Королевская охота — это всегда целое представление, когда вся свита Его Величества и приближенные придворные выезжают в лес на лошадях с собаками, загоняют лис или зайцев, после чего устраивается пикник. Такая охота могла занимать несколько дней, и король был очень рад, что всё-таки принял решение вырваться из замка. Он видел — его придворные рады вылазке, и очень гордился собой, не обращая внимания на осуждающие взгляды вельмож, ведь со дня смерти королевы не прошло и полугода.

Прохладный свежий воздух наполнял лёгкие, вокруг гомонил предвкушающий активный отдых народ, собаки смирно шли рядом, время от времени принюхиваясь к разномастной толпе. День обещал быть захватывающим.

Рядом с королем ехал Матео, который с некоторых пор негласно взял на себя миссию по охране Его Величества. Абрэмо знал, что его воспитанник не очень любил подобные веселья, но всё же предано не спускал глаз со своего короля, и теперь, несмотря на то что непрерывно балагурил, настороженно поглядывал по сторонам.

Король развлекался. Собаки загоняли зверя, Абрэмо в окружении стаи вместе с бывалыми охотниками с гиканьем скакал в сторону леса и чувствовал такой подъём, которого давно не испытывал. Лицо его раскраснелось, головной убор съехал на бок и охотничий азарт поглотил его. Он что-то вопил, уверенно чувствовал себя в седле, предвкушал отменную добычу и трофеи. Поэтому для него полный паники женский крик, едва различимый в общем шуме охоты, стал неприятной неожиданностью.

— Я посмотрю, — немедленно вызвался Матео, кивнув нескольким воинам из королевской охраны, и направил своего рысака в сторону, откуда донёсся крик.

— Приведи мне её! Если это красивая девушка — женюсь на ней! — залихватски пошутил король, следуя дальше за собаками, а Матео, махнув рукой, скрылся в лесополосе.

***

В свои двадцать лет дочь герцога Риккардо Плинайо Облачного — Леонелла, — успела усвоить одну важную вещь: вся жизнь женщины вертится вокруг замужества, и ни о какой любви здесь даже речи не идет. Все её пять сестер уже были пристроены, даже семнадцатилетняя Иллерия и четырнадцатилетняя Аэлисса. Это было нарушением всех возможных правил — не должны младшие сёстры выходить замуж раньше старшей, но отец всегда умел обходить условности, и Леонелла осталась единственной его дочерью, которая не была при муже.

Лео чувствовала себя странно. С одной стороны она совершенно не находила в себе желания быть чьей-то женой, все претенденты на её руку были до отвращения неприятны, и она отказывала всем, не взирая на увещевания отца. Через их Облачное поместье прошли многие юноши, мужчины и даже старики, все её сестры выбрали себе мужей, и только Леонелла сторонилась всех. Отец мог бы заставить её силой… но отчего-то не стал. «Ты ещё всех удивишь!» — говорил он ей и целовал в макушку.

Ростом Лео оказалась самой маленькой из всех своих сестёр. Она едва сравнялась с младшей Аэлисой, а её макушка как раз упиралась в подбородок не особенно высокого отца. Но несмотря на свой небольшой рост, Лео отличалась от своих сестёр упрямством и своеволием. «Боевой гномик», — нежно называл её отец, никогда не ругая за попытки отстаивать свою точку зрения. Мать всегда сердилась: она-то как раз была уверена, что место женщины при муже и желательно молча, однако не считала возможным указывать мужу, как воспитывать дочерей и, поджимая губы, терпела непростой характер средней дочери.

В тот день Леонелла скучала. Их поместье опустело после продолжительных праздников — один день рождения плавно перетекал в другой, потом был праздник урожая, затем снова дни рождения членов их многочисленной семьи, и вот теперь, наконец, все разъехались, и поместье совершенно не радовало гулкой пустотой.

