Будущая королева Верховного города Леонелла Плинайо Облачная в белоснежном, расшитом жемчугом и драгоценными камнями одеянии стояла перед огромными дверями, что вели в зал, где будет проходить королевское бракосочетание, и не могла продышаться. Сердце колотилось как бешеное, узкий корсет настолько сжимал ребра, что казалось, сейчас выдавит легкие.

Каждая женщина мечтает выйти замуж. Нет, не так. Каждая женщина должна мечтать выйти замуж. И вроде бы, Леонелла должна быть счастлива, ведь ей выпала счастливая карта. Король Абрэмо не только обратил на нее внимание и захотел сделать своей женой, он еще красиво ухаживал, наносил визиты, делал подарки, приглашал всю их многочисленную семью в свой замок на пригорке, который был виден из любой точки города.

Абрэмо не бросал слова на ветер и действительно прибыл через некоторое время после охоты с визитом в Облачное поместье. Завалив её мать комплиментами, а отца подарками, король просто покорил Лео своей простотой. Он не кичился статусом и чином, был отличным собеседником, не отказывало ему и чувство юмора. А как волнителен был его поцелуй на прощание! Конечно, тогда он всего лишь приложился к её ручке, но Лео стало так жарко и она почувствовала, что у нее покраснели даже уши.

Все, казалось, было прекрасно. Когда вся семья Плинайо прибыли с визитом в королевский замок, им оказали самый высокочтимый прием. Абрэмо задаривал Леонеллу цветами. Выяснив, что её любимые — красные розы, он скупил все бутоны, что были в городе и завалил ими двор. Так что Лео в то утро проснулась от дурманящего запаха роз и ахнула, выглянув на улицу.

Все портил только противный менестрель. Его обычно не было видно, но присутствие шута Лео ощущала почти всегда — его холодный, отстраненный взгляд преследовал её везде. Он ходил за королём по пятам, появлялся всегда неожиданно, будто прятался поблизости, не выпускал герцогиню и влюбленного короля из вида ни на минуту.

Как-то Абрэмо попросил спеть будущей королеве серенаду. Матео — Тито, как звал его король, — конечно отказать не смог, и Лео уже приготовилась слушать чарующий голос. Менестрель взял несколько аккордов, и то, что услышала Леонелла, повергло её в шок и возмущение.

Один король скучал порой и должен был развлечься,

Охотился король и вот он герцогиню встретил.

Гуляла там в лесу одна, красива молодуха

Вот только люди говорят, что герцогиня — …

— Хватит, в конце концов! — вскрикнула Лео, вскочив было на ноги, но с неудовольствием отметила, что Абрэмо заливается смехом. — Да как такое возможно, этот шут оскорбил меня!

— Я хотел сказать, что «герцогиня — слушает вполуха, но смелая и гордая была», — как ни в чем ни бывало продолжил Матео, и к своему удивлению, Лео заметила теплые искорки в этих, всегда казавшихся ей холодными, глазах. — Но я готов понести наказание, если мои сочинения оскорбили вас, герцогиня, — смиренно опустился Тито на одно колено и преклонил голову.

Леонелла растерялась. С одной стороны ей было досадно, что она дала волю эмоциям, если шут оскорбил её, вступиться должен был Абрэмо. А он как сидел, так и сидит, с интересом наблюдая за их перепалкой. С другой стороны, Матео, получается, и ни при чем, а она выходит подумала не то, да еще и оскорбилась…

— Что ж, Тито, — подал голос король, и тон его был очень даже довольный. — Раз моя будущая жена говорит, что ты её оскорбил, значит, я должен тебя наказать. Пять ударов плетьми на конюшне! Этого достаточно, моя дорогая? — повернулся к Лео король, а герцогиня не знала куда деть глаза.

