Для Гермионы новый день начался самым ужасным образом: ее разбудила Джинни. И в отличие от будильника, рыжая спортсменка была бессердечна и неумолима, отключить ее могла разве что встреча с василиском. Других, более реалистичных способов, Гермиона не знала, да и не очень-то стремилась придумать, желая погрузиться обратно в мир сновидений. Но на стороне Уизли были так же до отвращения бодрая Тонкс, выискивающая что-то в комнате хозяина дома, и чем-то крайне довольный Бродяга, запрыгнувший на кровать и навалившийся на Грейнджер всем своим немаленьким весом. В общем, внешние раздражители брали количеством, а потому иных вариантов, кроме как уступить, не было.

Пока Гермиона приводила себя в порядок, неохотно натягивая одежду, любезно принесенную Джинни, выяснилось, что Сириус уже успел найти себе важное занятие и скрылся в неизвестном направлении, попросив свою племянницу позаботиться о гостье. Гарри отправился помогать своей маме с покупками, а Джинни заявилась без приглашения, решив, что обязана принести своей подруге оставленные ею вещи. О том, где именно нужно искать Грейнджер, Уизли узнала, разумеется, от младшего Поттера.

Расположившись в кресле в комнате Тонкс, Гермиона доедала остатки пиццы, силой отобранной у Джинни, и просматривала новостную ленту, игнорируя взгляды подруг. Тонкс и Уизли делали вид, что увлечены обсуждением предстоящей вечеринки в Хогвартсе, но Гермиона знала, что с минуты на минуту ее засыпят вопросами, большая часть которых ей точно не понравится. Но мысли о неудобных расспросах забылись сразу после того, как она увидела имя Сириуса в заголовке одной из свежих статей, а под ним оказалась качественная фотография их поцелуя. Статья оказалась даже слишком хорошей и не обделила вниманием само мероприятие, на котором произошло запечатленное событие. К счастью, ее имя не упоминалось, но это было лишь вопросом времени. Гермиона почему-то совершенно упустила из виду тот факт, что Сириус был публичной личностью, а значит, его личная жизнь беспокоила фанатов ничуть не меньше творчества. Возможно, даже больше, поскольку под статьей было необычайно много комментариев от недовольных поклонниц, возненавидевших незнакомую им девушку с первого взгляда. Впрочем, автор статьи предполагал, что для писателя-фантаста это может оказаться лишь коротким романтическим увлечением, и статус завидного холостяка не изменится.

Гермиона еще какое-то время листала комментарии. Среди негативных высказываний время от времени мелькали замечания в адрес завистников, кто-то даже отметил, что они с Сириусом шикарная пара, или что сама Гермиона красотка, которая могла бы найти себе кого-то получше. Иногда мелькали пожелания удачи новоявленной паре, и некоторые даже высказывали надежду на то, что писатель, известный своим цинизмом по отношению к любви и браку, наконец-то встретил того, с кем будет счастлив. В общем, вероятные отношения между Сириусом Блэком и неизвестной моделью были одной из самых обсуждаемых тем в социальных сетях с прошлого вечера, когда была опубликована фотография. Гермиона впервые начала настолько ненавидеть интернет, и с ужасом подумала о том, чем все это может грозить Сириусу.

В конце концов не выдержав, Гермиона отправила ссылку на статью Блэку и сама прервала болтовню подруг, поинтересовавшись, что же произошло после поцелуя, и чем в итоге закончился показ. Джинни вся даже как-то загорелась, точно все это время ждала возможности заговорить на эту тему. Оказалось, что сразу после того, как внимание всех гостей переместилось на целующуюся парочку, Андромеда умудрилась как бы невзначай толкнуть Риту Скитер, и та упала прямо на стол с напитками, что и послужило причиной шума, криков и стало прекрасным отвлекающим фактором. Затем Нарциссе и ее мужу удалось ненадолго задержать журналистов, да и возникшая суматоха играла на руку беглецам. Нарцисса в целом отнеслась ко всему случившемуся с присущей ей невозмутимостью и сказала, что черный пиар, тоже пиар. И Гермионе оставалось только надеяться на то, что миссис Малфой не станет как-нибудь мстить им за этот случай.

Сама Джинни покинула место происшествия вместе с остальными манекенщицами, нагруженная вещами сбежавшей подруги, добралась до общежития и уже поздно вечером слушала жалобы Гарри, который предпочел покинуть дом крестного. Гермиона чувствовала жар растекающегося по лицу румянца и неловко растягивала рукава свитера, пытаясь скрыть свое лицо завесой волос. Тонкс с Уизли хитро переглянулись, и последняя все-таки задала вопрос, который Грейнджер напряженно ожидала все это время и надеялась не услышать. Подтянув колени ближе к груди, Гермиона постаралась стать как можно менее заметной, но скрыться от неприличных вопросов это не помогало. И если настойчивость Джинни, которая еще в школе донимала Грейнджер своими неуместными замечаниями о сексуальности Блэка, была понятна, то интерес Тонкс казался несколько странным. Сама Гермиона никогда в жизни не захотела бы знать о подробностях личной жизни своего дяди, даже двоюродного.

— Ты же понимаешь, что дядюшка ответит на подобные вопросы без стеснения? — звонко рассмеялась Тонкс, когда Гермиона хмуро пробурчала о том, что ни с кем не намерена обсуждать свою интимную жизнь.

— Уверена, в его набор эмоций просто забыли включить функцию смущения, — насмешливо поддакнула Джинни и подобралась ближе к креслу, продолжив допрос заговорщицким шепотом: — Знаешь, когда он застал нас с Гарри, то сказал, что уже староват для занятий всякими безобразиями на диване. А потом так улыбнулся и подмигнул мне, что даже коленки задрожали. Ну же, Герми, скажи хотя бы, настолько ли он хорош, как показывает?

— Постой-ка, ты ведь в тот момент целовалась с Гарри, — подозрительно сощурилась Гермиона, делая все возможное, чтобы не поддаваться на провокацию. — Получается, что тебя влекло к крестному твоего парня, и Гарри при этом находился в той же комнате. Какая двуличность, мисс Уизли! — с упреком произнесла Гермиона и неодобрительно покачала головой.

— Общение с Блэком на тебя дурно влияет, — недовольно насупившись, заметила Джинни и поднялась на ноги. — Закажу-ка я еще одну пиццу и полью ее алкоголем, чтобы разболтать тебя, — погрозив Грейнджер пальцем, весьма серьезно заявила Уизли. Взгляд Тонкс радостно вспыхнул, и она поспешно подскочила на ноги, споткнулась о порог комнаты, но устояла и поторопилась в сторону лестницы, крича что-то о запасах своего дядюшки. Гермиона хотела было ее остановить и даже поднялась на ноги, но вибрация телефона помешала этим планам. Сириус все-таки решил как-то прокомментировать статью, и Гермиона тут же забыла о коварных замыслах подруг, уткнувшись в телефон.

мы неплохо смотримся верно

С твоей стороны было очень некрасиво оставить меня на растерзание своей племяннице и моей лучшей подруге!

прости Девочка. я правда виноват! но возникли неотложные дела, а ты так мило спала что я не посмел прервать твой сон

Обещаю сегодня же исправить свою оплошность ;)

кстати ты видела холодильник?

Мне не удалось добраться до кухни!

Твое неплохо смотримся — единственное, что ты можешь сказать об этой статье?!

Если честно, я предпочитаю не знать, что обо мне пишут. Особенно, если это комментарии фанатов. В целом, мне плевать, пусть себе болтают. Скоро обязательно произойдет что-нибудь скандальное с каким-нибудь актером или политиком, и об этой теме все забудут. Со сплетнями всегда так.

А что ты об этом думаешь?

Мои однокурсники могут меня узнать, родители тоже, но у меня есть Джинни. Она сожжет взглядом любого, кто, по ее мнению, пытается меня задеть, обидеть или оскорбить. Да и общение с тобой научило меня не переживать из-за чужого мнения. Так что я думаю, что ты прав: мы действительно неплохо смотримся вместе

И еще кое-что: это ты забрал платье?

вернул его Цисси. она слишком понимающе ухмылялась и даже не сердилась за то что мы натворили. это заставляет опасаться!