Дело шло к зиме — снег ещё не выпал, но все листья с деревьев облетели и трава пожухла, наполнив и без того унылый пейзаж грязно-коричневой палитрой. Лео слонялась по замку, не зная чем себя занять. Рисовать не хотелось, удручающий пейзаж за окном ни на что не вдохновлял, купцов с заморскими товарами теперь не будет до весны, праздники прошли. Она попробовала заняться хозяйством, но из кухни была выгнана матерью, со двора её тоже вежливо попросили, а из конюшни она ушла сама — оседлав свою любимицу Палу, Леонелла отправилась проветриться.

Конечно, её родители не приветствовали одинокие прогулки — согласно этикету, дочь герцога должна была путешествовать со свитой, но Лео любила неспешно ехать на лошади в одиночестве вдоль полей и не видела ничего зазорного в том, чтобы прогуляться недалеко от поместья. Разбойников в окрестностях нет, а соседские вельможи и их подданные хорошо её знали.

Она уже хотела возвращаться домой, когда услышала в отдалении голоса и шум. Исполненная любопытства, она поехала на звук и вскоре поняла, что в лесу идёт охота. Лео обрадовалась и поспешила туда — она всегда хотела поучаствовать в чем-то подобном, но её отец был не из тех, кто любит активный отдых, а навязываться в семьи своих сестёр Леонелла не желала. Особенно после того, как пьяный муж ее старшей сестры Дженевры приставал к Лео во время празднований.

Леонелла была уже близко, слышала нетерпеливое ржание лошадей, топот копыт, гиканье охотников и лай собак. В нетерпении увидеть все зрелище, она подобралась совсем близко, но тут на нее выскочила стая гончих. Для Лео это не было неожиданностью, чего нельзя сказать о её лошади. Громко заржав, любимица герцогини по кличке Пала встала на дыбы, едва не сбросив чудом удержавшуюся в седле Леонеллу, и поскакала вперёд, не разбирая дороги.

Раньше ничего подобного с Палой не происходило, и Лео растерялась. Она пыталась успокоить лошадь, но та, будто безумная, несла свою наездницу к обрыву. Леонелла запаниковала — если ей не удастся остановить Палу, они вместе свалятся в овраг и покалечатся.

— Помогите! — закричала Леонелла, надеясь, что ее услышат охотники. Сердце заходилось от страха за свою жизнь, и именно в эту минуту одинокая прогулка перестала казаться герцогине такой уж хорошей идеей.

— Держитесь! — услышала она за спиной, и почувствовала облегчение. Значит, ее услышали и сейчас помогут.

Сзади отчетливо раздавался стук копыт по утоптанной земле, который приближался с каждой секундой. С лошадью Лео поравнялся гнедой конь, безупречно послушный, с мужчиной в седле. Человек, догнавший Лео, был экипирован как охотник — в грубой куртке и толстых охотничьих рукавицах, перехватил поводья, останавливая бунтующее животное. К удивлению Леонеллы, Пала послушалась мужчину, видимо почувствовав твердую уверенную руку, и остановилась, ведя головой и гарцуя.

— Все в порядке? — глубоким низким голосом спросил мужчина и повернулся к Леонелле. Головного убора, чтобы понять его статус, у мужчины не было, зато лицо закрывал платок, оставляя для обзора только глаза. Выразительные, и такого удивительного синего оттенка, какого Лео не видела раньше ни у кого.

— Спасибо, что спасли меня, — пролепетала Леонелла, стараясь унять частое от испуга дыхание. — Там впереди овраг, я думала…

— Где ваша свита? — безошибочно определив ее принадлежность к вельможам, спросил мужчина, не дослушав Лео. — Я отведу вас к ним.

— Я одна, — коротко ответила Лео и посмотрела с вызовом. Она еще не знала, кто этот ее спаситель, но уже готова была отстаивать свою свободу. Вёл он себя как вельможа: его безупречная осанка и манеры выдавали принадлежность ко двору, а уверенность и мужественность вызывали уважение.

— Одна? — удивился мужчина и нахмурился. — Молодой госпоже не пристало гулять одной в лесу.

— Могу я узнать ваше полное имя и увидеть лицо? — надменно спросила Леонелла. — Не желаю терпеть нотации от неизвестного господина!

Ее спаситель ничего не успел ответить, потому что к ним уже приближалась целая толпа на лошадях.

