, что написать, чтобы это не выглядело глупо, и поэтому позвонила. Даже сейчас это будет звучать глупо, но мне просто нужно было услышать именно тебя. И я очень прошу не строить из себя какого-то героя или беспечного мальчишку. Ответь мне честно: как ты себя чувствуешь?

— Черт побери, девочка, ты вообще дышишь, когда разговариваешь? — с отчетливыми смешинками в голосе поинтересовался телефонный собеседник. Гермиона недовольно поджала губы и предпочла оставить это замечание без комментариев, ожидая ответа на свой вопрос. — Со мной действительно все хорошо, но не с моей профессиональной гордостью. Ведь знал же, что нельзя поворачиваться спиной к ненормальным людям, но все равно совершил эту идиотскую ошибку и даже не успел вовремя среагировать, а Белла уже разбила бутылку о мою черепушку. Аластор был бы разочарован! Какое счастье, что он не дожил до этого позорного дня.

— Может, объяснишь по порядку, что именно с тобой произошло? — теряя смысловую нить этого разговора, немного неуверенно попросила Гермиона.

— Ты действительно хочешь знать, или твоя природная вежливость не позволяет тебе послать меня куда подальше? — немного помолчав, неожиданно серьезно спросил ее собеседник.

— Ты позвонил мне в субботу, перепугал до полусмерти, и думаешь, что я теперь просто забуду об этом? Я хочу знать, что с тобой случилось! Я имею право знать об этом! И если ты не расскажешь все, я найду тебя и заставлю смотреть все части «Сумерек». — Гермиона осознала, что именно произнесла, только после того, как услышала в ответ негромкий смешок. Общение с этим человеком определенно сильно повлияло на нее, но это почему-то совершенно не пугало.

— Раз уж в ход пошли угрозы пытками, то я предпочту смазливым вампирам откровение, — с легким намеком на веселье признался мужчина. Гермиона сама не заметила, как слабо улыбнулась в ответ на эту фразу, приготовившись слушать. — Если честно, я предпочел бы написать об этом, потому что выдавать красочные описания вслух я умею не так хорошо. Да и моя речь может оказаться слишком насыщена нецензурной лексикой и другими малоприятными оборотами. Это и предупреждение, и вступление, так что потом не жалуйся, но я постараюсь быть немного более красноречивым.

Начну, пожалуй, с того, что вечеринка прошла довольно удачно, и хотя один мой поступок заставил понервничать половину гостей, панику пока решили не поднимать. Ближе к двум ночи большинство разбрелось по домам, кто-то остался ночевать у меня, благо свободных комнат в этом проклятом доме предостаточно. Мне, разумеется, не спалось, потому что желание творить просто переполняло, лилось через край, а пальцы не успевали записывать скачущие вперед мысли. От этого занятия меня отвлекла, как ты догадалась, Белла. Ввалилась в коридор в четвертом часу утра, бормотала какой-то бред и пыталась пробраться дальше в дом. В итоге я ее выставил, довольно грубо посоветовал найти другую жертву и больше никогда не появляться в моей жизни.

В общем, все происходящее было больше похоже на очередную драку. Что странно, соседи предпочли это проигнорировать, хотя я был уверен, что мы перебудили весь квартал своими криками друг на друга. В итоге я, как уже говорил раньше, решил быть тем, кто закончит этот бессмысленный скандал и собрался вернуться в дом. Белла долбанула меня по голове. Мне кажется, раза два долбанула, потому что отключился я не сразу.

Спустя какое-то время я очнулся в каком-то заброшенном здании. Очередное место сбора наркоманов! Белла в этот момент как раз пыталась вколоть мне героин. И у нее при себе был нож. В общем, опасения Джеймса почти оправдались. Белла считает, что мы связаны и все равно будем вместе, какие бы преграды не стояли впереди. В этот раз она хотела убить не только меня, но и себя. Снова завязалась драка, снова крики. Безумие, одним словом.

— Но все ведь обошлось? — прошептала Гермиона в трубку, когда продолжение так и не последовало. Эта история действительно пугала, заставляла задуматься о том, как много в мире таких же сумасшедших, как эта Белла.