Ты же умная девочка, Гермиона. Ты должна понимать, что будет довольно сложно игнорировать шепотки за спиной. Теперь из зануды ты превратишься в охотницу за знаменитостями, если не хуже. Люди будут говорить гадости и за спиной, и в лицо. У тебя, разумеется, останутся друзья. И я обязательно поддержу, даже Бродяга покусает любого, чтобы защитить тебя. Но ты сама точно готова к этому?

Я хочу быть с тобой, Сириус! К чему бы это ни привело! Это самое необдуманное решение в моей жизни, но я никогда и ни в чем не была настолько уверена, как в этом, мой храбрый сэр Рыцарь

Ты неподражаема, Девочка!

Как тот актер, который, оробев,

Теряет нить давно знакомой роли,

Как тот безумец, что, впадая в гнев,

В избытке сил теряет силу воли, —

Так я молчу, не зная, что сказать,

Не оттого, что сердце охладело.

Нет, на мои уста кладет печать

Моя любовь, которой нет предела

Ты все-таки вспомнил Шекспира

Ты ведь выполнила свое обещание, а я выполнил свое)

мне нужно вернуться иначе Джеймс объединиться со Снейпом и это будет самым страшным явлением

Скоро увидимся, Девочка*

«Жду встречи, храбрый рыцарь!» — быстро напечатала в ответ Гермиона и отложила телефон в сторону как раз в тот момент, когда в комнату ввалилась Тонкс с пыльной бутылкой вина и тремя бокалами. Она окинула широко улыбающуюся гостью проницательным взглядом, понимающе усмехнулась и бухнулась на подушки, раскиданные по полу. Бродяга, который все это время валялся на кровати, притворяясь невидимкой, неодобрительно покосился в сторону бутылки, встряхнулся и перевернулся на другой бок, накрыв нос пушистым хвостом.

— Скоро Новый Год, а завтра Рождество, и начнется предпраздничная суета, — дотянувшись до тумбочки, с широкой улыбкой заметила Тонкс. — До экзаменов еще две недели, зачеты все сданы, вы с Джинни успешно поиграли в моделей, и у всех нас есть парни. Думаю, поводов для того, чтобы немного выпить, у нас предостаточно, — отвечая на невысказанный вопрос Гермионы, объявила Тонкс и, к удивлению гостьи, вытащила из ящика своей тумбочки штопор. После того, как появилась Джинни с двумя коробками пиццы и с восторгом поддержала инициативу Тонкс, Гермиона осознала, что ее сопротивление заранее обречено на провал.

***

На самом деле Гермиона считала, что знала себя не достаточно хорошо. Знакомство с Сириусом прекрасно доказывало эту теорию, ведь рядом с ним в ней каждый раз находилось что-то новое, незнакомое и поразительное даже для самой Гермионы. Однако в одном Грейнджер была убеждена абсолютно: она совершенно не умела пить. Одного глотка шампанского оказалось достаточно, чтобы в ней проснулась развратность. Что мог сделать бокал хорошего вина, было страшно представить. Но за время посиделок с Джинни и Тонкс Гермиона выпила больше одного бокала. И будь она трезвой, то обязательно запаниковала бы, задумавшись о последствиях. Но алкоголь заменил тормозную жидкость, а Джинни и Тонкс старательно подбивали поддать еще немного газу. И когда подруги вспомнили о вечеринке в Хогвартсе, Грейнджер даже не засомневалась в том, что они должны туда попасть.

Уизли чудесным образом вытащила из шкафа Тонкс одно из немногочисленных платьев Гермионы, которое предусмотрительная Тонкс подготовила к вечеру еще днем. Фокус, устроенный Джинни, всем троим показался чрезвычайно забавным. Отсмеявшись, они приступили к сборам, на которые ушло больше часа. До колледжа было решено добираться на такси. Гермиона предприняла отважную попытку возразить, поскольку никак не могла найти в карманах своей сумочки и пальто кошелек, который Джинни увела у нее из-под носа и передала на хранение Бродяге. Тонкс крепко обняла гостью за плечи и посоветовала не париться, заявив, что за все платит ее дядюшка. Переглянувшись, Джинни и Гермиона согласно кивнули.

У колледжа их встретили Гарри, Рон и Драко, который о чем-то беседовал со смутно знакомой блондинкой. Трое парней окинули новоприбывших оценивающе-подозрительными взглядами и пришли к закономерному выводу. Но на вопрос о том, пили ли они, все три девушки синхронно возмутились, а блондинка как-то завистливо вздохнула, улыбнувшись. Пока они шли в сторону главного входа, возле которого докуривали сигареты разношерстные группки студентов, Рон попытался съязвить что-то о новых увлечениях Гермионы, но вовремя прикусил язык, так ничего и не сказав об отношениях со стариками. Видимо, вспомнил о том, что Сириус Блэк был крестным отцом его лучшего друга и родственником Драко и Тонкс. Гермиона без капли смущения выдала, что никто не сможет остаться равнодушным к такому опытному партнеру, как Блэк, довольно ухмыльнулась и, подхватив рассмеявшуюся Тонкс под локоть, ускорила шаг. Покрасневший Гарри пробубнил что-то своей девушке, повисшей на нем, и Джинни широко заулыбалась. Драко со смутно-знакомой-блондинкой обменялись обреченными взглядами и предпочли не лезть в гущу событий.

Вдоль стен зала змеилась разноцветная мишура, с темного потолка свисали гирлянды из омелы и плюща. Сцена впервые за долгое время была скрыта тяжелым бордовым занавесом, а по бокам от нее возвышались украшенные гирляндами, шарами и звездами ели. У одной из стен, как всегда, расположился стол с пуншем, печеньем, и другими рождественскими лакомствами. Разговоры студентов перекрывали негромкую музыку, льющуюся из динамиков. У сцены столпились преподаватели, среди которых не было профессоров химии и социологии. Директор был готов выступить с небольшой речью и положить начало вечеринке, но до назначенного времени оставалось еще несколько минут. Зал переполняла дружеская атмосфера всеобщей расслабленности и жажды веселья. Многие нетерпеливо притоптывали, и энергичная Тонкс была в числе таких людей.

Гермиона обвела зал несколько равнодушным взглядом. Студенты с интересом косились в ее сторону, о чем-то шептались, а кто-то даже показывал на нее пальцем. Но Грейнджер было плевать, и она лишь безмятежно улыбалась, поддерживая разговор с друзьями и игнорируя Рона. В какой-то момент она заметила в этой толпе Паркинсон, которая с едкой улыбочкой что-то рассказывала своим подпевалам и бросала в сторону Гермионы полные ненависти взгляды. Когда их взгляды пересеклись, Грейнджер с вызовом выпрямилась, вздернула подбородок и без раздумий показала Паркинсон средний палец. Вытянувшиеся лица неприятной троицы того стоили. Гермиона почувствовала себя гораздо лучше и излишне расковано. В голове билась мысль о том, что ей стоит вести себя немного скромнее, но еще не утративший свое влияние алкоголь подавлял голос разума.

Речь директора была непродолжительной и содержала примерно ту же суть, какая была в его прошлогоднем выступлении. Покончив с поздравлениями и насладившись аплодисментами, Дамблдор посоветовал всем как следует повеселиться вместе с неугомонными «Мародерами». Под изумленные шепотки студентов, директор покинул сцену. В зале вдруг разом потухли все лампы, и вместе с ними воцарилась звенящая от ожидания тишина, продлившаяся всего несколько мгновений. А затем зазвучали первые гитарные аккорды, через секунды подхваченные игрой на синтезаторе. Мягким оранжевым светом зажглись некоторые прожекторы, направленную на сцену, где вместо занавеса уже находились четыре музыканта.

— Какие унылые лица, — с нескрываемой насмешкой произнесла фигура, небрежно опирающаяся о стойку с микрофоном. Это был поразительно высокий голос, в котором Гермиона не услышала даже намека на знакомую хрипотцу, которая должна была быть. — Улыбайтесь, девочки, мальчики и профессора, мы подвезли вам немного оптимизма! Просто повторяйте за мной! Видите, как я скалю клыки? Так улыбаются собаки. Гав-гав! Покажите мне свои человеческие улыбки. А если не хотите, то просто наблюдайте за нами, и улыбки сами украсят ваши лица!