Она вовсе не этого хотела. Матео она явно не нравилась, во всяком случае он давал это ей понять, бросая на неё неприязненные и злобные взгляды, а однажды, когда она столкнулась с ним возле тренировочных площадок, он прошипел ей — «Держись от короля подальше!». Сначала Лео это невозможно возмущало, но придраться было не к чему — недобрые взгляды к делу не пришьешь, а заговорить с ней Матео решился, только когда они были наедине. Тогда Леонелла решила поделиться этой проблемой со своей старшей сестрой, которая вместе с остальными родственниками тоже гостила в королевском замке. Дженевра, выслушав Лео, снисходительно улыбнулась:

— Не обращай внимания, это просто ревность.

— Да с какой стати шуту меня ревновать? — еще больше удивилась Лео, но ответ сестры буквально огорошил её.

— А с чего ты решила, что он ревнует тебя? Он ревнует короля, скорее всего, он в него банально влюблен.

— Но… — не веря своим ушам протянула Леонелла, — он же… парень!

— И что? — пожала плечами Дженевра. — Ты что, вчера родилась, не знаешь, что парни тоже могут любить друг друга? Помнишь нашего конюха? Так вот он был влюблен в садовника и частенько зажимал его в конюшне по ночам. Не говори, что ты ничего не замечала!

Лео отвела глаза и покраснела. Сейчас, когда Джен сказала ей об этом, она действительно припомнила, как конюх все время обнимал садовника, старался прикоснуться, а однажды она увидела, как они целуются, но подумала, что ей показалось, и то был не садовник, а кухарка. А теперь, если припомнить все случаи, на которые она раньше просто не обращала внимания, то получается, что… конюх любил садовника, именно как парень любит девушку.

— Ты еще такая наивная, Лео, — потрепала её по плечу сестра. — Этот менестрель скорее всего ублажает твоего будущего муженька в период, пока королевы нет, вот и ревнует теперь, не хочет, чтобы королева появлялась и мешала его счастью.

Леонелла быстро свернула разговор и с тех пор немного успокоилась. «Значит, дело не во мне, а в… простой ревности», — с облегчением думала Лео. И вот теперь король хочет выпороть шута на конюшне, Леонелле бы радоваться, а она в панике.

— О, мой король, прошу, не стоит так жестоко наказывать этого глупого мальчишку! — взмолилась она, но король уже сказал свое слово и был непреклонен.

— Этот мальчишка оскорбил мою будущую жену, свою королеву, — покачал Абрэмо головой. — Он должен был быть наказан куда более жестко, но если ты просишь за него, моя Лео, я согласен снизить число ударов до трех. Целуй ноги своей великодушной королеве, отродье, и впредь не смей даже намеком отзываться о ней нелестно!

Матео покорно поднялся с колена и сделал два шага в направлении Леонеллы. Лео отпрянула, совершенно не представляя как вести себя в этой ситуации; Матео был все ближе, но будущей королеве было страшно. Она не хотела, чтобы противный шут целовал её ноги, но ослушаться короля было совершенно невозможно.

Матео смотрел в её испуганные глаза совершенно спокойно, в его взгляде сейчас не было ни осуждения, ни холодности, будто он просто выполнял свою работу, делал то, что должен. Обезображенная половина лица, как и всегда, скрывалась за маской, но Лео уже настолько привыкла, что не обращала на это внимания. И только опустила глаза, когда шут снял её.

— Вы очень милосердны, Ваше Сиятельство, — тихо молвил менестрель, опускаясь перед ней на колени. Лео бросила беглый нервный взгляд на Абрэмо, внимательно наблюдающего за всей этой сценой. Коленопреклоненный Матео наклонился еще ниже, чтобы прижаться губами к носку туфель герцогини, а сама она чувствовала только, как сердце изо всех сил старается выскочить из груди. Никто, никогда, ни при каких обстоятельствах не целовал её ноги, и Лео было настолько не по себе, что она желала только одного — провалиться куда-нибудь подальше, желательно в преисподнюю.

Леонелла опустила глаза, взглянув на макушку менестреля, который коснулся ее туфель и ждал разрешения подняться.