— Мм?.. А, да, обошлось! Правда в итоге я так сильно впечатал ее в стену, что на мгновение поверил в ее смерть, — как-то нерешительно отозвался рассказчик и медленно выдохнул. — Она наградила меня новым шрамом, но я на тот момент был слишком погружен в мысли о том, что могу снова подсесть на наркоту, и все пятнадцать лет воздержания полетят в помойку. Немного перенервничал, да и голова гудела так, что думать о чем угодно было больно. Удивительно, что мне вообще удалось вспомнить чей-то телефонный номер. Мне правда жаль, что я невольно втянул тебя во всю эту историю. Одно дело, читать об этом, но стать участницей, совсем другое. — Последние слова прозвучали несколько виновато, и у Гермионы это почему-то вызвало чувство легкой досады.

— А мне не жаль! — резко отозвалась Грейнджер. — Конечно, я целых два дня изводила себя всевозможными догадками. Мне даже поспать нормально не удалось, потому что я волновалась о тебе. Но знаешь, что? Мне плевать! Надеюсь, теперь эту ненормальную женщину отправят лечиться, а ты больше никогда с ней не столкнешься.

— Как мне нравятся эти властные нотки. Пробирает до самых костей! — еще более низким голосом, от которого трепетало все внутри, мягко протянул ее собеседник. Гермиона громко сглотнула и прикрыла глаза, пытаясь избавиться от этого странного ощущения. Голос незнакомца действительно был хриплым, но настолько насыщенным и глубоким, что одного этого было достаточно, чтобы влюбиться в него.

— Знаешь, игнорировать твои письменные заигрывания намного проще, — выдохнув, призналась Гермиона.

— Ты только что дала мне лишний повод для телефонных звонков, — весело заметил мужчина, а затем к полнейшей неожиданности девушки прибавил: — Раз уж мы все еще продолжаем болтать, мне бы очень хотелось, чтобы ты выполнила одну мою просьбу. Спой для меня, девочка!

— Спеть? — несколько растерявшись, недоверчиво переспросила Гермиона.

— Я в полнейшем восторге от тембра и яркости твоего голоса. Мне безумно интересно узнать о твоих вокальных возможностях, — ничуть не смутившись, вполне серьезно, но с явной улыбкой пояснил мужчина. — Я даже согласен послушать в твоем исполнении что-нибудь современное. Кого сейчас слушает молодежь? Майли Сайрус? Джастин Тимберлейк? Бибер? Pink? Я немного отстаю от музыкальной моды.

— Как по мне, то в музыке ты разбираешься намного лучше меня, — задумчиво прикусив губу, негромко заметила Гермиона.

— Да брось, должна же ты знать хоть одну песню, — с явным скептицизмом фыркнул мужчина.

— Ну, мой отец обожает The Beatles, — не слишком уверенно протянула Гермиона и замерла перед окном. На улице уже потемнело, и с неба медленно падали снежинки, которые тайли в ту же секунду, как касались земли.

— Что ж, проверенная временем классика, — хмыкнул телефонный собеседник и торопливо прибавил, словно прочитав в мыслях Гермионы желание отказаться от участия в этой затее: — Не вредничай, девочка. У меня сегодня день рожденья, а единственное хорошее, что за сегодня со мной произошло: побег из больницы. Неужели откажешься порадовать старого человека?

— Тебе стоит начать брать пример с профессора Дамблдора. Он-то действительно уже стар, но ему об этом явно не сообщили. Я очень надеюсь на то, что ты сказал правду, а не пытался меня разжалобить, — недовольно фыркнула Гермиона, понимая, что уступила бы ему в любом случае. Этот человек умел убеждать и бессовестно использовал это умение для того, чтобы добиться желаемого. — Я помню текст песни «Hey Jude», но не уверена в мотиве.

— Так и быть, придется помочь. Я начну, а ты подхватишь, идет?

Когда он запел, Гермиона на какое-то мгновение зависла, просто слушая этот хриплый баритон. Казалось совершенно не важным, читал ли этот мужчина какой-то рассказ, пел ли песню, потому что значение имел только его гипнотизирующий голос. Гермиона вернулась к реальности только после того, как ее телефонный собеседник со смехом напомнил о том, что ей тоже следует петь. Все еще пребывая под впечатлением от его вокальных возможностей, Гермиона послушно запела, и сама не заметила того, как легко увлеклась, подхватив следующую песню, предложенную мужчиной. Они продолжали веселиться, напевая песни битлов довольно долго, и Гермионе пришлось оставить себе заметку о необходимости пополнить баланс на телефоне. Они попрощались друг с другом только ближе к вечеру, когда Гермиона, не отрываясь от разговора, добралась до общежития. Она не представляла, чем все это время был занят ее телефонный собеседник, но была уверена, что слышала собачий лай и какую-то музыку. Уже ночью, засыпая, Гермиона чувствовала легкость и воодушевление, и ничто не напоминало о двух днях, наполненных ежесекундной тревогой.