С последними словами к клавишам и гитаре прибавились барабаны, и Бродяга запел энергичную песню о поисках позитива. Вместе с песней в голос Блэка вернулись раскатистые низы и хрипотца, сводящая с ума большую часть фанатов «Мародеров». Джинни и Рон подключились к остальной ополоумевшей толпе, визжащей от радости и подпевающей главному хиту ноября. Гарри попытался что-то уточнить у Тонкс, но в царящем шуме обсудить появление «Мародеров» было затруднительно. Драко со своей подружкой успели где-то затеряться. Но Гермионе до них всех не было никакого дела. У нее наконец-то появилась возможность увидеть Сириуса-рокера, и она собиралась насладиться этим в полной мере.

Когда освещение стало немного ярче, а Бродяга предложил слушателям вспомнить о рождественских песенках, Гермиона заметила, что костюмы участников группы несколько изменились. Теперь маски скрывали лица каждого, за исключением солиста, который снова отдал предпочтение сценическому гриму. Костюм Ворона остался черным, сохранилась развивающаяся мантия, но исчезли перья. Лунатик обзавелся серыми ботфортами, голенище которых имитировало шерсть, и прибавились перчатки без пальцев. Гитара осталась прежней, зато маска с вытянутой волчьей мордой избавляла Люпина от необходимости использовать макияж. Сохатый обзавелся перчатками, издали похожими на копыта, в красивых оленьих рогах мигали красные лампочки, а верхнюю часть лица по-прежнему скрывали только темные очки.

Изменения, произошедшие в образе Бродяги, на фоне остальных казались наиболее весомыми. Кожаный плащ сменил черный сюртук, под которым была свободная темно-серая рубашка с вырезом, доходящим чуть-ли не до живота. В свете прожекторов блестели разнообразные цепочки с готическими подвесками. На голове красовалась красная бандана, среди черных волос мелькали пряди самых разнообразных цветов, голову украшал неизменный ободок с собачьими ушами, а в ухе появилась новая серьга — клык. Гермиона не представляла, как можно было выступать в таком снаряжении. Но Сириус, казалось, не видел в этом никаких трудностей. Черные ботфорты не усложняли необычайно быстрых перемещений из одной части сцены в другую, и одежда не стесняла резких и смелых движений.

Закончив развлекаться распеванием рождественских песенок в рок-обработке, Бродяга переключился на песни их группы. Каждый раз он делал короткое вступление, рассказывал что-то о песне или о своих коллегах, делился своими мыслями или общался со зрителями. От взгляда на широкую улыбку, ни на секунду не покидающую лица Бродяги в промежутках между песнями, мышцы лица сводило так, словно это им приходилось удерживать это выражение. Из Сириуса фонтаном била энергия, которой заражались остальные музыканты и все, кто был в зале. Как он и обещал, улыбки появлялись на каждом лице, словно вирус, распространение которого было невозможно остановить.

Гермиона внезапно обнаружила важное отличие Бродяги от Сириуса Блэка. Последний недолюбливал людей, он относился к ним с опаской, заранее подозревал в худшем и в толпе держался отстранено, преувеличенно учтиво. Бродяга же наслаждался вниманием, купался в нем, выпрашивал, почти как настоящая собака. Ему нравилось развлекаться, но он желал, чтобы вместе с ним это делало как можно больше народу. Столь поразительное несовпадение взглядов, демонстрируемое одним и тем же человеком, поражало и вызывало скептическое недоверие. Но Гермиона поспешно отмахнулся от всех этих домыслов, пробираясь к столу с пуншем. То, что кто-то из студентов подлил в пунш алкоголь, было ожидаемо, но все равно искренне удивило девушку. Однако после пары глотков это стало не важно, и она предпочла присоединиться к веселящейся толпе.

Бродяга флиртовал со всеми: со студентами, с директором, с преподавателями, и со своими друзьями. Лунатик и Сохатый охотно поддерживали беседу, вставляли ехидные шутки, в то время как Ворон предпочитал отзываться наигрыванием какой-нибудь короткой мелодии. Самые впечатлительные едва не падали в обморок, если Бродяга их замечал, улыбался, подмигивал или даже предлагал подняться на сцену. При разговорах его голос неизменно уходил вверх, Блэк постоянно игрался со своими волосами, прятал глаза и издавал сдержанные смешки. И Гермиона отчего-то чувствовала странное удовлетворение и легкое превосходство. Ведь она могла слышать его хриплый баритон ежедневно и знала, как звучит его настоящий, искренний смех, который вполне неплохо вписался бы в этот сценический образ.

Определить, как долго продолжался концерт, было непросто. Все в зале веселились, кричали и танцевали, не в силах устоять. Гермиона смело влилась в эту толпу, изменив своей извечной привычке держаться в стороне. Одногруппники встречали ее радостными улыбками, что-то говорили, но их слова утопали в музыке, переполнявший зал. Она будоражила все внутри и пробуждала что-то первобытное, временно разбивала все барьеры, и в сочетании с алкоголем, который еще гулял в крови Грейнджер, кружила голову, опьяняя и избавляя от лишних мыслей.

Вскоре в руках Бродяги появилась белая гитара со смазанными черными собачьими следами. Вокалист объявил о новой песне, написанной для девушки, которая появилась в его жизни совсем недавно, но уже изменила ее в лучшую сторону. Высказав надежду на то, что эта девушка услышит эту песню, Бродяга заиграл первым, но остальные музыканты присоединились к нему через неуловимое мгновение. Музыка оказалась довольно подвижной, а текст песни не слишком романтичным. Гермиона была готова поклясться, что теперь Сириус скрывал озорство и просто развлекал в первую очередь тех, кто мог это понять. Наравне с насмешкой звучали серьезные заявления, и это в полной мере соответствовало характеру Блэка. Гермиона хлопала и кричала вместе со всеми, когда отзвучал последний аккорд, и на короткий миг ей даже показалось, что Сириус заметил ее, когда его цепкий взгляд скользнул в ту сторону, где она находилась. Но девушка быстро отмахнулась от этого нелепого предположения. Людей было слишком много, в зале было сумрачно, а его наверняка слепил свет прожекторов.

Перед новой песней Бродяга попросил всех насладиться танцем со своей второй половинкой, и к радости всех девчонок, зазвучала та самая романтическая рок-баллада, покорившая сердца людей в конце ноября. Гермиону от необходимости отказывать направившимся в ее сторону парням избавила Тонкс, которая без стеснения притянула Грейнджер к себе и, озорно подмигнув, заявила, что отказ не принимается. Гермиона решила, что компания Тонкс все-таки гораздо предпочтительнее, даже если она отдавит ей все ноги. Сириусу определенно нравилась эта песня, он отдавался ей и забывал об окружающих его людях, впервые за все время своего выступления остановившись на одном месте. Тонкс подпевала вполголоса, Гарри и Джинни неспешно двигались под мелодию в объятиях друг друга. Рона нигде не было видно, как и Драко с его блондинкой. Но хотелось верить, что у этой пары тоже все хорошо, и даже что Рон нашел кого-то, с кем сможет быть так же счастлив, как Гермиона.

Когда песня закончилась, весь свет снова потух, погрузив зал в расслабленную тишину и позволяя всем недолго подумать о чем-то важном. Гермиона почувствовала, как ее потянули куда-то в сторону, и не стала сопротивляться, следуя за Тонкс к выходу из зала. В коридоре было свежо и даже как-то прохладно после долгого нахождения в толпе разгоряченных и нетрезвых студентов. Гермиона вдруг осознала, что совершенно потеряла возможность ориентироваться и даже не совсем уверена в том, что именно шаталось: она сама или все-таки стены. Зажмурившись, она прислонилась спиной к ближайшей вертикальной поверхности и тяжело выдохнула, чувствуя подкравшуюся ближе головную боль. В том, что она быстро пьянела, был еще один ужасный минус: похмелье проявлялось всего через несколько часов.

— Ты совсем-совсем не умеешь пить, — слишком громко заметила Тонкс, ненавязчиво обняв Грейнджер за плечи и отстранив от стены. Гермиона согласно что-то промычала, пытаясь преодолеть неумолимую силу притяжения и выпрямиться. — Ничего страшного, дорогая, дядюшка эксперт во всем, что касается алкоголя и последствий пьянки. Он о тебе позаботится, но сначала нам нужно до него дойти. Договорились? — с мягкой улыбкой проворковала Тонкс и даже ласково погладила подругу по голове. Во всем этом чувствовалась какая-то материнская забота, но Гермионе совершенно не хотелось задумываться о чужом поведении, и она лишь согласно качнула головой.