— Что там у тебя, Тито? — прокричал всадник, скакавший первым. При этом мужчина, спасший Лео, спешился и опустился на одно колено. Леонелла с неудовольствием отметила, что оказывается ее принялся отчитывать подданный. — Кто эта прекрасная незнакомка?

— Герцогиня Леонелла Облачная из рода Плинайо, — высоко задрав подбородок представилась Лео. — Могу я узнать, кто вы?

Всадник спешился и сбросил накидку. Его голову опоясывал вычурно украшенный золотой ободок, и Лео поспешно слезла с лошади. Присев в глубоком реверансе, она пыталась унять сердцебиение и осознать свое положение — перед ней был сам король Абрэмо Верховный.

— Ваше Величество, это такая честь для меня, — проговорила она, не смея поднять глаза.

— Ну же, дитя мое, встаньте, — снисходительно сказал король и подошел к Лео ближе. Подцепив пальцами ее подбородок, он заставил девушку посмотреть на себя. — Вы удивительно прекрасны, почему я не видел вас раньше? Вы не были представлены двору?

— Была, Ваше Величество, — кротко ответила Лео, украдкой рассматривая короля. Четыре года назад, когда ее повезли на первый в жизни бал и представляли ко двору в числе прочих девушек, она видела его мельком и он показался ей ужасно старым. На новых фрейлин Абрэмо тогда совсем не обратил внимания — он готовился жениться и все его мысли были лишь о предстоящей свадьбе. Теперь же, Лео видела перед собой раскрасневшегося мужчину, и довольно привлекательного. Несмотря на то, что в волосах короля щедро серебрилась седина, взгляд его прозрачно-голубых глаз светился задором, заинтересованно разглядывая её сейчас, а вычурно обрисованные губы казалось ежесекундно готовы к улыбке. — Это было… сравнительно недавно.

— Могу я засвидетельствовать почтение вашему батюшке? — галантно предложил Абрэмо. — Вы ведь отстали от свиты?

— Я гуляла в лесу… в одиночестве, — запнувшись, ответила Лео, и закусила губу. — Мое поместье совсем недалеко, я заскучала, и…

— Раз так, я немедленно пошлю гонцов в Облачное поместье, с известием, что пригласил Ваше Сиятельство присоединиться к нашему веселью, — изрек король, пристально рассматривая Лео. — Если вы не против, конечно.

Леонелла не ожидала такого. Сердце билось так сильно, что ей казалось, это слышат все вельможи, взгляды которых были прикованы к ней. Отказываться она не хотела, даже если бы и была у нее такая возможность. Но если сам король приглашает участвовать в своих развлечениях, отказать — это нанести оскорбление. Поэтому Лео присела в еще одном глубоком реверансе, а когда поднялась, почувствовала на себе строгий и даже, наверное, осуждающий взгляд своего спасителя. Она в ответ посмотрела на него дерзко и даже несколько вызывающе, после чего запрыгнула на свою лошадь.

— Как же вы оказались одна в лесу? — спросил Леонеллу король, ехавший рядом с ней.

— Я люблю одинокие прогулки, — чуть смутившись от такого внимания, ответила Лео. — В поместье сейчас скучно, никаких развлечений в ближайшее время не предвидится, и я решила проехаться на своей любимице по парку. Но на нас выскочили собаки, и Пала испугалась.

— Пала? — улыбнулся король Абрэмо, а Леонелла невольно залюбовалась его мужественным лицом.

— Да, моя лошадь, — подарила ему ответную улыбку Лео. Она коротко обернулась и заметила, что рядом с ними, чуть сзади, едет её «Спаситель», как она временно его окрестила. Герцогиня чувствовала его взгляд, прожигающий спину, и ей от этого было не по себе.

Внезапно Лео услышала глухой стук, будто что-то ударилось о дерево, и повернувшись к королю, обнаружила, что его нет в седле. Вся процессия остановилась, а Лео поспешила соскочить с лошади и броситься к упавшему Абрэмо.

— Ваше Величество, что произошло? — их уже обступили вельможи, напропалую пытающиеся помочь ему. Лео почувствовала, как ее довольно грубо отпихнули, и уставилась на Спасителя.