— Хорошо, Тито, твое почтение принято, — проговорил король, подходя к Лео и приобнимая ее за плечи. — Теперь отправляйся на конюшню, а вечером я жду тебя за ужином, развлечешь наших гостей.

Однако во время вечерней трапезы Лео заметила — что-то не так. Матео ошибался, хоть она и не была такой уж докой в музыке, но слышала, что некоторые мелодии звучат фальшиво. Леонелла стала приглядываться к шуту, и с ужасом заметила, что при движении он слегка морщится, а сухой блеск в его глазах вовсе не от выпитого вина. Уже немного изучив характер Абрэмо, Леонелла не стала привлекать к своему открытию ничьего внимания, но когда все улеглись и в замке наступила тишина, выбралась из своих покоев, переодевшись в простое платье.

«Я должна удостовериться, что с Матео все в порядке! — думала она, оправдывая свою вылазку. — Ведь это моя вина, что его наказали…»

Леонелла нашла Матео на заднем дворе, рядом с корытом, в которое свиньям наливали воду. Он лежал на боку, глаза его были закрыты, а дыхание учащенно, и время от времени он повторял: «Нет, нет…». Лео страшно перепугалась. Лоб Тито был невыносимо горячим, а когда она дотронулась до его спины, почувствовала, что пальцы стали влажными и липкими.

Леонелла сразу же поняла, что интуиция не подвела её. Матео избили по приказу короля не жалея и на совесть. «Лучше бы вы так лошадей мыли!» — с досадой подумала Лео и побежала искать своих слуг, которых в числе прочих отец взял с собой в королевский замок. «Свои люди всегда пригодятся!» — поговаривал он и всюду возил с собой прислугу. Вот и сейчас Леонелла каким-то внутренним чутьем почувствовала, надо звать своих. Королевская дворня обязательно доложит королю о беспокойстве будущей королевы, и Абрэмо закусит удила. Лео помнила, как король проткнул своего солдата за то, что он показал свою слабость, и совершенно не хотела повторения этого инцидента.

Кучер герцога Плинайо вместе с конюхом отнесли Матео в подсобные помещения. Лео отослала одного из них за лекарствами, а кучера попросила понаблюдать, не пойдет ли кто. Сама же с тревогой склонилась над Матео — он все еще бредил, и тело его горело.

Тонкая, пропитанная кровью, в некоторых местах прохудившаяся рубашка, что была на нем, сама разошлась, стоило только потянуть ткань, Леонелле даже не пришлось искать нож. Королевский конюх совсем не пожалел юношу, его спину пересекали три глубоких рубца, один внахлест другого. Лео не переставала удивляться нраву Абрэмо — он явно привечал шута, Матео был одним из наиболее приближенных к королю людей, но при этом он издевался над ним, как хотел! Вот и теперь у Матео жар, но никому, кроме Леонеллы, до него нет дела…

Врачевать, как и готовить, как и шить Леонеллу учила мама — Норина, считая, что в жизни все пригодится. Она была дочерью лекаря, втайне от всех (чтобы не объявили ведьмаком) практиковавшего природное лечение, который и научил своих детей всем премудростям, что знал. Братья Норины не особенно были заинтересованы в ле́карстве, а вот дочь с удовольствием впитывала в себя знания, как губка.

Все шесть дочек герцога Плинайо тоже выросли не белоручками, но если другие сестры учились бытовым премудростям из-под палки, считая, что выйдя замуж все хозяйственные вопросы будет решать прислуга, то Лео не пропускала ни одного слова, внутренним чутьем понимая, что чем большее она умеет, тем независимее от обстоятельств становится. И сегодня эти уроки ей пригодились как нельзя кстати.