Тонкс негромко хмыкнула и повела ее в сторону лестницы. По дороге им встретились прячущиеся по углам и открытым кабинетам парочки. Тонкс это показалось чрезвычайно веселым, и она пояснила, что именно из-за таких студентов «Мародеры» наверняка устроили импровизированную гримерную где-нибудь на верхних этажах, чтобы избежать случайных встреч. Прохладный воздух успокаивал, и вдали от душного зала Гермионе стало немного получше. Даже лестница не показалась непреодолимым препятствием, и она смела взялась за штурм, мысленно благодаря Тонкс за заботу, для проявления которой Грейнджер упрямо не видела объективной причины.

Спустя минут десять или даже все пятнадцать им удалось добраться до второго этажа. Тонкс на мгновение растерялась, вертя головой и обдумывая дальнейший путь. Но тут из-за ближайшего поворота появился куда-то торопящийся Люпин. Он выглядел самым непримечательным образом: однотонная рубашка, криво завязанный галстук, поношенный пиджак и брюки, а так же его излюбленные коричневые туфли. Никто не узнал бы в нем гитариста рок-группы, отпускающего ехидный замечания в адрес вокалиста. Даже непривычно взлохмаченные волосы и криво завязанный галстук наталкивали на пошлые мысли, но никак не на предположение того, что это результат быстрой смены одежды.

— Прогуливаетесь, профессор Люпин? — продолжая придерживать Гермиону за плечи, широко улыбнулась Тонкс.

— Э… Да, захотелось немного отдохнуть от шума, — скользнув оценивающим взглядом по девушкам, неловко усмехнулся Люпин. Он подошел немного ближе, принюхался и удивленно поднял брови. — Вы, кажется, тоже неплохо повеселились, — без тени осуждения, но с едва уловимым укором отметил Люпин. Гермиона прикусила губу и отвела взгляд, почему-то чувствуя себя преступницей.

— Может, мне стоит скрасить ваше одиночество, чтобы вы не были таким занудным, профессор, — ухмыльнулась Тонкс и, оставив Гермиону сражаться с гравитацией самостоятельно, потянулась к галстуку, поправляя его. Люпин кашлянул и бросил красноречивый взгляд в сторону Грейнджер. Видимо, совесть не позволяла ему забыть обо всем мире даже рядом с Тонкс.

— Все в порядке, я пока в состоянии передвигаться без посторонней помощи, — торопливо и чересчур уверенно заявила Гермиона. — К тому же, я предпочла бы остаться одна, нежели выслушивать ваши заигрывания, — отвернувшись, с легкой ноткой зависти проворчала Грейнджер. На самом деле она, разумеется, предпочла бы оказаться в обществе Блэка. И при этом она была совершенно не против заигрываний с его стороны, даже если это услышит миллион людей. Вероятно, алкоголь еще не полностью растерял свое влияние.

— Что ж, мисс Грейнджер, можете скрыться от чужих заигрываний в кабинете химии, — выдав негромкий смешок, спокойно заметил Люпин. Гермиона понимающе кивнула и твердо объявила, что именно туда она и отправится. И не теряя время попусту, решила привести свой план в исполнение, двинувшись в нужную сторону. — Может, ее все-таки проводить? — обеспокоенно пробормотал Люпин, когда Грейнджер отошла от пары на несколько шагов.

— Поверь, не стоит в ней сомневаться, — беспечно отмахнулась Тонкс и, когда Гермиона посмотрела себе за плечо, потянула профессора социологии к лестнице. — Знаешь, по дороге сюда, я заметила пустой кабинет… — Это было последним, что удалось разобрать Гермионе, когда пара двинулась вниз. Грейнджер невольно улыбнулась, сама толком не зная, почему радуется за этих двоих, и продолжила поход.

До кабинета химии было на самом деле не так уж далеко, а Гермиона была не настолько беспомощной, как могло показаться стороннему наблюдателю. Просто тело не желало подчиняться, но это не значило, что она была неспособна игнорировать столь незначительную неприятность. У двери девушка немного замялась, не совсем уверенная в том, что врываться в комнату, в которой, вероятно, переодевается еще трое мужчин, разумно. Она пришла к выводу, что гораздо правильнее было бы предупредить о своем визите и даже подняла руку, собираясь постучать, когда дверь внезапно распахнулась, и Грейнджер столкнулась с хозяином кабинета. Снейп был в своем неизменном черном костюме, который являлся главным участником множества сплетен о химике. Профессор окинул студентку равнодушным взглядом, от которого девушка невольно передернула плечами. За его спиной слышались возмущенные голоса, и Гермиона даже слегка приподнялась на носочках, в нелепой попытке заглянуть за плечо преподавателя.

— Мои соболезнования, мисс Грейнджер, — сухо проронил Снейп и отошел в сторону, позволяя студентке пройти в кабинет. Гермиона машинально переступила порог и, непонимающе нахмурившись, обернулась в сторону химика, собираясь уточнить причину соболезнований. Но за Снейпом уже захлопнулась дверь, оставив Гермиону наедине со спорящими барабанщиком и вокалистом.

— Я в состоянии смыть с себя грим самостоятельно. У меня в этом определенно больше опыта, чем у тебя. К тому же, это мое лицо, а тебе я не доверяю, — недовольно бурчал Сириус, уворачиваясь от настойчивых попыток друга помочь ему и при этом пытаясь отобрать пузырек с жидкостью для демакияжа.

— Ага, опыта у него больше, — весело возражал барабанщик, не уступая другу в настойчивости. — Снова все размажешь по лицу и будешь ныть до тех пор, пока Лили или Тонкс, или кто-нибудь еще не сжалиться над тобой и не поможет. Так что предлагаю перейти сразу к помощи, без двух промежуточных звеньев этой цепочки.

Гермиона наблюдала за этим спором несколько секунд, затем решила немного осмотреться. Вероятно, костюмы Люпина и Снейпа уже заняли свои вешалки и были упакованы в черные чехлы. Ободки с рогами и собачьими ушами валялись на ближайшей парте, вместе с банданой и остальными украшениями Бродяги. Гермиона с некоторым изумлением обнаружила, что разноцветные пряди волос на самом деле были ненастоящими, и бандана, видимо, была нужна для того, чтобы скрывать места соединения искусственных волос с настоящими. Отдельно от всех этих аксессуаров стоял чемодан, который можно было смело назвать набором профессионального гримера. Гермиона была уверена, что ее соседки по комнате позавидовали бы количеству косметики, которую вмещал в себя этот чемодан.

Закончив с осмотром, Гермиона снова сосредоточила внимание на спорщиках. Казалось, мужчины с секунды на секунду могли устроить драку, потому что взаимное упрямство раздражало обоих. Закатив глаза, Гермиона всерьез задумалась о том, почему они были друзьями, если ругались из-за каждой мелочи. Встряхнувшись, она отогнала от себя все лишние мысли и поспешила вмешаться, с легкостью вклинившись между мужчинами. Оба растеряно замерли, уставившись на неизвестно откуда появившуюся девушку.

— Думаю, демакияжем могу заняться я, — уверенно заявила Гермиона, невозмутимо забрав у Поттера пузырек с жидкостью и пачку ватных дисков. — А вы можете заняться собственным лицом, — ухмыльнувшись, прибавила она.

— Я вообще-то без грима, — похлопав себя по щекам, с легким непониманием выдал Поттер.

— Правда? А я думала, вы меньше похожи на оленя. Как неловко, — хмыкнула Гермиона и торопливо повернулась к Блэку, самодовольство которого вряд ли смогла бы скрыть даже железная маска, не то что грим.

Поттер, недовольно пыхтя, принялся бурчать что-то о дерзких студентках, но Гермиона предпочла сосредоточиться на присвоенном себе занятии. Сириус без лишних указаний опустился на ближайший стул, собрал волосы в хвост, чтобы они не мешали избавлению от косметики, и успел показать другу язык, прежде чем Гермиона устроилась на его коленях, приступив к уничтожению макияжа.

— Понравился концерт? — закрыв глаза, поинтересовался Сириус. Но на лице у него красовалась такая улыбка, что было очевидно: он не сомневался в положительном ответе. Возможно, Блэк даже не предполагал, будто кто-то может заявить, что концерт был отстойным. Гермиона такого тоже не могла предположить, но в ее жизни это был единственный рок-концерт, так что сравнить было не с чем.