— Ваше Величество, с вами все в порядке? — спросил мужчина, присаживаясь рядом с королем и показывая ему растопыренную ладонь. — Сколько пальцев я показываю?

— Эм, восемь? — пошутил король, приподнимаясь. — Я засмотрелся на красоту герцогини и не заметил ветку, — ответил король, и Лео, глянув вверх, заметила довольно толстый сук, на который наткнулся Абрэмо. Она то, будучи совсем невысокой, просто проехала под веткой, а роста короля хватило, чтобы стукнуться и свалиться с лошади.

— Разрешите я посмотрю? — бросив на «Спасителя» злобный взгляд и оттесняя его в сторону, Лео присела рядом с поверженным королем и взяла в ладони его лицо. — Ничего страшного, — улыбнулась она, — но ссадину надо обработать.

— Ваша красота буквально сбивает с ног, — ответил ей Абрэмо, поднимаясь. — Не согласитесь ли вы отужинать со мной?

Под общий шум и гомон свиты они добрались до лагеря, где их уже ждали охотники с добычей. Леонелла ранее никогда не участвовала в охоте и теперь с детским любопытством рассматривала все вокруг. Бывалые охотники полукругом стояли возле убитых животных — Лео рассмотрела несколько лисиц, а один из охотников поднял за лапу добычу и потряс ею в воздухе.

— Вот, Ваше Величество, убитая вами зверюга!

Король самодовольно подошел к охотнику, бросившему лисицу на землю, и несколько раз грубо пнул ее по морде.

— Хороша, чертовка!

Лео отчего-то было неприятно это зрелище. Лисиц она считала красивыми животными, но мертвые, они вызывали у нее острую жалость. А уж когда король принялся удовлетворенно и с явным азартом пинать ногой морду поверженной лисы, а мертвый зверь безвольно дергался от его ударов, герцогине и вовсе стало не по себе. Почувствовав на себе пристальный взгляд, Леонелла обернулась и снова заметила, как ее рассматривает Спаситель. Она решительно подобрала юбки и направилась к нему. Мужчина почтительно поклонился, опустив голову.

— Кто вы и как вас зовут? — раздраженно спросила Лео. — И почему вы все время так пристально смотрите на меня?

— Это, госпожа, придворный менестрель, — ответил за мужчину король, привлеченный голосом Леонеллы.

Тито покорно поклонился, а Леонелла удивленно повернулась к королю.

— Менестрель? На охоте? Откуда ему столько чести?

— Я люблю развлекаться, и у вас, госпожа, будет возможность убедиться, что я не зря его взял с собой, — улыбнулся король. — Но если он оскорбил вас, я прикажу немедленно наказать его!

Леонелла пристально посмотрела на Тито. Лицо его все так же было скрыто платком, глаза он прятал, но ее удивило, как же достойно он держался. Он оставался предельно спокоен и ничем не выдавал своего настроения.

— Нет, ваш шут спас меня, как я могу требовать для него наказания? Видно, он очень заботится о вас, если не спускает с меня взгляда с тех пор, как я появилась рядом с вами.

— Девушка одна в лесу вызывает удивление, тем более знатная дама, — склонил голову король, едва заметно улыбаясь. — Тито уже давно при дворе и доказал, что он на редкость предан. И да, он заботится о моей безопасности даже едва ли не больше, чем начальник королевской охраны.

Король засмеялся, а Тито поклонился, поскольку теперь внимание было направлено в основном на него.

— Прошу, герцогиня, проследуйте к нашему шатру, — король сделал широкий жест, приглашая Леонеллу пройти с ним. — Там вам удобно будет сесть и послушать дивный голос нашего Тито.

Когда все устроились, на ногах остался только менестрель. Он взял первые аккорды, и Лео засмотрелась на его ловкие длинные пальцы, перебирающие струны банджо. Она никогда особенно не любила музыку, но сейчас вдруг ее заворожило представление и этот мужчина, чья рука остановила смерть, властно перехватив поводья ее лошади.