Перво-наперво она промыла все раны, в которые успела набиться грязь, после чего наложила на больные места компрессы с холодной, наиболее чистой водой. Раны, сначала показавшиеся Лео просто ужасными, после обработки выглядели намного лучше, оказалось, что два рубца только рассекли кожу и лишь один достал до мягких тканей. Скрипнув зубами от досады за свое неосмотрительное возмущение, Лео, поддавшись порыву, когда Матео в очередной раз застонал, погладила его по русым кудрям. Этот жест она переняла у своей мамы Норины, которая считала касания лечебными и учила дочь, что как бы плохо ни было больному, если его погладить, поддержать, станет чуточку легче.

Матео едва приоткрыл глаза и уставился на Леонеллу помутневшим взглядом.

— Прости меня, Тито, я совсем не хотела, чтобы все это случилось… — пролепетала Леонелла, но Матео только отвернулся. У Лео на глаза выступили слезы. «Ну вот, и так отношения были хуже некуда, а теперь он вообще меня возненавидит!» — в отчаянии подумала она, отмахнувшись от вопроса — отчего ей вдруг стало важно мнение придворного шута. Ясное дело, что наказание, которое случилось по её вине, любви Матео к ней не прибавит, но возможно, если её забота поможет ему встать на ноги быстрее, это хоть как-то примирит шута с новой королевой? Даже если он влюблен в короля…

Матео больше не открывал глаз, не смотрел на Лео. Пока она делала ему компрессы, старалась сбить жар, он больше не бредил, но и не просыпался. Спустя два часа жар ушел, раны выглядели сносно, а её лечебная мазь, что делала матушка Леонеллы на основе пчелиного воска и смолы кедра, сняла боль и должна была помочь заживлению. Шепнув своим людям, что и как нужно делать, она отправилась в покои, горячо надеясь, что никто не выдаст её ночные похождения.

И все обошлось. На следующий день Матео, как ни в чем ни бывало, предстал пред ясные очи короля, ни взглядом, ни словом не дав понять, помнит ли он, кто врачевал его в подсобке. И Лео даже была рада этому — она проявила милосердие не для того, чтобы кичиться им, но все равно, невольно приглядывалась к Матео, надеясь найти в нем хоть какие-то зачатки благодарности и симпатии.

Но нет. Матео вел себя всё так же — почтительно-отстраненно. Иной раз, когда думал, что его никто не видит, смеривал герцогиню тяжелым взглядом. Сначала Лео радовалась, что её порыв заботы остался в тайне даже от Матео, но потом она поняла, что он намеренно игнорирует её — ведь она оставила баночку с мазью в подсобке, и шуту не могли не сказать, кому она принадлежит. «Так, по всему выходит, что ему просто плевать на мои извинения и попытки наладить контакт, — горько думала Лео. — Он теперь так и будет думать, что я «шлюха», как и хотел спеть тогда королю, а Абрэмо и не был против — трудно было не догадаться какая рифма последует за словом 'молодуха'».

От воспоминаний Леонеллу снова бросило сначала в жар, а потом по позвонкам пробежал озноб. «Я выхожу замуж. Выхожу замуж за короля. Я буду королевой и женой». Все остальные мысли спутались. Лео отчего-то всегда думала, что выйдет замуж не так… Она видела, что её сестры были не в восторге от своих будущих мужей, и не понимала, что их заставляет соглашаться на предложения вельмож. Муж одной из старших сестёр — Дженевры — так и вообще был старый любитель молодых девушек. Леонелла не раз слышала, как сестра жаловалась матери, что муж изменяет ей с чернавками и поколачивает её, и совсем не понимала, как и зачем это терпеть? Ведь семью создают те, кто если не любят, то хотя бы уважают друг друга и хотят прожить вместе до старости. Так ведь?

А теперь Лео стояла тут, перед входом в зал, вокруг сновали люди, постоянно что-то поправляя, прилаживая ее платье, бросали фразы: «Вы так прекрасны, Ваше Величество!», «Вы бесподобны, Ваше Величество!», а Лео то и дело оборачивалась, потому что никак не могла привыкнуть, что «Величество» — это она.