***

мир жесток и полон несправедливости(

Гермиона бросила быстрый взгляд в сторону профессора Бинса, который продолжал монотонно читать лекцию, не обращая никакого внимания на своих слушателей. Среди студентов, помимо Грейнджер, было еще два человека, которые записывали слова профессора, но большая часть откровенно дремала, а те, кто не спал, занимались своими делами. Недолго поспорив с собой, Гермиона потянулась к своему телефону и невольно фыркнула, прочитав сообщение.

Такое ощущение, что тебя лишили сладкого и поставили в угол за плохое поведение, но ты никак не можешь понять, за что же тебя наказали

Бродяга получил целых два подарка, а я ни одного (если не считать песни в твоем исполнении). это очень жестоко и крайне несправедливо

Дай-ка угадаю, ему подарили шампунь от блох? Тебе он настолько необходим, что ты завидуешь собственному питомцу?

А еще ему подарили новый мячик

Бродяга не питомец! Он глубоко несчастный и слишком влюбленный человек! А еще член семьи!

Давным-давно сердце Бродяги принадлежало прекрасной принцессе, будущей королеве. Бродяга был ее верным рыцарем, лучшим мечником. Он завоевывал женские сердца одной улыбкой, и враги королевства трепетали при звуке его имени. Но каким бы великим рыцарем не был Бродяга, будущая королева считала его только своим лучшим другом. Она делилась с ним своими бедами и печалями, любила подолгу беседовать перед сном и ничего не боялась, если рядом был он. Принцесса любила его, но только как старшего брата, возможно, даже как отца, ведь до ее рождения Бродяга был защитником короля. Между ними была непреодолимая пропасть.

Не в силах терпеть те эмоции и чувства, что переполняли его душу и сердце, в один пасмурный день Бродяга обратился за помощью к старой и очень могущественной ведьме. Бродяга просил ее об избавлении от этих любовных страданий, но при этом он хотел всегда оставаться подле принцессы, защищать ее от врагов даже после смерти. Бродяга обещал отдать ведьме все богатства, которыми он владел, но она попросила у него только меч, сущую безделицу.

Меч тот побывал в разных боях, победил не одного дракона, был закален льдом и пламенем, кровью всех опасных тварей и врагов. Этот меч был с Бродягой так долго, что стал его частью. Отдать его — все равно что отрубить руку. Но рыцарь заплатил указанную цену не задумываясь, и тогда ведьма превратила его в огромного черного пса. Его клыки и когти были острее стали, он чуял приближение врагов за многие мили, слышал людские пересуды и заговоры в любой части королевства.

Бродяга стал верным сторожевым псом принцессы, а затем королевы, и собачья привязанность не причиняла ему той боли, что ощущалась от человеческой любви. Королева умерла от старости, а Бродяга продолжал жить дальше, защищая ее детей и ожидая возвращения возлюбленной и хозяйки в мир живых. Он до сих пор ждет ее и продолжает верить в лучшее.

Гермиона перечитала небольшой рассказ несколько раз. Было в этом нечто знакомое, почти такое же глубокое и личное, как в книгах ее любимого автора. То, с какое легкостью незнакомец смог в нескольких строчках поделиться отчаянием и болью влюбленного рыцаря, действительно поражало. А заодно наводило на определенные мысли. Гермиона уже начала набирать сообщение, чтобы наконец-то узнать наверняка, является ли ее незнакомец писателем, или конкретно этим талантом он пренебрег. Но затем подумала о том, что он может не желать признаваться в чем-то подобном, особенно если его творчество пользуется популярностью. Скорее всего, он ответил бы честно на ее вопрос, но вынуждать его признаваться в том, о чем он предпочел бы умолчать, Гермиона не собиралась. Отчего-то теперь, имея свои теории о личности своего собеседника, девушке казалось еще более важным поддерживать доверие между ними. Поэтому Грейнджер стерла свои выводы и подумав, отправила самое нейтральное сообщение, которое только смогла придумать.

Теперь я понимаю, почему ты читал лекцию по литературе, но почему это была именно поэзия, для меня до сих пор загадка.

Скажи, только честно, как давно ты придумал эту историю? Или ее придумал не ты?