— Ты всех превзошел, — ласково улыбнувшись, честно ответила Грейнджер, продолжая осторожно стирать тени. — Возможно, я даже слегка ревную. В тебя, кажется, влюбились все, кто находился в зале, — вспомнив его непрекращающийся поток заигрываний, с ноткой неудовольствия прибавила девушка. Сириус подался назад и перехватил ее руку, прерывая и заглядывая в глаза.

— От тебя пахнет алкоголем, — без намека на какую-то определенную эмоцию, заметил Блэк и окинул девушку более пристальным взглядом.

— Кто-то подлил в пунш ром, — сглотнув, пожала плечами Гермиона. Невозможность прочесть по его лицу, что именно он думал об этом, заставляла ее нервничать без веского повода.

— Дилетанты, — пренебрежительно фыркнул Поттер, занятый протиранием своих очков.

— После твоей смеси все покидали бы зал ползком, — ухмыльнувшись, как бы невзначай отметил Сириус и снова сосредоточил взгляд на девушке, мягко обхватив ее ладонь своими. — Значит, никто не остался равнодушным? — склонив голову к плечу, с хитрой насмешкой переспросил он.

— Мне нравится твой новый костюм. Хотя в нем есть что-то пиратское, — попыталась сменить тему Гермиона и, высвободив свою руку, вернулась к стиранию макияжа. Поттер пробормотал что-то о том, что время от времени видит ночные кошмары со старым кожаным плащом Бродяги. Губы Сириуса продолжали кривиться в яркой улыбке. И Гермиона даже начала подозревать, что это судорога. Нельзя же так много улыбаться в самом деле.

— В Средние века рыцари участвовали в турнирах, совершали всевозможные подвиги. Большая часть всего этого свершалась ради того, чтобы завоевать благосклонность прекрасной дамы, — ненавязчиво поглаживая бедро Гермионы, внезапно произнес Сириус. — И только у того, кто побеждал, было больше шансов получить желаемое.

— Хочешь сказать, что ты был обязан влюбить в себя весь зал? — подняв брови, недоверчиво переспросила Гермиона. Уследить за нитью его мысли оказалось непросто, но она не сомневалась в том, что в итоге весь этот разговор можно будет отнести к очередному флирту.

— Это сопутствующий ущерб, — небрежно отмахнулся Сириус, словно всеобщий фанатизм был неизбежной расплатой за то, что он просто занимался любимым делом. — Моей главной целью было привлечь и удержать внимание лишь одной прекрасной дамы. Ведь так легко затеряться в толпе ярких молодых людей. — Эти слова прозвучали достаточно весомо и предельно серьезно, но Блэк продолжал усмехаться. Гермиона невольно замерла под его цепким взглядом и громко сглотнула, ощущая странную слабость во всем теле. Она могла бы обвинить во всем алкоголь, если бы не знала, что это самообман. — Я должен быть лучшим, ведь в борьбе за благосклонность принцессы все средства хороши, — нежно обведя пальцами линию ее подбородка, негромко пояснил Сириус.

— Неужели ты думаешь, что кто-то способен затмить столь яркую звезду? — покачав головой, широко улыбнулась Гермиона и подалась вперед, с жаром целуя эти тонкие губы, изогнутые в усмешке. Блэк мгновенно прижал ее к себе, зарываясь пальцами в распущенные кудри. Где-то рядом послышались заверения Джеймса в том, что его сейчас стошнит, и Сириуса это почему-то рассмешило.

— Я лучше подожду вас в машине! — ворчливо заявил Поттер, подхватив упакованные костюмы и еще один чемодан, стоящий у стены. — Рад личной встрече, незнакомка, — радостно прибавил он, когда пара все-таки соизволила посмотреть в его сторону.

— Вам не кажется неуместным называть меня незнакомкой после того, как вы собрали обо мне всю возможную информацию? — подняв брови, с намеком на недовольство заметила Гермиона.

— Я не стану извиняться за то, что забочусь о том, кого считаю братом, — ничуть не раскаявшись, непререкаемым тоном произнес Джеймс.

— Вы и моих родителей проверили? — пораженная внезапным предположением, недоверчиво уточнила Гермиона. Поттер отвел глаза и взлохматил волосы, промычав что-то нечленораздельное. — Вы были у них в клинике, — ощутив легкую тревогу, выдохнула Грейнджер. Это должен был быть вопрос, но прозвучало утверждение, и судя по поведению Джеймса, оно было полностью верным.

— Жду в машине, — торопливо толкнув дверь, пробормотал Поттер и довольно ловко выскочил в коридор, оставив друга наедине со студенткой.

— Я же говорил: сезонное обострение, — виновато улыбнувшись, хмыкнул Сириус. — Это все потому, что Санта Клаус не принимает его в свою упряжку, — играясь с ее волосами, пробормотал он. Гермиона медленно выдохнула, и решила обдумать это на трезвую голову, вернувшись к избавлению Блэка от грима. — Итак, тебе понравился мой новый образ? А я был уверен, что предыдущий вариант производил более яркое впечатление, — снова заговорил Сириус, должно быть, не в состоянии долго молчать после концерта. Гермиона подозревала, что для него это тоже могло быть своеобразным наркотиком. Или же тем, что их заменяло и позволяло кайфовать без особого вреда для здоровья.

— Да, ты прав, предыдущий вариант вызвал бы настоящую бурю, — прикрыв глаза, не смогла не согласиться Гермиона. Мозг услужливо подкинул воспоминания о старых фотографиях, а затем и о подтянутой фигуре Блэка. Внутри заскреблось неприятное чувство, и о себе вдруг заявили собственнические порывы, главным желанием которых было ни с кем не делиться этим мужчиной. — Но я рада тому, что ты не использовал этот способ завоевать мою благосклонность, — глядя в насмешливые серые глаза, твердо заявила Гермиона и приблизила свое лицо к его настолько, что их губы почти касались друг друга. — Не хочу, чтобы кто-нибудь, кроме меня, мог видеть так много, — прошептала Гермиона, вжимаясь грудью в его тело.

— Мне нравится эта дерзость, — прикрыв глаза, с обаятельной улыбкой протянул Блэк. — Следовало давно тебя напоить, моя девочка, — крепко обняв ее, негромко пробормотал он, дразня едва уловимыми прикосновениями к губам, но не целуя. Несчастный стул под ними напряженно скрипнул, и этот звук на мгновение отрезвил обоих.

— Надо поскорее избавить тебя от грима, — хрипло выдохнула Гермиона и поспешила исполнить собственные слова. Сириус негромко хмыкнул и согласно кивнул, не сопротивляясь.

Казалось, ему вообще нравился сам процесс, потому что иного объяснения тому, что он довольно жмурился, Гермиона не видела. Вот только его пальцы продолжали настойчиво отвлекать, неторопливо пробираясь под юбку платья, раззадоривая поглаживанием, обжигающим сквозь тонкий капрон. Гермиона и хотела бы возмутиться, попросить вести себя приличней, потерпеть, но вместо этого поддавалась его играм, с трудом втягивая воздух, пропитавшийся запахами косметики и жидкости для снятия макияжа. На мгновение ей даже стало жаль Джеймса, который будет вынужден ехать в одной машине с ними. Но потом она отмахнулась от этой мысли, молясь о том, чтобы поскорее оказаться в доме Блэка вдали от лишних глаз и ушей. Нужно было набраться терпения и заставить работать самоконтроль. Не так уж это и сложно, верно?

***

Оказалось, что заднее сиденье в машине Джеймса не менее удобное, чем переднее. В объятиях Сириуса и вовсе любое место казалось прекрасным по умолчанию, даже если рядом маячили какие-либо внешние раздражители. Поттер не оставлял попыток ввязать Грейнджер в какой-нибудь диалог. Снейп, который каким-то мистическим образом оказался в этой же машине, постоянно одергивал Поттера и напоминал о необходимости смотреть на дорогу. Если бы Гермиона плохо знала профессора химии, то решила бы, что его голос подрагивает от волнения, а не от раздражения. Сириус полностью поддерживал реплики Снейпа и для большего эффекта сообщил статистику аварий, случившихся из-за невнимательности водителя. Гермиона не смогла четко определить, считал ли Сириус своего друга плохим водителем или просто таким странным образом защищал ее от провокационных разговоров. В любом случае, слова Блэка были встречены насмешливым фырканьем, а затем Джеймс выдал краткую сводку о несчастных случаях с мотоциклистами. Как ни странно, но все эти соревнования в ехидстве и саркастичности ощущались чем-то естественным, домашним и отчасти даже уютным, словно Гермиона находилась среди людей, которых знала всю жизнь, а не в компании трех взрослых мужчин, один из которых вообще был ее преподавателем.