Это какой-то сон, если не сказать кошмар. Леонелла почувствовала тошноту и одновременно невозможность вдохнуть.

«Вдруг все это какая-то жуткая ошибка? И я еще пожалею об этом? Могла ли я отказаться?»

Был момент, когда отец позвал её в свой кабинет и, поглаживая по руке, спрашивал, даст ли она согласие на предложение короля. Лео понимала, от таких предложений не отказываются. Король принялся за неё очень серьезно, старался понравится изо всех сил, и Леонелла не могла сказать, что он ей противен. Конечно, её приводила в шок его жестокость порой, и она осознавала — они слишком мало знакомы, чтобы можно было говорить о каких-то чувствах. И придворным она совершенно не нравится, особенно менестрелю.

Но с другой стороны — король не потерпит отказа, даже при том, что Плинайо был в своем праве и мог не давать благословения на брак. Король не простит. С улыбкой, со всем почтением не оставит от их поместья ни камушка, отошлет мужей дочерей в разным городам, разорит старика Риккардо. Не оставит их в покое. Единственный выход — согласиться стать очередной королевой, тринадцатой на этот раз.

Сестры — и старшие, и младшие, по возвращении в поместье, после того как гостили в королевском замке полгода, собрались на семейный совет. Старшие — Дженевра и Даниэлла были уверены, что король любит мальчиков, а жена ему нужна для прикрытия. Марселла, которая была старше Леонеллы всего на год, лишь обняла ее и весь вечер плакала на плече — они были самыми близкими по возрасту, оттого и дружны. Младшие же, Иллерия и Аэлисса, восторгались убранством замка и убеждали старшую сестру не упустить такую возможность, которая из них всех выпала именно Лео.

— Ты будешь королевой, сестренка! — восторженно восклицала Лисса, складывая руки на округляющийся живот. — Представляешь, именно тебе выпала честь родить наследника королю! Я бы наверное, умерла от счастья…

— Неужели ты думаешь, что предыдущие двенадцать женщин просто отлынивали от своих супружеских обязанностей, — хохотнула Дженевра и пожала плечом. — Старик просто не может сделать ребенка, поскольку на девочек у него…

— Джен, я не думаю, что нужно сейчас говорить такое, — нахмурилась Даниэлла. — Лео и так сама не своя, а ты только масло в огонь подливаешь. Я думаю все будет хорошо! — Дани повернулась к Лео и обняла ее, коротко прижав к груди. — Ты у нас просто картинка, вот король и влюбился с первого взгляда, — улыбнулась она. — А раз так, значит, и все остальное тоже будет отлично!

Конечно, Лео знала, откуда берутся дети, пару лет назад мама Норина стала брать дочь, как самую прилежную ученицу, с собой на роды. Леонелла не могла сказать, что была в восторге от такого доверия, но помогала изнывающим от боли женщинам, чем могла и думала, что сама никогда на такое не согласится. И вот теперь ей предстояло не только пойти на этот подвиг, но еще и убедить короля все же сделать ей ребенка.

— Я даже не представляю, как я могу… соблазнить короля, — отчаянно краснея, прошептала Леонелла, глядя на сестер исподлобья. Те кинулись наперебой делиться с ней опытом замужества, и когда Лео пошла спать, не могла поверить, что все это будет происходить с ней.

Оглянувшись так резко, что вычурная диадема чуть не врезалась ей в лоб, Леонелла поняла, что срочно должна выйти на воздух.

— Ваше Величество, вы куда? Скоро ваш выход! — наперебой заорали служанки, но Лео уже не слушала их. Почти бегом она пересекала все коридоры и промежуточные комнаты дворца, удивляясь их количеству и опасаясь, что обратно дорогу найти не сможет. Вырвавшись на улицу, она поняла, что оказалась недалеко от сада, и в изнеможении прислонилась к дереву, оказавшемуся цветущим абрикосом.

— Вы не боитесь испачкать платье?