— Сними-ка этот платок, Тито, из-за него плохо слышно, — усмехаясь, попросил король, неотрывно наблюдая за герцогиней. Менестрель замер на мгновение, после чего его рука потянулась к лицу. Он стоял к Леонелле левым боком, и когда платок исчез, Лео увидела, какой прямой у него нос, четко отчерченные скулы, немного вычурно изогнутые губы. Менестрель был восхитительно красив, однако оставался предельно напряжен.

— Ну же, Тито, повернись к нашей гостье, ведь именно ей мы хотим продемонстрировать твой талант!

Тито, не поднимая глаз, медленно повернулся к герцогине, и она призвала все свое самообладание, чтобы не вскрикнуть. Правую щеку шута обезображивал грубый рубец, полностью меняющий его внешность, из-за чуть перекошенного на одну сторону лица. Скорее всего, он знал какое производит впечатление, но при этом оставался спокойным, только мельком взглянул на герцогиню и снова взял аккорды на своем инструменте.

Тито запел, и Леонелла забыла о показательном выступлении короля. Она почувствовала себя виноватой — ведь именно она указала Абрэмо на то, что шут на нее пристально смотрит, и понимала, что таким образом король наказывает слишком дерзкого подданного. Голос менестреля буквально очаровывал, Леонелла даже скорее не слышала, а чувствовала слова песни:

Мои мечты — далеко,

а твои — часть таинственной сказки,

льющейся с крыльев волшебной мельницы.

Лео не любила музыку… до этого момента. Она и не знала, что мелодия может окутывать, уносить с собой в сказочную страну, влюблять в себя и заставлять ненавидеть одновременно. Герцогиня не заметила, как на глаза выступили слезы, а король удовлетворенно ухмылялся. Ей было все равно, какое она производит впечатление, она была полностью погружена в этот чарующий голос, слова, что пел менестрель, заворожена движением длинных ловких пальцев, перебирающих струны инструмента.

Мельница, мельница, продолжай вращаться,

Покажи мне дорогу, забери меня в сегодняшний день,

Мельница, мельница, наши сердца тоскуют,

Заждались любви и шанса стать свободными.*

Леонелла очнулась, когда шут перестал петь и только играл мелодию на своем инструменте. Глубоко вздохнув и принимая независимый вид, Лео принялась рассматривать приближенных короля, которые в свою очередь просто не сводили с неё глаз. Она не любила столь пристальное внимание, даже тогда, на представлении ко двору, она старалась держаться в тени и не заметила шута, который оказывается так… потрясающе поёт.

А между тем менестрель прошелся последний раз по струнам и на долю секунды повисла тишина, после чего гомон возобновился, преимущественно восхищенный.

— Вам понравилась мелодия, герцогиня? — не сводя с нее взгляда спросил Абрэмо. Лео чувствовала себя страшно неудобно, она не должна была здесь оказаться, но оказалась и теперь хотела уйти поскорее, но понимала, что такая возможность еще не скоро ей предоставиться.

— О, да, Ваше Величество, ваш менестрель изумительно поёт, я даже не ожидала, признаться, — Лео поднялась и присела в реверансе. — Но я хотела бы…

— Попробую угадать! — не терпящим возражения тоном перебил Леонеллу король. — Вы заскучали и хотели бы понаблюдать за дружественными поединками моих лучших солдат, не так ли?

«Нет, я хочу домой!» — вдруг отчаянно выкрикнуло сознание Лео, но она не осмелилась произнести это вслух. Несмотря на довольно непринужденную атмосферу, Леонелла не заметила здесь других женщин, кроме любопытно выглядывающих из шатра танцовщиц. Она испытывала неудобство, страх перед всеми этими, не всегда дружелюбными, людьми, откровенно начинающейся попойки — вельможи постоянно наполняли и наполняли кружки из привезенной на повозке бочки.

— Не смею возражать, мой сир, — почтительно опустила голову Леонелла, чувствуя себя крайне неловко. Сейчас она безумно жалела, что оказалась одна на королевской охоте, и теперь явно пойдут слухи, которые не добавят к её репутации ничего хорошего.

— Могу ли я пригласить герцогиню устроиться рядом со мной? — король встал и вальяжно направился к Лео, которая сидела уже ни жива, ни мертва. — Поединок устроим прямо на поляне. Там же установят для нас удобные сидения.