вообще-то это чистая правда! самая правдивая история из всех что ты когда-либо еще услышишь в своей жизни

если честно понятия не имею когда именно придумал. только что? 12 лет назад? в тот день когда Доркас подарила мне черного щенка?

Значит, Бродяга у тебя уже давно? Неужели он когда-то был подарком на день рожденье?

Бродяге уже больше 16 лет. совсем старичок!

Доркас нашла его на улице совсем мелким. решила что мы с ним поладим. к тому же это стало еще одним поводом отказаться от наркоты

открою тебе один важный секрет о котором ты не должна никому рассказывать: у Бродяги нет блох

Этот секрет умрет вместе со мной, даю слово!

Пока тема этого разговора снова не изменилась, я хочу задать еще один вопрос. Бродяга — кличка твоего питомца. Ах, прошу прощения, заколдованного рыцаря! Но почему тогда профессор Люпин называл тебя этой же кличкой?

кажется я на тебя плохо влияю раз ты променяла увлекательный урок профессора Бинса на общение со мной

Как ты узнал, какой у меня сейчас урок? Ты что, выпытал у кого-то мое расписание???

почему же сразу выпытал? между прочим на сайте колледжа расписание для всех курсов в открытом доступе. а ты как-то упоминала о своих дополнительных предметах. если честно меня до сих пор удивляет то что ты выбрала историю. ботанику еще можно как-то объяснить. но история!

Какие же дополнительные предметы выбрал ты?

Ну, у меня была насыщенная программа. Я до 20 лет продолжал ходить в музыкальную школу, но учился на факультете физики со всем к ней прилагающимся. Дополнительными предметами были литература и лингвистика. Ко всему прочему курсы по философии и попытка учить иностранные языки. Правда я ни одного другого языка так и не выучил, только время зря потратил. Мне кажется, профессора считали меня немного чокнутым

Как хорошо я их понимаю. Почему именно литература? Это вообще не имеет никакого отношения к естественным наукам в целом и к инженерной деятельности в частности. А философия и вовсе абсолютно неуместна!

т.е. музыка и языковедение тебя устраивают?

Лингвистика тоже вызывает вопросы, но теряется на фоне литературы и философии. А музыка… Мы, кажется, выяснили, что у тебя аристократичное происхождение. Не удивлюсь, если ты занимался музыкой с детства, а так же обучался этикету, танцам и всему остальному, что положено изучать знати.

да какая к черту знать? бред все это!

на самом деле я никогда не любил философию или книги и тем более меня совершенно не привлекала лингвистика. однако у меня была причина посещать занятия которые мне были неинтересны

эту причину звали Доркас Медоуз и она училась на филфаке. только ради общения с ней я и ходил на эти уроки потому что учись я исключительно естественным наукам у нас не было бы ничего общего кроме любви к мотоциклам

ради прекрасной и умной девушки можно пойти на любые жертвы!

Знаешь, можно привыкнуть к твоему чувству юмора, к манере общения и прочим странностям. Но твоя противоречивость всегда проявляется довольно неожиданно. Как так получилось, что влюбившись в Марлин, ты ее оттолкнул, но встретив Доркас не испугался и даже делал все, чтобы быть ближе к ней? Это не очень-то адекватное поведение!

во-первых я довольно влюбчивый человек. не ветреный как все считают но к людям привязываюсь легко если они мне кажутся достойными этого

во-вторых с Марлин все было непросто и на тот момент я очень часто виделся с Беллой и остальными типами из ее компашки. влюбленность в Марлин тогда казалась неуместной. это могло бы спасти меня от многих проблем в будущем но я не желал спасения и уж точно не задумывался о своей дальнейшей жизни. на тот момент я был самым настоящим панком: наркотики, хулиганские выходки, плевать на учебу и на весь мир, жить надо сейчас потому что завтра может и не наступить. влюбленность в милую и яркую девушку? вот еще!

в-третьих мы с Доркас были идиотами. пока мы учились в колледже были только друзьями но обоим хотелось совершенно иного. потом я получил степень бакалавра пошел в армию и наши с ней пути разошлись. затем снова пересеклись когда Белла решила сжечь меня и мой дом. собственно спасла меня именно Доркас! причем не только от превращения в пепел

как видишь в моей жизни нет места адекватности

«Только не говори, что ты снова свалял дурака и упустил эту женщину. Если это действительно так, то я буду очень разочарована!» — быстро отправив новое сообщение, Гермиона убрала все свои вещи в сумку и покинула кабинет Бинса вместе с остальными однокурсниками.