Леонелла прикрыла глаза и застонала, про себя, конечно. Гадкий шут казался ей вездесущим, что бы она ни делала — рассматривала картины в галерее, ела персики в саду, размышляла во время прогулки — Матео был рядом, она это точно знала, потому что ощущала на себе этот холодный взгляд. И сейчас, когда она так волновалась и было трудно держать себя в руках, ей меньше всего хотелось его видеть.

Она бросила на него короткий взгляд и поспешно отвернулась, удивившись. Менестрель сегодня выглядел по-другому. Если бы она не знала его, то подумала, что это один из приглашенных на свадьбу вельмож. Аляповатый шутовской наряд он сменил на несколько вычурный, яркий, но все же камзол. Воротник, украшавший его шею, был намного меньше, чем у вельмож, конечно, и несколько другой формы, но это совсем не портило наряда, а даже придавало ему некий шарм. Но больше всего Леонеллу удивил головной убор менестреля. Венец, опоясывающий голову шута был очень похож на королевский, если бы не крохотные мелодичные бубенчики. При каждом движений Матео они издавали чуть слышные переливы, поэтому он стоял почти неподвижно, видимо не желая привлекать к себе излишнее внимание.

— Мне просто нужно было глотнуть воздуха, вот и все, — отмахнулась она от шута, как от назойливой мухи. — Если меня вырвет прямо у алтаря, это будет похуже порванного платья.

— Вы волнуетесь… все волнуются, — протянул Матео, задирая голову вверх и разглядывая совершенно ясное небо, без единого облачка. От движения его головы бубенчики заиграли переливчатую мелодию.

— Ну спасибо, успокоил, — прокряхтела Леонелла, отлепляясь от дерева. — Ну почему этот наряд должен быть таким неудобным? Я даже руки не могу прижать к телу, камни царапаются, — продолжая ворчать, Лео придирчиво оглядывала наряд, не потерялось ли чего. А когда подняла взгляд с удивлением обнаружила, что Матео… смеется, а бубенчики вторят ему, и создавалось ощущение, что смех шута так заразителен. И она не смогла подавить улыбку. — Я рада, что хоть кому-то из нас сегодня весело.

— Вы совсем не похожи на них, — проговорил Матео, и Леонелла отвела взгляд. Ей было настолько удивительно видеть в его глазах тепло, дружелюбие и преданность, что она все больше уверялась в нереальности происходящего.

— Ты имеешь в виду моих предшественниц?

— А разве не из-за них вы так волнуетесь?

— А у меня есть повод для волнения?

Лео буквально прошибло потом, так ей трудно было разговаривать с этим человеком. Все время, пока шла подготовка к свадьбе, он буквально вымораживал её, стараясь отвадить от короля, и вот теперь, за пять минут до бракосочетания, решил проявить признаки симпатии.

— Ты знаешь, почему умирали все его жены? — спросила она в лоб, потому что разум откровенно отказывал ей. Лео была как пьяная.

— Я догадываюсь, — уклончиво ответил Матео.

— Но мне, конечно, не скажешь?

— Если король узнает, что я говорил с вами наедине, да еще и о таких вещах, меня просто убьют. Я не тот человек, о котором будут горевать.

Лео кивнула и решила смотреть в другую сторону, куда угодно, но только не на менестреля.

— Я тоже скоро умру, да? — озвучила она свою самую страшную мысль и вдруг почувствовала, что ей стало легче. До этого момента она никому не могла задать этого вопроса или поделиться своими страхами, а тут вдруг выложила все шуту и отчего-то стало спокойнее.

— Вы очень сильно отличаетесь от всех женщин, что жили тут, — тихо ответил Матео. — Кроме, пожалуй, одной.

— Это какой же? — Лео изучила портреты всех бывших жен короля и поняла, что их объединяет одно — они были королевских кровей. А она нет. — То, что я не королева и не принцесса…

— Это неважно. Вы похожи на ту, которая действительно любила короля. И подарила ему меня.