Лео не любила наблюдать за поединками. Ей приходилось видеть, как дерутся на мечах стражники её отца, но чаще всего это были лишь тренировки, и только однажды она стала свидетелем поединка за сестру, поединка на смерть… И не могла сказать, что является любительницей подобных зрелищ.

Когда Абрэмо вышел из шатра под руку с Леонеллой, все снова обернулись, пристально вглядываясь в пару и прикидывая, опустится ли король до герцогини, не станет ли эта девчушка будущей королевой. А Лео увидела несколько мужчин, вхолостую размахивающих мечами в отдалении, и поняла, что они разминаются перед поединками. Абрэмо указал ей на установленный наспех пенек, прикрытый атласной подушкой рядом со своим «троном» — прихваченным из замка вычурным стулом.

— Простите за это сидение, герцогиня, если бы я знал о нашем с вами прекрасном знакомстве, приказал бы прихватить с собой еще мебели, — проговорил король, а Лео почувствовала от всей этой приторности и напыщенности дурноту.

— О, право, сир, не стоит извиняться. На самом деле, мой отец, скорее всего, окончательно потерял меня, и я…

— Ваш батюшка в курсе, что вы со мной, я не думаю, что он будет сильно против, не так ли? Я послал гонца, герцогу сообщат, что с вами все в порядке. Вы ведь не откажете мне в любезности и составите компанию.

Молодая герцогиня только присела в реверансе, чувствуя, что она ходит по тонкому льду. Королю не отказывают. Королю подчиняются и не перечат. Про короля ходило много легенд и слухов — о его жестокости, вспыльчивом, непримиримом характере, и даже о некоей неуравновешенности. Множество жен, что покоились на придворцовом кладбище, тоже порождали немало слухов, и Лео все косилась на Абрэмо, примеряя к его внешности те ужасы, что она слышала. И чем больше смотрела, тем сильнее удивлялась.

У Абрэмо было приятное лицо, которое разве что портили слишком светлые глаза, при том что оттенок ресниц, бровей и волос был темным. Абрэмо не отличался высоким ростом — он был выше маленькой Лео едва ли на полголовы. Но положив руку на его предплечье, она почувствовала, какая мощь скрывается под этой вычурной, слишком изысканной для охоты одеждой. Да, король был уже далеко не молод — от его глаз расходилось множество мимических морщин, и проседь в волосах весьма заметная, однако Лео поймала себя на мысли, что ей льстит внимание короля. И льстит весьма.

А вот готовые для поединка бойцы уже сошлись на поляне, показывая свое мастерство. Лязг мечей раздавался на весь лес, пугая птиц и животных. Лео отвернула голову, не в силах долго наблюдать за сражениями, и сразу же наткнулась на неприятный взгляд своего «Спасителя». Леонелла не очень понимала, как такое возможно, чтобы какой-то шут так пристально ее разглядывал, более того, по всей вероятности еще и осуждал. Она нахмурилась и отвернулась, стараясь выкинуть уродливого менестреля из головы.

В это время на поляне бойцы, раззадорившись, уже сходились в битве не на шутку. Белые рубахи большинства их них окрасились красным, и Лео стало совсем не по себе, но она не знала, как ей вывернуться из щекотливой ситуации.

— Все, хватит! — один из бойцов, уронил свой меч и лежал на земле, выставив руку вперед. — Я сдаюсь! Сдаюсь!

Его более удачливый соперник возвышался над поверженным, наставив острие меча прямо ему в горло.

— Сдаешься? — вдруг рявкнул Абрэмо так, что Лео рядом с ним едва ли не подпрыгнула. Король вскочил со своего трона и кинулся к бойцам. — Ты! Как ты смеешь сдаваться! Ты повержен, и должен принять свою участь!

Молниеносно оказавшись рядом с соперниками, которые ничего не успели предпринять, Абрэмо вырвал меч из руки победившего и, ни слова не дав сказать бойцу, воткнул острие прямо ему в горло. Не ожидавший такого поворота вельможа захрипел, хватаясь на рану, из которой хлынула неестественно алая кровь. А поляна в который уже раз за сегодняшний день огласилась отчаянным женским криком. Леонелла, закрыв лицо ладонями, кричала так, будто это её только что проткнули мечом насквозь.