Новые подробности из жизни ее незнакомца немного сбивали с толку. Она не знала, какой была эта Доркас Медоуз, но складывалось впечатление, что эта женщина являлась полной противоположностью Беллы, а значит и самого незнакомца. Хотелось верить, что именно с Доркас ее собеседник мог быть счастлив, но до этого момента он ни разу не упоминал эту женщину, и это могло означать лишь одно. Гермиона испытывала какую-то странную жалость и вместе с тем облегчение от того, что незнакомец все-таки был свободен. И эти противоречивые чувства немного пугали.

мы были вместе целых 3 года. я даже собирался сделать ей предложение — настолько сильно она меня покорила

но потом наши пути снова разошлись и к сожалению им больше никогда не пересечься

Счастье такое недолговечное и непозволительно хрупкое! Поэтому я и советую тебе не тратить время на глупости и гадания: стоит, не стоит. Если влюблена в кого-то — скажи об этом прямо, если хочешь сменить имидж, но боишься чужого мнения, — наплюй и носи то, что хочется, каким бы вызывающим это ни казалось. Главное, что это устраивает тебя! Не упускай момент, Девочка, потому что жалеть лучше о случившемся, чем о том, что никогда не произошло, но очень хотелось обратного.

Довольно жизнеутверждающе! Как можно пропитать такие слова позитивом? Как вообще передать этот заразительный оптимизм через бездушное сообщение?

Ты писал о том, что жалеешь только о наркозависимости. Но разве ты не сожалеешь о том, что вы с Доркас не стали парой еще в колледже? Судя по твоему совету, тебе хотелось бы исправить этот случай

ты забыла о моем принципе? прошлого не изменить

и в данной истории я ни о чем не жалею. у нас с Доркас было 3 года наполненных радостью смехом бесконечными улыбками и музыкой. я с легкостью согласился бы провести вечность в собачьей шкуре за те 3 года. они были и только это важно. тут не о чем сожалеть Девочка!

У меня сейчас занятие по физике, но не думай о том, что я забыла о своем изначальном вопросе!

не беспокойся умная девочка у меня еще предостаточно историй которые могут отвлечь от цели;)

Остальная часть дня прошла без новых серьезных бесед. Во время обеденного перерыва Гермиона рассеянно слушала жалобы Джинни на профессоров и с улыбкой печатала истории о своем коте Живоглоте в ответ на сообщения незнакомца, рассказывающего об интересных случаях с Бродягой. Но все это время Гермиона никак не могла ухватить за хвост какую-то мысль. Она вертелась рядом, дразнила чем-то знакомым, и ее легко можно было понять на подсознательном уровне, но сознательная часть отказывалась эту мысль воспринимать. И Гермиону это неимоверно раздражало.

Только в общежитии, раскладывая книги в нужном ей порядке, Грейнджер бросила быстрый взгляд на полку, которую занимали некоторые вещи Лаванды. Грейнджер редко обращала внимание на то, что именно читали ее соседки по комнате, потому что знала, что это были либо модные журналы, либо какие-нибудь второсортные любовные романы. Последние девушки обсуждали с восторженными охами и ахами, мечтая о том, чтобы однажды оказаться участницами подобных историй. В такие моменты Гермиона предпочитала читать в коридоре, лишь бы не слушать этот бред. В этот день Гермиона впервые посмотрела на книги Лаванды так внимательно, потому что на целых пяти корешках значилось одно и то же имя: Доркас Медоуз.

Пораженная внезапным открытием, Грейнджер аккуратно вытащила самую первую книгу под названием: «Границы дружбы». На обложке спиной друг к другу стояли темноволосый парень и эффектная блондинка. Сама книга выглядела помятой и изрядно потрепанной. Создавалось впечатление, что владелица книги то ли слишком часто ее перечитывала, то ли не особо берегла. Перед первой главой было посвящение лучшему другу, и Гермиона, слабо верящая в совпадения, поняла, что прототипами главных героев этой истории могли быть только сама автор и тот самый незнакомец.

— Что это ты делаешь? — с легким смешком поинтересовался высокий женский голос, заставший Гермиону врасплох.