— А ты разве не должен вернуться к своей жене? — недовольно поинтересовался Сириус, когда Поттер припарковался на площади Гриммо и вылез из машины. Снейп к этому моменту уже успел скрыться в доме Блэка, а Гермиона зябко куталась в свое пальто, пока Сириус и Поттер освобождали багажник машины от чемоданов и чехлов с костюмами. — Как Лили завтра будет сюда добираться со всеми своими пакетами, переполненными всякими рождественскими штуками?

— Во-первых, это не какие-то там штуки, а еда, подарки и сладости. Мне напомнить, кто съедает большую часть этих самых сладостей? — Сириус пробурчал что-то очень похожее на имя Гарри, но Поттер тут же пихнул его в плечо. — Во-вторых, Лили сегодня ночует у своей сестры, а я лучше лягу спать в сугробе, если это поможет мне избежать встречи с усатой физиономией Дурсля и разговоров о дрелях. Эти дрели уже просверлили мне весь мозг! Не удивительно, что мысли постоянно куда-то вытекают… — Джеймс продолжил нести чушь про дрели и ругать сестру Лили и ее повернутое на нормальности семейство. Сириус красноречиво закатил глаза и кивнул Гермионе в сторону дома, двинувшись следом через несколько секунд.

В узком коридоре им троим пришлось немного потесниться. Бродяга, выбежавший им навстречу с радостным лаем и крутящийся под ногами, ситуацию не облегчал. Пока Гермиона пыталась пристроить куда-нибудь свое пальто и стягивала сапоги, Поттер и Блэк успели закинуть свою ношу в одну из комнат. А затем Джеймс, ловко подхватив Гермиону под руку, потянув девушку в сторону одной из дверей. Когда Грейнджер растерянно обернулась в сторону хозяина дома, Сириус посоветовал ей заткнуть уши и игнорировать Поттера, а сам скрылся в противоположном направлении.

Джеймс завел Гермиону в еще одну гостиную, оказавшуюся гораздо больше той, которую Сириус называл своим кабинетом. Грейнджер сразу заметила тот самый камин, который видела на фотографии, отправленной Блэком чуть-ли не целую вечность назад. Возле одной из стен обнаружился вполне современный и наверняка невероятно дорогой музыкальный центр, а в стороне от него располагался черный рояль, украшенный резными рисунками. Ближе к камину на огромном красном ковре разместилось несколько диванов, королевского вида кресло и кофейный столик между ними. Тут так же было два серванта. На полках одного из них виднелись разнообразные награды, старинная посуда, какие-то шкатулки и несколько рамок с фотографиями, люди на которых были чем-то неуловимо похожи друг на друга. Полки другого серванта заполняли модели разных самолетов, машин, мотоциклов, кораблей и даже космического спутника. Гермиона предположила, что это могли быть остатки от коллекций, которые когда-то собирал Сириус.

— Это что-то вроде семейных ценностей, — указав на сервант с наградами и прочими вещами, охотно пояснил Поттер, когда заметил интерес девушки. — Сириус выставил здесь лишь те награды его предков, которые считает действительно достойными. Вообще, он считает историю своей семьи слишком кровавой, и называет своих предков исключительно снобами и манипуляторами. Хотя они всегда были уважаемыми и благородными людьми. Во всяком случае, такова официальная версия. Но слухи о Блэках пестрят разными жуткими подробностями.

— Значит, все эти люди — родственники Сириуса? — присмотревшись к фотографиям, пробормотала Гермиона. Поттер тут же подхватил предложенную тему, рассказывая о людях, чьи портреты удостоились места на полках.

В центре было фото с двумя взрослыми и двумя мальчишками, которые были поразительно похожи друг на друга. Вот только на лице того мальчика, который казался немного выше, красовалась яркая улыбка, а второй старался подражать серьезному виду мужчины, сидевшего в кресле. Женщина и вовсе выглядела слишком суровой со сдвинутыми к переносице бровями, поджатыми губами и неестественно прямой спиной. Если бы не выражение лица, то ее можно было бы назвать необычайно красивой. Когда Джеймс указал на то, что эта женщина была матерью Сириуса, Гермиона пришла к выводу, что он явно унаследовал свою яркую внешность именно от нее, потому что Орион Блэк на фоне своей жены казалась не слишком привлекательным и даже несколько старым из-за растительности на лице.

Отдельный портрет уже взрослого Регулуса стоял рядом с семейным фото. Младший Блэк тоже был довольно симпатичным, но почему-то все равно не таким привлекательным, как его старший брат. Скользнув взглядом по остальным фотографиям, Гермиона заметила, что почти все мужчины выглядели довольно худощаво в любом возрасте, и отсутствие седины в черных волосах не позволяло определить, насколько старыми могли быть люди, запечатленные на фотографиях. Ясно было одно: внешний вид Блэка в первую очередь был результатом удачного набора генов.

— Сириус вообще рассказывал хоть что-нибудь о своей семье? — прервав себя на середине слова, внезапно спросил Джеймс.

— Не очень много. Он упоминал своих предков вскользь, и каждый раз было понятно, что он предпочел бы родиться в другой семье, — пожав плечами, честно ответила Гермиона и двинулась ко второму серванту. — Но он часто говорит о Регулусе, — невольно улыбнувшись, как бы невзначай добавила девушка. Брови Джеймса удивленно поползли вверх.

— Знаешь, до тебя Сириус даже Доркас не рассказывал о своем брате, пока не прошел год с его смерти, — как-то неловко отведя взгляд, растерянно пробормотал Поттер. — Сириус вообще очень скрытный, хотя выглядит таким открытым и разговорчивым, что никто в это не верит. Я знаю его больше тридцати лет, но если честно, даже представить не могу, сколько всего мне о нем неизвестно, — с грустной улыбкой прибавил он. Гермиона невольно вспомнила все те истории, которые успела узнать сама, и понимающе кивнула.

— Вас это беспокоит? — искоса взглянув на Поттера, несколько нерешительно спросила девушка.

— Временами, — дернув плечом, отозвался Джеймс, тяжело вздохнул и двинулся в сторону дивана. — Меня беспокоит неизвестность лишь потому, что из-за незнания я могу не успеть вовремя помочь своему другу. Сириус ведь очень талантливый человек, но его главная способность в том, что он мастерски создает проблемы прямо из воздуха. Именно создает, понимаешь, Герми? — развалившись на диване, пожаловался Поттер. Гермиона согласно кивнула и сама предпочла с ногами забраться в кресло, ожидая какой-то интересной истории после такого вступления. — Мне было десять, когда мы с ним впервые столкнулись в музыкальной школе. Под столкновением я имею ввиду то, что мы буквально врезались друг в друга. Ладно, возможно, это я в него врезался, когда бежал по коридору. Моя мама была учителем музыки, и во время обучения в младшей школе я проводил время после уроков у нее в кабинете. А Сириус уже тогда был многообещающим скрипачом, главной гордостью мистера Робертса, который обучал игре на струнных инструментах. В общем, я врезался в это многообещающее явление, скрипка — очень дорогая и доставшаяся Сириусу от матери, — упала на пол, сам Сириус заметно пошатнулся, посмотрел на меня, как на главного врага в его жизни и обозвал очкариком, который не видит, куда идет. Я ему врезал, Сириус не стал особо церемониться и последовал моему примеру. Надо сказать, что для ребенка, которого все десять лет учили сдержанности и степенности, Сириус дрался слишком хорошо.

— Как вы двое вообще смогли стать друзьями? — выслушав столь неожиданное признание, изумленно пробормотала Гермиона. Джеймса ее вопрос чрезвычайно позабавил.