— Прошу прощения, миледи, что я напугал вас, — когда Лео отняла руки от лица, то увидела Абрэмо, стоящего перед ней на одном колене и склонившем голову, потому что пытался заглянуть ей в глаза. — Я должен был знать, что молодая девушка не сторонница жестких тренировок, но я должен воспитывать свое войско.

Лео слышала его будто сквозь вату, она не могла отвести взгляда от окровавленного меча. Её сотрясала такая дрожь, что она не могла вымолвить ни слова.

— Если вас это успокоит, то поверженный боец не умер, лекари занимаются им, с ним все будет в порядке. Это был ему урок, что войска короля Абрэмо Верховного из рода Тоддео никогда и никому не сдаются!

Лео быстро-быстро закивала, чувствуя как тяжелые камни в серьгах бьются о её шею, и думала только об одном, что ей нужна помощь, и срочно, потому что долго она здесь не продержится.

— Как мне загладить вину перед вами? — не успокаивался король и не поднимался, заставляя Леонеллу еще больше чувствовать неловкость.

— Н-ну ч-что вы, с-сир, — немного заикаясь, выдавила она из себя. — Это все я, я просто не ожидала, я…

— Все в порядке, миледи, ваша реакция и есть показатель вашей чистоты. Вам чужда жестокость, ваш мир должен быть мягок и спокоен. Если бы вы как-то позволили бы мне загладить свою вину, я сделал бы всё, что в моих силах…

— Разрешите засвидетельствовать мое почтение вам, Ваше Величество! — услышала родной голос Леонелла и вскочила с места, едва не сшибив короля с ног. Она бросилась в объятия к отцу, вцепилась в него, как в спасительную ниточку, и спрятала лицо на его груди. — Простите мою дочь, сир, она часто бывает слишком своенравна…

— Это я должен извиниться перед вами, герцог, — поклонился Абрэмо подоспевшему Риккардо Облачному, отцу Лео. — Я пригласил вашу дочь поучаствовать в наших развлечениях, не подумав, что некоторые из забав могут быть неприемлемыми для молодой, невинной девушки. Я очень виноват перед ней и перед вами, поэтому позвольте мне навестить вас в вашем поместье, чтобы засвидетельствовать мое благоволение.

— Это будет честь для всей моей семьи, милорд, но я хочу, чтобы вы знали — вам незачем извиняться…

Пока оба высокопоставленных вельможи обменивались любезностями, Лео не спешила избавляться от уютных отцовских объятий, но лицо больше не прятала, а поглядывала по сторонам уже более смело. Она поняла, что самое страшное позади, сейчас отец уговорит короля и Абрэмо отпустит ее на все четыре стороны. Леонелла была молодой, но не глупой, и понимала, что ссориться с своими герцогами Его Величество не станет — побоится остаться без поддержки. И одно дело нанести королю оскорбление отказом, что она чуть было не натворила, и совсем другое, когда отец, находящийся в своем праве, забирает дитятко домой. Совсем другое дело.

В груди у Лео искрился коктейль из совершенно разных эмоций, преобладающей из которых была эйфория и еще какое-то доселе непонятное чувство, словно она глотнула горячий напиток и он теперь приятно жжет в груди. Перед её внутренним взором стояли светлые глаза короля и взгляды, которые он бросал на неё. Примерно также смотрели будущие мужья на её сестер, и от этой мысли красиво уложенные волосы под шляпкой стягивало, а по спине разбегались мурашки, словно пузырьки игристого вина под кожей. Что-то подсказывало молодой герцогине, что эта встреча с королем далеко не последняя.

И только неприятный, странный, какой-то осуждающий взгляд королевского менестреля, который он и не думал прятать, портил ей все настроение. Отвернувшись, Леонелла подумала, что природа несправедливо награждает людей талантами — при таком божественном голосе, по всей видимости, у Тито отвратительный характер.