— О, привет, Лаванда! — вздрогнув от неожиданности, нервно улыбнулась Грейнджер и резко обернулась в сторону вошедшей в комнату соседки. Взгляд Лаванды на мгновение замер на книге, которую держала Гермиона, и ее светлые брови удивленно поползли вверх. — Прости, я не хотела трогать твои вещи, — смутившись, пробормотала Грейнджер и торопливо вернула книгу на законное место. — Меня просто заинтересовало название. Не слишком романтично для любовного романа, — как можно увереннее произнесла она, понимая, что несет полный бред.

— Зато полностью отображает все, что происходит с персонажами, — широко улыбнулась Лаванда и, пройдя вглубь комнаты, кинула сумку на свою кровать. — Если хочешь, можешь взять почитать. Хотя мне казалось, что тебя не особо интересует подобная литература, — немного насмешливо произнесла Браун.

— Я читаю разные книги! — немного резко отозвалась Гермиона, сама толком не понимая, зачем ей оправдываться. — Просто отдаю предпочтение научной литературе, потому что она мне кажется увлекательнее. Но это не значит, что я не могу оценить книги другого жанра!

— В таком случае, советую начать знакомство с современными любовными романами с книг Доркас Медоуз, — ничуть не задетая резкостью Грейнджер, широко улыбнулась Лаванда. И уже спустя пять минут Гермиона сильно пожалела о том, что не смолчала, когда это было нужно.

Лаванда увлеченно рассказывала о своих любимых историях этого автора. Она искренне печалилась из-за финала той самой книги, которую Гермиона недавно держала в руках. Как оказалось, главные герои на протяжении всей книги никак не могли покинуть френдзону, хотя обоих тянуло друг к другу. Сама Лаванда утверждала, что этих двоих так и хотелось столкнуть лбами, наорать и заставить, наконец, хотя бы поцеловаться, чтобы прекратить их собственные мучения и переживания читателей. В итоге, мужской персонаж просто ушел в армию и больше никогда не встречал ту девушку. Услышав это, Гермиона лишь сильнее убедилась в том, что эта история опиралась на реальность.

Гермиона рассеянно слушала что-то о байкерах из другой книги, о панке, собравшем собственную рок-группу, о лорде, который отвернулся от своей семьи и предпочел свободу любви и той жизни, которая была ему суждена. Во всем этом местами действительно угадывался тот самый человек, с которым Гермиона общалась в последние дни. Казалось, что Доркас Медоуз просто разбила на составные части характер своего друга по колледжу и этого было достаточно, чтобы создать множество запоминающихся образов. Гермиона могла бы прочесть все эти книги только ради того, чтобы узнать о своем собеседнике еще больше, чем ей уже было известно, но останавливало понимание того, что персонажи были смесью фантазии автора и качеств реального человека. И отделить последнее от первого без нужных знаний было невозможно.

Когда в комнату наконец-то вернулась Парвати, Гермиона смогла отделаться от Браун и занялась своими делами. Но ее мысли то и дело возвращались к новым подробностям, которые она узнала почти случайно. Долго проворочавшись в кровати без сна, Гермиона решила на время забыть о морали и нравственности и вбила имя Доркас в поисковик. Первый же сайт предлагала купить или скачать книги, как и все последующие, поэтому Гермионе пришлось приписать: свежие новости. И вскоре она с ужасом выяснила, что Доркас Медоуз была убита во время ограбления банка двенадцать лет назад. Причем грабители сами сдались полиции спустя неделю. Все они были изуродованы и утверждали, что на них напала целая стая адских гончих, а один из преступников вовсе упал с крыши двадцатиэтажного здания.

Гермиона сморгнула навернувшиеся на глаза слезы и невольно попыталась представить, каково должно было быть ее незнакомцу. В голову тут же полезли ненужные вопросы о том, смог ли он полюбить кого-то еще или возможность испытывать такие светлые чувства навсегда умерла вместе с той девушкой. Гермиона начала ненавидеть себя за неуемное любопытство, потому что узнавать обо всем этой ей совершенно не хотелось. Точно не таким образом. Она уже собралась закрыть браузер и убрать телефон в сторону, когда ее взгляд зацепился за еще одну ссылку с интервью ее любимого автора, в котором речь шла именно о Доркас. Гермиона не решилась читать эту статью, но после этого окончательно убедилась в том, что ее предположение о личности незнакомца довольно близки к реальности. Выключив телефон, Гермиона почти с головой закуталась в одеяло и, закрыв глаза, принялась перечислять формулы, стараясь отвлечься от ненужных мыслей и новых знаний.