— Он рассмеялся, — с ненормально широкой улыбкой ответил Поттер и резко сел на диване, подавшись вперед. — Ты ведь слышала его искренний смех: громкий, озорной, цепляющий и чем-то напоминающий собачий лай, даже когда ему было десять. Я еще не встречал ни одного человека, который мог бы остаться равнодушным, услышав, как смеется Сириус. Черт знает, что творилось в голове у этого многообещающего ребенка, но лично я сам тогда подумал, что он может быть не таким уж и плохим парнем, а для сноба у него хороший удар слева. Сириус просто оправил свою одежду, даже не поморщившись из-за синяков, подобрал скрипку и собрался уйти, когда я предложил ему ограбить автомат с шоколадками. Оказалось, он никогда в жизни не ел этих шоколадных батончиков с нугой. Потом мы болтали о Бахе, немного о Бетховене, затем Сириус помог мне с домашкой по математике. Последний учебный год в младшей школе как-то незаметно подошел к концу, а вскоре мы выяснили, что оба продолжим учиться в Хогвартсе, причем в одном классе. И вот уже прошло семь лет, мы пережили первое появление Беллы, побег Сириуса из дома, смерть моих родителей, затем колледж, наша с Лили свадьба, рождение Гарри, влюбленный Бродяга, сбежавший в армию. В общем, чего только не происходило в наших жизнях за эти тридцать два года, скольких мы успели потерять, и как часто каждый из нас был близок к смерти. Но вот они мы — живые, немного потрепанные, но все еще бестолковые мальчишки.

Джеймс как-то невесело усмехнулся, опустив голову, и запутался пальцами в своих непослушных волосах. Гермиона подтянула колени ближе к груди, нервно оправив юбку платья. Она вспомнила все то, что ей рассказывал Сириус, и заметила, что имя Поттера так или иначе всегда мелькало в историях. Сложно было представить, что могло бы произойти с Блэком или с Поттером, если бы однажды в коридоре музыкальной школы не столкнулись два десятилетних мальчика. Дружба длиной в тридцать два года, пережившая столько испытаний, но все равно сохранившаяся вопреки всему, действительно представлялась чем-то нереальным, почти мистическим, как любовь с первого взгляда, длящаяся всю жизнь. О таком пишут в книгах, а перед Гермионой сидел человек, который был живым подтверждением тому, что подобные вещи все-таки существуют, просто они закалялись в таких испытаниях, которые может осилить далеко не каждый человек.

— Сириус действительно был потрясающим скрипачом, — глядя куда-то перед собой, рассеянно заметил Джеймс, словно продолжая какой-то разговор, начало которого Гермиона прослушала. — Последний раз он играл на похоронах Регулуса. Не знаю, может, Сириус исполнял что-нибудь для Доркас, если она просила, может, он и сейчас иногда играет на скрипке, когда знает, что его никто не услышит. Но поверь мне, Герми, его игра на скрипке не сравнится с этими выкрутасами на сцене. Его часто приглашали сыграть соло на скрипке, заманивали в Лондонский симфонический оркестр самыми разными обещаниями. Миссис Блэк могла бы согласиться за него. Она мечтала, чтобы ее старший сын добился немыслимых высот, внеся свой вклад в благородную репутацию семьи. Но Сириус всегда отказывался играть, устраивал всякие демонстрации, выводил родителей из себя, а после на все предложения начал отвечать задорным смехом и признанием в вечной любви к иной науке. Видела бы ты вытянутые лица учителей музыки, когда они узнали, что их новый Паганини поступил на факультет физики, да еще и с одобрением на получение стипендии. — Поттер улыбнулся настолько самодовольно, словно таланты друга были целиком и полностью его заслугой. — Конечно, не стоит об этом упоминать, но однажды мне довелось услышать игру Сириуса, когда он был под кайфом. Это было в ноябре, мы учились на шестом курсе. У Сириуса было трудное лето, после которого он выкуривал полпачки сигарет в день, напивался каждое воскресенье, прочно подсел на таблетки и в конце октября начал переходить к кокаину. Понятия не имею, как он вообще умудрялся получать высокие оценки. Но каждый раз, когда отчисление было близко, мы с Римусом и Питером делали все, чтобы привести его в чувство, переживали ломку вместе с ним, отпаивали чаем, какими-то травяными настойками. В общем, мы делали все, что было в наших силах, и Сириус, слава всем богам, никогда не позволял нашим страданиям тратиться впустую. Но после он снова скатывался в эту дыру, и нам приходилось с ужасом ждать следующей ломки.

В какой-то момент нас всех это так задолбало, что мы малодушно начали думать о том, чтобы бросить все это, и оставить Сириуса наедине со своими проблемами. И именно тогда я совершенно случайно проходил мимо пустого кабинета и услышал действительно неповторимую, пробивающую до самой глубины души мелодию. Я не видел скрипача, думал, что это какой-то незнакомый музыкальный гений, который прятал от всех свой невероятный дар. Как играет Сириус, я знал хорошо, а потому даже не допустил мысли, что это мог быть он. А потом музыка резко прервалась, и я услышал знакомый голос, выдающий такие ругательства, на которые вряд ли у кого-то еще хватит воображения. Я так удивился, что позабыл о конспирации и ввалился в кабинет. Сириус, шатаясь, сидел на преподавательском столе со скрипкой и смычком в руках и смотрел на меня невидящим взглядом. Потом усмехнулся, качнулся так, что чуть не упал со стола, и, полностью игнорируя меня или действительно не замечая, снова заиграл.

В тот день внутри меня поселился необоснованный страх того, что кто-то очень плохой и предприимчивый может услышать эту музыку. У меня в голове мгновенно выстроился самый нелепый сценарий, какой я только мог придумать. Мне казалось, если кто-то прознает, что Сириус так потрясающе играет под кайфом, то этот кто-то обязательно решит использовать чужой талант в своих корыстных целях. Он бы каким-нибудь способом убедил Сириуса в том, что он его друг и лучше знает, что делать. Этот кто-то начал бы пичкать его наркотиками еще чаще, чем он сам их принимал, а потом, всучив скрипку и смычок, пинком отправлял бы на сцену. И Сириус играл бы, поражал бы людей, становился бы все известнее и популярнее, а этот тип продолжал бы накачивать его наркотой, присваивая себе почти все деньги. И пока этот кто-то богател бы, здоровье Сириуса постепенно становилось бы все хуже. И в итоге он умер бы, не дожив и до тридцати. Вся эта выдуманная история настолько четко нарисовалась в моей голове, что я тут же отобрал у друга скрипку и потащил его прочь из кабинета на свежий воздух.

Тогда я твердо решил, что не брошу Сириуса наедине с его проблемами, даже если он сам никогда не поблагодарит меня за этот порыв. Я с удвоенным старанием начал прикрывать его прогулы, старался всегда находиться поблизости, если он употреблял слишком много, выдумывал всякие шалости и предлагал всякие безрассудные вещи, чтобы только отвлечь его от желания вновь закинуться дозой. Я даже забросил свои попытки привлечь внимание Лили, решив, что друг все-таки важнее девушки, шансы на отношения с которой для меня были равны нулю. Видимо, Лили настолько возмутило то, что я вдруг перестал всюду за ней таскаться, зовя на свидания, что в один прекрасный день она сама подошла ко мне и предложила прогуляться по Хогсмиду. Я тогда попытался оправдаться, но Сириус не дал мне возможности все испортить, заявив, что как раз собирался от меня отдохнуть, попросил Лили вернуть меня где-нибудь после семидесяти лет совместной жизни и отправился в библиотеку.

После того случая Сириус сократил употребление наркотиков, стал больше улыбаться и, кажется, радовался нашим с Лили отношениям больше меня. Я очень боялся рассказывать ей правду о поведении Сириуса, потому что она могла не понять, потребовать избавиться от такого друга. Если бы она тогда действительно так отреагировала, то я, наверное, расстался бы с ней без раздумий. Но Лили оказалась даже слишком замечательной, все поняла, приняла и даже сама подключилась к попыткам помочь Бродяге. Она всегда много с ним разговаривала, до сих пор разговаривает, не позволяя замкнуться в себе. Именно тогда Лили, кстати, решила, что хочет помогать людям, а потом поступила на психологический факультет. Даже в неприятностях может найтись что-то хорошее.

Джеймс резко замолчал и медленно выдохнул, коснувшись золотого ободка обручального кольца у себя на пальце. Гермиона несколько раз моргнула, вынырнув из потока чужой истории. Казалось, что весь этот рассказ, пропитанный странной теплотой к не самым приятным воспоминаниям, был предисловием к какому-то иному, более весомому сейчас заявлению. Мысли лихорадочно бились в голове, создавая хаос и вызывая пульсирующую боль в висках. И Гермиона знала: она может понять, что именно Поттер пытался выразить этой историей. Однако трезвеющий разум отказывался заниматься анализированием и выстраиванием логических цепочек.