Лео так удивилась, что буквально застыла с открытым ртом. Она знала, что Матео подкидыш и король дал ему кров, но то, что его мать королева…

— Нет, не королева Аэллина дала мне жизнь, но она вложила в меня свою душу. — Голос менестреля завораживал Леонеллу, казался сейчас самой прекрасной музыкой. — Она научила меня почти всему, что я знаю, окружила настоящей любовью, и я здесь только благодаря ей. Вы очень похожи на нее, не внешне, нет. У вас такая же великая душа, и я клянусь вам, если будет нужно, я отдам за вас жизнь.

Матео упал на одно колено и преклонил голову, а бубенчики на его венце снова заиграли, словно подтверждая его слова.

— Не знаю, что сказать, — пролепетала Лео, неожиданно вспомнив, что прогуливает собственную свадьбу. — Я тебе очень благодарна и польщена, и то, что ты сказал, действительно прекрасно, и я очень рада, что ты больше меня не ненавидишь. Но я должна сейчас быть у алтаря, а как добраться до праздничного зала, я не знаю…

— Я провожу вас, моя королева, — галантно указал рукой на вход Матео, и Лео двинулась вперед во всех своих одеяниях.

— Можно последний вопрос? — решилась она, собравшись духом.

— Для вас все, что угодно, Ваше Величество! — Матео изо всех сил старался не улыбаться, но не очень-то хорошо у него это получалось. — Вы можете спрашивать, что угодно и в любое время.

— Ты ведь хотел назвать меня «шлюхой»? «Красива молодуха, но люди говорят, что герцогиня шлюха» — ведь так должно было быть в твоей песне?

Матео в это время как раз открывал дверь, и Лео не видела его лица…

— Это была проверка, — наконец ответил менестрель, пристально глядя на Леонеллу, а в глазах его мелькали смешинки. — Король попросил меня спровоцировать вас, чтобы понять, чего вы стоите.

— Не очень уважительная проверка, не так ли? — дерзко вздернула подбородок Лео, испытывая досаду. «Как оказывается легко меня подловить! Как же я не догадалась? Видела ведь, что Абрэмо забавляется, и не догадалась повести себя иначе!»

— Я уже получил за свой поступок наказание, — посерьезнел Матео. — Вам ведь известно об этом лучше, чем кому-либо.

Леонелла, все еще испытывая гамму разноречивых эмоций, только отвела глаза, кивнула и постаралась протолкнуть ком, вставший в горле. Она вдруг поймала себя на мысли, что ей нравится говорить с Матео, стоять вот посреди коридора, слушать его прекрасный голос и никуда не идти.

— Надо идти, — в противовес своим желаниям проговорила Лео. — Меня уже все ждут на церемонии.

— Я не поблагодарил вас за лечение и… помощь, — остановил её порыв Матео и опустился на одно колено, осторожно, практически невесомо беря Лео за руку. — Вы спасли меня. Излечили не только тело, но и душу, подарив свое тепло. — И он буквально на долю секунды прижался губами к её пальцам.

У будущей королевы уже в который раз за сегодняшний день перехватило дыхание. И если до этого ей было трудно дышать от страха, то теперь в её мучительно сдавленной тугим корсетом груди рос и ширился теплый клубок сразу множества приятных эмоций. Её маленькая рука просто потерялась в большой ладони Матео, а когда он поднял на нее взгляд, она вдруг поняла, что просто рухнула в этот насыщенно синий омут, и маски закрывающей изуродованную половину лица она просто не заметила. Матео держал ее руку и, казалось, не собирался отпускать, а Лео вовсе и не хотелось, чтобы это всё прекратилось. Однако она медленно вытащила свою ладошку из больших тёплых рук и вздохнула настолько глубоко, насколько позволил ей это её наряд.

— Надо идти, — натуженно сглотнув, повторила Лео. Больше она ничего так и не смогла сказать. От удивления.