— К чему, собственно, я веду, — встрепенувшись, решил прийти ей на помощь Поттер и очень серьезно посмотрел Грейнджер в глаза. — Так уж вышло, что мой лучший друг является гениальным идиотом. И подобно всем гениям, он немного не вписывается в рамки обычности, а потому может быть замечен какими-нибудь до крайности неприятными личностями, которые могут захотеть использовать его гениальность в своих гнусных целях. Одной такой личностью была стерва по имени Белла. А это значит, что сценарий, который я написал в шестнадцать лет, вполне может быть осуществим. Я же по-прежнему делаю все, чтобы защитить этого гениального идиота от его собственного таланта создавать неприятности, от возможных похитителей, от секретных служб Британии или любой другой страны и даже от пришельцев. Ты только представь, что о нашей планете могут подумать инопланетяне, если первым представителем человечества, в разум которого они заглянут, окажется Сириус Блэк! Это же будет настоящая катастрофа! — Джеймс так сильно наклонился вперед, что мог упасть с края дивана в любую секунду. И глядя на его сосредоточенное выражение лица, Гермиона искренне не понимала, было ли это шуткой или вполне серьезным заявлением. — К слову о пришельцах, — почти перегнувшись через стол, заговорщицким шепотом прибавил Поттер. Гермиона машинально подалась вперед, невербально поддерживая этот странный монолог. — Я на семьдесят восемь и тринадцать сотых процентов уверен в том, что Сириус вполне может быть представителем инопланетной расы.

Конечно же Сириус не мог выбрать другого момента для появления в гостиной. Рядом с ним весело пританцовывал Бродяга и что-то ворчал на каждую реплику хозяина, адресованную ему. Джеймс выразительно посмотрел на Гермиону, одним своим видом говоря: «Разве это не доказательство!» Гермиона наклонила голову вперед, скрывая свое лицо за растрепанными кудрями. Страдающий от похмелья мозг внезапно предположил, что теория Джеймса вполне жизнеспособна и даже многое объясняет. Хотя в таком случае пришельцем был не только Сириус, но и все его родственники, потому что и Тонкс, и Нарцисса, и даже Драко были весьма примечательными личностями с самыми разнообразными талантами.

Сириус опустил на столик поднос с тремя кружками кофе и большой тарелкой, наполненной сэндвичами. Джеймс издал радостный возглас, схватил один из сэндвичей и, откусив чуть ли не половину, блаженно застонал, растекшись по спинке дивана и невнятно бормоча о том, что женился бы на Блэке, если бы тот был рыжим и женщиной. Сириус закатил глаза, запретил другу говорить с набитым ртом и пристроился на подлокотнике кресла, передав Гермионе одну из кружек.

— Надеюсь, этот олень не запытал тебя своими вопросами или теориями заговоров, — несколько ворчливо произнес Сириус и одарил девушку несколько виноватой улыбкой, словно извиняясь за то, что позволил ей остаться наедине со своим беспокойным другом.

— Ну, одна из его теорий оказалась вполне любопытной, — не выдержав, рассмеялась Гермиона. Джеймс, уже протянувший руку за новым сэндвичем, согласно угукнул. Сириус прищурился, подозрительно посмотрел сначала на друга, затем на свою девушку и насупился.

— Он опять назвал меня пришельцем? — сложив руки на груди, недовольно спросил он. Плечи Гермионы снова содрогнулись от смеха, который было просто невозможно сдержать. — Сколько раз тебе говорить, Сохатый, будь я пришельцем, то не подсел бы на наркотики, — пересев на пол, сердито пробормотал Блэк.

— Это далеко не факт, мой инопланетный друг, — тут же возразил Поттер, придирчиво рассматривая содержимое нового сэндвича. — Может, на твоей родной планете просто нет таких веществ, вот ты и поддался соблазну, — беспечно улыбнувшись, пояснил он, явно довольный своим объяснением.

— Стал бы я заводить дружбу с таким оленем, если бы был с другой планеты, — тоже приступив к ночному перекусу, ехидно заметил Сириус.

— Между прочим, я отвечаю за кибербезопасность целой страны. Ну почти! А еще могу добыть любую информацию, потому что я первоклассный хакер, который разбирается в современной технике гораздо лучше некоторых, — гордо распрямив плечи, тут же поспешил возразить Джеймс, не упустив возможности отпустить шутку в сторону друга.

— А в десять лет ты был занудным мальчишкой, который критиковал Бетховена и был готов устроить драку с тем, кто считал Железного человека круче Капитана Америки, — хохотнул в ответ Сириус.

— И я до сих пор могу надрать тебе задницу за то, что ты считаешь эту консервную банку лучше, — мгновенно отреагировав на смену темы, с запалом выкрикнул Джеймс.

Спор о возможном инопланетном происхождении Сириуса каким-то образом превратился в дискуссию о том, какой персонаж Мстителей все-таки действительно круче. Гермиона почему-то никак не могла перестать улыбаться, наблюдая за словесной битвой двух друзей, и понимала, что Лили действительно была права, когда говорила, что мальчишки не взрослеют. Синдромы похмелья куда-то исчезли, и сложно было определить, являлось ли это результатом какой-то домашней атмосферы, созданной двумя мужчинами, или же кофе, приготовленный Блэком, был каким-то волшебным. Пока Гермиона рассеянно размышляла над этим случаем, Джеймс и Сириус успели замолчать и теперь выжидающе смотрели в ее сторону. Несколько раз моргнув, Гермиона поняла, что от нее ждут какого-то ответа. Вероятно, ей стоило выбрать, чью сторону принять в этом споре.

— Я уверена в том, что Доктор Стрэндж уложил бы на лопатки и Капитана, и Железного человека, — широко улыбнувшись, самодовольно ответила Гермиона. На несколько секунд в гостиной повисла тишина, которую внезапно прервал раскатистый смех Сириуса. Джеймс несколько раз открыл и закрыл рот, глубоко вздохнул и с самым несчастным видом воскликнул:

— Это произвол! Вы только подумайте! Стрэндж! Этот чертов фокусник! — Он даже вскочил на ноги в порыве чувств, продолжая возмущаться ответом Гермионы. Вдоволь насмеявшись, Сириус тут же подскочил на ноги и ласково коснулся губ девушки в невесомом поцелуе.

— Я околдован, моя невероятная девочка, — с озорными искорками в серых глазах прошептал Сириус и аккуратно убрал каштановые кудри назад, открывая пылающее от смущения лицо Гермионы. — Навсегда и безвозвратно! — с какой-то непонятной ноткой грусти прибавил он, оставив еще один неуловимый поцелуй в уголке улыбающихся губ.

— Ну уж нет! — воскликнул Джеймс, прерывая довольно романтичный момент своим наглым вмешательством. — Вы двое не будете заниматься всякими неприличными вещами в комнате, в которой должен будет пройти рождественский ужин. Ни за что! Вы меня поняли?

Для придания большей весомости своим словам, Поттер даже погрозил им пальцем, словно отчитывая детей за глупую выходку. Сириус насмешливо фыркнул, отобрал у Гермионы пустую кружку и, поставив посудину на стол, протянул ей руку. Не долго думая, Грейнджер со счастливой улыбкой вложила свою ладонь в широкую ладонь Блэка и поднялась на ноги. Джеймс проводил их прищуренным взглядом. Выходя из гостиной, Гермиона не удержалась и показала Поттеру язык, на что мужчина демонстративно запыхтел.

— Постарайтесь не шуметь! — ворчливо кинул им вслед Джеймс.

— Это мой дом, Сохатый, так что мы будем такими громкими, какими захотим, — вызывающе отозвался Сириус, каким-то привычном движением приобняв Грейнджер за талию. — Наслаждайся гостеприимством, дружище! — ехидно прибавил он, задорно подмигнул девушке и повел ее вверх по лестнице. Гермиона подумала, что Джинни все-таки была права, и кто-то просто забыл включить смущение или хоть каплю стеснения в базовый набор эмоций Блэка. Или же на его родной планете таких понятий просто не существовало. В любом случае, Гермиона не имела ничего против, а была очень даже за, особенно когда они оставались наедине.